Варя вздохнула. На самом деле, в свое время в институте она была одной из лучших студенток. Зачетка сверкала пятерками, преподаватели пророчили ей блестящее будущее. «Ты очень тонкий психолог, Варя, – вспомнила она слова любимого преподавателя. – Ты от природы – психолог. Теория – ничто, если у человека нет внутренней чувствительности, гибкости. У тебя все это есть. И глаза у тебя добрые. Не смейся, это в нашей профессии очень важно! Диплом значит гораздо меньше…»
Диплом она так и не получила. А глаза… Вполне возможно, что они до сих пор остались «добрыми». Что с того? Кому нужен психолог без образования, но с добрыми глазами?
– Думаю, никому, – с грустной усмешкой она ответила вслух на вопрос, который задала сама себе.
– Ты о чем? – не поняла мать.
– О том, что у меня, как говорил Павел Николаевич – помнишь, мой любимый профессор – глаза добрые. А образования и опыта работы нет никакого. Так что, мама, думаю, не стоит думать об этом. Гораздо проще подыскать работу в сетевом маркетинге.
– Это косметикой, что ли, торговать? – всерьез оскорбилась Галина Петровна. – Да ты что, Варька, совсем, что ли, с ума сошла?
– Не обязательно косметикой. Можно еще продавать утюги, разные массажеры и прочую фигню.
– Вот именно – фигню!
– А больше ничего и не остается. Впрочем, уборщицей или продавцом на лоток с «ножками Буша», думаю, меня тоже возьмут.
– Вот ты смеешься, – заметила Галина Петровна. – А между прочим, у нас в Саратове одна дамочка открыла свой собственный центр психологической поддержки. Француженка.
– Француженка? – удивилась Варя. – У них что, во Франции, своих проблем нет?
– Есть или нет – не знаю. Наверное, здесь проблемы поинтереснее. Позабористее.
– Да, – согласилась Варя. – У меня, кстати, мама, у самой – проблемы. А ты предлагаешь мне чужие решать.
– Так вот, – Галина Петровна не захотела отвлекаться от заинтересовавшей ее темы. – Эта дамочка… Как же звали ее? Кристина Легран. Ты не слышала о ней?
– Кажется, слышала, – с трудом припомнила Варя. Она, на самом деле, читала в каком-то журнале про француженку, которая приехала в Россию и открыла в провинциальном городе крупный психологический центр. Таких даже в столице нет. Судя по интервью, дамочка из Франции была не глупа и очень профессиональна.
– Да, теперь я вспомнила… Читала пару лет назад про эту француженку. Молодец, что скажешь.
– Я, конечно, понимаю, что это не для тебя. Чтобы такой центр открыть, большие деньги нужны.
– Очень большие. И потом, мама, я и бизнес – понятия несовместимые.
Мать кивнула:
– Ладно, что-нибудь придумаем. Без работы не останешься, не переживай. У меня одна хорошая знакомая директор школы. Завтра позвоню ей, узнаю – может, им психолог нужен.
– Без образования, – Варя развела руками.
– Посмотрим, – упрямо повторила мать. – Ну, а с Никитой что решила? В какую школу отдавать будешь?
– Наверное, в ту, где и сама училась. Здесь рядом, сам ходить будет, чтобы у тебя лишних хлопот не возникало.
Галина Петровна кивнула, соглашаясь:
– Хорошая школа. И учителя там хорошие. Нужно будет завтра же сходить и написать заявление.
– Так ведь у нас пока прописки в городе нет…
* * *
Уже далеко за полночь кухонные посиделки наконец закончились. Выпив напоследок еще по чашке чая, Варя с матерью разошлись.
– Все будет хорошо, дочка. Вот увидишь, все в твоей жизни сложится просто замечательно! – заверила ее на прощание Галина Петровна.
– И тебе спокойной ночи, мама, – с грустной улыбкой на лице ответила Варя.
Бабушка отправилась спать к внуку, а Варя расстелила постель на кухне, на раскладушке. Никаких возражений от матери она принимать не стала. Она и без того чувствовала себя немного неловко, свалившись, как снег на голову, поэтому создавать неудобства ей не хотелось.
Когда в соседней комнате все стихло, Варя тихонько поднялась с постели, приблизилась к двери, слегка приоткрыла ее и прислушалась. Затем так же тихо и осторожно закрыла дверь. Как тень, скользнула к подоконнику, достала из кармана пачку сигарет и, торопливо чиркнув спичкой, глубоко затянулась.
За окном раскинулась черная ночь. Редкие фонари скупым и желтым светом освещали влажно блестящий, покрытый островками весеннего льда, асфальт. Вдалеке, вдоль линии правого берега, по-прежнему сверкали бусинки огней.
Ей почему-то показалось странным это ночное спокойствие окружающего мира. Дождь и ураганный ветер, пожалуй, гораздо больше бы подошли сейчас в качестве фона. Ненастье за окном намного удачнее отражало бы то, что творилось сейчас в ее душе. В ее жизни.
Но та апрельская ночь выдалась спокойной и тихой. Как будто в насмешку…
Прикрыв окно, Варя скользнула под одеяло. Зажмурила глаза в тоскливом предчувствии: едва ли удастся уснуть. Все те же картины, которые виделись ей в ночном вагоне, те же чувства, что бередили душу совсем недавно под стук колес, снова не давали покоя. Она отчаянно пыталась заставить себя не думать. Не думать вообще ни о чем. И изо всех сил сжимала веки, зная, что стоит ей открыть глаза – и прямоугольник света на потолке снова превратится в чистое полотно, на котором она до самого утра будет рисовать печальные картины, выбирая из всей возможной палитры красок только один цвет – серый…
Так и случилось. Серые тени качались на потолке, она напряженно следила за ними взглядом, уже перестав бороться с собой.
Заснуть ей удалось только под утро. Даже не заснуть, а впасть в полузабытье, лишь отдаленно напоминающее сон. Она словно провалилась в какую-то яму с песком. Песок застилал глаза, забивал легкие. Невозможно было дышать. Отчаянно хотелось крикнуть, но и кричать тоже было невозможно. Силы уже покидали ее, но в этот момент Варя вдруг почувствовала чье-то теплое и нежное прикосновение.
Кто-то взял ее за руку и потянул за собой. Медленно, шаг за шагом, сантиметр за сантиметром – она все же выбиралась из черной и страшной ямы.
– Мама, – послышался голос совсем неподалеку. Ей все же удалось открыть глаза…
– Мама, ну сколько же можно спать? – сын стоял рядом и хлопал длинными белесыми ресницами. – Ты ведь сама вчера сказала, что нужно лечь пораньше для того, чтобы пораньше встать. А теперь спишь, соня! Вставай, уже почти десять…
Варя прищурилась от яркого света. Солнце светило в окно совсем по-летнему, не соблюдая никаких весенних «правил приличия». Новый день так и искрился всеми цветами радуги, в который раз демонстрируя полное несоответствие ее внутреннему состоянию.
«Какие все заботливые», – Варя с детской обидой отвернулась от окна, почти всерьез подумав, что солнце нарочно светит сегодня так ярко, словно сговорилось с мамой, которая накануне заверила ее, что все в жизни сложится замечательно. Ерунда, какая связь может быть между ее жизнью и погодными явлениями?
Она потянулась в постели и сразу же встала.
– Вот так, – одобрил сын. – А теперь марш в ванную, чистить зубы и умываться! А мы с бабушкой пока завтрак приготовим!
В его глазах плясали веселые чертики. Ему, кажется, нравилось чувствовать себя мужчиной. Единственным мужчиной в доме.
– Ну что ты раскомандовался, – Варя улыбнулась. – Уж и поспать нельзя. Подумаешь, десять часов. Ты в выходные и позже встаешь иногда.
– Я маленький, мне можно.
– Тебя не переспоришь…
Варя быстро собрала постель, сложила раскладушку и вынесла ее на балкон. Галина Петровна, видимо, проснулась уже давно и теперь сидела в очках перед телевизором. Пальцы быстро и проворно работали спицами, синий клубок шерсти на полу ритмично подпрыгивал.
– Доброе утро, мама.
– Проснулась уже, дочка? А я вот решила Никитке свитер связать. Все-таки, апрель холодный, да и в мае еще прохладно будет.
– И как это у тебя получается, – в который раз удивилась Варя, замечая, что мать почти и не смотрит на вязание. Сама она сколько раз пыталась вязать и смотреть телевизор одновременно. Но петли все время сползали со спицы, потом приходилось их очень долго ловить, снова нанизывать в ряд, а иногда и вовсе распускать связанный кусок и начинать все сначала.
– Да в этом ничего нет сложного. Со временем и у тебя получится, здесь просто опыт нужен. Что на завтрак приготовить?
– Не беспокойся, завтрак я приготовлю сама. Никитка мне поможет. Он, знаешь, какую вкусную глазунью делает! Желтки всмятку, по краям – кружева…
Варя заметила в дверном проеме довольное лицо сына.
– Тебе сколько яиц разбить, бабушка?
– Парочку, – рассмеявшись, ответила Галина Петровна.
Варя зажгла на плите. На этом ее миссия по приготовлению завтрака закончилась. Она спокойно ушла в ванную, зная, что с приготовлением «кружевной» глазуньи сын справится блестяще и без нее.
* * *
Прохладная вода стекала по телу и словно бы возвращала к жизни. Варя задумчиво разглядывала, как кружится у ног в медленном и замысловатом танце мыльная пена и снова, в который раз уже, пыталась понять, правильно ли она поступила.
Мысли о будущем не давали покоя. Впервые в жизни она чувствовала себя такой беспомощной и такой одинокой. Чувства легкости, которое она надеялась испытать, решившись наконец на разрыв с мужем, не было. Солнечное утро нового дня не обещало ничего, совсем ничего хорошего. «Неужели так будет всегда?» – ужаснувшись от этой мысли, она в который раз повторила про себя: время лечит. Лечит всех, а значит, дойдет очередь и до нее. Только бы хватило терпения.
В первую очередь, конечно же, нужно всерьез заняться поисками работы. Дело даже не в том, что теперь ей придется самостоятельно обеспечивать себя и сына. Работа – Варя чувствовала это – должна стать ее спасением. Она должна вытеснить из души тоскливые воспоминания и сожаление о том, что она сделала. Или о том, почему не сделала этого раньше. Ей просто некогда будет об этом думать, некогда будет смаковать печальные подробности неудавшейся жизни и мучить себя бесконечными вопросами, на которые нет ответов. Главное, чтобы работа была поинтереснее и отнимала как можно больше времени.
Варя отключила воду в кране и грустно усмехнулась. Почти десять лет прошло с тех пор, как она бросила университет. В свое время, обучаясь на факультете психологии и будучи одной из лучших студенток, она была твердо убеждена в том, что психология – наука прикладная. Что вся теория, которую так тщательно и с таким интересом она штудировала в течение четырех лет, может с успехом применяться на практике.
Она думала, что душу можно лечить. Как заболевшего гриппом или ангиной ребенка. Как птицу с подбитым крылом. Она старательно штудировал научные труды по психологии – классические и современные, изучала популярные методики и способы терапии. Раскладывала по полочкам полученные знания, представляя себе то время, когда закончит она университет и станет терапевтом человеческой души.
Но получилось так, что первой заболевшей душой оказалась ее собственная. И вот теперь она в растерянности следила за тем, как скручивается тонкой змейкой мыльная пена вокруг сливного отверстия ванной, понимая, что не в силах себе помочь. Оставалось только одно – ждать. Ждать, когда время сжалится над ней и сотрет из памяти все то, что забыть невозможно.
«Когда это будет?» – подумала она тоскливо и, замотавшись в махровое полотенце, вышла из ванной.
– Завтрак готов! – послышался из кухни ликующий возглас сына. И почти в то же время она услышала громкий зов Галины Петровны:
– Варя! Варя, иди скорее сюда! Ее по телевизору показывают…
– Кого? – Варя растеряно замерла, не зная, куда ей теперь направляться.
– Ну, ее, ту самую француженку! Кристину! Да иди же ты скорее!
Опустившись на диван, Варя добросовестно уставилась на экран телевизора. Никакой «мадам» она сперва там не увидела. Показывали здание в центре города. Красивое современное офисное здание, отстроенное, судя по всему, не так давно. Варя сразу вспомнила, что несколько лет тому назад в этом районе города был частный сектор. Не больше пяти лет прошло с тех пор.
Над входом красовалась вывеска. Объемный синие буквы на белом фоне – «Реабилитационный психологический центр». Камера, скользнув вдоль отштукатуренных стен, быстро переместилась по широкому коридору и обвела взглядом просторный холл. Послышался голос за кадром:
– Вы испытываете душевные страдания… Не важно, чем они вызваны. Вы уверены, что вам некуда и не к кому обратиться… Весь мир вышел из доверия… Так бывает…
Варя грустно усмехнулась: «Кажется, это как раз про меня».
Голос ведущей казался приятным и успокаивающим. Но Варя почему-то внутренне воспротивилась этому спокойствию и умиротворенности ее интонаций. Как воспротивилась ярко сияющему солнцу и безоблачному синему небу, так сильно диссонирующим с ее собственным мироощущением.
– Кажется, вы переживаете кризис, – продолжила ведущая. – Но молчать, делать вид, что ничего не случилось, или убеждать себя в том, что вас вылечит время – все это, по меньшей мере, вредно.
– Мам, ты зачем меня сюда позвала? – Варя поморщилась, не в силах справиться с охватившим ее чувством неприятия. – Зачем мне все это слушать?
– Да ты подожди, – ласково попросила Галина Петровна, – подожди немножко, я просто хочу, чтобы ты на нее посмотрела.
Варя вздохнула и попыталась взять себя в руки.
– Молчание, переживание «в себе» постепенно разрушает вас и круг вашего общения. Есть ли выход из ситуации? Конечно, есть – вам следует обратиться к профессиональному психологу. Поверьте, не разрешимых проблем не бывает! Здесь, в реабилитационном психологическом центре Кристины Легран, вас внимательно выслушают. И, поверьте, вам обязательно помогут…
– Мам, – взорвалась Варя, поднимаясь с дивана. – Мне ни к чему все это слушать! Если ты думаешь, что мне необходимо обратиться к специалисту, вспомни, пожалуйста, о том, что я сама немного специалист в этой области! Сама как-нибудь с собой справлюсь, и не надо мне…
– Представляем директора и основателя центра – Кристину Легран, – снова послышался голос ведущей, и на экране появилось лицо молодой женщины.
Темно-карие глаза смотрели открыто и прямо. Коротко подстриженные русые волосы обрамляли правильный овал лица, а на правой щеке, ближе к виску, была заметна небольшая темная родинка.
Варя смотрела на эту родинку и не верила своим глазам.
В это вообще невозможно было поверить. Это было просто непостижимо…
– Она похожа на Бриджит Нильсон, – послышался, словно издалека, голос матери.
– На Бриджит Нильсон, – механически повторила Варя. – Да, ты права, она всегда была на нее похожа…
– То есть как это – всегда? – Галина Петровна, оторвавшись от вязания, вскинула на дочь удивленные глаза. – Ты что, раньше ее знала?
Варя ничего не ответила. Она продолжала смотреть на экран и пыталась понять, не приснилось ли ей все это.
Но нет – и в самом деле, с экрана телевизора на нее смотрела Кристина. Кристина Курочкина. Та самая Кристина, которая училась вместе с Варькой в университете, которая была самой близкой подругой… И которая так странно и необъяснимо исчезла десять лет тому назад.
Вот ведь, как в жизни бывает…
* * *
– Так не просто тупиковую жизненную ситуацию превратить в триумф… Ну ладно, может быть, хотя бы в небольшую победу. А если вспомнить, ведь каждой или каждому из нас, хотя бы однажды, удавалось это сделать. И мы начинали жизнь сначала. И это было здорово…
Протянув руку, Кристина дотянулась до пульта и выключила телевизор.
«Ужасно, просто ужасно!» – она досадливо поморщилась и, поднявшись из-за стола, подошла к бару. Кто бы знал, что она, «супер-психолог», та самая Кристина Легран, которая реально помогла уже сотням людей выйти из глубокого кризиса, до сих пор, дожив уже почти до тридцати лет, страдает от детских комплексов! Кто бы мог подумать – такое?
Она по привычке запустила пальцы в волосы и взъерошила непослушный мальчишеский «ежик» жестких волос. Открыла дверцу бара, достала бутылку «Хенесси» и маленькую рюмку из тонкого стекла. Покосившись на дверь, убедилась, что она заперта. Спокойно прошла к столу и быстро, одним глотком, опрокинула внутрь темно-коричневую горячую жидкость. Тепло заструилось вниз по пищеводу и почти сразу разлилось, заполнив собой каждую клеточку тела. «Как заправский алкоголик!» – усмехнувшись, она мысленно прокомментировала свои действия и проделала их в обратном порядке.