Раритет хакера - Петр Северцев 2 стр.

Честно сказать, меня очень развеселил весь этот визит, хотя он и отнял около двадцати минут времени; теперь, после моих слов, я надеялся, что парень оставит дурные попытки выкрасть свою милую, и, возможно, даже сойдется с ее отцом. Хотя, судя по его неформальному виду, Алексей Иванович Горелов вряд ли сочтет Артема выгодной партией для своей дочки.

Однако, долго размышлять по этому поводу я не имел желания и времени; мысли мои были заняты делом убитого (или, все-таки нет?) библиофила Самсонова. Поэтому я вернулся к Приятелю, который, возможно, уже закончил основную часть анализа.

Так оно и было: экран стоял освещенный, посредине столбиком выстроились четыре фразы.

Вот на последней фразе я обрадовался и удивился сразу: видно, качая информацию из компьютеров издательства, Приятель обнаружил «адрес» компа самого Самсонова, который, вероятно, торчал у него дома. Удачей было то, что этот самсоновский компьютер или не выключался со времени его смерти, или был включен чьей-то любопытствующей рукой, и Приятель мог свободно скачать с него данные! О такой радости я и мечтать не мог!

Но – терпение, прежде всего терпение – сначала я кликнул мышкой в пункт номер один.

Н-да, вот тебе и мнение клиента… Где же тут убийство? Утешало одно: вероятность преднамеренного убийства больше, чем вероятность непреднамеренного… наверное, в связи с коммерческой работой Самсонова: как никак, заказы, выполняемые издательством, судя по всему, стоили весьма дорого. Но что же мне теперь делать, когда Приятель упорно не желает признавать, что смерть Самсонова являлась убийством?..

Внизу, под этим кратким перечнем, компьютер выдал расшифровки каждого пункта. Я просмотрел «естественные причины», где давалась процентная возможность сердечной недостаточности, солнечного удара и повышенных электромагнитых излучений (остальные причины были слишком маловероятны). Да, картина получалась не самая лучшая.

Понимая, что у Приятели слишком мало информации для абсолютной уверенности, я решил во чтобы то ни стало добыть ему заключение судмедэксперта.

Ладно, посмотрим пока «Анализ мотивов».

Хрен собачий! Единственное интересное место – эмоциональное преступление поменялось местами с ограблением – обычно самым распространенным мотивом. Отчего бы это? В данных, которые получил мой Приятель, ничего не было про врагов или неприятелей Самсонова… Только потом до меня дошло, что электронный аналитик залез в память личного компьютера Самсонова, и оттуда мог почерпнуть сведения из окружения и личной жизни редактора «Зари».

С нетерпением, предвкушая много интересного и нового по этому самому делу, я вошел в пункт «Данные из личного компьютера Самсонова».

«DIARY» – так назывался один из директориев на его винчестере, который сразу же привлек мое внимание, и выдавил из меня слабую улыбку, – ведь в переводе с английского, «diary» значило – 2. – «дневник»!

Получив такое сокровище, само собой свалившееся мне в руки, я, затаив дыхание, начал просмотр и чтение того, что оставил там хозяин дневника.

И уже после первичного, неуглубленного просмотра, я понял, что Виталий Иванович Самсонов был натурой весьма оригинальной, превосходящей всех, с кем я встречался в жизни: он строил себе нерукотворный памятник. И этом памятником был его дневник, состоящий из трех частей, и повествующий о жизни такого авантюриста, который украсил бы любой пантеон негодяев! Как было написано в самой первой, дневник Виталий Иванович вел всего ничего – три с половиной года, но за это время, не переставая совершенствовать несколько вычурный, но вполне приемлимый литературный стиль написал больше двухсот тысяч килобайтов. Директорий «DIARY» вмещал в себя три файла, в каждом из которых ныне покойный автор повествовал о своих делах, идеях и пристрастиях: первый был целиком и полностью посвящен детству, юношеству и созреванию, как характера, так и криминальных идей Самсонова; здесь он приводил различные примеры из своих ранних авантюр – как стравил две уличные банды, будучи двенадцатилетним, и, бегая от одной к другой с «секретными поручениями», с обеих сторон получал причитающиеся деньги, как потом сдал обе группы ментам, как в шестнадцать лет заставил престарелую бабушку принять его за своего внука от давно погибшего сына, и, в результате, обрел прекрасную сталинскую квартиру с обстановкой, в которой обитал до самой смерти, как женился и тут же развелся, как…

Впрочем, перечислять все хитроумные дела Виталия Ивановича было бы преступлением – ведь покойный автор специально писал книгу, чтобы ее ПРОЧИТАЛИ, а не для того, чтобы какой-то частный сыщик рассказывал о ней на каждом углу…

Второй том, то есть, второй файл повествовал о трудовых буднях Самсонова, когда, восемнадцатилетним, он оказался на стройке сталелитейного гиганта, какими в те годы любило баловаться советское правительство, и рассказывал о том, что он через два года работы начал творить с продукцией этого гиганта, как он провозил цветные металлы тоннами, и тоннами же продавал – то в другую область, до вообще за бугор. Здесь так же повествовалось о политических и чиновничьих связях покойного, причем, приводились детальные описания кабинетов руководства, подлинные адреса, фамилии, даты и пути перевозок металла. Рассказывалось и о других делах…

Далее речь шла о долгих скитаниях Самсонова, избежавшего тюрьмы, когда остальные сотоварищи познакомились с «казематами сырокамня» – здесь Виталий Иванович нашел себя в профсоюзном распределении отпусков и санаторных путевок – тут уж он порезвился вовсю, нагревая руки, и наотдыхался по партийным курортам вволю – и это далеко не все; нет, слишком многое из того, что я просто увидел, не вдаваясь в детали, сейчас приходится оставлять недоговоренным – Самсонов в жизни успел сделать столько, что всему составу нынешней Думы у него учиться и учиться!

Читая, я невольно поражался хитрости, изворотливости и проницательности автора, скорого на выдумку и умеющего обмануть человека так, что тот даже будучи съеден Самсоновым, не заметит того, считая людоеда прекрасной души человеком. Но была у преступника одна слабость, упоминания о которой сквозили между строк, переходили из одной главы в другую, прослеживались от начал до конца – все время я ловил взглядом имена и фамилии литературных героев, критиков и авторов; описание книжного шкафа одного из партийных деятелей начала перестройки (фамилию не назову, слишком известная), было описанием профессионала, любящего тему и знающего ее досконально – Самсонов был рабом книги. Нет, лучше так – Книги. И сделал все для того, чтобы "приблизить себя к тому далекому, непостижимому и прекрасному.

Да, его собственная книга получалась воистину памятником изощренности этого человека!.. Только вот одно «но» – она не была закончена: третья часть не занимала и половины от второй, или первой. И, если предыдущие я просматривал торопливо и поверхностно, то последние записки покойного, датированные периодом в несколько последних месяцев, до последних двух дней до его смерти, смотрел медленно, вчитываясь.

Читал – и качал головой.

Оказывается, работа в издательстве «Заря», многому научила предприимчивого и любящего книгу Самсонова – он изобрел способ зарабатывать большие деньги, занимаясь любимым делом: издавая книги и продавая вместе с реальными экземплярами – фальшивые.

Сам он описывал процесс следующим образом:

«Схема проста: увеличиваешь тираж на некоторое безопасное для тебя количество, которое никто не сможет отследить, и ту дополнительную часть, которую никто не заказывал, продаешь по частным коллекциям от лица работника фирмы-заказчика или просто от лица какого-нибудь букиниста. Здесь главное – уметь переодеваться, так чтобы тебя не смогли опознать – борода, там, усы, или парик, или и то, и другое, и третье, и четвертое… Деньги огромные и халявные: средний человек даже представить себе не может, сколько коллекционер готов выложить за книгу с дарственной подписью писателя, книгу с улучшенной полиграфией, с дополнительными комментариями? От жалкой сотки через приемлимую пятисотку к гордому десятилимоннику, который, в принципе, тоже далеко не потолок! Вот и издавай, печатай престижные книжечки.»

Эту часть я перечитал несколько раз, затем вчитался в сухие и четкие инструкции Самсонова, относящиеся к различным стадиям этого издательского процесса, и, дойдя до конкретных примеров, мог только покачать головой: речь шла, например, о книге Разинского «Разгадка Берии», которая издавалась тремя тиражами – основным, двадцать тысяч экземпляров, дополнительным, в две тысячи и раритетным, в сто пятьдесят экземпляров. Так вот, этот раритетный тираж выпускающее издательство заказало «Заре» – только там наличествовала экологически чистая ужасно дорогая бумага, – каждая книга раритетного тиража была подписана Разинским, и в Москве продавалась за полтора миллиона – как библиографическая редкость. А вне широкой рекламы литературный агент Разинского заказал двадцать совершенно особенных книг совершенно собственного тиража – с увеличенным форматом, со вступительной надписью Разинского, с двойной обложкой, съемными цветными и черно-белыми фотографиями, с золотым тиснением, десятком шелковых закладок, в специальном футляре – и так далее, и тому подобное – Самсонов сделал еще одиннадцать книг этого тиража, разумеется, в тайне. Каждая из них ничем не отличалась от оригинала – только тем, что вступительное слово Разинского в каждом томе авторского тиража – а каждый из этих двадцати томов Разинский заказал для подарка вполне конкретным людям, и подписывал по-разному, – Самсонов подделал с помощью цветного лазерного принтера и специальных уловок и хитростей, который, в принципе, известны и доступны опытному типографскому работнику: он смоделировал отдельные элементы почерка с большой внешней достоверностью. При проверке специалистами различие в почерке, конечно, можно было бы обнаружить, но – я знал – качество подделки было очень высокое, вплоть до того, что цвет напечатанного на лазерном принтере соответствовал цвету любой авто-, перьевой или капиллярной ручки. Каждую из таких раритетных книг Самсонов заранее заявил через одного букиниста (Шарова Иннокентия Арсеньевича), адрес которого я позже нашел в компьютерной «записной книжке» и скатал к себе в блокнотик, и делал их прямо «на заказ».

Стоила каждая ТАКАЯ книга Разинского пять с половиной миллионов необлагаемых налогом рублей, пять из которых шли издателю Виталию Ивановичу Самсонову, который тратил чуть больше жалких двухсот тысяч рублей за экземпляр, а пятьсот – тому продающему букинисту; в итоге автор дневника получил пятьдесят миллионов за работу, которая не заняла у него и месяца.

Но самое интересное из прочитанного представляла для меня последняя глава: «Христос для бритых», в которой Самсонов повествовал о последнем деле… доведенном до конца за два дня до его смерти.

Если кратко, то речь шла о специальном дорогостоящем заказе издательству «Заря» – каталоге для всероссийской «Выставки Русской Иконы», которая будет проходить через два дня – с десятого по одиннадцатое июня в нашем городе. Самое интересное, что шесть экземпляров, всего шесть! устроитель выставки заказал сделать совершенно непохожими на остальные две тысячи: другого формата, очень высокого полиграфического качества, с гораздо более полным перечнем предметов экспозиции, как тех, что будут выставляться, так и тех, что останутся «за кадром».

Здесь я несколько озадачился и удивился, потому что не смог понять, для чего предназначен столь малый тираж; Самсонов с деланым прискорбием сообщал в своем описании, что издание этих шести штук контролировалось непосредственно заказчиком, что набранный текст был выдан на руки лично директору издательства под строжайшую и хорошо оплаченную договоренность сохранить ЭТУ работу в тайне, так, чтобы даже никто из работников издательства не узнал, никто, кроме директора и самого Самсонова. Однако, после выражения этакого прискорбия, он писал, что намерен сделать собственные два экземпляра, потому что "мне поступил конкретный заказ…второй экземпляр я сделал себе, а третий – на случай еще одного такого же клиента..

С некоторым удивлением – забавное совпадение, правда? – я узрел фамилию заказчика тиража, и одновременно устроителя выставки. Это был Горелов Иван Алексеевич, тот самый «жирный придурок» отец любимой недавно зашедшего в гости Артема. Любопытное совпадение, не правда ли?

Итак, последнее, судя по всему, весьма важное дело Самсонова – допечатка двух экземпляров этого мизерного тиража. В тексте откровенно намекалось, что печатались они на конкретный заказ… но кто были заказчик или заказчики?!

В этом мог крыться мотив преступления, если оно, все-таки, имело место…

Вот таким бизнесом и занимался покойный. Вот в обстоятельствах таких заработков, такой деятельности он и умер…

А мне предстояло узнать, была ли его смерть убийством, а если была, то каким образом он был убит, кем и почему. По крайней мере, за это расследование анонимный клиент платил по двести долларов за сутки с обещанным вознаграждением в полторы штуки в случае удачи. Кстати, пока я с упоением читал третью часть повествования, мне в дверь позвонила работница почты, принесшая заказную бандероль, за которую заставила расписаться в квитке; вскрыв ее в уединении, я обнаружил там трехдневную дозу в баксах – как мы с клиентом и договорились.

Минут через пять он позвонил и удостоверился, доставлены ли деньги.

– Доставлены, все в порядке, – ответил я, и, не считая нужным скрывать, уточнил, – возможно, уже совсем скоро мне будет, что сказать вам.

– Есть результаты? – несколько удивленно осведомился клиент, – Откуда? Вы же до сих пор не выходили из дома?

А вот этого я не люблю! Когда за мной следят, всегда есть вероятность, что мои малообъяснимые успехи будут рассмотрены с величайшей подозрительностью, рассмотрены и выпотрошены мое расписание, мои походы по магазинам и все, что составляло мой обычный рабочий день. И умный человек, проследив все это, сразу же поймет, что дело нечисто. А тут уж рукой подать до догадки про компьютер!

Клиент выдал свое внимание к моей деятельности, выдал не случайно, а чтобы показать свои возможности; настало время и мне показать часть заготовленного понта.

– К сведению наблюдателей, – усмехнулся я, – выходил уже дважды – к одному эксперту, который живет неподалеку, то есть, выходил без машины, а так же в магазин, за продуктами. Только ваших следопытов мне даже не понадобилось обходить – я хожу короткими путями через дворы, а самый короткий путь – старая дверь, которая из моего чулана выводит в соседний двор. Разумеется, со стороны улицы она не видна.