– Так, так, – поспешил согласиться Алексей, что не избавило его и присутствующих от продолжения лекции.
– В «прекрасную Викторианскую эпоху», что бы вы о ней ни думали, истинно свободными людьми, могущими жить так, как нравится, и в полной мере пользоваться достижениями тогдашней цивилизации, были британские аристократы. Желательно, с родословной, восходящей как минимум к временам войны Алой и Белой розы. Иностранцы, пусть и принадлежащие к «свету» у себя дома, котировались гораздо ниже. Их принимали, но не всегда и не везде, в душе относя к людям второго сорта. Пресловутые «бояр рюсс», уже тогда умевшие развлекаться в разных монте-карлах и скупать поместья на Лазурном Берегу, вообще считались варварами, да вдобавок – историческими врагами. Это же Пальмерстону принадлежит крылатая фраза: «Как тяжело жить на свете, когда с Россией никто не воюет!» Далеко не в каждом приличном заведении (и обществе) они прошли бы «фейс-контроль», невзирая на количество денег в кармане и на счетах.
– Ничего, – с добродушной улыбкой сказал Воронцов, – мы тоже без комплексов. Несколько раз им разъяснили, «ху из ху», придется – повторим…
– Повторим – не совсем верно, – по привычке уточнил Левашов. – Может быть – предвосхитим?..
– Что-то ваши настроения мне не нравятся, – поджала губы Сильвия. – Во-первых, не забывайте, я тоже британская аристократка, а во-вторых, мы же заранее условились, никаких эксцессов…
– Нас не тронут – мы не тронем, – ответил Шульгин. – Насколько я помню, в каждом случае имевших место конфликтов они начинали первыми…
– Это, между нами говоря, большой вопрос, – не уступала леди. – Первый выстрел каждый раз делали, безусловно, они, но ведь надо знать англичан! С их точки зрения вы вели себя невыносимо вызывающе, а с «Грейт Бритн» так нельзя. Вы их намеренно доводили до бешенства, вот они и бросались в драку, как говорится, «очертя голову».
– Если бы мы их не знали, может, и вели бы себя посдержанней, – сказал Воронцов, – а так – в самый раз. Хамов надо учить. Причем хамов – подловатеньких. Ведь в каждом случае они были абсолютно уверены в своем несоизмеримом превосходстве… А вот когда с Гитлером столкнулись, хвост поджали и терпели, пока тот Дюнкерк им не устроил и Лондон бомбить не начал…
– Ладно, закончили политинформацию, – поднял руку Новиков. – Нам теперь какое-то время под них косить придется, так что лучше обойтись без неприязни к своим персонажам. Хорош был бы Штирлиц, все время твердящий про себя – «фрицы проклятые»…
Действительно, как бы ни относиться к тогдашним владыкам полумира, непрерывно и постоянно учинявшим кризисы везде, где хотелось «правительству Ее Величества», генералам, адмиралам, колониальным губернаторам и вице-королям, а до поры до времени правильнее всего было изображать свою к ним принадлежность. Тоже ситуативно, разумеется, на тех территориях, где к «гордым британцам» относились с почтением или страхом, не переходящим в неконтролируемую агрессию.
И на территории Соединенного Королевства, как правильно сказала Сильвия, лучше появиться в качестве англичан, а не кого-либо другого. В те патриархальные времена назваться американцами в приличном месте значило примерно то же самое, что в семидесятые годы двадцатого века, появившись в изысканном московском салоне «друзей театра на Таганке», громогласно провозгласить: «Здравствуйте, а я к вам из Пырловки (или Мухосранска)». Самый деликатный (политкорректный) из присутствующих поднесет палец к губам. «Ладно, мол, бывает, но зачем же об этом – вслух?»
В высший свет просачиваться, объявляя себя побочным сыном герцога Веллингтона, внучатым племянником последнего настоящего Плантагенета, никто не собирался, хотя, если бы очень захотелось, можно было и попробовать. Сильвия вон втерлась в родство к самому Черчиллю, в роли его двоюродной тетки, и получилось. Легче, чем у Остапа закрепиться в роли сына лейтенанта Шмидта.
(А вот интересно, чего бы Паниковскому не выйти из конвенции, без всяких конфликтов создав новую династию – братьев названного героя? По возрасту – как раз.)
Нужно было, используя схему известного рассказа Честертона, балансировать на тонкой грани, перед простолюдинами изображая крутых джентльменов, а очутившись в обществе последних, держать фасон, не слишком высовываясь. Ориентируясь, например, на личину сэра Говарда Грина, в роли которого Шульгин достаточно преуспел. Безукоризненные манеры с легким налетом чего-то бомбейско-калькуттского, совсем чуть-чуть выставленная напоказ состоятельность, нагловатость, если потребуют обстоятельства. Как у Дизраэли.
Собственно говоря, в Лондоне компания собиралась провести не больше недели, от силы – двух. Они ведь знали, что война вот-вот разразится, а большинство британского общества пока пребывало в неопределенности. О том, что вопрос решен давно и окончательно, речи ни в парламенте, ни в прессе не шло, напротив, дело подавалось так, что Англия настроена вполне миролюбиво и озабочена лишь гражданскими правами так называемых «ойтландеров», то есть британских подданных, десятилетиями проникавших на территорию бурских республик в поисках золота и алмазов. Вот они, достигнув определенной численности и финансового успеха, потребовали, при полной поддержке королевского правительства, предоставления им избирательных и прочих прав первопоселенцев. Отказ автоматически вел к войне, имеющей целью аннексию Трансвааля и Оранжевой республики.
Срок, остающийся до объявления боевых действий, предполагалось использовать, прежде всего, для уяснения, насколько данная реальность совпадает с Главной исторической, затем – установления личных связей с лицами, которым предстоит в ближайшее время сыграть решающие роли в предстоящем конфликте. Действуя одновременно с обеих сторон, бурской и британской, представлялось весьма заманчивым и возможным устроить дело таким образом, чтобы районы, самые богатые золотом и алмазами, в результате естественного развития событий оказались вне досягаемости тех и других. В частных руках. В чьих именно – понятно.
Только Сильвия, естественно, могла свести молодых, жаждущих приключений парней с нужными людьми. И тут опять возникала интересная коллизия. Если этот мир – тот самый, значит, в нем непременно должна присутствовать она – «самая первая», и с ней каким-то образом придется встретиться. Каким – леди Спенсер уже придумала.
Одновременно с индивидуальной подготовкой к посещению нового мира, приходилось заниматься и материально-техническим оснащением. Что бы там ни предполагалось и планировалось, а в глубине почти у каждого таилась мысль, что вернуться, может быть, и не удастся. Если уж началось такое, раньше невиданное и неслыханное, так кто гарантирует, что в определенный момент не рассыплются в труху блок-универсалы, установки СПВ, вообще вся не соответствующая времени техника?
Это Левашов осторожно высказал подобную гипотезу – что, достаточно отдалившись от момента своего создания «вверх по реке времени», перестав соответствовать местным законам природы, некоторые артефакты могут утратить свои свойства. Полностью или частично.
– Частично – это как? – сострил Шульгин. – В портсигарах можно будет по-прежнему носить сигареты?
– В этом роде. – Олег шутить был не склонен.
– Вздор, – заявила Сильвия. – Мой блок-универсал нормально работал намного раньше девяностых годов…
– Упускаешь небольшую деталь, – принялся растолковывать Левашов. – Ты работала, поддерживая постоянную связь с Главной Базой. Твой Шар и блок фактически являлись рабочими элементами вневременного управляющего центра. Да и Земля целиком входила в систему ячеек Сети. А сейчас… Я просто не знаю.
– Очень, кстати, возможный вариант, – вмешался Новиков. – Особенно если кто-нибудь приложит руку к его реализации. Что стоит подкрутить несколько гаечек в часовом механизме мироздания? Вроде как постоянную Планка или закон всемирного тяготения подкорректировать. Никаких видимых изменений, кроме одного – образуется время, в котором никакие подобные штучки существовать не могут, просто потому, что им тут не место. И узнаете вы об этом, братцы, когда поздно будет пить боржом.
Одна надежда останется, на сутры и мантры профессора Удолина. Вдруг да не подведет древняя мистика, посторонняя по отношению к электронным Гиперсетям…
– А ну, кончай пораженческие разговоры! – слегка возвысил голос до генеральских ноток Берестин. – Все трусы и паникеры будут караться по законам не извращенного, а военного времени…
Действительно, что теперь рассуждать и изобретать всяческие страшилки? Любое предприятие, от подъема на Эверест до похода в подмосковный лес за грибами, можно обставить таким количеством алармистских[12] прогнозов, что захочется вообще никогда не вставать с дивана…
В подобных случаях единственный разумный выход – руководствоваться старинной русской поговоркой: «Помирать собирайся, а рожь сей!» Каким-то бродячим монахом в десятом, скажем, веке занесенная и переложенная на язык родных осин максима Марка Аврелия: «Делай, что должен, свершится, чему суждено». А то и самостоятельно придуманная, русичи в сходных обстоятельствах были небось не глупее римлян эпохи упадка.
Пока флотилия бороздит воды Атлантики, можно вернуться немного назад, к напряженным дням сборов в дорогу.
В глубокой, скрытой между крутыми прибрежными скалами бухте, расположенной в нескольких километрах от Замка, за холмами, густо заросшими реликтовыми орегонскими соснами, располагалась устроенная Воронцовым еще в первое посещение «военно-морская база».
– Первая советская база на американской территории, – любил он повторять, демонстрируя друзьям свой объект.
Объект был хороший, без вопросов. На случай чьих-нибудь вторжений (викингов, например?) узкая горловина прохода с внешнего на внутренний рейд прикрывалась береговыми батареями. Внутри бухты устроено несколько мощных пирсов-волноломов, способных защитить от любого шторма или тропического урагана, оснащенных всеми положенными швартовочными устройствами и механизмами, трубопроводами для подачи топлива, рельсовыми путями и портальными кранами.
Еще глубже – гигантский сухой док, в котором и была построена, а точнее – выращена «Валгалла», куда ее сейчас вводил Воронцов, демонстрируя все навыки и качества «хорошей морской практики». Без помощи буксиров, исключительно своим ходом. А это дело, кто понимает, крайне непростое.
Палубные роботы, обладающие сверхчеловеческой реакцией и массой разнообразных специальностей, многие из которых они могли исполнять одновременно, ему помогали, но командовал и ручки машинного телеграфа двигал все-таки сам Дмитрий.
Побегал пароход по морям порядочно, четыре полных года, в сражениях с силами превосходящего противника принимал участие неоднократно, торпедный удар выдержал, и для новой миссии ему требовался пусть не капитальный, но вполне серьезный текущий ремонт. Плюс кое-какая реконструкция, с учетом опыта эксплуатации.
Очистка днища от обрастания, это само собой, смена деформированных листов обшивки и погрызенных кавитацией винтов. Для соответствия корабельной архитектуре прошлого века – переделка клиперного образования форштевня на прямое, небольшое увеличение длины дымовых труб. И многое другое по мелочи.
Чтобы добиться бесконечной автономности, Воронцов придумал и потребовал от Антона с Левашовым установить в топливных цистернах самостоятельные контуры дубликаторов. При выработке половины солярки от простейших, как в бачке унитаза, поплавков срабатывало контактное реле. И мгновенно происходило удвоение наличного горючего «до верхней пробки». Дмитрий считал, что буквально секундный всплеск напряженности поля, переформатирующего атомы окружающих пароход воздуха и воды в углеводород? извне не может быть зафиксирован никакими приборами, в том числе и дуггурскими, поскольку с объектами внешнего мира взаимодействия происходить не будет, все – «в замкнутом цикле», а на всякий случай можно придумать какой-нибудь гасящий сигнал типа мощного грозового разряда.
– Это уж, ребята, ваши заботы, хоть экраны вокруг дубликаторов поставьте, из того же материала, что футляр для Книги…
«Валгалла» приняла в десять побортно расположенных, хорошо защищенных танков четыре тысячи тонн топлива, чего и без включения дубликаторов хватит на половину экватора. С ними – пока машины не исчерпают моторесурс. Кругосветок через пять.
Вооружение тоже решили облегчить. Шведские шестидюймовые автоматы в восемьсот девяносто девятом году просто не нужны. По причине отсутствия достойных целей и чрезмерной вибрации корпуса при полнозарядных очередях. А экономия веса и свободных площадей получается существенная.
Сорокаузловой скорости «Валгаллы» и дальнобойности ее десятидюймовок, втрое превосходящих любую пушку английских броненосцев (с тридцатикратным перевесом по прицельности и пятикратным по фугасному действию снаряда), вполне достаточно, чтобы не принимать во внимание пресловутого Гранд-флита вообще, как явления природы.
Двенадцати самых совершенных в мире, даже для шестидесятых годов, стотридцатимиллиметровых пушек было достаточно для боя с крейсерами какого угодно типа, опять же с недостижимых дистанций, если нужно, то и загоризонтных.
Для совсем уже незначительных целей вроде торпедных катеров и джонок малайских пиратов, имелись восемь спаренных пулеметов «КПВ».
От шального (всякое бывает) снаряда или торпеды пароход защищала композитная броня, суммарно достигающая прочности и сопротивляемости четырехсотмиллиметровой крупповской.
Как маловероятный, но все-таки допустимый вариант рассматривалась возможность появления таинственного врага (дуггуров и не только). На этот случай «Валгалла» оснащалась такими штуками, как противокорабельная ракета «Москит», летящая на гиперзвуковой скорости, невидимыми ни в каком диапазоне (тоже подарок Антона) зенитными ракетами и мощными средствами радиоэлектронной борьбы.
Понятно, вся эта «гонка вооружений» имела смысл только при условии, что дуггуры или кто угодно другой, будут использовать технику и вооружение уже известного уровня. Если нет – о чем вообще говорить? Однако ведь до последнего момента как-то выкручивались. В любом случае – дольше жизни жить не будешь, раньше смерти не помрешь.
…Крейсер «Изумруд» в предстоящей кампании предполагалось использовать по прямому назначению, в качестве дальнего разведчика и корабля непосредственного прикрытия «Призрака» от пиратов, если таковые вдруг появятся, как появились однажды неизвестно откуда торпедные катера немецкого производства и непонятной принадлежности, а также и от английских крейсеров. Война в Южной Африке вот-вот начнется, и «Владычице морей» может не понравиться появление в непосредственной близости от ТВД подозрительной яхты. Вообразят вдруг англичане, что она занимается контрабандой в пользу буров, шпионажем за морскими перевозками или еще чем-нибудь, с их точки зрения предосудительным, вздумают захватить или сразу утопить без лишних разговоров. Тут четырьмя тридцатисемимиллиметровками не отобьешься.