«Этой-то что еще нужно в моей раздевалке?» – недовольно подумала я.
– Георгий Михайлович, – откашлявшись, начал лейтенант, – тут вот новые обстоятельства открылись…
– Какие еще обстоятельства, говори быстрее, – нетерпеливо сказал Жора.
– Да вот говорят, что… Хм… – он бросил на меня осторожный взгляд, – ваша… жена поила убитую кофе. Буквально за несколько секунд до ее смерти.
Я аж задохнулась от возмущения! Значит, эта мерзкая гадюка припомнила, что мы с Наташкой в перерыв сидели у меня в раздевалке и пили кофе, и теперь стуканула, что это я могла ее отравить! Это уже переходит все границы ее интриг!
Жора недоуменно уставился на лейтенанта, потом перевел взгляд на меня.
– Жора, я видела, что она плохо себя чувствует, – быстро проговорила я, – поэтому я и пригласила ее во время перерыва попить кофе и заодно предложила пойти домой. Мы пили один и тот же кофе, и я, как видишь, жива и здорова.
– Где банка? – хмуро спросил Жора.
Я быстро сгоняла в комнату отдыха, не обращая внимания на присутствующих там, схватила банку с кофе, которой мы пользовались, и принесла ее в раздевалку.
– Возьми, – Жора протянул лейтенанту банку, и тот упаковал ее в полиэтиленовый пакет.
– А чашки где? – спросил лейтенант.
– Чашки… Я их помыла, – вспомнила я.
– А зачем? – прищурившись, спросил лейтенант. – Разве это входит в ваши обязанности?
– Нет, не входит! – уже разозлившись не на шутку, рявкнула я. – Просто я с детства ненавижу грязь и свинство! И свиней тоже! – с последними словами я повернулась к Сорокиной, чьи маленькие глазки сразу забегали туда-сюда.
– Жора, – уже спокойнее попыталась я объяснить Овсянникову, – дело в том, что наша уборщица, баба Клава, заболела. Обычно посуду моет она, а тут пришлось мне. Ты же знаешь, что я не стала бы оставлять грязные чашки в своей раздевалке.
– Знаю, знаю, – хмуро проговорил Жора. – Ну-ка, давай выйдем, – обратился он к лейтенанту. – И посторонних прошу покинуть помещение.
Ленка никак не отреагировала.
– Я сказал: посторонним – вон! – заорал Жора громовым голосом, который появлялся у него в критические минуты.
Ленку словно ветром сдуло. Я осталась одна. Села на стул, уронив голову на руки. В голове моей хаотично металось что-то похожее на мысли.
Жора вернулся довольно быстро.
– Поля, – как можно ласковее проговорил он. – Ты только не волнуйся…
– Мне придется провести ночь в милиции, – мрачно ответила я за него.
– Поленька, это только до выяснения обстоятельств. Я сделаю все, чтобы тебя отпустили как можно скорее. Ну, что я могу сделать, если эта швабра при огромном стечении народа заявила, что самолично видела, как вы с этой Наташей пили кофе, а через пять минут она умерла? Все понимают, что это недоразумение, простая формальность. Ты уж потерпи, родная, я повторяю – сделаю все, чтобы ты оказалась дома как можно скорее и чтобы тебе не трепали нервы. Пойдем, я отвезу тебя.
Я загнала все эмоции и жалость к себе поглубже, встала и спокойно сказала:
– Я готова. Единственная просьба – позвони Ольге.
– Конечно, конечно, – засуетился Жора. – Обязательно позвоню. Да я обеспечу и тебе возможность со временем пользоваться связью.
– Что значит – со временем? – не выдержав, закричала я. – Ты что, собираешься держать меня там год?!?
– Да нет, это я так сказал, – смущенно глядя в сторону, ответил Жора.
Я ничего не сказала, только молча вышла из раздевалки. Спасибо Жоре, что он хоть распорядился, чтобы в этот момент никого не было в коридоре. Не хватало мне еще выдерживать сочувственные и злорадствующие взгляды коллег и клиентов!
Жора посадил меня в машину и повез в одно из самых замечательных мест в нашем Тарасове – Волжский РОВД.
Глава вторая
Ольга
Ах, до чего неохота вставать по утрам! И почему организм так устроен? Вечером ворочаешься, ворочаешься – уснуть не можешь, а уж как уснешь, так утром просто сил нет подняться.
Лежа в постели и размышляя над этим парадоксом, я пришла к выводу, что просто слишком много работаю. Вечером организм, взбудораженный энергией, никак не может угомониться, а утром он чувствует, сколько этой самой энергии потратил вчера, вот и не может быстро восстановиться.
Мне показалось, что я сделала новое открытие. И даже подумала – не написать ли на эту тему диссертацию? Докторскую, например, потому что кандидатскую я уже защитила.
Но потом я вспомнила, как мне далась эта самая кандидатская, которую я, как полная дура, писала абсолютно сама, просиживала в библиотеках и дома за книгами до полночи, зубрила ее наизусть, проводила тесты и опыты, и в итоге защитилась последней, в то время как мои куда более ушлые коллеги обошлись скромными зелеными бумажками.
Лишними бумажками такого рода я не располагала, времени на просиживание над книгами и статьями у меня уже не было, поэтому я тут же откинула идею с докторской, сменив ее на более благородную – подарить кому-нибудь эту идею.
А что? Пусть человек воспользуется моей идеей, сделает полезное дело. Нельзя же думать только о себе, Полина правильно говорит.
Вспомнив о сестре, я бросила взгляд на часы – времени было уже половина первого. Полина, конечно же, уже упорхнула в свой спорткомплекс – как-никак у нее сегодня первый рабочий день после отпуска.
Вот кто радуется возможности поработать, так это моя сестра Полина! Надо же, несмотря на то, что мы с ней близнецы, я сто раз убеждалась, что кроме общей внешности и фамилии, между нами нет ничего общего. И это было для меня, психолога, кандидата наук, загадкой.
Вот Полина ни за что не позволила бы себе проваляться в постели до половины первого. Она у нас типичный жаворонок, а я сова. И я неоднократно пыталась ей объяснить, что и то и другое абсолютно нормально – просто различные биоритмы, – но тем не менее Полина почему-то наотрез отказывалась в это верить и постоянно упрекала меня в лени и несобранности. А разве я ленивая? Разве я несобранная? Да я…
Я стала перебирать в уме собственные достоинства. Вот, например, я имею степень кандидата биологических наук, а Полина нет!
Правда, она имеет черный пояс по карате и владеет еще там какими-то восточными единоборствами, к тому же водит машину – ну и что? Все-таки, на мой взгляд, это не очень подходит для женщины.
Правда, я тут же вспомнила о том, что Полина прекрасно владеет такими чисто женскими навыками, как, например, кулинария, но и тут нашла для себя оправдание – я просто не люблю готовить. Ну и что здесь такого?
И убираться в квартире не очень люблю. Точнее, у меня просто не хватает на это времени. Самое интересное, куда оно девается – ума не приложу!
Вообще-то, в отличие от Полины, я работаю на дому – провожу психологические сеансы с клиентами, а кроме того, могу быстро и качественно перепечатать что-нибудь на компьютере. Правда, компьютером мою старенькую «двойку» можно назвать лишь с большой натяжкой, но для меня главное, что она выполняет функции пишущей машинки, а большего для работы мне и не требуется. Ну, и в игры можно поиграть.
И все-таки несмотря на разницу в характерах, мы с Полиной очень дружны. Еще не было такого, чтобы кто-то из нас бросил другую в беде. А особенно нас сплотило то, что мы с недавних пор занялись различными криминальными расследованиями. Началось все со случайности, а потом вошло в привычку, и мы уже даже набрали определенный вес в городе. То есть к нам порой обращались за помощью как к частным детективам, хотя собственную контору мы так и не открыли.
Правда, не так уж часто мы получали вознаграждение за свой труд, скорее приходилось помогать друзьям и знакомым, попавшим в беду. Но тем не менее это занятие здорово увлекло нас обоих, и деньги не всегда были важны. Для меня, во всяком случае.
Вспомнив о деньгах, я встала с постели и прошла к шкафу, где хранились мои сбережения. Пересчитав их, я подумала, что, пожалуй, погорячилась, так легкомысленно заявила о неважности для меня финансового фактора – денег было совсем немного.
Правда, я должна была получить некоторую сумму за перепечатку, но сумма эта была не такой, на которую можно было бы безбедно существовать хотя бы месяц – три дня бы протянуть.
Конечно, можно было обратиться к Кириллу – это мой бывший муж, с которым периодически возобновляются квазисупружеские отношения. Но, насколько мне было известно, Кирилла в настоящее время не было в городе. К тому же это был как раз период, когда отношения наши нельзя было назвать даже квазисупружескими.
Ладно, на первое время мне хватит, а потом что-нибудь придумаю. Слава богу, что моих детей, Артура и Лизу, на все лето забрала на дачу бабушка Евгения Михайловна. Моя любимая бабуля всегда была палочкой-выручалочкой в такого рода делах. Детей ей я доверяла безоговорочно.
Это вам не мама. Ираида Сергеевна, как исключительно называет ее Полина, конечно, порой снисходила до того, чтобы взять к себе моих оболтусов, но каждый раз за это я выслушивала столько обвинений в том, что я никудышная мать, что хотелось послать ее подальше вместе с ее помощью.
И главное, кто бы говорил – Ираида Сергеевна, после того, как нас бросил папаша Андрей Витальевич, перебравшись в Москву делать карьеру тележурналиста, сама скинула нас на Евгению Михайловну, полностью переключившись на устройство своей личной жизни. Личную жизнь она, надо сказать, так и не устроила, а с дочерьми контакт потеряла. То есть мы общаемся, обмениваемся новостями – но и все. Контакта нет. И когда Полина называет мать по имени-отчеству, я ее не осуждаю. Хотя сама веду себя по-другому. Вот вам опять разница в характерах.
Подумав о том, что не мешало бы вечером позвонить Полине, поинтересоваться, как прошел рабочий день, и как-нибудь очень тактично намекнуть, что мне нужны деньги – разумеется, в долг, – я стала раздумывать над тем, чем наполнить сегодняшний день до прихода Полины с работы.
Тут мой взгляд упал на компьютер, и я вспомнила, что мне еще предстоит закончить перепечатку текста. Решительно отвергнув мысли о завтраке – во-первых, потому, что работа прежде всего, а во-вторых, по причине отсутствия чего бы то ни было съестного в холодильнике, я села за свою машину.
Я подумала, что только разок сыграю в «пьяницу», а затем займусь перепечаткой. Подлый компьютер обыграл меня сразу же. Я решила, что начинать рабочий день с такой неудачи плохая примета, и продолжила игру. Компьютер продолжал надо мной издеваться, я упорно не сдавалась, а когда наконец выиграла у него и взглянула на часы, выяснилось, что времени уже половина шестого.
Черт, неужели я проиграла целый день? Вот уж никогда бы не подумала… Нет, Полина права – нужно удалить все эти игры раз и навсегда, от них только один вред!
Чтобы не расстраиваться, я тут же начала искать в случившемся рациональное зерно, и убедила себя в том, что все это только к лучшему – в конце концов, компьютерные игры развивают логику, повышают интеллектуальный уровень, реакцию…
Не став углубляться в мысли о том, отвечает ли карточная «пьяница» всем этим параметрам, я пошла к телефону, чтобы позвонить сестре, а перепечатку отложить на завтра. В конце концов, понедельник – день тяжелый (а сегодня был именно этот зловредный день), так что все к лучшему.
Все к лучшему, все к лучшему, – убеждала я себя, накручивая диск телефона. У Полины никто не отвечал. Я подумала, что она просто отмечает первый рабочий день со своими коллегами, и решила позвонить попозже. Однако и попозже никто не ответил.
Помыкавшись по квартире, я решила лечь спать и перезвонить сестре утром. И вот, когда я уже приняла граммов двести вермута – исключительно в качестве снотворного, – раздался телефонный звонок.
Взяв трубку, я с удивлением услышала голос Жоры Овсянникова.
– Оля, – я сразу почувствовала, что Жора явно чем-то озабочен, – ты только не волнуйся, но тут произошли… некоторые осложнения. Одним словом, у Полины на занятиях погибла девушка. От отравления. И Полина вынуждена будет временно побыть у нас до выяснения обстоятельств.
– Погоди, Жора, – мозг мой, уже расслабившийся после вермута и приготовившийся отправиться на покой, никак не мог уразуметь сути. – При чем тут Полина?
– Понимаешь, они вместе пили кофе, а буквально через несколько минут девушка умерла. Понятно, что все это просто недоразумение, но порядок есть порядок. Как только все выяснится, Полина будет дома. Я звоню, чтобы ты не волновалась и не искала ее попусту. Ну, пока, у меня у самого голова кругом и дел полно.
С этими словами Жора повесил трубку.
Нечего сказать, успокоил! Да разве я могу уснуть после такого? Нет, ну и родственнички у меня – совершенно не берегут мои нервы! Они что, не знают, что мне просто противопоказаны любые волнения?
От злости на Жору я залпом допила содержимое бутылки и принялась думать над тем, что он сказал. Только теперь почему-то мой мозг думать отказывался напрочь.
Так, нужно срочно выпить кофе, хотя я его терпеть не могу. Все равно уснуть мне не удастся. Я поставила чайник на плиту и прилегла в ожидании, когда он закипит.
Когда я открыла глаза, в окна вовсю било солнце. Я зажмурилась… и тут же вскочила как ошпаренная, вспомнив о том, что поставила чайник.
Удивляясь, как я не сгорела в собственной квартире, я рванула в кухню. Чайник, наполненный до краев, мирно покоился на плите. Слава богу, я с вечера просто поставила его, забыв включить газ. В кои-то веки моя рассеянность спасла мне жизнь…
Я бессильно опустилась на стул, думая, какой опасности мне удалось избежать сегодня. Постепенно в моей памяти всплыли все события вчерашнего вечера, заставившие меня снова подскочить. Я вспомнила о разговоре с Жорой.
Полина находится в отделении! А я сплю тут, напившись вермута! Ведь ясно же, что нужно срочно что-то предпринимать, бежать, действовать, выручать сестру!
Вот только как, я пока себе не представляла. Набрав Жорин номер, чтобы посоветоваться с ним, я услышала, что подполковника Овсянникова нет на месте.
Закручинившись, я решила все-таки действовать сама. Постаравшись со всей тщательностью восстановить в памяти разговор с Жорой, я вспомнила, что он говорил, будто бы трагедия случилась в спорткомплексе. Похоже, не остается ничего другого, как ехать туда и узнавать все подробности самой.
На всякий случай я позвонила Полине домой, в надежде, что ее уже отпустили, но надежды мои оказались тщетны. Тогда я сделала звонок в спорткомплекс. Там мне очень уклончиво и неохотно ответили, что Полины Андреевны нет и когда она появится, неизвестно. Все это говорило о том, что Полина все еще находится в отделении, а в спорткомплекс мне ехать придется.
Умывшись и снова наплевав на завтрак – стройнее буду, – я поехала в спорткомплекс. В этом здании я бывала неоднократно, и с многими Полиниными коллегами была знакома. Это было мне на руку – уж родной сестре Полины Снегиревой они должны будут рассказать, что, в конце концов, произошло.
Добравшись на троллейбусе до спорткомплекса, я вышла и, толкнув массивную дверь, попала в это волшебное царство превращения лягушек в царевен.
Первым, однако, мне навстречу попалась отнюдь не царевна, а царевич, по праву могущий быть так именованным. Это был молодой, очень симпатичный парень лет двадцати пяти. У него были темно-каштановые волосы и голубые глаза. Одет он был в какой-то тренировочный костюм, из чего я сделала вывод, что он здесь работает.
– Извините, пожалуйста, – устремилась я к нему.
Парень, увидев меня, вздрогнул и несколько недоуменно уставился на меня.
– Полина? – неуверенно спросил он. – Ты уже здесь? А что за официоз?
– Дело в том, что я не Полина, а ее родная сестра. Меня зовут Ольга, – торопливо проговорила я. – Я узнала, что с моей сестрой произошло какое-то недоразумение, вот и хотела поговорить с ее друзьями, чтобы выяснить, что же случилось.