Покосившись на плечо, я обнаружил, что шрам стал еще более бледным. Да что там более бледным. Его почти не видно было! Семен Лазаревич тем временем, подпрыгивая, продолжал:
– Если бы не я сам все делал, не поверил бы, что этот человек позавчера лежал у меня на столе! Но какая потрясающая скорость регенерации!
Доктор закатывал глаза и, причмокивая, щупал меня. Стало щекотно. Полковник выглядел несколько растерянным.
– Так он раненый или здоровый?
– Мы еще возьмем анализы, но сейчас могу сказать, что он практически здоров! А ведь предварительные обследования не показали никаких отклонений от нормы. Все было в порядке – большое количество лейкоцитов, но это соответствовало картине ранения и еще..
Тут доктор перешел на латынь, изредка разбавленную русскими словами, и я перестал его понимать. Наконец он выдохся, добавив:
– У меня были случаи быстрого заживления, но такого я еще не встречал.
Тут вступила молчавшая Зинаида Пална:
– А тетя Дуся рассказывала, что видела человека, который себе вообще потерянные пальцы смог отрастить.
Айболит, вскинув мушкетерскую бородку, тут же возразил, что в справочниках этот случай не отражен и документального подтверждения нет. Потом, видя растерянность врачихи, добавил, что всякое случается и многое наука объяснить не может. Полковник же, вычленив для себя главное, сказал:
– Если он здоров, то сегодня берите ваши анализы, а завтра мы его забираем!
И уже обращаясь ко мне, спросил:
– Плечо, голова не болит?
– Да уже с утра ничего не болит, как проснулся.
Он непонятно хмыкнул и, еще раз пообещав завтра с утра забрать, ушел вместе с Гусевым. А меня уложили на койку и начали тыкать иголками. Потом стучали молотком. Потом занимался приседаниями и мне мерили давление. Потом, потом, потом… Я уже стал выдыхаться – и тут наконец от меня отстали.
Наутро нарисовался Гусев. Радостный, как три рубля нашел. Он хлопнул на кровать пакет с формой и велел одеваться. Шедший за ним боец поставил сапоги возле кровати и удалился. Разорвав бечевку, я прикинул робу на себя. Вроде подходит. Гусев, видя мои сомнения, уверил, что будет в самый раз. Надел на себя. Действительно, все впору. Гимнастерка была без петлиц. На пилотке шел малиновый кант, но особенно меня вырубили галифе синего цвета. Это что, для маскировки? В траве меньше видно? Или чтоб в толпе гомиков не выделяться? Но я оставил сомнения при себе, что поделать, если сейчас такая форма одежды существует, и, намотав портянки, надел сапоги. Затянул ремень, собирая складки сзади. Гусев одобрительно кивнул и жестом предложил выдвигаться. Сам, кстати, в фуражке рассекает. А мне пилотку подсунул. Правда, фура у него тоже – с околышком малиновым. Это ж какой род войск? Явно не летчики – у тех синий. И тут я вспомнил! Следак, что меня допрашивал, в такой же фуражке был. Получается, что Гусев, ну и я теперь, соответственно, из НКВД. Пока соображал, мы вышли из госпиталя и сели в машину. До места ехали почти час, в эмке с крохотными стеклами. Блин, обзор был только чуть лучше, чем в немецком БТРе. Когда прикатили, Серега начал показывать свое хозяйство. Хозяйство было крохотным и располагалось в двух маленьких домиках. В одном обитались радисты и полковник с Гусевым. В другом – водители и бойцы охраны. Гусев сказал, что жить буду в его домике – койку для меня уже поставили. Так как полковник куда-то укатил, мы прошлись по поселку. В нем было десятка четыре домов и помимо нас располагались саперы и банно-прачечный отряд. Но они располагались в здании школы. Я, как о банных прачках узнал, тут же воспылал. Майор же моментом охладил мою прыть, сказав, что все бойцы в нем мужского полу. Облом-с. Потом пообедали, и тут вернулся полковник. Серега мне еще раньше сказал, что звать его Колычев Иван Петрович, а вот чем они занимаются, так и не ответил, конспиратор хренов. Дескать, полковник все сам расскажет. Вот полковник и начал рассказывать. Точнее, опять спрашивать. Для начала, оглядев затянутую ремнями фигуру, он сказал, что теперь я на человека стал похож. После чего приказал следовать за ним. Расположившись в комнате по соседству с радистами, Иван Петрович начал:
– Вот тебе документ на первое время, пока личность твою не выясним.
И протянул книжечку, в которой говорилось, что Найденов Илья Иванович является вольнонаемным сотрудником НКВД. Классные тогда документы были – даже без фотографии! Только вот, что за импровизации с фамилией? Я так и спросил.
– А чего ты хотел? Гусев тебя нашел, вот пока с такой фамилией и походишь. До выяснения. Хотя все может оказаться хуже, чем ожидалось. Централизованный архив в Москве только начали собирать. Многие из округов туда даже копии личных дел еще не отправляли. К примеру, если ты был приписан к Западному особому военному округу, то там при эвакуации многие документы просто уничтожали. Так же и с ПрибВО. Так что живи пока Найденовым.
А в основном он беседовал на предмет выяснения моих способностей. Очень его заинтересовал способ минирования гранатами. Вот и хотел узнать, что еще такого интересного я могу.
– Ну… знаю, как из двух гранат хитрую растяжку делать. Если на ней проволоку просто перерезать, то она все равно ухнет. Еще как из гранаты и стакана ловушку соорудить. Как при помощи дощечки с зарубками ночью из пулемета стрелять по целям. Как машину с помощью прищепки и сахара заминировать, чтоб не сразу взорвалась, а только через некоторое время. Да, наверное, много интересного могу, только не помню.
Пока я рассказывал, полковник кивал, а потом потребовал все это показать. Вышли во двор, и я показал.
– Ведь элементарные вещи! А я про такое даже не слышал! Тебе фамилию Хитров надо было вписать или Лисов.
Я аж подпрыгнул и сказал, что Лисов мне нравится гораздо больше, чем Найденов. Полковник посмеялся и пообещал, если пройду испытательный срок, выписать документы на Лисова. Мы пошли обратно в дом, а я все не мог успокоиться. Надо же! Знатоки человеков. Даже фамилию со второго раза угадать умудрились! М-да… Иван Петрович явно заслуживает уважения своей проницательностью.
Опять расселись за столом. Наконец Колычев начал говорить, чем будем заниматься.
– Немцы практически вышли к Днепру, появилась опасность окружения. За нами Могилев, и там сосредоточена большая группа наших войск. Но у противника очень много танков. В вашу задачу будет входить уничтожение всех более или менее крупных мостов, по которым они могут подтянуть эти танки для захвата города… Зараза! А в сводках говорят, что танки у немцев деревянные! По ним бы эти деревянные прошли!
Иван Петрович в раздражении отдернул гимнастерку и продолжил:
– Также, если получится, по возможности уничтожать их рембазы. Разумеется, действовать будет не одна ваша группа. А нашу зону ответственности покажу позже.
Полковник передохнул и, повернувшись к Гусеву, сказал:
– Понимаю, делом ты будешь заниматься не совсем по профилю. Когда сюда ехали, задача стояла совершенно другая. Но обстановка – сам видишь. Из-за этого возможного окружения каждый спец на счету.
Сергей кивнул. Я, чтоб не молчать, с умным видом спросил:
– А немецкие колонны атаковать не надо?
Командир весело посмотрел на меня и хмыкнул:
– А чего их атаковать? Потерь больших не нанесете, тем более если танковой колонне, а вашу группу засекут и уничтожат.
Тут влез Гусев:
– Сколько человек будет в группе?
– Шесть-восемь бойцов. Рацию в этот раз не дам. Пойдете дня на три. Ну и разнюхаете заодно, что там к чему.
Тут опять я взял слово. Уж если так лопухнулся с колоннами, надо было спасать авторитет.
– Да и танковую колонну можно хорошо прищучить. Людей вот только мало. Много ракет не утащим.
Полковник вопросительно поднял брови, и я продолжил:
– Если взять РС самолетные и расставить, замаскировав вдоль дороги, метрах в тридцати-сорока, то они очень хорошо танки проредят. Рассеивание на таком расстоянии можно и не учитывать. Направляющими к ним положить листы шифера. И запускать по проводу, издалека.
Иван Петрович расцвел в улыбке. От избытка чувств он даже хлопнул кулаком по столу.
– Вот! А говоришь, больше ничего интересного не помнишь! Для вас это, конечно, не пойдет, а вот в войска твою идею передам сегодня же. РС у нас хватает, вот только авиации практически нет.
Он на секунду помрачнел, но после сначала стиснул мне плечи и потом, отступив на шаг, сказал:
– От имени командования объявляю вам благодарность!
Я чуть было не ляпнул: «Служу России!», но вовремя поймал себя за язык:
– Служу трудовому народу!
Полковник, окинув одобрительным взглядом, сказал Гусеву:
– Вот! Память потерял, а как отвечать, на уровне инстинктов вбито! Сразу видно – наш человек. Ну, давайте, собирайтесь. Завтра вечером выходите. И еще, Гусев, все эти взрывы мостов – задача попутная. А в основном ты мне узнай, какие силы у немцев здесь и здесь сосредоточиваются.
Он ткнул пальцем в точки на карте.
– А то армейцы, если и притащат кого, так это максимум фельдфебеля, который только о своей роте и может сказать.
– Товарищ полковник! Так мне что, майоров с полковниками искать? И где я их ловить буду?
Гусев состроил жалобную морду, но на Колычева это не подействовало.
– Да хоть генералов! Я не обижусь. С тобой вон Илья идет. А он везунчик. Самого члена военного совета у немцев отбить умудрился.
И уже глядя в окно, добавил вполголоса:
– А везенье нам сейчас ох как нужно…
* * *
Я опять топал по лесу не один. Впереди сопит Гусев с проводником, за ним трое бойцов, из Могилевского полка НКВД, груженные, как кони. И все это шествие замыкала моя персона, тоже не налегке. На всех были навьючены мешки со взрывчаткой, как будто мы рейхсканцелярию будем на воздух поднимать. По мне, чем столько тащить, проще на месте найти или у фрицев позаимствовать. Они в эйфории сейчас пребывают, и их пощипать сам Бог велел. Еще автомат этот… ППШ был неудобен, как чирей в носу. Я-то привык к АКСу. Легкий, компактный, неприхотливый! Стрелять из него – одно удовольствие. Одной рукой за пистолетную рукоятку, другой за цевье, и поливай вволю! А здесь… За шейку приклада и за что еще?! Диск круглый, снизу держать неудобно – руку выворачивает. Сбоку же просто не удержать – выскальзывает. А перезарядка этого диска вообще песня! Поэтому я шел и бормотал послание Калашникову:
– Уважаемый Михаил Тимофеевич! Изобретите ваше чудо-оружие побыстрее. Просто мочи нет уже валандаться с этой финской недоделкой. Чухонцы точно свой «Суоми» нам как провокацию подбросили, а Шпагин и рад стараться. Вы уж, деда Миша, не оставьте нас заботами своими.
Хотя какой он деда. Молодой пацан, который, возможно, недалеко от меня воюет. И сама идея создания оружия ему еще в голову не приходила. Тут я даже с шага сбился. А для чего, собственно, ждать сорок седьмого года? Все схемы и чертежи «калаша» я и сам отлично помню. Надо будет только обдумать, как их преподнести. Не сейчас конечно, попозже, когда патрон промежуточный изобретут. А изобретут его только в сорок третьем. М-да. Загвоздка. Но ничего, выкрутимся – главное идея!
Вообще, наш выход начался с интересного случая. Сидя за столом и набивая диск патронами, я машинально, под настроение, напевал под нос:
Тут Гусев навострил уши и заинтересовался, что это я пою. Пожав плечами, на всякий случай отмазался – мол, не знаю. Серега же, подняв палец, сказал, что это Киплинг.
– Еврей?
– Почему еврей?
Майор даже обиделся:
– Англичанин. Но стихи у него отличные есть. Только, что песни на эти стихи существуют, я не знал. И мелодия хорошая. Боевая такая.
И набивая свой диск, стал мне подпевать. Да уж. Надо поосторожнее с фольклором быть. А то вот так выдам, машинально что-то типа: «Товарищ Сталин, вы большой ученый…»
И далее по тексту. Не посмотрят, что контуженый. Моментом законопатят, следуя тому же тексту, в Туруханский край. Хотя мужики эти – что Гусев, что полковник – нормальные, но все равно, поберечься надо. А майор-то высокому не чужд. Киплинга знает. Я даже другими глазами на него смотреть начал. Не так уж он и прост, этот волкодав из НКВД…
Гусев остановился, вскинув руку. Все замерли. Вытянув шею, пытался разглядеть сквозь деревья, что его остановило. Ничего особенного. Он просто увидел подходящий мостик. Тот был перекинут через овраг, на дне которого бежала речушка. Я бы на него и не глянул, но потом, прикинув, что и как, мысленно одобрил майора. Овраг этот был длиннющий, как противотанковый ров. Рванув это сооружение, мы заставим немцев искать обходные пути или ладить новую переправу. Всяко-разно время они потеряют. После было еще два таких же моста. А потом, уже под утро, я увидел ЕГО. Немец стоял возле своего мотоцикла и, жуя колбасу, полкруга которой держал в руке, наблюдал, как несколько солдат выталкивают грузовик из большой промоины. На шее у фрица висел предмет моей зависти, еще из прошлой жизни. Не помню, как называется эта штуковина – не то горжетка, не то жоржетка, в общем, здоровенная бляха на толстой цепи. Мой знакомый такую прикупил за сумасшедшие деньги и сильно ею гордился. Никелированная, с фосфорными светящимися вставками, она производила сильное впечатление. А здесь такой же экземпляр на бесхозном фрице. Я подполз к Гусеву и зашептал ему в ухо…..
– Ты что, с ума сошел?
Серега ошарашенно уставился на меня. Ладно. Попробуем с другой стороны.
– Это ж фельдполицай! Он тут все окрестности пасет. Кто, куда, зачем едет – все знает. Во всяком случае, где находится штаб ближайшего полка, знает наверняка. А может, и дивизии. Мы туда сгоняем и на выбор, хоть майора, хоть полковника умыкнем. То-то Колычев довольный останется. Нам же – не слабо?
Я с надеждой смотрел на майора.
– Так бы сразу и сказал. А то бляха ему, видишь ли, понравилась!
Гусев быстренько расписал всем диспозицию, и мы приготовились. К тому времени машину уже вытолкнули и к любителю колбасы присоединился его коллега, который руководил спасением застрявшего транспорта. Тоже с бляхой! Вот везуха-то покатила! Колбасников взяли быстро и, отойдя на пару километров в сторону, начали их потрошить. Серега бодро лопотал по-немецки, но фриц начал кочевряжиться. Воротил морду и молчал, с вызовом поглядывая на нас. Выделывался он недолго. Прежде чем майор успел применить спецметоды, я придавил немцу точку на шее. Он заверещал так, что Гусев с переполоху его чуть не прирезал, хорошо, спохватился и просто заткнул рот. Давить пришлось еще два раза, и бляхоносец раскололся. Глядя на меня полными ужаса и слез глазами, он моментом отвечал на вопросы Сереги. Несколько раз, когда просили, показывал что-то на карте. Потом его поменяли на второго фельдполицая. Приданные нам ребятки из полка НКВД того уже достаточно разогрели. Даже не зная немецкого, они тоже пробовали его допрашивать, и я периодически слышал буцкающие звуки метрах в тридцати от нас. Поэтому, дойдя до понимающего язык человека, немец с облегчением вывалил все, что знал. Майор, покумекав с картой, подозвал остальных:
– Смотрите сюда. Вот город Горки. Тут у немцев штаб 46-го танкового корпуса. До него отсюда километров двадцать. Так что спать сегодня днем не будем. Пойдем вот так и так.
Серега пальцем прочертил предполагаемый маршрут. Да тут все тридцать пять километров получается! Но зато все по лесам. Нормально выходит. Только вот город… как там немцев отлавливать? Мы, в наших комбезах, среди домов будем как балерины на ипподроме. А кому сейчас легко? Вспомнив этот анекдот, хмыкнул и спросил у проводника: