– И зачем же он тогда возвращался? – хитро прищурив глаз, спросила прежняя старушка. – Вот рассуди сама, – входя в раж, обратилась она ко мне, ища поддержки. По всей видимости, среди своих подруг бабка уже сотню раз обсудила эту тему, приобрела сторонников и, может быть, противников, а теперь старалась еще и меня обработать и привлечь на свою сторону. – Я живу в соседней квартире и сплю чутко, мышь не пробежит. И в ту ночь я, значит, легла пораньше, часов в девять, потому как голова разболелась и ноги крутить стало. У меня их всегда крутит, когда погода меняется. Легла я, значит… а кровать-то моя у самой той стенки, что общая у нас с Шадрухиными… и слышу: Светка чавой-то там кричит, за стеной-то. Мне ж, конечно, до ее жизни дела мало. С кем она ночи проводит, мне без надобности знать, только муж-то ейный в командировку уехал. А кроме Светкиных криков, еще и мужские голоса слышны были. Смекаешь?
Я еле удержалась от соблазна спросить у нее, сколько их было, мужских голосов, но перебивать сейчас такую хорошую рассказчицу ни в коем случае не следовало: могла замолчать насовсем, обидевшись.
– Я ухом-то прижалась к стенке. Слов разобрать нельзя было… и то, не молодая, ухи уж не те… но поняла: ругались они, и ругались шибко. Верно, чего не поделили. А потом замолкли, я уж думала, совсем ушли. Заснула, значит, я. И так хорошо, крепко уснула. И сон какой-то увидела… – Старушка сморщила лоб, припоминая, что же ей привиделось. – Точно, был сон, – так и не вспомнив, какой именно, заключила она. – А потом слышу – шумят на лестнице. Пьяные какие-то, и к Шадрухиным. Я и проснулась. Только поздно встала, в «глазок» уже ничего не видно было. Да. Пошумели они еще немного в квартире, и потом двое тихо так вышли. А третьего забыли, значит, а может, специально оставили, чтобы самим не отвечать.
– Вы их видели? – спросила я, когда рассказчица замолчала.
– Нет, милая. Говорю ж, тихо ушли.
– Как же ты, Петровна, определила, что их двое ушло? – недоверчиво спросила та, с лучиками.
– Знамо как, – не смутилась соседка убитой, – по голосам. Трое разговаривали, когда к Шадрухиной в дом входили.
– И ты, глухая, разобрала? – не сдавалась «лучистая».
– Да вот разобрала, – обиженно ответила Петровна и, надувшись, замолчала.
Теперь я подосадовала на то, что рядом оказалась эта «веселая» старушка, которая сразу мне так понравилась. Я посмотрела на нее внимательнее: ничего особенного, стандартная сплетница. А теперь из-за нее я рисковала потерять такой хороший источник информации.
– Почему же вы решили, что эти трое убили тетю Свету из-за денег? – спросила я в надежде, что старушка обиделась все же не настолько, чтобы не пожелать ответить.
Но ошиблась. Петровна предложила спросить у той, которая перебила ее, мол, она больше знает, и продолжила свое гордое молчание. С разных сторон посыпались версии происшедшего. Петровна слушала всех, скептически ухмыляясь, затем не выдержала «ложной информации» и все-таки высказала свое мнение:
– Ихние это деньги были, на которые Светлана фирму открыла. Она у них заняла, а отдавать передумала, вот они и пришли. Сначала, как положено, попугали, а когда она отказалась долг-то вернуть, они сходили, у главаря своего спросили, что им дальше делать, а потом вернулись, чтобы убить.
– Откуда ж тебе это, Петровна, известно? – не унималась маленькая.
– Дедуктивный метод, – гордо произнесла та слышанные некогда слова, смысл которых был для нее столь же туманен, как и история, произошедшая в соседней квартире.
* * *
Поговорить с мужем Шадрухиной мне не удалось: нервный и бледный, он сидел у гроба покойной и избегал встречаться взглядом с входящими. Не хотелось в такой день приставать к человеку со своими вопросами, и я решила отложить беседу с ним на следующий день. Но вышла я из квартиры не сразу.
Дверь ее была раскрыта нараспашку, и все желающие проститься с покойной толпой окружали гроб и сидящего рядом с ним вдовца. Я протиснулась в самую гущу и, повернувшись лицом к гробу, заняла максимально удобную позицию: с одной стороны, мне было слышно все, о чем говорят вокруг меня, с другой – я могла без боязни показаться неприличной или подозрительной разглядывать Шадрухина.
Пока ничего интересного не доносилось от окружающих меня людей, я попробовала определить характер вдовца. Это могло пригодиться впоследствии. Шадрухин сидел на краешке стула и смотрел поверх гроба, словно не решаясь опустить глаза на жену. Лицо его, припухлое, с по-детски наивными глазами, было жалким, как у побитой собаки. Мне он совершенно не понравился: безвольный, словно и не мужчина. Таких обычно выбирают властные женщины и держат под своим каблуком. А они с завидным терпением переносят все помыкания, лишь изредка тихонько поругивая жену.
Взгляд мой скользнул на ворот рубашки вдовца и наткнулся на бледно-розовый след от губной помады. А вот это интересно. Печальные родственницы, даже если в их семейные традиции входит лобызать друг друга при каждой встрече, все равно не смогли бы так промахнуться мимо обширной щеки вдовца. Окинув взглядом весь костюм Шадрухина, я не нашла более ничего примечательного и переключилась на посетителей, с разной степенью достоверности изображавших искреннее горе. Это, кстати, очень удобный способ определить, кто окружал покойного при жизни.
Родственников от друзей и знакомых легко было отличить: они находились в квартире постоянно, отлучаясь из комнаты лишь ненадолго. Остальные же, отдав дань памяти умершей, спешили выйти на свет божий, подальше от навевающих тоску настроений. А еще они отличались тем, что знакомые, забегавшие на минутку, были упакованы что надо, в смысле одежды, мобильников и ожидавших во дворе тачек, родственники же выглядели куда как проще. Судя по кругу, из которого вышла Шадрухина, ей на славу пришлось потрудиться, чтобы открыть свое дело.
Разглядывая всех в доме, я наткнулась на обращенный ко мне пристальный взгляд мужчины, довольно моложавого, с приятными ямочками на щеках. Кстати, именно ямочки его и молодили. Мужчина откровенно рассматривал меня, а заметив, что я обернулась к нему, широко и как-то приглашающе улыбнулся, нисколько не смущаясь неподходящего момента для этого. В другое время я бы, может, и отреагировала на его улыбку, но соседство покойника на флирт не вдохновляло. К тому же на нас стали обращать внимание те необъятные тетушки, которые за неимением личной жизни всегда обсуждают чужую. За спиной уже стали спрашивать, кем я являюсь убитой.
Пора было уходить. Я подошла ближе к гробу и посмотрела в лицо Шадрухиной, словно прощаясь с ней. А она и впрямь оказалась отнюдь не красавицей.
Бросив мимолетный взгляд на мужчину с ямочками, я проследовала в коридор. Он все еще смотрел на меня. Я хотела уже выйти из квартиры, но еще одна вещь задержала меня. Вешалка. На ней одиноко висело демисезонное пальто серого цвета. Гости проходили в дом не раздеваясь. Что, если это пальто хозяина?
В коридоре никого не было. Я быстро нашарила внутренний карман и залезла в него рукой. Там лежал бумажник, визитная карточка и железнодорожный билет. Оставив первое без внимания, я прихватила с собой билет с визиткой и еще раз обернулась. У двери в коридор стоял все тот же мужчина. Поняв, что меня в любой момент могут посчитать за вора, я улыбнулась ему своей самой широкой улыбкой, достойной Голливуда. Мужчина понял, чего я хотела, и приложил палец к губам. Этого мне только и надо было. Я поспешно вышла в подъезд и быстрым шагом отправилась к машине.
Глава 4
По дороге в общежитие, где жили друзья Датского Смотров и Качалов, которые не пришли к Хрусталеву на праздник, я так задумалась над полученной информацией, что проскочила перекресток на красный свет. Ошалевший мужчина на бежевой «Ауди», чудом увернувшийся от моей «девятки», крикнул вослед непечатным текстом. Я, конечно, понимала, что нарушила правила и создала аварийную ситуацию, но даже в таком случае позволить себя унизить никак не могла. На мое счастье, доблестных сотрудников ГИБДД поблизости не наблюдалось. Я резко затормозила и подала назад. Мужчине с непечатным лексиконом второй раз пришлось уворачиваться от моей машины. Его растерянно-сосредоточенное лицо в «момент опасности» несказанно меня позабавило, после чего, успокоенная, я поехала своей дорогой.
Какая-то смутная тревога вдруг охватила меня. Я подумала, что это из-за пережитого волнения в доме Шадрухиных, и, отогнав от себя предчувствие, вернулась к перевариванию полученной информации, вспоминая в первую очередь слова Петровны о троих мужчинах, которые были в квартире в день убийства. Уж больно они перекликались с рассказом Хрусталева – два друга его и Датского вообще не пришли на вечеринку, а Аркадий ушел с нее рано. Но если допустим, что это они убили Шадрухину, то зачем им было возвращаться на место преступления? Ведь, исходя из слов той бабки на лавочке, можно сделать вывод, что убийство произошло во время первого их визита. Что они там могли забыть? И почему не увели своего друга? Подставить хотели?
Впереди был поворот, и я посмотрела в зеркало, проверяя, не обгоняют ли меня. И опять предчувствие тревожно кольнуло, второй раз. Это не могло быть простым совпадением. Знаю, предчувствия – не самый надежный метод работы детектива. Они – не улики. Но я все чаще убеждаюсь в том, что они практически никогда меня не обманывают. И я привыкла доверять своим предчувствиям.
Пытаясь разобраться, что же меня встревожило, я поехала медленнее, постоянно посматривая в зеркало заднего вида. Машины, не согласные с таким темпом, стали меня обгонять. Кроме одной. Я поднапрягла память и вспомнила: эту вишневую «десятку» я видела и на перекрестке, когда чуть не врезалась в «Ауди», и во дворе дома Шадрухиных. Слежка. Что ж, это уже интересно. Поглядим, кто кого.
Улица, по которой я ехала, была недалеко от центральных. Там, конечно, дороги получше, но не разгонишься из-за слишком большого количества транспорта. Выезжать куда-либо на окраину также смысла нет – можно заглохнуть в первой попавшейся канаве. Оторваться будет сложно, если только…
Я хитро улыбнулась и резко повернула на проспект Строителей. «Десятка» со скрипом затормозила – не ожидали в ней резкой смены маршрута – и завернула следом. Я нажала на газ, прибавив скорость.
В планы мои входило выехать на кольцевую, и я вырулила еще на один поворот. Машина шла ходко, без запинок, и я впервые с благодарностью подумала о техосмотре, из – за которого мне на днях пришлось отдавать свою «девятку» в ремонт. Если бы не он, чихал бы сейчас мотор, как простуженный.
До Кольцевой оставалось совсем немного, и я сбавила скорость. И сбавила изрядно, перейдя на вторую передачу. «Десятка» сзади тоже притормозила. На Кольцевую я выехала чуть ли не ползком. В жизни так медленно не ездила. «КамАЗ» с огромным прицепом, не соглашаясь с такой пешеходной скоростью, обогнал моего преследователя и уже намеревался проехать мимо меня.
Вот тогда и наступил самый ответственный момент, которого я ждала. Я вовсю надавила на газ и резко прибавила обороты. «Десятке» же мешался «КамАЗ», что и помогло мне в задуманном. Повернув по кольцу обратно, я быстренько проехала круг и пристроилась в хвосте у своего преследователя. Роли радикально поменялись, и следить стала я.
«Умничка, Танюха», – похвалила я себя.
Сразу мне представилось, какая сейчас в «десятке» паника, и стало весело. Машина моих бывших преследователей поехала быстрее, в надежде оторваться от меня, но не тут-то было. От Татьяны Ивановой так просто не уйдешь, для этого нужно сильно попотеть. А водитель «десятки» оторваться никак не мог, поскольку явно не решался превысить скорость, допустимую в городских условиях. Законопослушным оказался. Я посмотрела по сторонам и, не заметив поблизости доблестных стражей порядка, стала как бы наступать «десятке» на пятки – чуть ли не к ее заднему бамперу подъехала.
Вишневая «десятка» подмигнула мне поворотником и, прижавшись к обочине, остановилась напротив «Трактира на 75-й». Я немного пожалела, что развлечение закончилось, но радость победы меньше от этого не стала. Я припарковала машину позади и стала ждать, когда выйдет мой теперь уже бывший преследователь. Первой выходить я не собиралась – он мог неожиданно дать газу, и я потеряла бы время, садясь обратно за руль, чтобы рвануть вслед.
Несколько минут ничего не происходило, и я уже подумала было, не покурить ли мне, ожидаючи. Но тут дверца «десятки» открылась, и из нее вышел водитель.
«Так-так…» – усмехнулась я, когда увидела, кто направлялся в мою сторону.
А он подошел к моей машине и улыбнулся своей очаровательной улыбкой, отчего ямочки на щеках заложились еще глубже. Наверняка знает, что в нем нравится женщинам.
Я опустила стекло.
– Извините, не знаю, как вас зовут, поэтому не могу обратиться к вам по имени. Но все равно приглашаю вас посидеть в трактире. У меня есть неплохая тема для разговора, который может вас заинтересовать, – сказал мужчина, которого я впервые увидела в квартире Шадрухиных.
Он облокотился на крышу моего автомобиля и склонил голову к самому окну. Хотя улыбка оставалась все такой же широкой и привлекательной, глаза его смотрели цепко, стараясь уловить все детали. Нет, пожалуй, я ошиблась, решив, что улыбки и взгляды мужчины – признаки флирта. Здесь что-то посерьезнее. Я попробовала открыть дверцу, но его локоть помешал. Чуть помедлив, мужчина не торопясь, словно нехотя, отодвинулся от моей «девятки», и только тогда я смогла выйти. Он вел себя так, словно разговор этот нужен был в первую очередь не ему, а мне. Ладно, посмотрим, что за тема имелась в виду.
С досады громко хлопнув дверцей, я первой вошла в трактир. Внутри было уютно, что несколько удивило меня: в нашем городке, насколько я знала, приличные заведения сосредоточены на двух центральных улицах. Столик у стены, подальше от входа и акустических колонок, пустовал. Я подошла к нему и села лицом к входной двери, чтобы по возможности видеть всех посетителей.
– Кофе? – спросил мой собеседник.
Я украдкой бросила взгляд на часы – половина первого. Вполне можно что-нибудь перекусить, к тому же хотелось сбить спесь с гражданина с ямочками. Меню лежало на столе, и я, открыв его на первой странице, пробежала глазами по самым дорогим блюдам.
– Да, кофе и кальмары в винном соусе, – сказала я, захлопнув меню.
Мужчина усмехнулся, заглянул в свой бумажник, после чего только подозвал официанта. За дверцу в машине я отомстила.
– О чем будет разговор? – спросила я, дожидаясь халявного обеда.
– О господине Шадрухине. Вам же нужна информация о нем?
– С чего вы взяли? – вяло блефанула я. Конечно, он не дурак и догадался, что я что-то вынюхиваю, когда застукал меня в коридоре.
Мой собеседник еще раз усмехнулся, не удостоив ответом на такой глупый вопрос.
– Что ж, если не хотите, я могу и при себе оставить кое-какие доказательства.
Мне нужно было обдумать ситуацию, и я достала сигарету в надежде потянуть время. Зажигалки со стороны собеседника не было предложено, пришлось обойтись своей. Дым «Парламента» приказал извилинам шевелиться быстрее. Мужчине явно что-то от меня было нужно, иначе он не гонялся бы за мной по городу, не платил бы за обед. Отсюда вывод – можно поторговаться. Подошла официантка и поставила передо мной тарелку.
– Пожалуйста, – спокойно ответила я на его легкую угрозу, как ни в чем не бывало с аппетитом принялась за обед.
Ела я увлеченно: оказалось, что я успела проголодаться, к тому же блюдо действительно стоило заплаченных за него денег. Создавалось впечатление, будто собеседник меня не интересует. Хотя это было совсем не так. Я решила любой ценой вытянуть из него обещанные доказательства.
– Вам не интересно, кто я такой? – Мой визави попробовал подойти к вопросу с другой стороны.
– А вы мне это скажете?
Мужчина рассмеялся.
«До чего ж веселый гражданин: то смеется, то улыбается», – язвительно подумала я.
– Да, скажу. Я частный детектив.