«Голодомор» унес из жизни около семи миллионов человек, но ни в одной из газет того времени об этой трагедии украинского народа ни единым словом не упоминалось…
Осенью 1934 года я пошел в пятый класс. С этого времени у нас были разные учителя, каждый преподавал свой предмет. Учителя в нашей школе в основном были «средненькие». Единственным отличным педагогом был математик. Думаю, что полученные от него знания и привитые им подходы к решению задач в значительной степени обусловили мою любовь к этому предмету и школьные успехи по всем математическим дисциплинам.
В 1936 году наша школа переместилась из тесного старого помещения в просторное здание-новостройку с хорошо оборудованным большим спортивным залом. Годом раньше в «Пионерской правде» были опубликованы нормы спортивных показателей, дававших право на получение значка «Будь готов к труду и обороне». Я начал самостоятельно тренироваться, научился неплохо прыгать в высоту и подтягиваться. Футболистом я был «средненьким». А вот в волейболе благодаря хорошей игре в защите и точным пасам добился заметных успехов: несмотря на свой небольшой рост, играл за сборную школы и вторую сборную городского дворца пионеров.
С пятого по восьмой класс, как и до этого, учеба давалась мне легко, и я оставался отличником по всем предметам. В эти годы, пожалуй, больше времени, чем школьным занятиям, я уделял спорту, разным кружкам и общественным делам (да и девочками начал понемногу интересоваться).
В конце июня 1938 года, окончив восьмой класс, я покинул Винницу, город моего детства. Впереди был Киев, где уже жили родители и братишка.
Завершая описание своего детства, расскажу о том, как воспринимал я мир на шестнадцатом году жизни.
Формирование моей личности в большой степени происходило под влиянием прочитанного. Начиная со второго класса школы я регулярно посещал детскую библиотеку имени Крупской, размещавшуюся в тесной комнате Народного дома. Читал я очень быстро, так что иногда посещал библиотеку дважды в день. К пятому классу прочитал все имевшиеся там книги о путешествиях и приключениях. А затем страсть к чтению утоляли полуистрепанные приключенческие книги дореволюционного издания, передававшиеся из рук в руки. В основном это были произведения иностранных авторов – от Жюля Верна, Дюма и Конан Дойля до Марка Твена и Джека Лондона. В эти же годы читал все, что было в школьной программе по русской и украинской литературе (само собой, не пропускал газеты). Из современных советских авторов наибольшее впечатление произвела на меня повесть Николая Островского «Как закалялась сталь» (спустя год-два так же был воспринят «Овод» Войнич). Став постарше, я очень хотел унаследовать черты любимых героев произведений, быть мужественным, сдержанным в выражении чувств, честным и бескорыстным, сильным и ловким. Рисовал в своем воображении картины того, как буду вступаться за слабых и побеждать врагов.
Надо отметить, что почти все публиковавшееся в нашей стране было направлено (в одних случаях открыто, в других – в подтексте) на воспитание «нового человека», полностью поддерживающего политику коммунистической партии. «Воспитывали» и взрослых, но особое внимание уделяли детям. Начинали с букварей (вот, например, текст из букваря тех времен, посвященный освоению буквы «Ы»: МЫ НЕ РАБЫ, РАБЫ НЕ МЫ. Там же на страничке для чтения были приведены воспоминания о детских годах Ленина и слова его любимой песенки: «Богачу-кулаку по ночам не спится. Бедняк гол, как сокол, пляшет, веселится»), настойчивее продолжали в «Пионерской правде», а затем и в «Комсомольской правде», регулярным читателем которых я являлся.
Повседневное воздействие мастерски организованной пропаганды имело немалый успех, во всяком случае, у молодежи, а также среди недостаточно образованных людей. Я, например, не сомневался в справедливости всего, что было написано в учебниках истории и обществоведения, в молодежных и «взрослых» газетах. В эти годы я верил практически любому отпечатанному типографским способом слову, считал его истиной в последней инстанции. Я искренне верил, что интересы общества, государства выше интересов личности, что религия отвлекает трудящихся от борьбы за свои права, что классовая солидарность выше патриотизма и т. д.
Разве мог пятнадцатилетний подросток, внимательно читавший газеты и слушавший передачи советского радиовещания, не любить свою страну и не гордиться ею? Ведь нам регулярно сообщали о небывалых достижениях советского народного хозяйства, о героизме наших полярников, о рекордах отечественных авиаторов, о победах молодых советских музыкантов на международных конкурсах! Напомню лишь о нескольких запавших в память событиях и фактах периода 1934—1938 годов, которые были в центре внимания печати и радио, а значит, и моего.
– Досрочно выполнен и перевыполнен первый пятилетний план индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства. Построены или реконструированы сотни заводов, создано более тысячи машинно-тракторных станций на селе. Построена и пущена в действие крупнейшая в стране гидроэлектростанция Днепрогэс имени Ленина, сделавшая Днепр судоходным до Черного моря. Построена Туркестано-Сибирская железная дорога, соединившая удаленные среднеазиатские окраины с сетью железных дорог страны.
– Отважными летчиками обнаружены и спасены десятки членов арктической экспедиции и экипаж парохода «Челюскин», раздавленного полярными льдами и сразу же затонувшего. Отмечая подвиг полярных авиаторов и умелое руководство спасением людей, правительство присвоило специально учрежденную высшую награду – звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая звезда» – группе летчиков и руководителю экспедиции, будущему академику О. Ю. Шмидту.
– Впервые в истории осуществлена авиаэкспедиция на Северный полюс. Здесь на мощной льдине была создана первая в мире долговременная дрейфующая научная станция «Северный полюс» (начальник станции Папанин, ученые Ширшов и Федоров, радист Кренкель). Станция дрейфовала целых полтора года.
– Экипаж одного из лучших летчиков того времени Валерия Чкалова на самолете конструкции А.Н. Туполева проложил воздушный путь в Америку через Северный полюс. И американцы, и советские люди с энтузиазмом встречали отважных летчиков, новых Героев Советского Союза. Вслед за летчиками-мужчинами Полина Осипенко, Валентина Гризодубова и Марина Раскова выполнили рекордный по продолжительности и дальности беспосадочный полет по маршруту Москва – Дальний Восток.
– С особой торжественностью извещалось о выдающихся трудовых достижениях в промышленности и сельском хозяйстве. Рекорд угледобычи установил забойщик Стаханов, перекрывший норму добычи угля за смену в несколько раз (спустя десятилетия открылось, что в этом рекорде было много «липы»). Усилиями партийных органов стахановское движение было распространено по всей стране. Появились стахановцы на транспорте (машинист Кривонос), в легкой промышленности (ткачихи Виноградовы), в других отраслях народного хозяйства. На Украине было организовано движение за получение урожая сахарной свеклы не менее чем 500 центнеров с гектара. Зачинателями движения были звеньевые Мария Демченко и Марина Гнатенко.
– Много сообщалось о гражданской войне в Испании. В качестве «добровольцев» на стороне республиканцев участвовало немало советских профессиональных военных. Такую же поддержку оказывали мятежному генералу Франко Германия и Италия. Несмотря на нашу помощь, война завершилась падением республиканского режима, и тогда советские пароходы доставили в СССР сотни испанских детей, чьи родители-республиканцы пали в боях, оказались в плену, в застенках или были интернированы. Испанских детей поместили в специально оборудованные детские дома, создали все условия для их учебы, досуга, профессиональной подготовки. (Традиционный головной убор испанских ребят – синяя шапочка-пирожок вроде пилотки – быстро вошел в моду у советских пионеров под названием «испанка».)
– Большой успех сопутствовал молодым советским музыкантам, которые в эти годы начали принимать участие в международных конкурсах. Победителями и лауреатами конкурсов стали известные в будущем исполнители Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс, Яков Флиер, Татьяна Николаева и другие. От имени партии и правительства ценные подарки молодым виртуозам, прославившим страну, вручал лично Сталин.
– Крупными событиями культурной жизни страны стали два памятных мне юбилея – столетие со дня гибели Пушкина и 250-летие (за точность цифры не ручаюсь) поэмы грузинского поэта Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».
К пушкинскому юбилею было выпущено многотомное академическое издание произведений великого поэта, издано много сборников его поэм и стихотворений. Читались лекции о жизни и творчестве поэта. В Москве состоялось торжественное юбилейное заседание, на котором присутствовало руководство страны. В этот период предприимчивые газетчики умудрялись даже строки великого поэта использовать в пропагандистских целях.
– 5 декабря 1936 года на Чрезвычайном Всесоюзном съезде Советов с докладом о новой Конституции страны выступил Сталин. Вся страна слушала радиотрансляцию этого выступления. (Он говорил с сильно выраженным грузинским акцентом, что для меня оказалось неожиданным.) Сталин объявил, что Советский Союз уже вступил в первую фазу социализма, который, оказывается, можно строить в отдельно взятой стране, не дожидаясь всемирной пролетарской революции (это было чем-то новым в марксистско-ленинской теории социалистической революции). Докладчик заявил, что новая Конституция – самая демократическая в мире. Делегаты много раз прерывали его речь долгими овациями и здравицами. Съезд единогласно утвердил новую Конституцию, которая вскоре стала называться сталинской. Была назначена дата выборов в Верховный Совет СССР. Оставался год для подготовки к этому историческому событию.
Обилие значительных событий, подвигов, выдающихся успехов и рекордов поддерживало мою убежденность в превосходстве нашего общественного строя. Я искренне радовался каждому очередному достижению советских людей, будь то в народном хозяйстве, спорте, в небе или на музыкальном конкурсе. Огорчался неудачам, скорбел, когда случались жертвы. И мне всегда хотелось быть причастным к этой бурной жизни, участвовать в строительстве светлого будущего.
Конечно, прокатившаяся в 1934—1938-е годы волна жестоких массовых репрессий против «врагов народа и их пособников», которая освещалась всеми средствами массовой информации с невиданным пафосом, не могла остаться незамеченной. Теперь нас учили, что главное дело советских людей – это «разоблачение врагов народа, шпионов и диверсантов». Пропагандистская машина безостановочно твердила о «коварных методах иностранных разведок» и о «замечательных примерах бдительности советских людей».
Помню, например, что в «Пионерской правде» из номера в номер печаталась остросюжетная повесть «Дядя Коля – мухолов». Она рассказывала о бдительном юном пионере, едва не погибшем от рук шпиона, который под видом советского ученого-энтомолога хотел сфотографировать военный объект. «Воспитательную» макулатуру такого рода публиковали не только молодежные газеты и журналы.
Информацию о почти ежедневных разоблачениях и арестах многих виднейших партийных, хозяйственных и военных деятелей публиковали все газеты. Репрессировали не только высокопоставленных лиц, «забирали» и руководителей среднего звена, и (без публикаций в газетах, поэтому казалось, что реже) простых смертных. Даже я, в то время вполне «коммунистически мыслящий мальчик», не мог понять, как и почему происходят эти метаморфозы. Однако всерьез задумываться над происходившим и сомневаться в справедливости официальных сообщений я начал по-настоящему лишь года через полтора-два, а до того верил пропаганде.
Страх оказаться под набравшим обороты катком массовых репрессий заставлял многие семьи пересматривать архивы, фотоальбомы, уничтожать все, что могло бы послужить компрометирующим материалом в случае обыска. Мой беспартийный отец работал тогда бухгалтером. В начале 1937 г., когда руководителя конторы «забрали», отец достал групповой снимок сотрудников конторы и тщательно залил чернилами изображение новоиспеченного «врага народа». Пришлось и мне поступить похожим образом. Среди похвальных грамот, полученных мной «за отличную учебу и активное участие в общественной работе», была одна с портретиками украинских «вождей» Косиора и Постышева. Первым из них уничтожили Косиора (впрочем, спустя пятьдесят лет ему был установлен памятник в Киеве). Как только я узнал об аресте нашего первого секретаря, добросовестно замарал на моей грамоте овал с его портретиком. Спустя год или два такая же судьба постигла и Постышева. На этот раз я счел достаточным лишь перечеркнуть крест-накрест изображение недавнего кумира (ведь раньше говорилось о том, что это он вернул в дома граждан страны новогоднюю елку, ранее запрещенную как рождественскую, а также был инициатором создания дворцов пионеров и дворовых «пионерских форпостов»).
Счастливым образом в эти ужасные годы среди наших многочисленных родственников и близких знакомых никто не пострадал и даже не был арестован…
Глава 2Киев
Отличник из провинции в столичной школе
Почти все школы центральной части Киева размещались в хороших помещениях. Особенно гордились киевляне несколькими недавно построенными типовыми трехэтажными школьными зданиями с просторными классными комнатами и спортивными залами. На этом фоне школа-десятилетка № 98, в девятый класс которой меня зачислили, выглядела совсем убого. Школа занимала два верхних этажа старого четырехэтажного здания, здесь было тесно и неудобно.
В первый день учебы никого из учеников класса, кроме соседа по парте, я толком не разглядел, но какое-то общее впечатление все же сложилось. Мои новые соученики показались мне заметно взрослее, солиднее и даже крупнее винницких ребят. В большинстве своем здешние парни и, особенно, девушки были одеты значительно наряднее моих прежних соучеников. Я сразу обратил внимание на двух соучеников, щеголявших в ладно сшитых дорогих коверкотовых костюмах (позже я узнал, что один из них был сыном профессора автодорожного института, а отец второго заведовал винным магазином). Бросалось также в глаза, что некоторые девушки носят туфли на высоком каблуке (в Виннице это рассматривалось бы как недопустимая для школьниц вольность).
На третий день учебы с самого утра всех девятиклассников, состоявших в комсомоле, вызвали в учительскую и сообщили, что объявлен дополнительный набор в девятый класс средней специальной артиллерийской школы. Желающие поступить в нее должны через час прибыть в расположенную недалеко спецшколу. Решение надо было принять немедленно, советоваться было не с кем, и я, как сознательный комсомолец, вместе с пятью парнями из нашего и параллельного классов спустя полчаса оказался в назначенном месте.
Киевские спецшколы
О спецшколах я кое-что знал от двоюродного брата, поступившего в восьмой класс такой школы годом раньше. В Киеве, помнится, было две артиллерийских спецшколы и одна авиационная. Обучение в них продолжалось три года. Принимали туда только мальчиков, причем строго проверяли не только знания поступающих, в первую очередь по математике и физике, но также состояние их здоровья и, как легко догадаться, анкетные данные. Несомненно, что, создавая спецшколы, государство стремилось существенно повысить качество подготовки командиров Красной армии, получить через три-четыре года большой отряд всесторонне развитых, отлично знающих свою военную специальность молодых командиров среднего армейского звена.