Она была очень похожа на погибшую жену Плетнева, Инну. Такой же овал лица, глаза, улыбка с ямочками на щеках. Даже цвет глаз совпадал.
Антон всячески пытался скрыть свои чувства, да не всегда удавалось. Вернее, от Ирины скрывал, а вот наблюдательный Турецкий наверняка все понимал. Правда, в своей жене он был уверен, поэтому ревнивых претензий не высказывал, однако в отношениях с Плетневым иногда проскальзывала напряженность.
Ирина Генриховна не догадывалась о чувствах своего тайного воздыхателя. Более того, она хотела устроить его личную жизнь и для этого познакомила со своей приятельницей Катей Метелицыной. Это была очень симпатичная женщина, с прекрасным характером, трудолюбивая. Трудно перечислить ее достоинства. Многие подруги, уступавшие ей по всем статьям, выходили замуж, рожали детей. А Катерина до сих пор, ей уже стукнуло тридцать, оставалась одинокой.
Плетнев понравился Кате, они начали встречаться, однако чувства Антона не становились крепче, женщина это почувствовала, потихоньку они расстались и сейчас увиделись после долгого перерыва.
Катя быстро оценила ситуацию и с легкой укоризной обратилась к охраннику:
– Опять ты, Толик, настроен слишком агрессивно. Отпусти, пожалуйста, моего брата.
Видимо, охранник был неравнодушен к медсестре. Потому что стоило той попросить его, как он сразу расплылся в улыбке и выпустил свою добычу из рук.
Катя поинтересовалась у Антона:
– Что здесь стряслось?
– Да вот, не пропускают меня к вам.
– Почему? – разыграла она удивление. – Неужели я забыла выписать пропуск? Ах, это Ленка по рассеянности не выписала, а сама пошла обедать. Тетя Надя, возьмите мое удостоверение, потом оформим брату пропуск в шестую токсикологию. На имя Плетнева Антона…
– Владимировича, – быстро подсказал тот «сестре».
– Я и говорю – для Антона Владимировича Плетнева.
Она буквально потянула Антона за собой. Зайдя за угол, спросила:
– В спешке выдумала про токсикологию, а на самом деле тебе куда?
– В хирургию, к генералу Свентицкому.
– На которого было покушение?
– Да. Мне действительно очень нужно пообщаться с ним. Спасибо тебе.
– Не за что. Я же понимаю, что ты идешь не просто так. Это твой командир?
– Бывший. Мы с ним прошли много горячих точек. Андрей Владиславович попадал в разные передряги, и с ним ничего не случалось. А вчера в него стреляли, здесь, в Москве, средь бела дня. И я хочу разыскать преступника.
– То есть как сыщик?
– Начинающий. Сейчас я работаю в частном детективном агентстве. Раньше я был на подхвате, а сейчас буду вести дело самостоятельно. Ну, то есть вместе с Александром Борисовичем.
– Как поживает сынишка?
– Сейчас более или менее. Я как-нибудь расскажу подробнее, ты мне оставь свой телефон. Или… он не изменился?
– Нет, изменился.
Катя записала ему на всякий случай номер своего телефона, после чего выдала халат и проводила в хирургическое отделение, находившееся этажом выше. По пути узнала у коллеги, в какой палате лежит Андрей Владиславович. Однако это оказалось излишним – в коридоре, возле одной из дверей, Антон увидел двоих военных, майора и старшего лейтенанта. Оба сидели молча, из чего сразу было ясно – это не посетители, а охрана. Специально приставлены к генерал-лейтенанту, как и следовало ожидать.
Плетнев приблизился к ним с деловым видом и хотел пройти мимо, не обращая внимания. Если держаться уверенно, могут подумать, что в халате идет сотрудник госпиталя. Его простенький маневр не обманул майора, который поднялся со стула и преградил ему путь:
– Сюда не положено.
– Я майор Главного разведывательного управления Плетнев, – представился Антон. – Служил с генерал-лейтенантом Свентицким во время операций на Кавказе и в Боснии. Мне сказали, что Андрей Владиславович пришел в себя. Я должен видеть его по важному делу.
– Плетнев? – переспросил майор с уважительной интонацией. – Тот самый? Слышал про вас.
– Где?
– А я с генерал-лейтенантом служил в миротворческих войсках в Косове. Мужики частенько вспоминали вашу фамилию. Вы считались героической фигурой.
– Ну уж. Там особенных поводов проявлять героизм не было, – сказал Антон и добавил проникновенным тоном: – Ты же не штабной, майор. Самому пришлось хлебнуть лиха вместе со Свентицким. Дай пройти, я не надолго. Это займет считанные минуты.
– Нет, нет, нет, и не уговаривайте меня. Генерал в нестабильном состоянии, все-таки очень серьезное ранение. Шутка ли – стреляли в упор. Поэтому не могу пропустить. Приказ есть приказ.
Старший лейтенант поднялся и вразвалочку подошел к ним. Было заметно, что его распирает большое желание отправить настырного посетителя в нокаут.
– Значит, охраняете. Верные ординарцы, – покачал головой Плетнев. – Да вот незадача: в госпитале опасность ему вряд ли угрожает. А где же вы раньше были? Как получилось, что какой-то босяк мог стрелять в упор?!
– А что мы могли поделать? – тихо откликнулся майор виноватым голосом. – Андрей Владиславович всегда от охраны отказывался, мол, он не император, не президент, не олигарх. Честно говоря, одно время мы его дистанционно вели. Затем прознал генерал-лейтенант каким-то образом и в приказном порядке запретил. Да еще такую головомойку устроил! Так что мы ровным счетом не могли ничего поделать.
– А кто же мог стрелять? У тебя на этот счет есть какие-нибудь соображения?
Майор криво усмехнулся:
– Никаких мыслей нет. Мы все в недоумении. Нам в штабе казалось, у такого человека не может быть врагов. И вдруг – на тебе!
В это время неподалеку от них открылась дверь, и в коридор вышли моложавая женщина в наброшенном на плечи белом халате и пожилой грузный врач в зеленоватом халате и шапочке – так одеваются хирурги. У него были старомодные очки в темной пластмассовой оправе, напоминающей роговую. Доктор, жестикулируя, что-то с жаром доказывал женщине, она внимательно слушала. На ее лице ясно читались напряжение и тревога.
– Это жена генерала, Наталья Викторовна, – объяснил сыщику майор.
Кивком поблагодарив майора за информацию, Антон отошел от него и приблизился к беседующим.
– В этом смысле можете не сомневаться, – донесся до него сочный басок врача. – Если состояние стабильное, то можно вздохнуть полегче. Разумеется, везение чистой воды. Наверное, таких случаев один на миллион. Чтобы при выстрелах в упор не были задеты жизненно важные органы! Просто мистика. В моей практике такого не было. Только в книгах читал нечто подобное. Организм же у генерал-лейтенанта сильный, сердце хорошее. Выдюжит ваш муж, голубушка, можете не сомневаться. Так что езжайте домой. – Неожиданно он спросил: – Вы пироги печь умеете?.. Значит, будет чем встретить своего благоверного, когда он вернется. А это время не за горами, – ободряюще улыбнулся хирург.
У женщины были прямые темные волосы, подстриженные скобкой, что делало ее похожей на японку. Сходство усиливало светлое лицо. Только японки добиваются такого эффекта пудрой, а Свентицкая была просто бледна. К тому же на лице никакой косметики – глаза не подведены, губы не накрашены. На вид ей было лет тридцать пять.
Антон знал, что это вторая жена генерала, от первой есть взрослая дочь. Слышал, что нынешняя намного моложе Андрея Владиславовича. Да, так и есть, лет на двадцать.
Когда врач замолчал, женщина рассыпалась в благодарностях. Они распрощались. Доктор вернулся в свой кабинет, Свентицкая медленно направилась по коридору к выходу. Антон догнал ее.
– Простите, пожалуйста, Наталья Викторовна. Меня зовут Антон Владимирович Плетнев, – представился он. – Я веду расследование по делу вашего мужа и хотел бы задать вам пару вопросов.
Ее брови удивленно вскинулись:
– Странно. Сотрудники военной прокуратуры назвали мне ограниченный круг лиц, ведущих следствие. Собственно говоря, они были уже представлены. Я не могу давать показания всем подряд. Вы, может быть, предъявите документы?
– Я не из милиции или прокуратуры. Я как бы неофициальный следователь – сотрудник частного детективного агентства. Просто я в хороших отношениях с вашим мужем, служил под его началом, и поэтому хотел бы лично найти преступника.
Наталья Викторовна пристально посмотрела на него.
– Понимаю, – сказала она после паузы. – Он вам помог сделать карьеру, и вы хотите отплатить ему той же монетой. Только этого уже не требуется. Поздно! – Свентицкая перешла на свистящий шепот: – Потому что все надо делать вовремя. И не расследовать покушение, а предупреждать его. Вы кто по званию?
– Майор.
– Я так и подумала. А если бы вы остались капитаном, то и вы бы с удовольствием выстрелили в моего мужа. Потому что он настоящий полководец, личность, не винтик. А вы все – тараканы в погонах! – Ее глаза гневно сверкнули, и она перешла на крик: – Завистливые, амбициозные тараканы, у которых, кроме звездочек и денег, в голове ничего нет.
Теперь вы приходите ко мне со своим сочувствием? Ловко. А оно мне нужно, как собаке пятая нога! Идите к черту!
Ее ругательства и обвинения были настолько несправедливы, что Плетнев оторопел. Даже если учесть, что женщина находится в состоянии аффекта, почему именно такие слова вырываются у нее? Возможно, кто-нибудь из сослуживцев и давал повод, но он-то ни в чем перед генералом не виноват.
Пока Плетнев с остолбенелым видом стоял посреди коридора, Наталья Викторовна сбежала по лестнице вниз. Наконец, Антон пришел в себя и тоже спустился.
Надо же такому случиться, что на крыльце он опять чуть не столкнулся с Натальей Викторовной, чего ему меньше всего хотелось. Она подходила к гардеробу, где взяла свой легкий голубенький плащик, и, надевая его, заметила Антона.
– Что вам от меня нужно? – обернувшись, раздраженно спросила Свентицкая. – Я уже все вам сказала! Вы что, следите за мной?
– Ни в коем случае, Наталья Викторовна. Меня не пустили в палату к генерал-лейтенанту, и я ухожу. Но хочу оставить вам свои телефоны…
– Не надо. Не собираюсь вам звонить!
– Это же вас ни к чему не обязывает.
– Они мне просто не нужны!
– Пускай будут на всякий случай.
– Как-нибудь перебьюсь, – огрызнулась она.
– Наталья Викторовна! – повысил голос Плетнев. – Необходимо проявить элементарное благоразумие. Вы должны понимать, что идет охота. Ваш муж едва не стал жертвой. Дальнейшие действия преступников могут быть непредсказуемыми. Вы – самый близкий человек генерал-лейтенанту, у вас должна быть возможность в любое время связаться с нами. – Он засунул визитку в наружный карман ее сумочки. – До свиданья.
– Ладно, – донеслось ему вслед.
Выйдя из ворот госпиталя, она повернула направо, а Плетнев пошел налево.
«Странно жена генерала ведет себя. Ведь Свентицкий выжил, тут следует радоваться, быть со всеми доброй. У нее же совершенно непонятная, противоположная реакция. Спросила, слежу ли я за ней. Естественно, да! У сыщиков своеобразная работа. Иногда для пользы дела можно и прилгнуть. Святая ложь… Посмотрю-ка, кстати, куда наша дамочка направляется», – решил Антон.
Ускорив шаги, он на том углу, где кончился госпитальный забор, свернул направо и, дойдя до переулка, приблизился к проспекту, по которому, по его расчетам, должна была сейчас идти Наталья Викторовна. Тут Антон замедлил шаги, чтобы не попасться ей на глаза, и сделал это вовремя – заметил невдалеке голубенький плащ Свентицкой. Благо, подвернулся старый тополь – ствол невообразимой толщины. Плетнев спрятался за ним и осторожно выглянул.
Наталья Викторовна стояла возле машины, синего «Фольксвагена», и беседовала с каким-то мужчиной – высоким, светловолосым, одетым в роскошный костюм песочного цвета. Тот улыбался, словно слушал что-то забавное. А потом и вовсе рассмеялся, приобняв, чмокнул Свентицкую в щеку и открыл переднюю дверцу. Наталья Викторовна устроилась на переднем сиденье, мужчина сел за руль, и «Фольксваген» уехал.
Плетнев хотел запомнить номер машины, однако, к своему удивлению, увидел, что номерные знаки этой безупречно чистой машины густо заляпаны грязью.
Глава 5
УЗНИК КАФЕ «ФОРТУНА»
Когда Плетнев вошел в маленький, с низким потолком, полутемный зал кафе «Фортуна», посетителей там не было. Это незаметное заведение, находившееся на территории спортивного комплекса, не пользовалось большой популярностью. Только когда здесь проходили международные матчи волейболистов или баскетболистов, часть зрителей после игры оседала в оказавшемся под рукой скромном кафе. В обычные дни, когда трибуны не собирали болельщиков, сюда мало кто заглядывал. Однако для многих сотрудников Генеральной прокуратуры «Фортуна» представляла нечто вроде ведомственного клуба, поскольку владельцем являлся их бывший сослуживец. Для своих товарищей по оружию отставник делал всякие поблажки, начиная с приготовления специальных блюд по заказу и кончая предоставлением кредита.
Несмотря на не столь позднее время, кафе уже готовилось к закрытию. На столиках топорщились ножки перевернутых стульев, что вызывало грустное настроение. Такое бывает на безлюдном осеннем морском берегу, когда деревянные лежаки унесены с пляжа и сложены под навесом, а тишина нарушается лишь тревожными криками беснующихся в поисках еды чаек.
Александр Борисович, в джинсах и в светлом летнем пиджаке, сидел в дальнем углу зала, возле фортепиано с откинутой крышкой. Правой рукой он наигрывал в замедленном темпе мелодию некогда популярного пугачевского шлягера, а другой в это время осторожно наливал из бутылки водку в стоявший на деке винный фужер.
Когда Антон обратился к нему, Турецкий повернулся, и стало видно, что тот изрядно пьян. Это было заметно по его окосевшим глазам, однако речь была совершенно внятной и координация движений более чем нормальной.
– Ты на чем-нибудь играть умеешь? – спросил он, поставив бутылку.
– К сожалению, нет, – признался Плетнев.
– Ни на чем? Даже на какой-нибудь завалящей арфе не играешь?
– Нет, Александр Борисович. – Плетнев не мог понять, говорить серьезно или отвечать абы как, лишь бы отделаться от болтовни пьяного человека. Все же добавил: – Даже на органе не играю. Музыкальным слухом меня природа обделила.
– А-а, это называется – медведь на ухо наступил. Ну, тогда ты напрасно сюда приехал. Умел бы играть, мы бы сейчас с тобой оркестр организовали. Сели бы в подземном переходе, деньги зарабатывали бы. А так, получается, зря. Мотай отсюда.
– Александр Борисович, уже поздно, кафе закрывается. Поехали домой.
Вместо ответа Турецкий царственным жестом взял лежавшую на деке, возле бутылки, книгу в мягкой обложке, наугад раскрыл ее и, поправив очки, прочитал вслух:
– «Я так устал, как не уставал еще ни разу в жизни, – подумал старик, – а между тем ветер усиливается». – Он захлопнул книгу и улыбнулся: – А я, в отличие от него, не устал. И ветер меня не пугает. Нам не страшен ураган. И мне здесь нравится.
– Все равно, посидели – пора и честь знать. Они скоро закрываются.
– Ничего подобного, – с пьяным упрямством произнес бывший «важняк». – Здесь же капиталистическая Европа – работают до последнего посетителя. Сегодня я желаю воспользоваться таким гуманным достижением цивилизации на полную катушку. Буду гулять, пока не придет первый посетитель следующего дня. Передам ему эстафету и тогда уйду с чистой совестью.
– Ну, Александр Борисович, это же явный перебор. Сколько можно сидеть! Вы устали, повара устали, хозяин – и тот к концу дня с ног валится. Пускай идут домой, к своим семьям. Мы тоже уйдем восвояси.
– Мы не уйдем! – Турецкий многозначительно поднял палец. – Мы – уедем!
– Ах да. Вы говорили, что на машине сюда приедете. Где она, если не секрет?
– Да где-то здесь поставил голубушку. В смысле – возле входа. Сюда-то я не въезжал, вошел пешком. Кое-что соображаю. Не конченый еще человек. Рано меня списывать со счетов, майор.