Девушка с секретом - Романова Галина Владимировна 5 стр.


– Не суетись, – понимающе хмыкнул Иван Сергеевич. – Он уже на месте…

Местом оказался административный корпус, стоящий чуть в отдалении от основной громадины серого кирпича. Молодой солдатик, подметающий ступеньки, смерил Женьку оценивающим взглядом и нехотя козырнул майору.

– Распустились, мать вашу… – буркнул себе под нос опер, рванув обитую рейкой дверь. – Заходи – и побыстрее!


Обустройству холла могли позавидовать многие солидные учреждения. Огромные пальмы в кадках по углам. Дорогое покрытие на полу.

– Неплохо вы тут устроились, – недоуменно качнула головой девушка, следуя за Иваном Сергеевичем.

– Спонсоры… – лаконично ответил он, трогая ее за локоть и подводя к лестнице, винтом уходящей вниз. – Ты не выкобенивайся там! Человек солидный, может озолотить и все такое… В общем, хороший человек…

Хороший человек сидел, развалившись на широком диване. Опустив жирные складки подбородка на сцепленные в замок короткие пальцы, он исподлобья глядел на вошедших и не произносил ни слова.

– Вот, Лаврентий Степанович, наша Женечка, – суетливо затараторил опер, сгибаясь в приветственном поклоне едва ли не в три погибели. – Чиста, как младенец.

– Посмотрим, – просипел Лаврентий, колыхнув тучным телом. – Заходи, красавица. А ты – свободен.

Как только замок за спиной девушки щелкнул два раза, зыбкое спокойствие, которое она доселе усилием воли пыталась сохранить, начало покидать ее. Широко раскрыв глаза, она силилась рассмотреть в сидящем напротив мужчине черты «хорошего человека», но не могла. Все в нем было до отвращения омерзительным. Мясистые губы, на которых повисли крошки еды, беззвучно шевелились.

Чувствуя, что силы вот-вот покинут ее, Женька прокашлялась и тихо попросила:

– Можно присесть?

– Присядь, – волосатая ручища похлопала по дивану. – Только не очень далеко.

– А выпить можно? – спросила девушка, судорожно сглотнув, чтобы не закричать от страха, который все сильнее овладевал ею.

– Пей сколько хочешь. – Лаврентий Степанович наполнил до краев высокий фужер коричневатой жидкостью из пузатой бутылки. – На… И давай с тобой договоримся – ты расслабляешься.

– Вы считаете, что это возможно? – пробормотала Женька, принимая бокал с коньяком. – Я имею в виду – в подобных условиях?

– Я тебя сюда не сажал, – осклабился ее собеседник, нанизав на вилку кусок колбасы, и замер в ожидании. – Ну, давай, пей…

Глубоко вздохнув, девушка поднесла фужер к губам и принялась пить его содержимое большими глотками. Напиток обжег горло, в глазах защипало, но она не останавливалась.

– Все, – наконец выдохнула Женька и закашлялась.

– Ты смотри какая молодчина, – заржал Лаврентий, почти насильно затолкав ей в рот кусок колбасы. – Закусывай…

Обведя начинающими мутнеть глазами убранство комнаты, Женька еще раз тяжело вздохнула и произнесла:

– В конце концов – каждому свое! Так, кажется, было написано на воротах Бухенвальда?

– Не был, не знаю, – вполне серьезно ответил толстяк, стараясь незаметно пододвинуться к девушке. Учитывая его комплекцию, это было весьма проблематично. – Ты бы разделась, что ли. Ненавижу я эти ваши тюремные робы. Вы в них все одинаковые. То ли дело без нее…

– Ага, сейчас. – Женька попыталась расстегнуть верхнюю пуговицу куртки, но руки, до этого беспрекословно подчинявшиеся ей, отчего-то перестали слушаться. Пальцы скользили по петлям, путаясь и цепляясь друг за друга. – Ой, кажется, я пьяна!..

Это было последнее, что она запомнила. Тяжелый, душный кошмар опустился на нее, то и дело подступая к горлу тошнотворной болью, и Женька отключилась.


Звонкий перестук капель холодной воды о раковину умывальника заставил девушку спрятать голову под подушку. Боль, пульсирующая в висках, мешала сосредоточиться. Обведя непонимающим взглядом помещение, Женька облегченно вздохнула – она была в своей камере. Попытавшись вспомнить события вчерашнего вечера, она недовольно поморщилась – сплошной калейдоскоп из форменных фуражек и озлобленных мужских физиономий.

– А имеет ли смысл вспоминать? – тихо прошептала она самой себе. – Лучше побыстрее все забыть.

После завтрака, включающего в себя вязкую перловую кашу, которая к тому же подозрительно чем-то припахивала, Женька сунула голову под кран. Почистив зубы, она, пошатываясь, прошлась по камере. Вопреки ожиданиям тело ее не подавало никаких признаков свершенного над ней насилия. Недоуменно пожав плечами, она расстегнула брюки и спустила их до колен. Кожа сияла девственной чистотой. Ни синяков, ни царапин, ничего того, что, по ее разумению, должно было включать в себя грубое мужское вмешательство.

«А может быть, ничего и не было? – мелькнуло у нее в мозгу. – Я была пьяна и…»

Додумать она не успела. Дверь распахнулась, и раздалось казенное «Каменихина, на выход!». Причем через мгновение было добавлено: «С вещами…»

Быстро побросав в пакет нехитрые пожитки, боясь поверить во что-то хорошее, Женька едва не бегом устремилась по коридору впереди конвоира.

– Да не лети ты так, – попытался немного сбавить ее прыть охранник. – Немного уже осталось, потерпи.

К удивлению Женьки, ее повели не в обычную комнату для свиданий, а куда-то наверх.

– А куда мы? – растерянно обернулась она к конвоиру. – Выход же внизу!

– Куда велено, туда и веду, – ответил он, тяжело дыша. – К начальнику тюрьмы велено доставить.

– А разве он не в административном здании?

– Молчать! – разозлился конвоир, вконец задохнувшись. – Иди и не разговаривай.

Начальник тюрьмы оказался высоким седоволосым мужчиной средних лет. И если бы не обстоятельства, то Женька сочла бы его вполне сносным собеседником.

Из того, что он ей успел сообщить до прихода адвоката, Женька услышала лишь одно – она свободна.

– Тем не менее вы должны понимать, – монотонным голосом продолжал он, не глядя на девушку, – органами было решено избрать меру пресечения – подписку о невыезде. Подозрения с вас не сняты. Вы по-прежнему являетесь подозреваемой по делу об убийстве, просто сложились обстоятельства, в силу которых ваше содержание под стражей можно… гм…

Он долго обдумывал слово, которое по его понятию более всего подходило к данной ситуации, но тут ему на помощь пришел Игорь Владиславович, тихо появившийся в кабинете. Незаметно подмигнув ошалевшей от счастья Женьке, он пожал протянутую руку начальника тюрьмы. Выложив перед ним один за другим несколько листов бумаги, заполненных машинописным текстом, он спросил:

– Сергей Николаевич, надеюсь, все соблюдено?

– Да, да, – машинально просмотрев бумаги, начальник тюрьмы сунул их, не читая, в один из ящиков стола. – Мне звонили из Управления. Можете забирать свою подзащитную. Пропуск я уже оформил.


– Вот вы и на свободе, Женя! – весело проговорил адвокат, беря девушку под локоток и ведя к машине, припаркованной на пустующей стоянке. – Но главное – еще впереди. Что с вами?!

Он с тревогой уставился на подзащитную, по щекам которой бурным потоком текли слезы.

– Я не знаю, – еле слышно прошептала она, пытаясь справиться с минутной слабостью. – Я и рада, и испугана…

– Не переживайте, – Игорь Владиславович протянул ей бумажный носовой платок. – Это нормальное состояние после выхода из тюрьмы. Такое бывает со многими.

– Правда?!

– Свобода… Она манит и страшит одновременно. А вас особенно. Но заранее хочу вас успокоить, я все обдумал – поживете пока у меня…

– Нет! – твердо ответила Женька, высвобождая руку и усаживаясь на переднее сиденье новенькой «Мазды». – Этого не будет!

– Вы меня неправильно поняли! – он покраснел от смущения. – Я…

– Не надо, Игорь Владиславович, – мягко перебила его девушка. – Я и так вам многим обязана, не хочу ко всем своим долгам причислять еще и этот. Я справлюсь, поверьте.

Адвокат несколько минут пристально разглядывал сидящую напротив девушку, как бы решая про себя – пускаться ли на дальнейшие уговоры. Но, видя, как сурово сведены ее брови и какой решимостью сверкают глаза, решил отказаться от этой затеи.

– Впрочем, как хотите, – тихо промолвил он, трогая машину с места. – Огромная просьба – будьте осторожны. Мы имеем дело с очень опасным преступником, вернее преступницей. Неизвестно, что она предпримет, узнав, что вы на свободе. Она хитра и постоянно меняет свой облик. За все это время ей удалось не оставить никаких следов на месте преступления.

– А свидетели? – заинтересовалась Женька, успевая одновременно и слушать, и жадно пожирать глазами мелькающий за окном пейзаж.

– Их почти нет. В первом случае утверждают, что женщина ярко-рыжая. Во втором – будто бы блондинка. Я думаю, что она пользуется париками. При умело наложенном гриме человека очень трудно идентифицировать. Вы понимаете?

– Еще бы мне не понять! – фыркнула девушка. – По милости этой твари я лишилась родного брата и года жизни!.. Кстати, Игорь Владиславович, а что это были за манипуляции с записками?

– А-а-а, – качнул он головой. – Об этой тюрьме идет дурная слава… Вот я и опасался, как бы с вами чего не случилось.

– Ответ более чем лаконичный, – хмыкнула Женька, стараясь не выдать себя. Ей так и не удалось вспомнить подробности вчерашнего вечера. Хотя сейчас это как будто бы уже не имело никакого значения.

Она отвернулась и уставилась в окно, всем своим видом показывая нежелание продолжать начатый разговор. Несколько раз наткнувшись взглядом на ее затылок, Игорь Владиславович отчаялся и тоже надолго замолчал. Лишь высаживая ее около дома, который не так давно был ей родным, он наконец спросил:

– Вы не передумали? Твердо решили остановиться именно здесь?

– Д-да! – Женька рассеянно кивнула, вскидывая взгляд наверх, туда, где располагались окна квартиры покойного Антона. – Если что-то изменится, я вам непременно сообщу.

Они попрощались, и девушка пошла к подъезду…


«Это она!! Я не могла ошибиться! – Молодая женщина быстро свернула в переулок и смогла наконец перевести дыхание. – Но этого не может быть! Я же все продумала! Домой, только домой! Только там я смогу успокоиться и все хорошо обдумать».

При воспоминании о доме мысли ее приняли совсем другое направление, и она заметно расслабилась, даже нашла в себе силы улыбнуться смешному карапузу, который протягивал ей надкусанное яблоко и что-то лопотал при этом.

Вызвав лифт и пропустив впереди себя пожилую супружескую пару, женщина устало привалилась к стене кабины и задумалась.

– Ваш этаж! – повторил, наверное, в третий раз мужчина, приподняв шляпу. – Вы выходите?

– Да, да, простите ради бога! – она тепло улыбнулась им, про себя отметив, что надо быть пособраннее. Такое поведение, резко отличавшееся от обычного, слишком уж бросается в глаза.

Лишь заперев за собой дверь квартиры и бросив на пол пакеты с продуктами, она смогла наконец дать волю ярости.

– Сука!!! – шипела она, брызгая слюной. – Сука! Из-за тебя со мной опять все началось! И ты должна за это поплатиться! Ну подожди, я еще что-нибудь придумаю! Ты недолго пробудешь на свободе! Я знаю о тебе все! А ты обо мне – нет! Я вновь подставлю тебя так, что ты не выйдешь оттуда до конца дней своих!

Последняя мысль ей настолько понравилась, что она истерически расхохоталась, откинув назад красивую голову и взъерошив иссиня-черные волосы, в которых недавно обнаружила два седых волоска.

– Пусть будет так! – Женщина вернулась в прихожую и принялась поднимать разбросанные по полу продукты.

Рассовав все по полкам холодильника и шкафа, она достала бутылку своего любимого венгерского вермута и, поставив рядом с нею два бокала, принялась накрывать на стол.

Со стороны могло показаться, что женщина ожидает гостей, но только одной ей было ведомо, что никто не заявится к ней сегодня. Незримый собеседник, с которым она разговаривала последние несколько лет и которого ненавидела лютой ненавистью, уже давно был мертв, хотя и числился без вести пропавшим…


Дверь квартиры была опломбирована. Недоуменно уставившись на белый клочок бумаги, который лишал ее последней надежды на пристанище, Женька окончательно расстроилась. Идти дальше было некуда. Пошуршав в кармане джинсовки распиской о невыезде, она в сотый раз тяжело вздохнула и направилась к лифту.

Во дворе в этот час было пустынно. Опустившись на скамейку, она зябко поежилась и принялась чертить прутиком зигзагообразные фигурки на слое пыли, которой здешний район новостроек особенно славился.

– Женя?! – оторвал от ее занятия чей-то недоуменный возглас. – Это ты?!

Девушка подняла глаза и в стоящей перед ней миловидной женщине узнала соседку по подъезду.

– Да, – хрипло произнесла она. – Это я…

– А чего же ты здесь? – Нина растерянно указала на скамейку, потом, спохватившись, схватилась за голову. – Хотя о чем это я! Ты меня извини, пожалуйста.

– Ничего, Ниночка, не волнуйся, – попыталась улыбнуться Женька, хотя внутреннее ее состояние не располагало к особой радости. – Я уже ухожу.

Отбросив ставший ненужным прутик, девушка поднялась и, отряхнув старенькие джинсы, направилась прочь со двора.

– Женя! – вновь окликнула ее Нина. – Подожди, пожалуйста.

Быстро догнав отошедшую на приличное расстояние девушку, Нина взяла ее под руку со словами:

– Идем, я тебя немного провожу.

– Хорошо, идем, – печально выдохнула Женька, нисколько не удивляясь такому участию – соседка славилась своей добротой и бескорыстностью.

– Квартира опечатана? – спросила Нина и самой себе ответила: – Да, опечатана. Вика не смогла здесь жить, выписалась и отказалась от всех прав на квартиру. Уехала куда-то на Урал к матери. Первое время все тебя обвиняла, билась в истерике. Мы всерьез опасались за ее здоровье. Потом постепенно пришла в себя, но жить здесь не смогла. Такие вот дела…

Они помолчали. Полуденные лучи сентябрьского солнца ласково пригревали, делая все разговоры о прошлом ненужными.

– Давай присядем, – неожиданно предложила Нина, указывая на небольшой скверик. – Здесь тихо и никто не помешает.

Евгения равнодушно пожала плечами, но от предложения отказываться не стала. Обмахнув скамейку от опавших листьев, женщины, вздохнув каждая о своем, присели.

– Я о многом тогда умолчала, – виновато произнесла Нина, нарушая повисшую паузу, и, заметив немой вопрос в глазах девушки, продолжила: – Я видела тогда ее…

– Кого?!

– Убийцу! – выдохнула соседка и заметно побледнела. – Перед тем, как Виктория вернулась с работы, к Антону приходила женщина. Я спускалась за почтой, а когда поднялась, она уже входила в вашу дверь. Лица ее я не видела, она стояла ко мне спиной. Помню лишь короткую стрижку, русые волосы. Достаточно высокая, стройная. Меня еще удивило тогда, что твой брат принимает у себя женщину в отсутствие жены, но…

Нина уставилась в пустоту, словно заново переживая события годичной давности. Затем, устало вздохнув, начала оправдываться, почему умолчала в то время, когда шло следствие.

– Прости меня, но я испугалась, – закончила она свою оправдательную речь, стараясь при этом заглянуть Женьке в глаза.

Горько усмехнувшись, девушка встала и, молча попрощавшись, медленно побрела по опавшим листьям. Нина огорченно всплеснула руками и кинулась было вдогонку за Евгенией, но потом передумала и зашагала в противоположную сторону. А Женька все брела и брела, пока не наткнулась на высокую ограду, отделяющую сквер от проезжей части. Оперевшись спиной о чугунные завитки, она расплакалась.

– Тетя, что с вами? – мальчик лет двенадцати настороженно поглядывал на нее из-под козырька бейсболки.

Что она могла сказать этому ребенку? Что из-за чьей-то трусости и нежелания помочь потеряла год жизни? Или о том кошмаре, в котором прожила все это время? Вряд ли бы он понял. Хотя кто знает, от кого нам в этой жизни ждать сочувствия и понимания?..

Женька промокнула глаза и, попытавшись улыбнуться, ответила:

Назад Дальше