«Еще бы, – снова подумала я. – Проигрался товарищ, можно с него в счет долга интересное что-нибудь взять, да тут же в магазине и выставить. Опять же и касса рядом. Пришла проверка: „Откуда это денежки у вас?“ – а вот, мол, они, от продажи антикварных ценностей. Конечно, еще удобнее в этом смысле был бы ломбард или ювелирный магазин, но и антикварный салон тоже сойдет».
– Простите, – перебила я свою собеседницу, – а вот этот компаньон вашего мужа, о котором вы упомянули, у него такой игорный дом был сам по себе или тоже… при каком-нибудь магазине?
– У него он был в помещении, где, кроме этого, находился еще ломбард и ювелирный магазин.
Ага! Значит, два в одном. Недурно. А компаньон-то, пожалуй, пошустрее будет почившего мужа…
– Этот человек арендовал большое помещение, которое сдавал в субаренду. Разумеется, первому встречному там ничего не предлагалось, поэтому и владелец ломбарда, и владелец магазина были люди не случайные и находились в курсе дела. Собственно, об этом человеке я и веду речь. Его фамилия Ахмеров, в узких кругах он известен как Грек. Я думаю, что это он заказал убийство мужа.
– У вас есть какие-то основания так думать или это просто предположение? Ведь вы только что сказали, что это Ахмеров был компаньоном вашего мужа.
– В этом-то все и дело. Грек знал, что мой муж вскоре собирается открыть салон. А три дня назад милиция накрыла салон самого Грека, и мне известно, что он очень активно доискивался, кто мог его заложить. Думаю, что кто-то сказал ему, что это сделал мой муж.
Глава 3
Поразившая меня неожиданная догадка на время заставила уйти в себя, и следующие несколько минут я почти не слушала, что рассказывала мне мадам Буровая.
Я сразу же вспомнила свой вчерашний разговор с Кирей и тот энтузиазм, с которым он рассказывал о своей удаче. «Анонимный звонок» – вспомнился мне тот странный ответ, который дал он мне на вопрос об источнике информации. Что ж, если лавочку Ахмерова засветили конкуренты, то в таком способе нет ничего удивительного. Не пойдут же они официальное заявление писать. Если не ошибаюсь, и сам Киря выдвинул такое же предположение. И вот теперь оно с блеском оправдывается. Жива еще старая гвардия!
– Значит, вы уверены, что ваш муж этого не делал?
– Разумеется, нет! Зачем ему это? При разделе того, старого салона все было поделено по взаимному согласию, никто не имел ни к кому претензий, а новый салон моего мужа расположен совершенно в другом районе, чем салон Грека. Наш антикварный магазин в центре, а салон Грека был в районе набережной. Они даже не конкурировали друг с другом!
Тут меня поразила новая догадка, и я снова на какое-то время впала в кому.
Салон на набережной! В помещении, где находится ломбард! Но разве не рядом с таким помещением я была два дня назад, когда меня вызвала на дело старушка, потерявшая свою собаку? «Сама не видишь?» – вспомнился мне грубый окрик нищего с перекрестка, который даже за сто рублей не пожелал быть повежливее.
Да, это был именно ломбард. Ломбард, расположенный недалеко от переулка, в котором скрылся мужчина, укравший старушкину таксу.
События складывались в какую-то причудливую и странную цепь.
Три дня назад милиция накрыла нелегальный игорный салон в районе набережной. На следующий день в том же месте у старушки крадут собаку, которая оказывается потом убитой, как и человек, ее укравший. На следующий день, точнее – ночь, убивают господина Бурового, бывшего партнера владельца салона на набережной.
Случайны ли все эти совпадения? Или между ними есть какая-то связь?
Конечно, мне пока не был известен адрес, на котором Кирины ребята накрыли «малину», но интуиция подсказывала мне, что это окажется именно тот самый адрес.
Нищий сказал мне, куда ушел мужчина, укравший собаку… Наверняка он видел и то, откуда этот мужчина пришел. Не помешает спросить у него об этом.
– …Я думаю, что этот человек и организовал все, – продолжала между тем моя собеседница.
– Какой человек?
– Ну, как какой? Тот самый человек, который на самом деле заложил Ахмерова. Думаю, он либо имел на него зуб и просто хотел насолить, либо хотел устранить его как конкурента. А на моего мужа перевел стрелки. Возможно, под предлогом, что тот тоже хочет открыть антикварный салон. Я хочу, чтобы вы нашли его.
– Кого?
Да, тут я сглупила, этот вопрос мне не следовало задавать.
Моя собеседница немного помолчала, глядя на меня через очки, потом сдвинула их вниз… Лучше бы она этого не делала. Никогда в жизни не приходилось мне ощущать столько пренебрежения, презрения и уничижения, сколько исходило в этот момент от ласкового ее взгляда.
– Того, кто заложил Ахмерова и внушил ему мысль, что на самом деле сделал это мой муж, – наконец очень медленно проговорила она, всем видом показывая, что если бы она заранее знала, что я окажусь такой тупицей, она не потратила бы на меня ни минуты своего драгоценного времени.
Положение нужно было срочно спасать. Но взгляд Олечки не понравился мне, и я решила при случае реабилитироваться. У всех бывают ошибки, но делать выводы об умственных способностях человека по одному некстати сказанному слову – это уж чересчур. Но сейчас преимущество было не на моей стороне, и я говорила вежливо и убедительно:
– Простите. Разумеется, вы хотите найти этого человека, а мой вопрос – это просто неудачная попытка выразить свою мысль. Я постараюсь высказаться более понятно. Вы сказали, что предполагаете, что заказчиком убийства вашего мужа явился господин Ахмеров, потому что кто-то сказал ему, что именно ваш муж сообщил милиции о местонахождении нелегального игорного дома. Таким образом этот «кто-то» сумел насолить Ахмерову и одновременно отвести от себя все подозрения. Но почему он выбрал именно вашего мужа? Почему именно на него он перевел стрелки? Вы говорите, что этот человек хотел доставить неприятности Ахмерову, но Ахмеров жив, а ваш муж мертв. Не правильнее ли будет предположить, что загадочный «кто-то» имел претензии именно к вашему мужу и захотел убрать его руками Ахмерова?
По реакции присутствующих (причем всех без исключения) я поняла, что такая версия событий им в голову не приходила, и мои акции снова поднялись в цене.
После довольно продолжительной паузы Олечка обрела наконец дар речи.
– Кем бы ни был этот человек, – медленно проговорила она, – вы должны найти его, потому что именно он виновен в смерти моего мужа.
– Как произошло убийство?
– Вчера вечером муж задержался допоздна в магазине. Он часто задерживался там, проверял документы, занимался делами…
– Вчера он был там один?
– Нет, с ним был дядя Миша… то есть Михаил Натанович…
– Ничего, Олечка, не волнуйся, – снова вступил в разговор юркий господин с распространенной российской фамилией. – Давай я расскажу сам. Мы с Боренькой проверяли документы, – обратился он ко мне, – конечно, у нас есть бухгалтер и прочее там… но сами понимаете, свой глазок – смотрок… хе-хе… Бухгалтер бухгалтером, а проверить никогда не помешает. Ну вот, в этот вечер мы как раз и занимались… этим. Машина Бореньки стояла во дворе, в машине была охрана, так что с этой стороны, казалось бы, можно было ничего не опасаться. Но когда мы закончили дела, Боренька сказал, что хочет еще позаниматься… понимаете… новое дело… риски… ведь Олечка уже сказала вам… В общем, Боренька хотел еще раз хорошенько все обдумать и просчитать. Меня, старика, по немощам моим, отпустил, а сам остался… Если бы мы могли знать… В общем, я поехал, и в тот небольшой промежуток времени, пока во дворе не было охраны, все и произошло.
– Вы не могли бы поточнее определить, сколько по времени длился этот промежуток?
– Дайте подумать… да, не более получаса. Живу я недалеко от магазина, а на машине ехать и того меньше. Да, думаю, что-то около десяти минут. Десять минут туда, десять – обратно ну и плюс то время, пока я загружался да выгружался… да, думаю, не более получаса.
– То есть если промежуток времени был таким маленьким, мы можем предположить, что убийца хорошо был знаком с обстановкой. Он знал, куда ему нужно идти и что ему предстоит сделать.
– Вот именно! Именно! Поэтому мы и предполагаем, что это сделал Ахмеров. Кто, кроме него, мог так хорошо знать все обстоятельства? Ведь они долгое время работали вместе с Боренькой… Он бывал у нас… и в магазине в том числе.
– А может, здесь замешан кто-то из своих? – осторожно спросила я.
– Это исключено, – быстро и очень резко ответила мне Ольга.
– Ничего, Олечка, не волнуйся, – снова смягчил Рабинович. – Видите ли, компания наша очень тесная, почти родственная… Вот Олечка – она дочка моей двоюродной сестры, да и Боренька тоже… Он был сыном моих хороших знакомых, и оба они мне как родные. Наш охранник, Левочка, он тоже очень близкий человек, давно работает с Боренькой… нет, то, что это мог бы сделать кто-то из ближних, просто невероятно.
– Вы упомянули об охраннике… Он что, один?
– Нет, разумеется, Левочка не один. Он – начальник охраны и предан Бореньке. Он подбирает людей очень тщательно, но независимо от этого здесь не может быть никакой утечки, поскольку все, кроме Левочки, выполняют чисто технические функции и не имеют доступа к внутренней информации.
– Но о том, когда вы уехали из магазина, они ведь знали?
– Ну, в общем… в общем, да. Но… впрочем… впрочем, это ваше дело – выяснить, кто был здесь причастен. Не правда ли, Олечка? Мы можем только предполагать.
– Хорошо. Как преступник проник внутрь? Ведь когда вы уехали, вы наверняка закрыли дверь?
– Да, разумеется… Но тут есть один нюанс… Боюсь, он-то и оказался роковым… В общем, как вы и сами, надеюсь, понимаете, к тому времени магазин давно уже был закрыт и проникнуть в помещение с главного входа было невозможно. Кроме сигнализации, на всех дверях у нас стоят замки, изготовленные по спецзаказу, поэтому взломать их не так-то просто. Если вообще возможно. Но ход со двора, который ведет во внутренние помещения, с улицы закрывается обыкновенной железной дверью с обычным замком. Специальный замок стоит на второй двери, и когда в помещении кто-то есть, эту дверь обычно не закрывали. Так было и в тот вечер. Я вышел и закрыл за собой только внешнюю железную дверь. Внутренняя была просто захлопнута, и открыть ее можно было, элементарно повернув ручку. Если бы мы могли знать… Но ведь никто и предположить не мог! Олечка правильно сказала вам, с Греком они расстались вполне дружелюбно…
– Вы упомянули о сигнализации… Она была включена?
– В тот момент нет. К сигнализации подключено все помещение целиком, включая и комнаты, так сказать, технического назначения. А поскольку в этих комнатах в то время еще находились мы с Боренькой, то, разумеется, сигнализация была отключена.
– Кто обнаружил… факт убийства?
– Да кто же мог обнаружить? Левочка, конечно. Когда они привезли меня, я сказал, чтобы сразу ехали обратно и ждали Бореньку. Ну, они поехали, стали ждать. А время-то идет… Час ждут, другой ждут… Тут Левочка заподозрил неладное. Он позвонил по телефону, но никто не ответил. Тогда он зашел внутрь…
– У него были ключи от входной двери?
– Да, разумеется.
– И от дверей со спецзамками тоже?
– Нет, от этих дверей есть ключи только у меня и у бухгалтера. Ну, кроме Бореньки, конечно. Даже Олечке он эти ключи не давал. Разумеется, не потому, что не доверял ей, а… понимаете… слабая женщина… из соображений безопасности. Ведь Олечка уже сказала: люди завистливы и у богатых много недоброжелателей…
– Понятно. Когда охрана открывала дверь, они не обнаружили ничего подозрительного? Следов взлома, например?
– Ох… это лучше у Левочки спросить… Кажется, нет… ничего такого они не говорили… но это лучше у Левочки спросить.
– Прошу извинить меня, но… – перебила я Михаила Натановича, – из ваших слов следует, что вы не посвящаете охрану в свои внутренние дела, а между тем… вот эти два молодых человека, которые находятся здесь сейчас и так внимательно слушают наш разговор, – они разве не охранники?
– Они-то? Хе-хе-хе-хе! – Кажется, я по-настоящему рассмешила Михаила Натановича. – Ну, что вы! Это племянник мой, Фима, а это – другой племянник, Марк. Что вы! Разве мы можем посвящать в такие дела посторонних!
Рабинович от души веселился, но и сквозь смех у него очень явственно просвечивало: «Уловила? Мотай на ус. Только пикни – мне и охранники не понадобятся, племянниками обойдусь».
Мне было не до смеха. Однако я продолжила расспросы:
– Что обнаружили охранники, когда вошли внутрь?
– Ох… – сразу изменил выражение лица Рабинович. – Это самый тяжелый момент. Ничего, Олечка, не волнуйся, я сам расскажу. Видите ли, задние помещения, они… сами понимаете, прибираться там некому. Углы, повороты, коридоры, ящики… недостаточное освещение. В общем, злодею есть где притаиться. Бореньку нашли в одном из коридоров, ведущих к выходу на задний двор. Я думаю, он услышал какие-то звуки, когда преступник открывал дверь, помещение ведь было совсем пустым, все, даже негромкие звуки, были хорошо слышны. Наверное, Боренька услышал что-то и пошел посмотреть, а этот негодяй… наверное, он спрятался где-то и… напал сзади…
– Почему вы так думаете?
– Видите ли… как я уже говорил, во всех этих коридорах было много разных посторонних вещей, и если бы они – убийца и Боренька – боролись, это сразу было бы заметно. Просто по беспорядку. Правильно?
– Ну, в общем, да.
– Ну вот. А там не было никакого беспорядка. Все было на месте, и Боренька… он… его нашли там с перерезанным горлом…
Здесь беседа наша ненадолго прервалась. Безутешная вдова закурила новую сигарету и как-то подозрительно часто начала дышать, явно угрожая впасть в истерику. Рабинович бросился успокаивать ее, а меня тем временем поразила очередная догадка.
Увы! За последние три дня это был уже второй человек с перерезанным горлом, который попадал в поле моего зрения. Теперь о случайных совпадениях уже не могло быть и речи. Слишком много их получается, этих совпадений. Мужик, укравший собаку и скрывшийся с ней именно в той подворотне, где находилось засвеченное казино; владелец этого казино, оказавшийся партнером и, возможно, заказчиком убийства мужа моей новой клиентки; сам этот муж, убитый точно так же, как никому неведомый бомж с собакой…
Несомненно, между всеми этими происшествиями имелась какая-то связь, но в чем она состояла, я пока не могла даже предположить.
– На месте преступления были обнаружены какие-то улики? – спросила я. – Может быть, что-то подозрительное, вещи, которых там раньше не было и которые появились после убийства?
– Нет, к сожалению, ничего такого, – снова заговорил Рабинович. – Возможно, там были отпечатки, но это, сами понимаете, компетенция официальных органов, мы об этом судить не можем. Единственное, что там можно было обнаружить невооруженным глазом, это тряпка.
– Тряпка?
– Да, тряпка. Обыкновенная грязная тряпка, подобранная, по всей видимости, там же. Она была вся перепачкана в крови, наверное, убийца вытирал об нее нож или руки… или то и другое, ведь сами понимаете, после такого убийства кровопотеря… бывает… значительная, – говорил Рабинович, снова беспокойно поглядывая на Ольгу.
– Но если руки у него были… испачканы, то наверняка он оставил отпечатки. Например, на двери, когда выходил.
– Необязательно. На ручке действительно были следы крови, но не в виде отпечатков, а… как бы это сказать… просто смазанный след. Видимо, когда открывал дверь, он держался за ручку через эту самую тряпку.
– Когда охранники вернулись к магазину, чтобы забрать Бурового, дверь была закрыта?
– Да.
– А она снаружи закрывается ключом или просто захлопывается?
– Она и закрывается, и захлопывается. Я понимаю, что вы хотите узнать. Закрыты были оба замка.
– То есть если у преступника не было ключа, ему нужно было еще повозиться, прежде чем он смог закрыть дверь?