Черное, вязкое нечто тогда заполнило сознание Лан-Ара. Он стоял, беспомощно сжимая в руках поднос с чаем, и смотрел, смотрел… Мысли тонули в желейной темноте, и он ничего не мог с собой поделать. Словно со стороны, увидел себя: в серой застиранной рясе, побледневшего, коротко остриженные волосы торчат во все стороны смоляными рожками, а пальцы мертвой хваткой впились в деревянные ручки подноса, будто это – спасение. И откуда-то всплыла мысль: настоятель Храма непременно решит, что раб убил своего хозяина. Воображение тотчас же подсунуло столь наглядное зрелище собственной казни, что Лан-Ар выронил поднос, на подгибающихся ногах выскользнул за дверь и, воспользовавшись утренним затишьем, никем незамеченный покинул храм Пресветлого Фэнтара.
«Что же теперь будет?»
Он приник пылающим лбом к прохладной каменной кладке, все еще надеясь привести мысли в порядок. Нужно было что-то предпринимать, но что? На шее – бронзовый ошейник раба, в спину дышит погоня, отряженная настоятелем. И он – совершенно один в Хатране, приграничном городе королевства Алхаим. Ни друзей, ни денег.
– Фэнтар, помоги мне, – прошептал по привычке ийлур, но тут же осекся. Зачем обращаться к богу, который не отвечает на твои молитвы? Ведь именно так и становятся храмовыми рабами послушники; сам Лан-Ар тоже начинал свой путь послушником, но затем выяснилось, что отец-покровитель не слышит юнца, и вот итог.
Перед глазами все поплыло. Грязные стены, залитая помоями улочка, тощая кошка, расположившаяся на гнилом пне…
«Только не хватало грохнуться в обморок, точно девица на выданье», – Лан-Ар отлепился от спасительной стены.
Нужно было… что-то делать. Куда-то идти, чтобы храмовые ищейки потеряли след. Туда, где его не найдут, как бы ни искали…
«Зря я убежал», – в который раз подумал Лан-Ар, – «надо было пойти к настоятелю и все рассказать. Но теперь, теперь наверняка никто не поверит».
– Эй, ты! А ну с дороги!
Ийлур едва увернулся от тележки, груженой овощами. Торговец, молодой и оттого нахальный кэльчу, обернулся, презрительно плюнул себе под ноги.
– Иди, придурок, в храм – там тебе самое место!
Тележка, вызывающе поскрипывая, покатилась дальше.
А на Лан-Ара, как ни странно, грубый окрик подействовал отрезвляюще. В голове начало проясняться, коленки перестали мерзко дрожать, и сердце забилось ровнее.
Он согнал кошку с пенька, уселся на него сам и задумался.
Поздно менять то, что уже сделано; теперь стоило подумать о том, как хотя бы остаться в живых и не попасть к храмовым мастерам дознания.
«А для этого мне надо убраться из города».
Лан-Ар прищурился на осеннее небо – ярко-синее, в позолоченной рамке древесных крон. Пушистое облако, казалось, повисло на шпиле Храма Пресветлого Фэнтара, отца-покровителя всех ийлуров. На юг, в Дикие земли, тянулся едва видимый с земли клин гусей.
«Мне самая дорога туда, где Храм не имеет такой силы, как здесь», – заключил про себя ийлур.
Он потрогал ошейник – от него тоже нужно избавиться, и чем скорее, тем лучше. Но как? Самому не распилить, а в первой же кузне найдется доносчик, который помчится в Храм… Лан-Ар подтянул шнуровку на вороте, чтобы бронзовый обод не бросался в глаза, и хмуро потер гладко выбритый подбородок. Вот оно, то, что ему сейчас не спрятать под тряпками: свободные ийлуры носили бороды, причем бороды самые разные – и клинышком, и лопаткой, а северяне вообще предпочитали заплетать косички. Рабам предписывалось бороду сбривать, равно как и коротко стричь волосы. Надо признать, погибший хозяин Лан-Ара строго следовал этим правилам. Да и вообще, Посвященный проявлял заботу о своем невольнике – начиная с ежедневных тренировок, чтобы тело не забыло, как обращаться с оружием и заканчивая странным рисунком, нанесенным на кожу.
Ийлур тихо выругался и поднялся с пня. Тощая кошка тут же вновь заняла свое законное, как она считала, место, окинула Лан-Ара недобрым взглядом и принялась умываться.
Нужно было уходить из города. Но он вдруг представил себе, как – в лучшем случае – доберется до ворот, худой, бритый и коротко остриженный парень, да еще и в храмовой рясе, как его окликнут с одним-единственным вопросом: а куда, собственно, навострил снегоступы раб Пресветлого?.. Во рту вновь собралась горечь. Как в то мгновение, когда Лан-Ар осознал, что хозяин его убит, и в келье все вверх дном, словно что-то искали…
– Прекрати, – процедил он зло, пытаясь унять свою трясущуюся от страха половину. Другая, как ни странно, была полна холодной решимости вырваться. – Прекрати… В конце концов, ты еще на свободе.
И, не теряя более ни минуты, Лан-Ар накинул на голову капюшон, сложил благочестиво на груди руки и побрел по пустому переулку, делая вид, что просто идет по важному делу.
* * *
Боги Эртинойса, похоже, были вовсе не против того, чтобы Лан-Ар сбежал. Может быть, даже сам Фэнтар, отложив в сторону свой молот Света, проникся сочувствием к ничтожному рабу и одним мановением руки подбросил Лан-Ару веревку с вывешенным на просушку бельем. Ийлур не стал долго раздумывать; одного быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять – никто за добром не присматривает. Он быстро сдернул первые попавшиеся штаны, мятую и латанную рубаху, а затем, скомкав и зажав под мышкой добычу, двинулся дальше. По-прежнему изображая погруженного в собственные мысли служителя Храма. Позже, втиснувшись в вонючую щель между домами, Лан-Ар сбросил рясу и облачился в новую одежду; теперь получилось нечто, похожее на раба свободного землепашца. Именно раба, потому как даже самый распоследний нищий носил бороду и длинные волосы.
«Но так хотя бы я уже не похож на храмового невольника», – подумал ийлур. И на всякий случай вознес благодарную молитву Фэнтару, хоть еще ни разу бог ему и не отвечал.
Тем временем пустынный переулок влился в чуть более оживленную улицу. Здесь по-прежнему воняло помоями, платья женщин были слишком вызывающими, а мужчины сильно напоминали Лан-Ару оголодавших волков. Он ссутулился и, стараясь ни на кого не глазеть (упаси Фэнтар, еще будет расценено как оскорбление!), поспешил вперед. До городских ворот оставалось каких-нибудь пара часов блужданий по таким вот зловонным кварталам. Неприятно, конечно, даже для храмового раба, но соваться в более людные места Лан-Ар не хотел – потому что там обязательно будут сновать храмовые ищейки.
…Ийлур не дошел до следующего проулка. Хозяева этих мест все-таки не удержались при виде беззащитного на вид прохожего и напали первыми. Хотя началось все довольно безобидно – дорогу преградил одноглазый верзила с длинной бородой неопределенного цвета и такими же сальными волосами.
– Монетки не будет?
Лан-Ар остановился перед ийлуром, развел руками.
– Ты же видишь, почтенный, что я – несчастный раб.
Краем глаза Лан-Ар уже заметил, что сбоку неторопливо заходит неряшливого вида элеан, а от угла покосившегося и вросшего в землю дома семенит кэльчу.
– Но хозяева могут отправить раба с поручением, снабдив монетой, – поучительно заметил одноглазый. – Выворачивай карманы, ублюдок, пока мы не развесили твои кишки по забору.
– У меня ничего нет, – упрямо пробубнил Лан-Ар.
И это было сущей правдой; жаль только, что ему не поверили.
…Сила жреца Пресветлого Фэнтара – в молитве. Чем могущественнее жрец, тем быстрее он может призвать на помощь Силу Битв, даруемую отцом всех ийлуров, и тем труднее одолеть его в бою.
Ходили слухи, что настоятелем Храма становится ийлур, который может призывать божественную силу одним движением мысли, даже не прибегая к словесным формулировкам. Но молитвы молитвами, а все послушники Храма начинают свой долгий путь служения с тяжелой учебы – ибо что может быть страшнее для врага, чем собственные силы и умения, преумноженные волей Бога?
К сожалению (и по недосмотру богов), бывает и так: рождается в Эртинойсе ийлур, начисто лишенный дара призывать силу своего отца-покровителя. Тогда бедняге не остается ничего, как рассчитывать только на себя, и порой даже случалось, что такой вот «неодаренный» одерживал победу над «одаренным», выигрывая как раз те мгновения, кои требовались счастливчику для молитвы.
Сила и умения Лан-Ара были преумножены отчаянием. А еще – сознанием того, что Пресветлый Фэнтар никогда не услышит его зов, и никогда не дарует столь вожделенную в Храме Силу Битв. Поэтому первым в грязь улегся одноглазый, вопя и хватаясь за сломанное запястье.
Лан-Ар повернулся к элеану: этот уже не был столь опасен. Призывать силу Битв могли только ийлуры, элеаны же и кэльчу были отмечены иными божественными умениями.
Впрочем, элеан не спасовал; рванул из-за голенища внушительного вида нож, сделал первый выпад, от которого ийлур уклонился. Стараясь не упускать из виду кэльчу, у которого в руках откуда ни возьмись появилась тяжелая дубинка, Лан-Ар попытался развернуться так, чтобы в любой момент рвануть прочь со злочастной улочки; теперь оба противника были на виду. И не только они, ийлур прекрасно видел нестройный ряд покосившихся, подгнивших хижин. А из окна ближайшей скромно высунулся самострел; толстая стрела глядела прямо в грудь Лан-Ару.
Он резко присел, ощущая, как напряглись, почти разрываясь, сухожилия. Смерть пронеслась со свистом, пригладив волосы на макушке; из оконца донеслась забористая брань. И Лан-Ар, напоследок отвесив элеану зуботычину, побежал.
Слыша за спиной свист и улюлюканье, поскальзываясь поминутно в жидкой грязи, замешанной на помоях, ийлур втиснулся между двумя шаткими хижинами, проложил себе путь через горы мусора и, разорвав на плече рубаху, упал в громадную лужу уже на другой столь же омерзительной улочке. Подняв тучу брызг и обдав кого-то, судя по возмущенному воплю, зловонной водицей.
– Ну, ты, урод! Смотреть надо!
– Прошу прощения, – пробормотал Лан-Ар. Дурацкая привычка, привитая в Храме, и здесь совершенно неуместная. Хотя, учитывая, что обдал он грязью особу женского пола…
– Видала я твои прощения!
И пострадавшая, не чураясь пройтись по щиколотку в помоях, отвесила Лан-Ару пинок под ребра.
От неожиданной, резкой боли перед глазами завертелись звездочки. Лан-Ар, хрипя, только и мог, что хватать ртом воздух. Он согнул ноги в коленях, оперся ладонями о мягкое, скользкое дно лужи, поднял голову…
– Что, мало? – поинтересовались сверху.
Ийлур увидел две пухлых коленки, затем – бережно подобранный подол платья, из дешевого, небеленого льна.
– Погоди… – прохрипел он, – что ты…
Договорить ийлур не успел. На него вдруг что-то обрушилось, вышибая дыхание, и впечатывая в зловонную жижу. Он успел подумать – ха, вот так и расправляются с бывшими послушниками Храма, быстро, а главное – неожиданно.
Больше он ничего не видел и не чувствовал.
* * *
…Все было мокрым. Одежда, башмаки. Лан-Ар поморщился от острой, пульсирующей боли в затылке, мысли ворочались тяжко, словно мельничные жернова. Ийлур вспомнил, что поскользнулся и упал в лужу, затем в памяти всплыл образ пухлых, с аппетитными ямочками, женских коленок…
– Побери меня Шейнира, – он с ужасом представил себе, что так и валяется посреди улицы, выставив всем напоказ свой рабский ошейник. И это в то время как его ищут!
«А затылок-то что так болит? Неужели упал неудачно?»
Лан-Ар повернулся набок, втянул голову в плечи – может, хотя бы первый прохожий не заметит на шее начищенного до блеска обода, затем пощупал ноющий затылок… Пощупал бы. Потому что уже в следующее мгновение ийлур понял, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
На него обрушился поток ледяной воды.
– Тимо-Тан, это шейнирово отродье очухался.
Голос показался на удивление знакомым. Лан-Ар крепко зажмурился, пытаясь прогнать плавающий вокруг туман, а когда вновь открыл глаза, то в потемках увидел все тот же подол из небеленого льна.
– Ну что, красавчик? Жив вроде?
Взгляд ийлура скользнул выше: не очень-то чистый передник, отороченый измявшимся кружевом, накидка, на шее сколотая дешевой брошью… На него с интересом взирала женщина из народа кэльчу. Костяные пластины воинственно торчали в разные стороны, так что голова была похожа на свернувшегося в колючий шар ежа, но при этом ее выпуклый лоб украшал обруч с огромным и наверняка фальшивым рубином.
– Дай-ка, я гляну, – вмешался низкий, мужской голос, и в поле зрения появился немолодой ийлур. Бородка клинышком, пегие волосы заплетены в две косы. А лицо – желтое, одутловатое, и чернота под глазами, и щека, покореженная рваными шрамами…
Сильные руки перевернули Лан-Ара на другой бок, деловито пощупали затылок.
– М-да. Хорошо я его приложил, – задумчиво подытожил Тимо-Тан, – следующий раз буду осторожнее.
И тут Лан-Ар наконец решил, что пора бы вмешаться в ход событий.
– Почему вы меня связали?
В ответ раздался громогласный хохот.
«Неужели прочитали надпись на ошейнике и хотят отвезти в Храм?!!»
От этой мысли ийлур похолодел. Нет, он готов сделать все, что угодно – только чтобы не возвращаться… Потому что тогда – смерть, медленная и мучительная. Никто не будет слушать оправданий раба… Раб он и есть раб. Посвященных – не так уж и много, а вот рабов можно купить и из числа одаренных, и из числа забытых Фэнтаром ийлуров.
Тимо-Тан, отсмеявшись, резко развернул Лан-Ара к себе лицом.
– Э, видишь ли, дружок, мы тут прочитали надпись на твоем ошейнике… – он сделал паузу, внимательно наблюдая за выражением лица пленника.
– Не надо, – быстро проговорил Лан-Ар, – только не в Храм!
– Вот дурачок, – вмешалась кэльчу, – да скажи ты ему, Тимо-Тан, не то еще помрет со страху, а мы…
– Пусть только попробует, я его из садов Фэнтара достану, – буркнул ийлур. Затем его темные, неопределенного цвета глазки умаслились. – Так вот, мы, видишь ли, с этой достойнейшей женщиной ведем дела торговые. А потому отвезем тебя в свободный город Альдохьен и там продадим какой-нибудь знатной госпоже.
Лан-Ар поперхнулся воздухом. Из огня да в полымя, как говорится; только что он трясся от мысли, что его вернут в Храм – теперь оказалось, что никто и не собирался возвращать беглеца. Его попросту собирались перепродать.
– И на твоем месте я бы радовалась, – подмигнула кэльчу, – готова руку дать на отсечение, что там, в Храме, за тебя бы принялись ваши заплечных дел мастера. Храмовые рабы просто так не шляются, да еще и переодевшись…
Он промолчал. Да и что тут можно было сказать? Отпустить все равно бы не отпустили, а помощница Тимо-Тана была права. Ну, и попасть в Альдохьен – тоже неплохо. А там боги подскажут, что делать дальше…
– Меня ищут, – сказал Лан-Ар, – наверняка у ворот ждут ищейки Храма. Как вы меня провезете?
Вместо ответа Тимо-Тан повертел у него перед носом половинками рабского ошейника.
– Теперь ты – не храмовый раб, приятель. Теперь ты – наш товар, на тебя уже и грамоту нужную нарисовали. Так что не трясись, до Альдохьена мы тебя довезем в целости и сохранности. А что ты сделал такого, что убежал из Храма?
Лан-Ар вздохнул. Снова перед глазами вставала скромная обстановка кельи, и хозяин – голый, с перерезанным горлом и с зажатым в руке дешевым браслетиком…
«А может, я его и убил, только боги заставили меня об этом забыть?» – ийлур вздрогнул. Если и вправду так? Нет, нет, прочь, дурные мысли… В конце концов, только одержимые злыми духами способны на нечто подобное.
– Ничего я не сделал, – пробормотал он, не глядя в глаза любопытной кэльчу, – ничего…
– Невиновные не бегут, – назидательно произнес Тимо-Тан. А затем, обернувшись к женщине, добавил, – Кельма, помоги мне. Надо этого красавчика в кандалы обрядить, чтобы далеко не убежал.