– Леночка, ну что ты? Что он тебе сказал? Он тебя запугивал?
– Никого я не запугивал, – смущенно покраснел Крупнин. – Я спрашивал, видела ли ваша подруга, когда ушла Ольга. А она вдруг расплакалась. Успокойте ее, пожалуйста. А потом зайдите, я хочу с вами поговорить. У меня всего несколько вопросов.
Он выпроводил девушек в коридор, а сам выключил диктофон и призадумался. Крупнину казалось, что он стоит на пороге разгадки. На дискотеке, где полно народу, где треть приглашенных – курсанты-моряки, вполне мог присутствовать тот, который выследил Ольгу, когда она вышла из здания, и последовал за ней.
Крупнин выстраивал версию, и его трясло от возбуждения. Он подбежал к двери и нетерпеливо выглянул в коридор. Подруги сидели обнявшись и обе ревели.
– Тьфу, – сплюнул с досадой Валерий. Нашли, когда слезы проливать. Он кашлянул, чтобы привлечь их внимание, и поманил пальцем Асю.
– Пожалуйста, заходите, – чуть ли не с мольбой в голосе пригласил он девушку.
Ася погладила Лену по голове и неуверенно переступила порог. Бог знает какие вопросы задает этот розовощекий мальчишка, если даже всегда уверенная в себе Лена расплакалась. Тревога за оставленную в коридоре подругу придала Асе сил, и она отвечала на вопросы Крупнина более-менее спокойно. Она вспомнила, как Оля танцевала с каким-то нахальным парнем, но тот был вовсе не курсант, как она его почему-то оттолкнула и тут же стала протискиваться сквозь толпу к гардеробу. Ася видела это издали, но подойти к подруге не смогла, было очень много народу. К тому же она не думала, что Оля собирается уже уходить.
И только на следующий день она узнала о страшной трагедии. Ася сцепила руки на коленях и, не замечая струящихся по щекам слез, рассказала следователю о последних минутах, когда она видела Олю живой.
– А с кем она ушла с дискотеки? – Крупнин не терял надежды, что разгадка кроется где-то рядом.
– Нет. Я же сказала – последнее, что я видела, Оля вышла за дверь одна. Мы потом спрашивали у ребят, не видели ли они ее. Лена ведь обещала ее отвезти на своей машине. Но никто из наших ее не видел. На улице курили ребята из Полиграфического института, но мы с ними не разговаривали.
Несколько разочарованный, Крупнин поблагодарил девушек и отпустил их.
Внизу дежурный милиционер, принимая пропуска, заметил на их лицах следы слез и злорадно подумал: «Богатые тоже плачут!» И то, что они опять уселись в серебристую иномарку, его уже огорчило не так сильно.
На третьем этаже Валера Крупнин, сидя боком на краешке стула, в который раз прослушивал запись допроса девушек. Наконец решительно вскочил и, на ходу застегивая молнию куртки, быстрым шагом вышел из кабинета, столкнувшись в коридоре с Юрой Салтыковым.
– Ты куда? – притормозил следователь торопящегося Валеру.
– Юра, у меня тут идея возникла. Я смотаюсь в Полиграфический институт, мне нужно кое с кем побеседовать.
– Ну, валяй, – отпустил его Салтыков, видя нетерпение Валеры. Он знал за молодым следователем эту черту, частенько мешающую делу. Идеи в его голове роились в огромном количестве, правда, толку от них было немного… Спеша поскорее высказать мгновенно возникшую мысль, Валера иногда не давал себе труда ее основательно обдумать. И когда товарищи охлаждали его пыл, он обижался. Ему казалось, что его недооценивают. И стараясь быть полезным, он проявлял инициативу, поражая следователей бешеной активностью.
В здании Полиграфического института второго января царило обычное оживление – по коридорам сновали толпы студентов, направляясь в свои аудитории, где одни группы собирались на предэкзаменационные консультации, другие стояли под дверью с конспектами и учебниками. По их сосредоточенному виду было понятно, что сегодня им предстояло сдавать экзамен. Направляясь к группке праздно болтающих студентов, вычислив по их беззаботному виду, что студенты пришли на консультацию, Валерий уже издали выбрал говорливого, задиристого вида парнишку. Вот такие отвязные парни – обычные завсегдатаи дискотек.
– Привет, ребята! – поздоровался он со всей компанией.
– Привет! – нестройным хором ответило ему несколько голосов.
– Дело есть, парни. Я из уголовного розыска. – Крупнин представился им по полной форме.
Студенты посмотрели на него с любопытством.
По всему было видно, что опыта общения с уголовным розыском они еще не имели.
– Кто-нибудь из вас приходил на дискотеку в университет тридцать первого декабря? – спросил Крупнин, решив сразу приступить к делу.
– Ну, я был, – весело ответил отмеченный Валерой говорун. Он только что рассказывал что-то смешное и еще находился под впечатлением своей шутки. – А что, кого-нибудь замочили? – с хохотком поинтересовался он. – Ведь уголовный розыск просто так не приходит.
– Об этом я расскажу при конфиденциальном разговоре. – Валера постарался придать своему голосу побольше солидности, так как знал, что по внешнему виду мало чем отличается от студентов. – Только мне бы хотелось поговорить еще с кем-нибудь, кто был на дискотеке. Например, с теми, кто выходил покурить около одиннадцати часов ночи.
– Мы по часам не курим, – откровенно развлекался доморощенный юморист. – Только когда приспичит…
Его слова вызвали смех у товарищей.
– Да я и не рассчитывал, что вы смотрели на часы. Но дело действительно серьезное, ребята. – Валера строго посмотрел на улыбающихся студентов. – Настолько серьезное, что тут не до смеха.
– А что, собственно, произошло? – Студент, выглядевший как типичный отличник, подняв брови, пытливо посмотрел на Валеру. Вокруг царили шум и колготня, приходилось повышать голос, а Крупнину совсем не нравилось отсутствие рабочей обстановки.
– А у вас есть местечко потише? – Крупнин обратился к отличнику, как он про себя назвал смуглолицего паренька с аккуратной стрижкой.
– В тридцать пятой аудитории никого нет, я только что оттуда. – Еще один юноша, атлетического телосложения и с большой спортивной сумкой через плечо, вмешался в разговор.
– Ребята, я много времени у вас не отниму. Мне нужно задать несколько вопросов. Но чтобы сэкономить ваше время, договоримся сразу – я хотел бы поговорить только с теми, кто курил на улице у входа на дискотеку около одиннадцати. А сейчас могу сказать, все равно вы узнаете друг от друга, что в ту ночь была убита девушка, ваша сверстница, студентка. Она была с вами на дискотеке, очень важно знать, с кем она ушла.
– Не фига себе! – Весельчак присвистнул от удивления. – Поможем органам? – обратился он к компании и повернулся к Крупнину: – Пошли в тридцать пятую…
Когда все расселись в аудитории напротив Крупнина и он включил диктофон, оказалось, что рассказывать ребятам особо-то и не о чем. Да, в числе других они стояли на крыльце, атлет назвал точное время – десять часов пятьдесят минут. Он как раз посмотрел на часы, чтобы узнать, скоро ли двенадцать. Веселье было в разгаре, все отплясывали в актовом зале, поэтому одинокая фигурка девушки привлекла внимание курящих. Они стояли на улице раздетые, не хотелось одеваться, да им было и нехолодно – разгоряченные от танцев и шампанского, они не чувствовали легкого морозца. Девушка стремительным шагом вышла на крыльцо, одетая в короткую шубку и без головного убора. Это подтвердили несколько человек.
– У нее такие волосы были красивые, волнистые, прямо водопад, – описывал внешность Ольги атлет. – Я еще подумал, что у нее волосы, как на картине Боттичелли «Весна». Помните, там девушка стоит в морской раковине, красивая такая, и волосы у нее струятся по спине. Вот у той девушки волосы точно такие были, золотистые. Я ведь сам рисую, учусь на художника-оформителя, – объяснил он Крупнину свои неожиданные познания в творчестве Боттичелли.
– А мы еще предложили ее проводить, – перебил атлета весельчак.
«Ну, этот наверняка первый вызвался!» – подумал Крупнин.
– Но она какая-то сердитая была, так резко нас отшила… Говорит: «Меня уже ждут!»
– Да нет, она сказала: «За мной машина приехала!» – заспорил еще один студент, похожий на Валерия Золотухина в молодости. – Хотя никакой машины не было, я с крыльца видел, как она выбежала на дорогу и тормознула такси.
– Так она одна уехала? – уточнил Валерий.
– Ну да, мы все видели, – подтвердили в один голос студенты.
– А что же с ней произошло? – Ребята поняли, что ничем больше помочь следователю не могут и хотели узнать, что же все-таки стряслось с девушкой. Каждый про себя подумал, что если бы она не отвергла его провожание, то он уж ее смог бы защитить.
– Ее задушил какой-то мерзавец. Изнасиловал и задушил, – решил уточнить Валера. В тот момент он еще не отдавал себе отчета, зачем решил рассказать студентам об изнасиловании. Потом, когда уже анализировал свою беседу с ними и вспомнил реакцию студентов – возмущение, гнев, – пришел к выводу, что был прав. Люди должны знать об опасности. Возможно, ребята предостерегут своих подружек, и те будут начеку, если им одним придется поздно возвращаться.
Крупнин уже знал, как действовать дальше. Если Юра Салтыков еще не получил сведений о хозяине бескозырки, то он, Валера, займется всеми таксопарками Питера, чтобы найти водителя такси, подвозившего Ольгу в роковую ночь.
В кабинете Виктора Петровича Гоголева горел неяркий свет, по-домашнему освещая лица оперов. Валерий, зайдя последним, удивился:
– Что это так темно?
– Лампочка перегорела, а электрик уже домой ушел, – объяснил Яковлев, не поднимая головы от бумаг. Гоголев молчал, о чем-то думая, нахмурив свои густые брови и по обыкновению постукивая карандашом по столу.
– Наконец-то, – проговорил он, когда Валера уселся на свободный стул. – Где тебя носило полдня? Приказ помнишь? Если надолго уходишь, включай мобильный. Зря, что ли, я выбивал у начальства деньги на служебные телефоны?
Валера суетливо достал из кармана телефон.
– Тьфу ты, – не сдержался он, – зарядить забыл! Вчера поздно лег спать и не подключил! Виктор Петрович, я был вам нужен?
– А ты как думаешь, Крупнин? Полдня от тебя ни слуху ни духу, чем занимаешься – неизвестно. Время-то идет! А нам надо по горячим следам очевидцев опросить. Через день они уже половину забудут.
– Виктор Петрович, так я только этим и занимался – шел по горячим следам! – Незаслуженно обиженный Валера покрылся красными пятнами и стал слегка заикаться. – Я с утра допрашивал двух красавиц… двух подруг Алехиной.
Оговорка Валеры рассмешила Салтыкова, и он хмыкнул, выразительно посмотрев на Мартынова. Но судебный медик на его взгляд никак не отреагировал. С озабоченным лицом он слушал диалог коллег, сидя в обнимку с папкой.
– Ну, докладывай. – Голос Гоголева стал мягче, он приготовился слушать Валеру.
С подробностями, как обычно, Валера выложил информацию и о разговоре с девушками и о беседе со студентами полиграфического института. И хотя фактически ничего нового следователи из его доклада не узнали, Гоголев похвалил Крупнина за оперативность:
– Во всяком случае, мы теперь знаем совершенно точно, что Алехину никто из своих не провожал. – А у тебя что нового, Мартынов?
– Разъяснилась картина преступления, Виктор Петрович. Возникла еще одна версия – преступник мог заскочить в лифт в последнюю минуту. Не кричала она только потому, что он зажал ей рот рукой. Как я докладывал вчера, на ее щеке обнаружены ссадины. Это следы его ногтей. Потом он сорвал с нее шубу.
На стене лифта не обнаружены волоски от шубы, поверхность стенки пористая, так что если бы она сопротивлялась в шубе, неизбежно при трении пара-тройка волосков осталась бы. На шее обнаружены следы от пальцев только одной руки. Я все думал – почему. Правда, и одной рукой он с ней справился. Размер ладони и длина пальцев говорит о том, что руки у него очень большие. А второй рукой он ее придавил, овальный кровоподтек на правой груди – это след от локтя левой руки убийцы. Он сначала прижал ее рукой к стене, буквально вдавил. Но она все еще сопротивлялась, пыталась вырваться, вот отчего на спине у нее возникли ссадины. Потом, чтобы освободить руку, он своим телом прижал ее к стенке лифта. И когда стал насиловать, она пыталась, видимо, опять закричать. И тогда он свободной рукой ее задушил.
– Вот скотина! – вырвалось у Валеры, стоило Мартынову закончить свой доклад.
– Крупнин, – одернул его Гоголев. – Сейчас не время для эмоций. А ты, Женя, продолжай.
– Да я, в общем-то, закончил. Для полной ясности только дополню: убийца очень силен. А сравнивая размер его рук и физическую силу, можно говорить о человеке высокого роста и крупного телосложения.
– Вот-вот, – оживился Валера. – У него и башка здоровая. Бескозырка шестьдесят четвертого размера. У меня, например, шапка пятьдесят шестого размера.
– Так ты и сам не гигант! – съехидничал Мартынов.
– У меня рост сто семьдесят два, не такой я уж и маленький… – обиделся Валера.
– Будем искать монстра, – мрачно изрек Салтыков.
– А ты что можешь сообщить, Юра? – Гоголев приготовился слушать Салтыкова.
– Пока ничего, – ответил тот. – Из морских частей и мореходок на наш запрос ответы еще не получены по той простой причине, что запрос отправлен утром уже после поверки. Если кто-то и потерял бескозырку, этот факт не был зарегистрирован. Так что сведения мы получим только завтра утром.
– А во сколько у них по утрам бывает поверка? – поинтересовался любознательный Валера.
– Сообщаю исключительно для расширения твоего кругозора – в семь ноль-ноль!
– Все-таки ехидный ты, Юра, – опять надулся Валера.
– Хватит прикалываться! – одернул их Гоголев. – Нам сейчас нужно обсудить план действий на завтра. Необходимо найти таксиста. Сами справитесь или попросим подмогу?
– Справимся сами, Виктор Петрович. Сейчас пошлем запросы во все транспортные комбинаты и организации, пусть подготовят и пришлют списки водителей, которые выходили на линии тридцать первого декабря. А там уж выясним, кто подвозил Алехину от университета на Литейный около одиннадцати ночи.
– Ну хорошо, приступайте. – Гоголев встал, давая понять, что разговор закончен.
Утром Валера проснулся, как обычно, в семь часов. Когда бы он ни заснул накануне, внутренний будильник поднимал его в одно и то же время. Он бодро вскочил, прислушиваясь к голосам в коридоре. Валера жил в небольшой комнатке в общежитии Министерства внутренних дел и очень этим гордился. Когда он приезжал в отпуск в родной город Пинск, встречаясь с друзьями и рассказывая о своей столичной жизни, всегда хвастливо добавлял, что живет в министерском общежитии. Это производило на бывших одноклассников и дворовых друзей сильное впечатление.
Общежитие только начало просыпаться, слышалось хлопанье дверей, кто-то гремел чайником – кухня находилась прямо напротив Валериной комнаты. Он в отличном расположении духа открыл форточку и приступил к зарядке. На стене над кроватью висел приклеенный скотчем постер с изображением его кумира Шварценеггера. И Валера, усердно наращивая мышечную массу, вдохновлялся его примером. Шварценеггер тоже был среднего роста, а накачал такую фигуру, что никому и в голову не приходит интересоваться его ростом.
На плите закипал чей-то чайник, но остальные конфорки были еще свободны. Валера принялся готовить свою любимую яичницу с луком, щедро посыпая ее перцем, сушеной петрушкой и приправой для картофеля. Как-то накупив этой приправы, он посыпал ею все подряд, находя ее вкус очень пикантным. Хозяин чайника не появлялся, может, опять заснул. Валера отставил его и, недолго думая, налил себе в чашку кипятка. Для экономии времени. Захватил сковородку с яичницей и быстрым шагом пересек коридор. Горячую сковородку поставил на кирпич, который заменял ему подставку, и, обжигаясь, стал поедать яичницу, постанывая от удовольствия. В первые дни после зарплаты он посыпал яичницу еще и тертым сыром, но в этот раз до зарплаты оставалось еще пять дней, а деньги были на исходе… Отломив кусок хлеба, он вытер им сковородку и, вспомнив некстати, как вредно употреблять пережаренное масло и сколько в нем канцерогенных веществ, отправил его в рот. Каждый раз, съедая со сковородки жир, Валера вспоминал рассказ отца. Во времена студенческой молодости он тоже жил в общежитии и теперь любил рассказывать о своем однокурснике, которому родители присылали с Украины сало. Когда у него заканчивалась стипендия, однокурсник резал сало на мелкие кусочки, жарил его, а потом ел эти шкварки. Валера любил эту «кулинарную» историю, потому что и сам любил шкварки. Он уже давно заметил, что любит есть то, что вредно.