– Слушаю вас.
– Танечка? Это вы?
– А-а, добрый вечер, – узнала я голос Елизаветы Андреевны.
– Ну как? У вас есть что-нибудь для меня? Я звонила сегодня днем, но вас, видимо, не было дома.
– Пожалуй, что есть, – неохотно ответила я, подумав о том, как же крепко я спала, что даже не слышала звонка.
– А я могу сейчас прийти? – вкрадчивым голосом спросила Тимофеевская.
– Может, лучше завтра утром? Время-то позднее, – предложила я, понимая, конечно, что желание клиента – закон.
– И все-таки...
– Хорошо. Я вас жду, Елизавета Андреевна, – неохотно согласилась я, чувствуя, что от меня что-то ускользает, но вот что именно?
Не успела я перемотать пленку, как снова раздался звонок. Только на этот раз в дверь. Я предусмотрительно убрала кассету в ящик стола и пошла открывать. К моему удивлению, это уже пришла Елизавета Андреевна. «Наверное, звонила из автомата напротив моего дома», – только и успела подумать я.
– Здравствуйте, Танечка. Вы уж простите, что так поздно, – начала извиняться она, – но вы сказали, что... А я так переживаю, волнуюсь. Ночами не сплю.
– Ничего страшного, – махнула я рукой, отмечая про себя, что на этот раз Елизавета Андреевна выглядит не так хорошо, как в наше первое свидание.
Платьице совсем простенькое, босоножки запыленные, а прическа – обыкновенный хвост, стянутый на затылке какой-то детской резиночкой.
Она уже без приглашения вошла в комнату, села на то же место, что в прошлый раз, и выжидательно посмотрела на меня. Глаза ее сейчас выражали явный испуг и нетерпение.
– Может, выпьем по рюмочке коньячку? – предложила я, не зная, как начать разговор. Я не представляла себе, как смогу рассказать ей о том, что видела, не говоря уж о том, чтобы показать! Я, прошедшая сквозь огонь и воду, и то была шокирована, а что говорить про старую деву? Пусть даже и бывшую. А вдруг ее сейчас шарахнет инфаркт. Она и так сидит вон какая напуганная.
– Ой, ну что вы, как-то неудобно, – прижала руку к груди Елизавета Андреевна.
– Да бросьте вы, все нормально, пойдемте.
Чуточку смущаясь, Елизавета Андреевна вошла вслед за мной на кухню и села на предложенную ей табуретку.
Я снова достала из холодильника коньяк, разлила его по двум маленьким рюмочкам, одну из которых вложила в дрожащие руки своей клиентки, а вторую поставила возле себя:
– Ну, давайте.
– А вы? – удивленно спросила Елизавета Андреевна.
Я не особо хотела сейчас туманить себе мозги, но рюмку подняла, дабы подбодрить бедную женщину. Она мелкими глотками допила до дна, поморщилась и снова вопросительно посмотрела на меня.
Я поставила свою так и не тронутую рюмку на стол и, собравшись с духом, приступила к тяжелым объяснениям:
– Понимаете ли, Елизавета Андреевна, дело тут не совсем обычное. В общем...
– У вас ничего не получилось? – перебила она меня, как бы заранее разочаровываясь.
– Да нет, работу я выполнила, но лучше и впрямь, наверное, если бы ничего не получилось.
– Я вас не совсем понимаю.
– Короче, – окончательно решилась я, – вы хотели посмотреть на свою соперницу, предпринять какие-то шаги к примирению с мужем, постараться исправить ситуацию. Но! Но боюсь, что вам это будет не под силу.
– Понимаю, – грустно покачала головой Елизавета Андреевна, – я гожусь ей в матери.
– Нет, не в том дело. Дело в том, что это не соперница. Это – соперник!
– Простите, что?
– Мужчина это, вот что. Правда, в матери вы и ему сгодились бы, – горько усмехнулась я, ожидая инфаркта Елизаветы Андреевны.
Но никакого инфаркта не последовало. Я не заметила на ее лице даже удивления.
– Мужчина? – пожала она плечами и слегка улыбнулась.
Я подумала, что она не совсем меня поняла, и решила объяснить ей доходчивее:
– Да, молодой мужчина. Это означает, что ваш муж гомосексуалист.
– Правда? – как-то радостно выдохнула Елизавета Андреевна, но, видя мое недоумение, поспешила растолковать причину своей радости: – Вы удивлены, что меня это не шокирует, а даже наоборот? А я вам вот что на это отвечу: то, что вы мне сказали, – это ерунда.
– Да, но на пленке это выглядит весьма конкретно, и поспорить с этим фактом вам не удастся, – сказала я, полагая, что инфаркт еще впереди.
– Я не об этом, – отрицательно покачала головой Елизавета Андреевна. – Я счастлива, что не имею соперницы, с которой, в силу моего возраста, мне было бы затруднительно бороться. А гомосексуализм – это скорее всего блажь! Несерьезно все это, Танечка. Никогда я не замечала за Вениамином Михайловичем таких наклонностей. Кто-то втянул его в эту грязную затею, а он поддался. Надеюсь, что это скоро пройдет.
– Нда-а, возможно, – протянула я и допила свой коньяк.
Что взять с недалекой женщины, которая называет гомосексуализм затеей?
– Ну, спасибо вам огромное, Танечка. Вот вам остаток гонорара, – сказала Елизавета Андреевна, поднимаясь с табуретки и протягивая мне еще пять сотен баксов. – Кассету вы мне отдадите?
– Разумеется. Вы за нее заплатили, – ответила я и пошла в комнату за кассетой.
Елизавета Андреевна стояла уже у выхода, когда я ей протянула ей видеозапись:
– Не смотрите ее на ночь, это мой вам добрый совет.
– Обещаю, – усмехнулась она, и в ее глазах я уловила нескрываемое удовлетворение. – Еще раз спасибо и до свидания.
Глава 3
Сомнения
Я заперла за ней дверь, вернулась на кухню, плеснула себе еще коньяка и залпом выпила.
Все, что сейчас произошло, окончательно выбило меня из колеи. Что-то я сделала не так. Теперь я была в этом просто уверена и принялась размышлять, поскольку до этого у меня практически не было времени задуматься. Сначала мне предложили большие деньги, заставившие меня просто механически выполнять заказ, без творческого, так сказать, подхода, потом – бессонная ночь под кроватью Тимофеевского, затем – сногсшибательные видеозаписи, и не успела я как следует во всем разобраться – приход клиентки, ее странное поведение, снова куча долларов и... И в итоге я все-таки осталась в дураках! Как я могла взяться за дело, не выяснив с самого начала, кто такая эта Елизавета Андреевна?! А может, и не жена она вовсе Вениамину Михайловичу, а просто грязная шантажистка?!
Тут легкий плен алкоголя отпустил меня, и я начала ясно и четко соображать.
Конечно, не жена! И какая жена могла бы обрадоваться, узнав, что ее муж гомик? Почему она предложила мне такую большую сумму? Да наверняка потому, что, располагая такой кассетой, сможет получить гораздо больше! Она и времени-то мне на всякие там умозаключения не оставила, заявилась сразу же после звонка. Скорее всего она за мной следила. Звонила днем, я не брала трубку, спала. Потом она караулила поблизости от моих окон и ждала, когда загорится свет. Это наверняка. Потом позвонила из соседнего автомата и, не дав мне опомниться, забрала кассету. Все ясно и просто! Так, минуточку, но ведь Тимофеевская сказала, что ее направила ко мне Лунина.
Не обращая внимания на то, что было уже начало двенадцатого ночи, я кинулась к телефону. Номер Кати и Олега Луниных я помнила до сих пор наизусть, такое не забывается.
– Алло, – услышала я сонный женский голос после продолжительных гудков.
– Добрый вечер, – поздоровалась я. – Извините, что так поздно. Катя, это ты?
– Да, это я, – последовал ответ.
– Ой, Катя! – обрадовалась я. – Это Татьяна Иванова, помнишь еще?
– Таня? Конечно, помню, – уже более оживленно отозвалась Лунина.
– Катюша, у меня к тебе будет один вопрос.
– Да, конечно.
– Ты рекомендовала меня Елизавете Андреевне Тимофеевской?
– Кому? – услышала я удивленный голос на том конце провода, но все-таки решила повторить:
– Тимофеевская Елизавета Андреевна. Ваша дальняя родственница.
– Нет, Танюш, ты что-то путаешь. У нас нет ни родственников, ни знакомых с такой фамилией.
– Ну что ж, извини еще раз, что так поздно. Спокойной ночи.
– Да ничего. А что...
У меня не было настроения что-либо ей объяснять, и я повесила трубку. В ее ответе, честно признаться, я и не сомневалась. Итак, я стала соучастницей шантажа. Вот что значит долго не заниматься своей работой. Расслабилась! Ладно, продолжаем рассуждения. Значит, Тимофеевская, нет, скорее всего лже-Тимофеевская, для того, чтобы усыпить мою бдительность, прикрылась именем моих знакомых, о которых наверняка либо читала в газетах, дело-то было нашумевшее, либо от кого-то слышала. Она каким-то образом узнала о гомосексуальных связях Вениамина Михайловича и решила на этом подзаработать. Так, стоп! А ключ у нее откуда? И, кстати, о ключе, ведь я забыла его отдать ей. И она не спросила. Отлично! Еще одна незадача.
Я кинулась в комнату, где лежали мои джинсы, и вытряхнула прямо на пол связку ключей от квартиры Тимофеевского. Жалобно звякнув, они упали мне под ноги. Я подняла их и положила на видном месте. «А может, я сама себя накручиваю? – подумала я. – Может, она завтра вспомнит о ключах и придет за ними?» Надежда была слабой, но она умирает последней, и я немного успокоилась.
– Хватит! – вслух сказала я сама себе. – Утро вечера мудренее, а сейчас пора бы и отдохнуть.
Но поскольку я продрыхла весь день, сон ко мне не шел. Только к четырем утра, когда я вспомнила, что у меня есть знакомый шофер, который работает в районной администрации, я наконец угомонилась. «Что день грядущий мне готовит?»
Поднявшись пораньше, чтобы не проворонить этого шофера, я отправилась к зданию администрации, а вернее, к ее гаражу на заднем дворе.
– Подождите минуточку! – замахала я рукой первому водителю, выезжающему из раздвигающихся ворот на белой «Волге».
Он притормозил возле меня и вопросительно посмотрел.
– Простите, вы не подскажете, где можно увидеть Славу Иванова?
– Да вон он, – шофер махнул рукой куда-то назад и рванул с места, обдав меня облачком пыли.
Я осталась поджидать Славу, который действительно выезжал следом за первой машиной.
– Привет! – преградила я ему путь, как только он выкатился из ворот.
– А, здорово, однофамилица! – поприветствовал меня Слава. – Какими судьбами?
– Славочка, я по делу, – улыбнулась я, подсаживаясь к нему на переднее сиденье.
– Да неужели? – засмеялся он. – А я-то думал чайку попить забежала с утра пораньше.
– Слушай, Слав, ты случайно не в курсе, где живет Тимофеевский? – сразу перешла я к делу.