– Спасибо, конечно… – пробормотала Татьяна.
– Вы согласны, – констатировал Шахов.
– Я никогда прежде не писала ничьих биографий, – задумчиво произнесла Татьяна. – Даже своей…
– Не сомневаюсь: дебют окажется удачным, – галантно сказал Антон. И нетерпеливо облизнул губы.
«А тебе явно не нравится говорить мне комплименты, льстить, уговаривать…» – подумала Татьяна. И отрезала:
– Боюсь, мне это не подходит.
– Почему? – опешил молодой человек.
– Потому что мне нравится заниматься тем, в чем я компетентна. То есть рекламой. Да и в агентстве меня все равно никто не отпустит. Даже на месяц.
Шахов мгновенно подобрался.
– Аванс – пятьдесят процентов. Половина суммы! Хоть завтра. На ваш счет. И главное: деньги в любом случае не возвращаются. Вы поняли? Даже если Марине Евгеньевне книга не понравится, эта огромная сумма все равно останется у вас. Кто еще вам такое предложит?
«Ничего себе!» – мелькнуло у Тани. Обычно-то в рекламе заказчик не больше десяти процентов невозвратного аванса платит. Садовникова заволновалась.
И не только в деньгах тут было дело. Таня презренный металл, безусловно, любила – как без того в бизнесе-то? – но еще больше она любила все неожиданное. Новое. Авантюрное. А писать биографию входящей в топ-десятку бизнесменши – чем не приключение?
Новое задание – пусть и более чем странное – Таню уже захватило. К тому же для карьеры польза имелась. Подумать только: в ее портфолио тогда не только бесконечные рекламы будут, но и литературная запись биографии. Считай, почти собственная книга! Тоже, между прочим, вист. А отпуск без сохранения содержания она в своем агентстве, конечно, выпросит…
– А где нужно будет работать? – осторожно спросила Татьяна.
– О, у Марины Евгеньевны такой особняк! – восхищенно воскликнул Шахов. – Огромный, светлый, удобный. Высоко в горах. Вы просто не представляете, какой там воздух! В небе, прямо над участком, орлы парят. И олени во двор приходят. К тому же до Сочи всего пятьдесят километров. Всегда можно съездить искупаться.
«Тоже ничего», – мелькнуло у нее.
– Значит, мы договорились, – повторил Антон.
– Ну, мне еще нужно подумать… – протянула Татьяна.
Но про себя девушка уже решила: она согласится.
Фаина
Чужой человек в доме – это всегда неудобство. С новыми горничными и то морока: размести их, накорми, вышколи. Но их хотя бы ублажать не надо: живут в каморках под самой крышей, мыться бегают в общий душ. Да и скармливать им можно любую некондицию, что в холодильнике залежалась.
Иное дело – хозяйкины гости. Тут уж Марина Евгеньевна строга. Требует, чтоб «сервис, как в пяти звездах».
Фаина Марковна, правда, и в трехзвездочном отеле сроду не бывала. Уже столько времени вообще никуда не выезжала из родных мест! Последнее путешествие состоялось лет тридцать назад – когда мужу на работе выдали две путевки в советский санаторий в Кисловодске.
Но и по «Хилтонам» болтаться необязательно, чтобы понимать: пять звезд – это когда все желания гостя исполняются. Мгновенно. А еще лучше – за секунду до того, как они появились.
Последний случай: Матвею Максимовичу, давнему хозяйкиному приятелю, срочно вертолет понадобился. Тот прилетел из столицы один из своих заводов навестить, и вдруг сель сошел, дороги расчистить не успели. А сама хозяйка – в Москве. Фаина Марковна ей, конечно, позвонила, но она только фыркнула: что я, мол, могу, находясь за полторы тысячи километров? Хочешь – Игоряшку проси (в смысле, мужа). И бросила трубку.
Ну, тут уж Фаина Марковна сама едва не рассмеялась. Игоряшка-то – за всю свою жизнь только экзистенциальную сущность находить и научился. Причем на дне стакана. Каких уж от него вертолетов добиться…
И ничего, выкрутилась: нашла геликоптер сама. Местный парашютный клуб спортивный «Ми-2» согласился в аренду сдать. Вертолетик, правда, оказался дрянной – весь трясся и вонял похлеще бензопилы «Дружба», а от летчика ощутимо перегаром потягивало. Да еще и бумагу пришлось писать от имени гостя: мол, в случае смерти претензий никому предъявлять не буду. Но Матвей Максимович все равно был доволен – все ж лучше, чем несолоно хлебавши в Москву возвращаться. Хвалил потом Фаину Марковну перед хозяйкой. А та все пыталась ее в качестве премии на Кипр отдыхать отправить. Еле удалось отбиться.
Но только Матвей-то Максимович – большой человек, в кабинет мэра дверь пинком открывает. А эта девица, Садовникова, она кто?
Хозяйка сказала только: жить у нас будет долго, приготовь розовую спальню.
Игоряшка, когда закинула удочку, скривился, словно ему позавчерашний рассольник подсунули, и объяснил: Марина Евгеньевна решила свою биографию писать. А гостья ей помогать будет, чтоб красиво получилось.
Значит, выходило, писательница. Тоже, наверное, серьезный человек. Со статусом, со своими привычками. Встречать, что ли, по полной программе? С коллекционными розами в спальне, с праздничным ужином. Может, и фейерверк понадобится?
Но Нелька, хозяйкина секретарша, сказала совсем другое. Она, конечно, в доме не особый авторитет, но говорила очень уверенно: Садовникова никакая не гостья на самом деле, и не писательница – просто ловкая выскочка.
– Обычная менеджерша. В рекламном агентстве служит, седьмая спица в колеснице. Но туда же: к чужим миллионам захотела присосаться.
Конечно, нельзя сказать, что Фаине Марковне хозяйкины финансы как свои, но за Марину Евгеньевну она – в огонь и в воду. А уж проверить, не принесет ли гостья нежданных бед, – и вовсе не сложно.
И когда горничные вылизали розовую спальню, постелили белье, вывесили в ванной перламутрового цвета (чтоб гармонировали с отделкой комнаты) полотенца и халат, она отправилась лично инспектировать их работу.
Поставила на тумбочку букет ярко-красных роз – свежесрезанных, но все-таки не коллекционных. Убедилась, что паркет под кроватью блестит столь же отчаянно, как и в видимых местах. Проверила стоки в ванной и в раковине – чтоб ни единого волоска там не оказалось.
А потом – заперла за собой дверь. Приглушила свет. Подошла к зеркалу. Сосредоточилась…
Видения, когда действительно требовалось, посещали ее без промедления.
И сейчас – тоже не подвели.
Фаина Марковна увидела в тускло освещенном зеркале размытую фигуру довольно высокой девушки. Та выглядела смазливой: светлые волосы, порочно накрашенные губешки, хлоп-хлоп глазюки… Глупая и безопасная. Можно было и вчерашними розами обойтись, они, благодаря аспирину в вазе, будто свеженькие.
Но, на всякий случай, она сосредоточилась еще больше и представила, будто рядом с девицей стоит обожаемая хозяйка. И сердце даже не дрогнуло. Никакой опасности. Права, наверно, Нелька: гостья – обычная жадная до денег «шестерка». И действительно приезжает просто писать биографию Марины Евгеньевны. Что ж, пусть пишет. Надо только серебряные ложечки из открытого буфета в гостиной куда-нибудь понадежней переместить. А на подлость посерьезней подобные девицы и не способны.
Фаина Марковна уже собралась поблагодарить высшие силы за помощь и повернуться к видению спиной – как вдруг случайно глаза встретились с глазами девицы из зеркала… И экономка отчетливо услышала ее противный, довольно писклявый голос:
– А ведь ты ее даже похоронить не сможешь.
Фаина Марковна вздрогнула, отшатнулась – а видение в зеркале тут же начало таять, рассыпалось на куски. И как ни молила высшие силы экономка, как ни пыталась вернуть отражение злосчастной девицы – ничего у нее не получилось.
Но и так ясно: речь шла о страшном.
Экономка еще долго стояла перед потухшим зеркалом в спальне. Сердце ее переполняла тревога.
Она, конечно, не имеет права идти против хозяйкиной воли. И от писательницы в доме теперь никуда не деться. Что ж: обиходим, накормим, взлелеем.
Но только глаз с девицы спускать нельзя.
Глава 2
Таня
Два часа на самолете. Почти час – на машине. И потом – еще сорок минут на смешном джипе-внедорожнике с огромными колесами. Не самый длинный путь. В Новую Зеландию, где однажды снимали ролик, добирались куда дольше.
Но едва ступила на территорию особняка Холмогоровой, сразу возникло стойкое ощущение: край света.
Хотя сам дом выглядел вполне современно. Выстроен из белого, как по сю пору модно в южных краях, кирпича. Крыша пижонская – из чистой меди, и медные же водосточные трубы. Массивная, будто в крепости, входная дверь, тройные стеклопакеты окон. Обычный новорусский понт. Прилегающая территория тоже вполне вписывалась в буржуазные стандарты: аккуратно подстриженные газоны, ухоженные деревья, потемневшая от времени (явно – искусственно состаренная) бронзовая беседка…
Безусловно, роскошное поместье. Но – видывали и побогаче.
Только одно дело построить подобный дом в ближнем Подмосковье, и совсем другое – высоко в горах. Куда даже на машине не проедешь, только на внедорожнике.
«Тут у нас больше полутора тысяч метров над уровнем моря, – важно сообщил ей шофер. – И свой собственный мир».
Страшно даже подумать, в какую сумму хозяйке обошлось строительство этого мира. Чтобы только коммуникации протянуть, наверное, миллионы вылетели.
Впрочем, ее деньги – ее дело. Таню другое беспокоило. Более-менее приличная дорога закончилась в Красной Долине, в ближайшем к особняку поселке. Там Садовникову вместе с ее дорожной сумкой пересадили из представительского «мерса» на вездеход. И едва тронулись по крутейшей горной тропинке, как Танин мобильник издал жалобный писк. Она взглянула на дисплей и прочитала: «Поиск сети…» Что за ерунда? Аппарат в роуминг, что ли, не вошел? Денег на счету достаточно. Выключила аппарат, снова включила, потрясла – по-прежнему вне зоны приема.
Шофер взглянул в ее удивленное лицо и хмыкнул:
– Не терзай технику. Мобильники здесь не берут.
– В смысле – московские? – не поняла она. – Местную симку, что ли, надо покупать?
– В смысле – никакие, – пожал плечами тот. – Только спутниковые.
Да ей же без мобильника хуже, чем без рук! И мама с отчимом будут волноваться, и на работе осталась парочка проектов, ход которых надо контролировать хотя бы по телефону…
Ничего себе, забралась в глушь! Ни нормальной дороги, ни связи. Антон-то Шахов, подлец, когда живописал яркими красками ее будущую счастливую жизнь в особняке Холмогоровой, о таком сюрпризе даже не упомянул.
Впрочем, Таня была оптимисткой и тут же постаралась себя утешить: «Зато – ближе к природе. Без телефона, без машины, но с этими, как их, орлами! Класс!»
Но хоть и глушь, а спальня, куда ее привела вежливая, вышколенная горничная, выглядела похлеще, чем в самом крутом отеле: дубовый паркет, обитые тканью стены, бархатные портьеры, пушистый ковер на полу. Антикварная (или как минимум под старину) мебель. Личная ванная комната с идеально чистой сантехникой. И если в гостиницах, даже самых дорогих, всегда можно найти изъян, какую-нибудь зеленую картину на желтых обоях, то здесь придраться оказалось не к чему. Идеальная, розовая с красным, цветовая гамма, и предусмотрены, кажется, все мелочи – вплоть до позолоченного рожка для обуви у входа в комнату. Но телефон, особо предупредила горничная, только местный.
– А если мне надо позвонить в Москву?
– Только со спутникового. Он у Марины Евгеньевны в кабинете, – вздохнула прислуга. Понизила голос и добавила: – Мне ни разу не разрешила…
Ох, интересную жизнь ведет госпожа Холмогорова!
Тане всегда нравились необычные люди, и сейчас она сгорала от нетерпения: как, интересно, работодательница выглядит вживую?
Конечно, видела немало ее фотографий в Интернете, и все они изображали очень холеную, хотя и несколько полноватую даму. Гордо вскинутая голова, всегда массивные серьги в ушах, цепкий взгляд стальных глаз, безупречный, будто художник картину писал, мэйк-ап… Единственное, к чему бы Садовникова придралась: слишком уж солидно. Старит ее подобный имидж. Хотя и морщин нет, и шея не дряблая, но выглядела Марина Евгеньевна во всем своем статусном оперении лет на пятьдесят. На самом же деле ей всего-то сорок два. Впрочем, бизнес-леди подобного ранга, наверно, и должны смотреться величаво. Чтобы все боялись…
– Ужин у нас в девять вечера, – тем временем сообщила горничная. – Столовая на первом этаже. Одеться можно неформально.
«А я формальных костюмов с собой и не брала», – хмыкнула про себя Садовникова.
Впрочем, ее зеленые бриджи и простецкая ковбойка в мелкую клетку оказались почти вечерним нарядом. Потому что хозяйка вышла к столу в спортивном костюме. Дрянном – синтетическом, с лампасами на штанах. Таня еле удержалась, чтобы рот от удивления не разинуть.
«Может, я отстала от жизни, – мелькнуло у нее, – и это какая-нибудь самая последняя модель от „Джуси Кутюр“?»
Присмотрелась повнимательней: нет, обычный китайский «Адидас». К тому же в пятнах от краски. Ну и ну! Вот тебе и бизнесменша, входящая в топ-десятку! Да еще и лицо абсолютно без макияжа, и волосы растрепаны, а под глазами тени залегли. Обычная тетка-неудачница. Подобных – уставших, неприбранных – в стране миллионы. «Раз она хочет свой кредит доверия повысить, ей нужно разок в таком виде для прессы сфотографироваться, – подумала Татьяна. – Сразу популярность взлетит до небес».
Только и выдавали бизнесменшу-миллионершу властный, холодный взгляд да крепкое, будто у прораба, рукопожатие:
– Рада, Таня, что вы приехали. Ну, к делу…
В огромной, метров шестьдесят площадью, столовой они были одни. Горничная заглянула лишь на минуту. Быстро налила вино, внесла уже наполненные тарелки и удалилась. И Холмогорова сразу начала вещать – никаких тебе якобы принятых в богатейских кругах правил, что за едой серьезные разговоры не ведутся.
Таня грустно взглянула на роскошную свиную отбивную и пышущую жаром молодую картошку. Она считала неприличным жевать и одновременно слушать хозяйку. Придется сидеть голодной – и вежливо кивать.
Сама же Холмогорова, нимало не смущаясь, заговорила с набитым ртом:
– График у меня жесткий, специального времени на книжку я себе позволить не могу. Вам придется под меня подстраиваться. Когда возникнет окно, тогда и будем работать. Хоть в два ночи, хоть в семь утра. Вас это не смущает?
Садовникова только кивнула – к ненормированному рабочему дню она привыкла. И быстрым движением отправила в рот молодую картофелинку. Постараемся прожевать незаметно…
– Работу будем строить так: я рассказываю, вы – пишете на диктофон. Потом самостоятельно обрабатываете и главу за главой скидываете на компьютер в моем кабинете. На главу – два дня. Справитесь?
Таня сделала сдержанный глоток приятного, терпкого вина и вновь склонила голову:
– Справлюсь. Только было бы разумней… Если вам предстоит длительная поездка – допустим, час туда, час назад, – берите меня с собой. Будем разговаривать в машине. Сэкономим немало времени.
– Здраво, – похвалила бизнесменша.
«А у меня хотя бы появится возможность из твоего замка вырываться», – порадовалась про себя Таня. И ловким движением ножа (к счастью, тот оказался острым) расчленила отбивную.
Дальше последовали детали. Холмогорова высказала пожелания к стилю и слогу своей автобиографии. Предупредила, что некоторые данные и фамилии придется уточнять в Интернете или даже в архивах. Тонко улыбаясь, заметила:
– Ну и, конечно, кое-что вам додумывать придется. И… приукрашивать. Вы понимаете, о чем я?
«Еще б не понимать. Напиши ты все о своем бизнесе честно – мигом налоговая заявится. Это как минимум».
– И главное… – посуровела бизнесменша. – Строгая конфиденциальность. Все свои мысли, идеи, планы – держать строго при себе. О том, чтобы с журналистами не общаться, я даже не предупреждаю, и так, надеюсь, ясно. Но – никаких разговоров обо мне ни со своими друзьями-родственниками, ни с моими. Ни, тем более, с персоналом. Одно замечание – сразу уволю.