За дверью стоял Перес в черном сомбреро.
Иван успел нагнуться, и кулак Переса просвистел над его головой. Зато Исидора не успела, и следующий взмах руки Переса поразил ее.
Иван выскочил в коридор, подобрал свою одежду, но тут же был сражен прямым ударом в подбородок, который нанесла ему подоспевшая Пенкина.
– Оленька… – прошептал он, падая.
– Я тебе дам – Оленька! Падло мохнатое! – Она была прекрасна в своем гневе.
Иван, прижимая одежду к груди, в одном носке, бросился по коридору. Ольга за ним. Следом бежала Исидора, которой удалось увернуться от обезумевшего любовника.
По дороге им встретились Вадим и Алексей.
– Вы куда, ребята? – спросил Заблудский.
Ответа не последовало, поэтому соратники поспешили следом.
Перес в это время бешено выдвигал ящики письменного стола, ища револьвер.
– Всех пристрелю, как собак! – рычал он.
Наконец, пистолет был найден, Перес произвел устрашающий выстрел в потолок и бросился в погоню за беглецами.
В зале продолжалось веселье, гремела самба. На танцплощадке три русских атташе избивали Максима, Федор избивал обнаружившего себя неосторожными приставаниями гомика, за компанию дрались еще несколько пуэрториканцев и негров.
Карнавал был в разгаре.
Внезапно из-за кулис эстрады вылетел Иван в порванных трусах и в одном носке. Он почему-то прихрамывал. За ним, размахивая вырванной у мексиканского трио гитарой, мчалась Ольга, следом выскочили мало что понимающие Вадим и Алексей, а последней – Исидора в одном нижнем белье. Они проследовали к выходу, путаясь в дерущихся.
Паля из пистолета, показался Перес.
– Ложись! – заорал он, размахивая револьвером.
Но лег на пол один посол. Остальные продолжали биться, кое-кто танцевал.
Атташе отбросили Максима, который облегченно упал на пол, обеими руками прижимая к голове берет. Расстановка сил была ясна для атташе. Гнались за русскими, значит, нужно было их защищать.
Атташе набросились на Переса. Один тренированным ударом выбил у него из рук револьвер, двое других повалили на пол. На помощь хозяину бросились служащие, человек пять. В центре танцплощадки произошла грандиозная свалка.
А убегавшие выскочили на Елисейские Поля, где их почтительно встретил Бранко. Он протянул Ивану ключи от «тойоты», но подоспевшая Исидора оттолкнула руку старика.
– Вания, я есть ехать с тобой. Мой кар! – Она указала на джип «шевроле», стоявший рядом. – Перес убить меня! Вания!
– На кой она нам! – вскричал Вадим. – Ее только нам не хватало.
– Так ведь убьют женщину, Вадим, – заступился за нее Иван.
– Так ей и надо! – крикнула Ольга, замахиваясь на донью гитарой.
– Ребята, потом разберемся, – миролюбиво проговорил Заблудский, отворяя дверцы джипа. – Кто поведет?
– Я драйвер! – объявила донья, садясь за руль.
Алексей уселся рядом с ней, остальные сзади. Иван принялся неловко натягивать брюки, извиваясь всем телом.
– Оля, ей-Богу… – шептал он. – Ничего не было.
Джип с ревом отвалил от дверей кабаре, оставив на тротуаре брошенную гитару и рядом старика Бранко в полном недоумении. Синицын вертел в руках ключи от «тойоты», раздумывая, что делать с ними дальше, ибо из пяти оставшихся до взрыва минут прошли уже две.
Его раздумья прервал выскочивший из кабаре Перес.
– Где они?! – взревел он.
– Уехали, господин, – Бранко указал на скрывающийся за поворотом джип.
Перес прорычал что-то, выхватил у Бранко ключи, прыгнул в «тойоту» и помчался следом за неверной доньей.
Бранко посмотрел на часы и перекрестился.
Визжали тормоза, машины неслись по улицам ночного Парижа.
Донья вела машину на дьявольской скорости, с ненавистью взглядывая в зеркало заднего вида, где уже виднелись огни преследующей их «тойоты».
– Он думать, я есть его вещь! Кабаре мой имени! Публикум смотреть меня! – не переставая восклицала она. – Христос посылать мне Ванию!
– Христос и министерство внутренних дел, – уточнил Вадим.
– О, как он надоедлив для мой! – вскричала донья. – Вы должен знать. Он не есть испанец, нет. Он есть еврей Одессы. О-о, чтоб тебя разорвать! – воздела она глаза к небу.
Сзади прогремел взрыв. «тойота» разлетелась на куски, вечернюю улицу заволокло дымом.
– Мадам, его разорвало, – сообщил Вадим.
– Мой Бог! Я не думать, что это есть так буквально, – сказала донья.
Глава 26
Инструктор Интерпола
Уже когда подъезжали к отелю «Коммодор», Ивана как громом поразила догадка.
– А ведь этот взрыв для нас предназначался, Вадим. Мы ведь должны были на «тойоте» уехать.
– В самом деле… Мне в голову не пришло, – признался Вадим.
– Бранко. Его почерк, – приподнял голову дремавший Заблудский.
Донья затормозила на бульваре Оссман. Была глубокая ночь. Лишь одно окно светилось в отеле. Это было окно номера, который занимали агенты Интерпола.
Вадим первым обратил на это внимание.
– Стоп! Туда нельзя. Там засада.
– Люди Переса, – кивнула донья. – Надо звонить полис.
Примчавшийся через три минуты на желтом джипе полицейский патруль обнаружил под окнами отеля группу из трех мужчин и двух женщин, одна из которых была в кружевных трусах и лифчике. Правда, на ее плечи был наброшен пиджак. Это был пиджак Алексея производства швейного объединения «Пролетарский труд».
Смотрелся он на донье великолепно.
Пятеро полицейских, сопровождаемые потерпевшими, ворвались на второй этаж и вышибли дверь ногой.
В номере на кресле, вытянув длинные ноги, дремал рослый детина с трехдневной щетиной на подбородке, иссеченном шрамами. Услышав шум, он открыл глаза.
– Что случилось? – недовольно спросил он по-английски.
Однако полицейские вместо того, чтобы скрутить злоумышленника, почтительно вытянулись и взяли под козырек.
– Прошу прощения, капитан. Мы не знали… – подобострастно проговорил полицейский офицер. – Сорри. Экскьюз ми.
Обернувшись к Вадиму, полицейский прошипел тихо:
– Это капитан Маккензи из Интерпола! Предупреждать надо!
После чего полицейские хотели быстро ретироваться, но Маккензи остановил их жестом.
– Стойте, парни. Сдается мне, что вам придется прихватить с собою эту дамочку. – Он указал на донью. – Только я сначала перекинусь с нею парой фраз.
Капитан встал, оказавшись ростом за шесть футов и косой сажени в плечах. В сантиметрах тоже довольно много. Он не спеша закурил, явно подражая Шварценеггеру в каком-то кинофильме (потом оказалось, что это Шварценеггер подражал ему, ибо Маккензи был консультантом на том фильме), и подошел к русским.
– Капитан Джеральд Маккензи. – Он протянул руку Вадиму, потом Ивану и Алексею. – Мне поручено руководить вашей стажировкой.
Он сделал паузу, видимо, вспоминая что-то, потом добавил по-русски с акцентом:
– Ебена мать.
Французские полицейские расплылись в улыбке. Им явно нравилась эта холодная бесстрастная манера супермена.
Маккензи хлопнул Ивана по плечу.
– Ты здорово работал на ринге. Поздравляю. Много денег, ебена мать. Надеюсь, ты положил чек в банковский сейф?
Иван понял по интонации, что его о чем-то спрашивают и вопросительно взглянул на друзей.
Заблудский перевел.
– Нет, чек при мне, – ответил Иван.
– Он не при тебе. Ты ошибаешься, парень. – Маккензи помахал перед носом Ивана пальцем. – Если ты шатался с ним по Парижу больше часа, он уже не может быть при тебе. Или ты не можешь быть жив. Одно из двух, ебена мать.
Иван выслушал перевод и полез в карман.
– Да вот же… – и осекся.
Чека не было!
– И вправду… – пробормотал он.
– Не финти, лейтенант! – взвился Вадим. – Куда дел миллион?! Не хочешь делиться?!
Маккензи уже все понял. Он подошел к Исидоре, указательным пальцем приподнял ее подбородок. Исидора взглянула на него томно, как кролик на удава.
– Капитан, это наша подруга, – сказал Вадим, не привыкший к такому обращению с дамами.
– Смирно стоять! – сквозь зубы приказал капитан. – Я сделаю из вас настоящих полицейских. Распустились там, в России.
И снова добавил те же два слова по-русски.
Русские офицеры и Заблудский вытянули руки по швам. Маккензи продолжил разговор с доньей.
– Исидора, ты знаешь меня двадцать лет, с тех пор как ты занималась проституцией в пуэрториканских кварталах Нью-Йорка. Меня когда-нибудь подводил нюх? Зачем ты вертишься вокруг наших стажеров? И где миллион этого парня?
– Иван, не верь этот человек! Это был белый квартал! Я не есть брать твой миллион! – пылко воскликнула донья, и совершенно зря, потому что Иван не понял ни слова из английской речи Маккензи. – Я уже другая, – добавила она по-английски.
– Чепуха! Человек таков, каким создал его Бог. А тебя он создал проституткой, – возразил капитан.
– Что они говорят? – тихо спросил Иван.
– О Боге разговаривают, – пояснил Заблудский.
– За что вы хотите арестовать меня сейчас? – вызывающе спросила Исидора.
– Пока что – за оскорбление общественной нравственности, – указал капитан на одеяние Исидоры. – Если за тобой ничего нет и ты не брала миллион у этого парня, через три часа тебя отпустят. Увести! – сделал он знак полицейским.
Исидору увели.
– Вания, я найду тебя! – донесся из коридора ее крик.
– Ты лучше миллион найди, – процедил сквозь зубы Вадим.
Потеря миллиона оглушила всех. Каждый уже успел построить какие-то планы, мысленно истратил хотя бы пару сотен долларов… И вот все рухнуло.
Капитан обернулся к своим подопечным. В этот момент Ольга ослепила его вспышкой. Маккензи поморщился.
– Фотографирование агентов Интерпола запрещено. Негатив сдашь мне, – сказал он Ольге и, оглядев парней, продолжил с расстановкой: – А теперь ровно на две недели вы забудете маму, папу, Россию и вашу Коммунистическую партию. Я один буду вам папой, мамой, Россией и Коммунистической партией. Ебена мать!
Глава 28
Сукин кот
Донья вернулась в кабаре под утро, – продрогшая, поникшая, осипшая. На ней была пижама, выданная ей под расписку в полиции. «Сукины дети! – думала она обо всех сразу. – Надо же так ловко упереть миллион. Кто это сделал?»
Она вошла в кабаре. Портье спал на рабочем месте. На танцплощадке два пьяных в стельку негра продолжали вяло мутузить друг друга. В углу ресторана догуливало мексиканское трио Фриш, Левинский и Семенов.
Донья подошла к музыкантам. Они попытались встать, но смог это сделать только интеллигентный Фриш.
– Мадам, примите наши соболезнования… – сказал он и жестом пригласил донью к столу.
– А что случилось? – спросила Исидора, садясь и наливая себе мартини.
– Дон Перес взорван, мадам. Вы не знали?
– А-а, это… И серьезно?
– Он в реанимации, в частной клинике своего друга.
– Я знаю эту клинику. Дон Перес часто там лечится от алкоголизма.
Она выпила, закурила.
«Кто? Кто?» – вертелось у нее в голове.
Перес отпадал. Он не стал бы красть, скорее бы убил Ивана, если бы узнал о миллионе. Бранко… Тоже не вор, взрывник… Но в зале была еще куча людей, многие из которых смотрели форум по телевизору и видели награждение Ивана. Каждый из них мог похитить чек. Исидора знала эту публику.
Где он держал чек? Исидора вспомнила, как был одет Иван. Футболка с короткими рукавами и надписью «Динамо», джинсы, кроссовки. Чек мог быть в одном из карманов джинсов. Но у этих брюк, как известно, очень узкие обтягивающие карманы. Так просто из них ничего не вынешь. Снимал ли Иван брюки?.. И вдруг в памяти ее всплыла картина: Максим в бархатной куртке и в берете, прижимая к груди одежду Ивана, пятится из кабинета…
– У-у, сукин кот! – воскликнула донья, отчего Фриш побледнел, а остальные протрезвели.
– Вы нам, мадам? – пролепетал Фриш.
Исидора не ответила, она ткнула сигарету в пепельницу и решительным шагом направилась в апартаменты Переса.
При кабаре были жилые помещения: квартира Переса, где он жил с Исидорой, и еще несколько гостевых комнат, где принимали партнеров из разных стран мира. Две из них сейчас занимали Максим и Федор.
Исидора нашла комнату Максима и попыталась открыть дверь. Она была заперта.
– Максим… – тихо позвала она.
За дверь послышалось шевеление, потом сонный голос Максима спросил:
– Кто там?
– Это я, Исидора…
Дверь приотворилась, Максим выглянул. Был он в башмаках, брюках, бархатной куртке и берете.
– Ты не спишь? – удивилась она.
– Сплю. Что надо, донья?
– Почему ты есть одет?
– Привычка спать одетым. С детства… Я вас слушаю.
– Может быть, ты приглашать даму в комната? – возмутилась Исидора.
Максим нехотя посторонился и пропустил Исидору к себе. Донья поняла, что у нее есть только один шанс, и нужно немедленно ошеломить партнера.
Она повернулась к Максиму и бросилась ему на шею.
– Я не любить Иван. Я любить Максим! Ты снимать с меня платье, твоя рука настоящий тореро. О, как я хотеть тебя!
– Ну, вы даете, донья… – оторопел Максим.
– Да! Да! Даю! Тебе – даю! – жарко зашептала она.
Она профессиональным движением запустила ему руку под ремень брюк. Максим вскрикнул от неожиданности.
– Тихо, мальчик… – проворковала Исидора. – Ты разбудишь стража…
– Какую, на хуй, стражу… Сколько времени? – пытался сопротивляться он.
– Время – ночь. Наша ночь. – Она засмеялась грудным смехом, увлекая Максима на кровать.
– А Перес? – выложил последний козырь Максим.
– Перес – реанимация. Доктор сказать: Перес оторвать член. Орган мужеский пол, – безбожно врала она, а может, говорила правду, поскольку не обладала решительно никакой информацией – что именно было оторвано у Переса.
Она зря это сказала. Это был явный перебор. На мужчину с воображением такое сообщение действует угнетающе. А Максим в прошлом был литературоведом.
– У Хемингуэя есть такая история. Называется «Фиеста», – попытался он повернуть разговор в литературное русло.
– Да! Да! Фиеста! Нас с тобой – фиеста! Ты мой замена Перес. Мы не оставлять его, кормить, поить, одевать. Но он не есть больше мужчина. А ты… О-о… Твой рука… – Исидора что-то расстегивала, отвинчивала, развязывала. Короче говоря, демонтировала одежду Максима.
Он нехотя, скорее механически стал снимать с нее пижаму.
Это возбудило донью до такой степени, что она стала срывать одеяние Максима с нечеловеческой силой. Бархатная куртка и брюки трещали по швам, кровать угрожающе скрипела.
Через минуту на Максиме остался один берет, а на донье – перстень и серьги.
Исидора попыталась сорвать берет с Максима, но он уцепился за него обеими руками и натянул до ушей.
– Я привык в берете, – сказал он.
«Чек там», – отметила донья про себя.
– Где твой кондом? – спросила она.
– Что? А-а… – вспомнил он слово. – У меня нет кондома. Мы обычно так…
– Тогда иди прими душ.
Максим послушно направился в ванную. Берета не снял. Из ванной донесся шум воды, через пять минут Максим возвратился сильно посвежевший. Но в берете.
«Сукин кот!» – подумала донья.
Она уже успела продумать программу и сразу же обрушила на Максима всю мощь своего темперамента и профессионализма.
Вероятно, это был самый дорогостоящий половой акт в истории. На кону стоял миллион долларов. Один партнер должен был получить его, а второй – потерять.
Программа Исидоры состояла из так называемого «Большого каскада», который обычно применяется проститутками Нью-Йорка с клиентами на полную ночь, кроме того, имеющими справку от врача об отсутствии сердечно-сосудистых заболеваний. «Большой каскад» включает семь приемов и позиций, располагаемых в строгой последовательности:
1. Айс-крим.
2. Сингапурские ночи.
3. Силвер спун.
4. Чарли тянет за хвост кобылку.
5. Дабл айс-крим.
6. Мэджик имеджин.
7. Родео.
Варьируется лишь продолжительность отдельных упражнений. Каскад составлен с таким расчетом, чтобы оргазм наступал каждую нечетную позицию, кроме первой, а последний сопровождался обмороком.
Собственно, обморок партнера и был конечной целью Исидоры, но для этого Максима предстояло буквально силком проволочь сквозь три оргазма. Вдобавок решить проблему берета.