Покинув маленькую кухню, я вернулась назад в комнату и начала поднимать все бумаги, какие только попадались на глаза. Для того чтобы начать искать Степанова, мне необходима была хотя бы одна его фотография, именно ее я и пыталась обнаружить.
Как назло, с фотографиями у парочки было туговато. Только спустя двадцать минут я наконец выудила из хлама одну-единственную карточку, на которой были засняты те, кто мне был нужен, – Ольга и ее кавалер Олег. Личность последнего я установила мгновенно, так как он и в самом деле производил впечатление заросшего бомжа-шизофреника, как сказал мой клиент, или, как выразилась подруга Туркиной, гориллы.
Так вот, дружок Ольги имел длинные, немного волнистые светлые волосы, которые, похоже, столь редко подвергались мытью, что даже на вид стали сальными и мерзкими. Бритвенных принадлежностей у немытого субъекта здесь явно не наблюдалось, учитывая те заросли, что имели место быть на его подбородке. Нет, большой бороды там еще пока не образовалось, всего лишь щетина, делавшая парня похожим на зэка. Что же касается одежды, то тут все было, в общем-то, как и у всех вольных художников: широкая клетчатая рубашка навыпуск, а также потертые и забрызганные краской джинсы.
Я несколько минут внимательно рассматривала фотографию и, придя наконец к выводу, что данный тип мне определенно не нравится, но запомнить его внешность необходимо, сунула снимок в свою сумочку. Потом бросила беглый взгляд на ящик стола и увидела там какой-то старый, слегка пожелтевший от времени конверт. Вытащив его, я прочла адрес: деревня Поклеповка, Тарасовская область. Имя адресата не указывалось. Решив на досуге почитать письмецо, я отправила его вслед за карточкой в сумку. Затем еще раз прошлась по комнате и, не найдя в ней более ничего интересного, приняла решение покинуть жилище.
Подойдя к входной двери, я первым делом глянула в «глазок», чтобы удостовериться в том, что на лестничной площадке никого нет. Выходить вот так нагло из чужой квартиры было довольно опасно, народ сейчас злой, моментально заложат.
В поле моего зрения ничего подозрительного не обнаружилось, и я, осторожно приоткрыв дверь, стала выходить. Но тут услышала скрип другой двери, где-то сбоку, и торопливо захлопнула свою. На площадку кто-то вышел и зашелестел пакетами. Я замерла, боясь издать лишний звук и привлечь внимание.
Шелест пакетов постепенно удалился, сопровождаемый громким цоканьем каблучков по лестнице. «Слава богу, пронесло», – облегченно вздохнула я и вновь приоткрыла дверь.
На сей раз мне удалось покинуть квартиру Туркиной. Заперев ее отмычкой, я убрала последнюю в сумочку и стала спускаться вниз. На улице, за время моего пребывания в квартире Ольги, стало заметно теплее, так что я даже скинула с себя жакет и повесила его на руку.
Дойдя до машины, я села в нее и задумалась. Теперь мне предстояло решить, где искать художника Степанова, а это, если он и в самом деле скрывается, довольно сложно. Имей парень свое собственное жилье, я бы могла «пробить» его через Кирьянова, моего давнего доброго милицейского друга, но Мурашев заверил меня, что у парня таковое отсутствует.
«Интересно, где он может скрываться? Особенно если убийство девушки – дело его рук… У друзей? Возможно. Тогда как можно найти их? Стоп, а что, если поговорить с соседями?.. Должны же они были видеть тех, кто приходил в гости к Ольге и Олегу. Хорошо, что я еще не отъехала от дома, стоит вернуться».
Решив попытаться выудить у соседей хоть какую-нибудь информацию о том, с кем общались странный художник и его подружка, я снова покинула свою бежевую «девятку» и направилась в знакомый уже подъезд. Поднявшись на последний этаж, постучала в дверь, за которой не так давно скрылся пристававший ко мне молодой человек. Я решила, что он мог хорошо знать соседей, общаться со Степановым, ведь в возрасте у них большой разницы не было.
Дверь открылась почти сразу.
– О, долго же вы думали! – растянувшись в приветливой улыбке, воскликнул парень.
Он уже успел переоблачиться в домашние одежды: темно-зеленый спортивный костюм и мягкие, того же цвета тапочки. Волосы его были намочены, лицо чисто выбрито, что указывало на недавнее посещение душа. Я присмотрелась к мужчине повнимательнее и отметила для себя, что с бородкой ему было бы лучше, так как она бы скрыла его слишком женственный подбородок, совершенно не сочетающийся с глубоко посаженными, красивыми глазами и черными бровями.
– Ну проходите, – предложил хозяин квартиры. – А то я вас уже заждался.
Я решительно прошла внутрь и без стеснения, сев в кресло, спросила:
– Могу я задать вам несколько вопросов?
– Не успели прийти, а сразу с вопросов начинаете. Нехорошо это. Давайте лучше сначала чего-нибудь выпьем, а уж потом и поговорим. Кстати, меня Валерой звать.
– Очень приятно, я – Татьяна Александровна. Только пить не буду, поскольку нахожусь на работе, – спокойно ответила я и протянула парню все то же, незаменимое в большинстве случаев, удостоверение.
– Ах, вон оно что, – быстро смекнул парень, мельком взглянув на «корочки». – Видно, что-то случилось в нашем доме.
– Вы угадали, – убирая удостоверение в сумку, ответила я. – Пропал человек. А именно, Туркина Ольга Алексеевна. Она вам знакома?
– Да, это моя соседка, – кивнул парень, присаживаясь напротив. – А когда она пропала?
– Примерно месяц назад. А разве вы не обратили внимания, что ее давно не видно? – поинтересовалась я.
– Да нет, я ее и раньше редко видел, мне до соседей дела нет, – признался хозяин квартиры.
– А ее сожителя вы знали? – продолжила я.
– Олега? Конечно, курили с ним иногда на площадке.
– Он тоже пропал, – без лишних подробностей ответила я.
– Да, – искренне удивился парень и даже почесал затылок. – Как же так-то?
– Да уж не знаю как, но только мне их теперь найти поручено, – ответила я. – И вы бы могли мне в этом помочь.
– Я? Но чем? – не понял меня собеседник. – Я им другом не был.
– Но вы ведь не были и слепым, – перебила я. – Должны были видеть, кто приходит в гости, с кем общаются ваши соседи. Или я не права?
– Ну не то чтобы совсем не правы, – замялся парень, потирая свой длинный прямой нос, – просто… Если я кого-то и видел, я же ничего о них не знаю. Ну, могу описать, как выглядели, но что это даст?..
– Ну, уж это-то решать мне, – ответила ему я. – Давайте сделаем так: вы мне сначала расскажете о самом Олеге, о том, какое он производил впечатление, как себя вел, а потом уже «пробежимся» по друзьям, если потребуется, – предложила я.
– Хорошо, – согласился парень. – Значит, рассказать об Олеге?
Я кивнула.
– Ну что я могу о нем сказать, талантливый человек.
– То, что он пишет стихи и рисует, вы называете талантом? – не смогла не заметить я.
– Да, а что тут такого? – удивился мой собеседник. – Ну, жесткие у него работы, так ведь все с каким-то тайным смыслом, их еще понять надо. А техника, так она у него и вовсе превосходная. Смотришь на полотна, и кажется, что они живые.
– Ладно, технику пока оставим. Вы мне про него самого расскажите, про его характер, – попросила я.
– Обычный характер. Человек он тихий, спокойный.
«Ага, все они, шизофреники, такие, тихие и незаметные, – подумала я. – Потому от них никто и не ожидает, что они убить способны. Только меня-то не обманешь. В тихом омуте как раз черти-то и водятся».
– Чтоб ругался когда, лично я не слышал, – продолжал свой рассказ Валера. – С соседями всегда здоровался. Начитанный очень, всегда можно было о чем-то поговорить, когда курили. С Ольгой он давно жил, иногда, правда, они ссорились. Но это у кого не бывает.
«Ага, вот уже кое-что, – обрадовалась я. – Раз ссорились, значит, он мог и бить девушку. Вот и предрасположенность к убийству проявляется. Все начинается с мелочей, это всем известно. Недаром восточные мудрецы говорили: „Вор, укравший сегодня яичко, завтра выкрадет и петуха“. Так и тут: сначала покричит, потом ударит, а уж затем и убьет».
– А когда происходили ссоры между Ольгой и Олегом, вы не замечали потом на девушке следов избиения? – решив подтвердить свои подозрения, спросила я.
– Так чтобы явных, на лице и открытых участках кожи, – нет, – честно ответил Валера. А потом от себя добавил: – А там кто знает.
«Похоже, вероятность насилия все же есть. Даже сосед уверенно не может сказать, что Степанов не бил Ольгу. Идем дальше».
– Со Степановым мне все более или менее ясно. А что вы можете сказать об Ольге? – спросила я, подумав, что могу получить еще неизвестную мне информацию и о ней. К тому же парень совершенно не был против отвечать на мои вопросы, что являлось довольно большой редкостью. – Были ли у нее подруги, друзья?
– Точно не знаю, но, скорее всего, нет. А если и были, то домой к себе она их не водила. По крайней мере, я не видел, – стал разъяснять Валера. – К тому же, в отличие от Олега, Ольга какая-то замкнутая была, с соседями никогда не общалась. Скажет сухое «здравствуйте» – и нет ее. По-моему, друзья ходили в основном к нему.
– Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста, – напряглась я. – Как они выглядели, что вы о них знаете?
– Выглядели либо как и он сам, ну, сразу видно было, что такие же художники. Либо как гоблины.
– Что вы имеете в виду? – мгновенно отреагировала я.
– Ну, одевались они, как парни из крутых блокбастеров. К таким не полезешь, потому как у них на лице написано: «Не подходи, трупом станешь». Не знаю уж, как Олег с такими водиться мог. Хотя, – Валера почесал за ухом, – скорее всего, они ему картины заказывали, при деньгах ведь все.
– Где найти кого-нибудь из них, знаете? – на всякий случай спросила я.
– Нет, конечно, – улыбнулся в ответ парень. – Больше я ничего не знаю. – Потом на минуту замер и предложил: – Может, хоть чаем вас угостить?
– Нет, спасибо, я тороплюсь, – вставая, произнесла я, чувствуя, что парень исчерпал свой запас полезности.
Глава 3
Покинув квартиру Валеры, я, конечно же, вернулась в свою машину и снова принялась за свое любимое занятие – начала думать. Теперь, кстати, уже было о чем.
Во-первых, я узнала, что ссоры между девушкой и ее парнем были, что художник производил впечатление спокойного и безобидного, что на самом деле вряд ли могло быть правдой. Я лично видела работы парня и по ним, как человек, не слабо разбирающийся в психологии, могу уверенно сказать, что с психикой у их автора, несомненно, не все в порядке.
Также мне стал известен примерный контингент гостей и посетителей данной квартиры. Он состоял в основном из таких же художников и заказчиков картин, вроде бы богатых дяденек. Уже одного этого достаточно, чтобы действительно допустить вероятность того, что Степанов и совершил убийство своей собственной девушки.
«Так, попробуем прикинуть, где может сейчас скрываться наш тихий убийца. Насколько я могу судить о нем по сложившемуся у меня в голове словесному портрету, парень относится к тому типу, что предпочтет всю жизнь прятаться по подвалам и свалкам, нежели просто покинуть город или, на худой конец, прийти в милицию и во всем признаться. Следовательно, искать его нужно у таких же художников, как и он сам».
Прикинув, кто из моих друзей и знакомых наиболее вхож в тарасовский богемный мир, я достала сотовый и стала набирать номер Гарика Папазяна.
Гарик был одним из старейших моих знакомых. Он работал в милиции и знал обо всем и обо всех в городе. Даже другу моему Кире – подполковнику Кирьянову – порой не удавалось добывать такую информацию, какую в два счета мог накопать Папазян. За это я его и любила. По-дружески, конечно, хотя он наверняка хотел, чтобы все было немного иначе. Увы, его пылкие признания в свой адрес воспринимать серьезно я не была намерена.
– Гарик, здравствуй, это Татьяна, – услышав какое-то бубнение, сразу сказала я. – Ты сейчас не слишком занят?
– Для тебя, Танюша, я всегда свободен, пора бы это уже и запомнить, – тут же радостно откликнулся Папазян, круто сменив тон, – что, опять какое-нибудь дельце провернуть надо?
– Угадал, – призналась я. – Сможешь?
– Ну разве что за определенное вознаграждение, – хитрым голоском пропел в трубку Папазян.
Прекрасно понимая, куда он клонит, я все же сделала вид, что ничего не понимаю, и наигранно кокетливо сказала:
– Ну, несомненно, бутылка коньяка с меня.
– А что к ней будет прилагаться еще? – не унимался Гарик.
– Конфеты, конечно, – вздохнув, ответила я.
– Это несерьезно, Таня-джан, – тут же заговорил с армянским акцентом Папазян, появление которого было первым признаком того, что он обижен. Пришлось смилостивиться над бедным мальчиком и пообещать:
– Хорошо, если все получится, обещаю, что коньяк доставлю лично.
– И выпьешь со мной.
– И выпью, – вынуждена была согласиться я.
– И станцуешь, – разошелся Папазян.
– Так и быть, попробую.
– Ну вот, так бы и сразу. Так что там тебе требуется? – более радостным голосом спросил Гарик.
– Мне нужно узнать места, в которых обычно собираются художники низкого уровня. То есть такие, которые пишут не нормальные картины, а всякое там безобразие, называемое ими искусством.
– Кхе, кхе, вот так задачка… – моментально стал серьезным Папазян. Но потом, видно, вспомнил об обещанном вознаграждении и пообещал: – Хорошо, постараюсь что-нибудь нарыть.
– Сегодня сможешь?
– А я когда-нибудь работу на завтра откладывал? – переспросил Папазян.
– Нет, – согласилась я. – Значит, позвонишь, как что-то будет?
– Угу, – согласился Папазян и повесил трубку.
Я же, еще немного подумав, решила пока заглянуть домой и проверить, что там делает мой сообразительный жилец. Он должен был уже вернуться из школы, учитывая то, что уроков у него сегодня немного.
Добравшись до дома довольно быстро, я остановила машину под своими окнами, вышла из нее и решила, что, как только перекушу, сразу же помою ее. Затем поднялась наверх, открыла дверь своими ключами и с некоторым волнением прошла в квартиру. Мне повезло, там пока все было на своих местах, а квартирант еще отсутствовал.
Совершенно успокоившись, я завернула в кухню и уже там обнаружила, что Константин таки забегал домой. В раковину была свалена грязная посуда, а на столе остались хлебные крошки.
«Значит, не голодный», – успокоила я себя и занялась приготовлением обеда для себя, любимой. Достала из холодильника пакет с пельменями, вскипятила воду и вывалила их в нее. Пока пельмешки готовились, перемыла то, что заполняло раковину, а потом села есть.
Завершив трапезу чашечкой любимого кофе с сигаретой, я несколько минут просто посидела у окна, давая возможность пище хоть немного рассосаться и перевариться. Когда же почувствовала, что еще немного, и начну дремать, отправилась на улицу мыть машину. С собой я прихватила ведро с водой и мягкую губку.
Дойдя до машины, я поставила ведро на землю, намочила губку и полезла в салон, чтобы все протереть. Закончив внутри, стала мыть машину снаружи. Под моими ловкими руками моя «девяточка» быстро принимала прежний вид и начала блестеть. Когда же работа подошла к завершению, в кармане ожила трубка сотового. Я глянула на дисплей, где определился номер звонившего, и произнесла:
– Да, Гарик, я тебя слушаю. Ну так как, сумел что-то найти? – поторопила я приятеля, чтобы он не тратил время на расшаркивания, а сразу переходил к делу.
– Да, есть несколько домов, где собираются любители всякой там абстрактной живописи, – откликнулся Гарик. – Бери бумагу, продиктую адреса.
Я торопливо вынула из сумочки блокнот, раскрыла его на первой попавшейся странице и, стащив зубами колпачок с ручки, бросила в трубку:
– Диктуй.
Папазян назвал несколько адресов, где устраиваются сборы таких художников, заметил также, что по одному адресу прямо сейчас происходит сходка. Я записала все необходимое, поблагодарила Гарика, заверив в том, что о своем обещании помню, и отключила телефон. Теперь можно было продолжать поиски девушки и ее парня.