– Да ничего, – ответил Адам с неуверенностью. – Просто я не понимаю, о чем поют.
– Разве это важно?
Адам подумал, отмахнулся.
– Вообще-то нет. Это как когда вода журчит в ручье или дерево скрипит. Не понимаю о чем, но что-то нравится, что-то нет…
– Верно рассуждаешь.
– Так и это пение, – рассудил Адам. – Иногда нравится, иногда раздражает.
Творец сказал с пониманием в голосе:
– Это всегда так. Одна и та же мелодия иногда приводит в восторг, иногда в гнев.
– Меня в восторг никогда не приводит, – сообщил Адам, – в умиление разве что… Господь, вон там ангелы снова пролетели, как стая листьев. Зверей я всех понял, а вот природа ангелов мне еще непонятна.
– Ого, – сказал Творец с непонятным оттенком в голосе, – уже на что замахнулся. Быстро растешь, слишком быстро… Не все можно еще понять, Адам. Но что-то можно. Что тебя озадачило?
– Ну… когда они были созданы… зачем…
– А ты как думаешь?
Адам сказал в нерешительности:
– Ну, если учесть, что небо и землю Ты сотворил вначале, то ангелов создал, выходит, раньше всего на свете… В смысле когда сотворил небо, то сразу и ангелов.
– Правильно рассуждаешь… Даже слишком правильно.
– Да? – спросил Адам, ободренный. – Ведь когда Ты сотворил землю, ангелы уже вопили от радости, верно я понял?.. Ага, и еще я одно понял… Небо Ты создал сразу, так сказать, правильным. Готовым. В смысле что уже ни убавить, ни прибавить. А вот землю создал голую и босую… в смысле потом только создавал моря, горы, леса, зверей и комаров… Почему так?
– Со временем поймешь.
– Я хочу понять сейчас, – возразил Адам. – Наверное, Ты сделал сперва то, что попроще… умных и говорящих тварей, потом – чувственных животных, а потом…
– Потом тебя, – подтвердил Голос.
– Это значит, Ты взял часть ангела, часть зверя… и создал из них меня?
Творец промолчал, но Адам чувствовал, что угадал. Создатель для его сотворения не создавал что-то абсолютно новое, а взял уже готовые части. И вообще если присмотреться, то больше всего Творцу пришлось придумывать в первые дни, а потом во многом исходил из уже созданного. У всего живого правая половинка точная копия левой, таким образом Творец сразу наполовину уменьшил Себе работу. У всех насекомых по шесть лап, у млекопитающих по четыре, у птиц, насекомых и летучих мышей много общего, несмотря на различие, и вообще видно, что дальше Творец просто чуточку менял что-то в уже существующем животном, и получалось совсем иное. Так что если вдуматься, то творил не совсем уж беспорядочно. Какая-то система была.
– Вообще-то верно, – сказал Адам задумчиво, – так проще… Хоть Ты и всемогущий, но зачем делать лишнюю работу? Даже для всемогущего есть, наверное, разница между работой легкой и тяжелой?.. Так что это понятно. Другое непонятно, зачем Ты наделал столько драконов?
Ему показалось, что Создатель смутился. Во всяком случае, ответил не сразу, долго смотрел в небо, драконы там кувыркались, рассыпая радужные искры, пытались гоняться за ангелами.
– Ты знаешь, – ответил он медленно, – это потом, когда все сделано, всяк может сказать: ну это просто! Надо было сразу вот так… Но раньше, когда все как в тумане, когда пробуешь… Словом, это были пробы. Собственно, все на свете – только пробы, перебор вариантов, во время которых Я все больше и больше приближался к шедевру. К тебе, мой мальчик.
– Ага, – ответил Адам и шумно вытер кулаком нос. – Значит, я даже лучше этих драконов?
– Намного, мой мальчик.
– А почему их так много?
– Ну… как тебе сказать… Все-таки они очень красивы, не находишь?
Адам всмотрелся в небо.
– Некоторые – да. А другие… что за гадость!.. Их больше, чем всех других зверей на свете. Ими кишит небо, земля, вода, они и под землей, вон дрожит…
– Да, – ответил творец со вздохом, – Я искал долго. Все-таки в них что-то есть. Я все еще пытался спасти эту линию, этот вариант, искал долго и много.
Глава 5
Пес сидел неподалеку, шумно дышал, высунув язык, поглядывал то на Творца, то на Адама. Уловив какой-то знак, подбежал и подставил лобастую голову под сияющую длань. Прозрачные пальцы поскребли ему за ушами, пес зажмурился от удовольствия.
Адам сказал смятенно:
– Иногда я вижу в снах… странные образы, слышу голоса, которых никогда не слышал. Даже наяву иной раз приходят мысли и образы, сложные и пугающие. Я чувствую себя то частью огромнейшего мира, границы которого даже боюсь представить, то вижу мрачные бездны, от которых замирает сердце, и душа в страхе трепещет, как крылья жалкого мотылька…
Творец выслушал, кивнул.
– Будешь взрослеть, и эта связь со Мной потускнет.
– Как жаль…
– И почти погаснет, вытесненная более насущными проблемами.
Адам сказал жалко:
– Меня это и пугает, и… я не хочу терять эти ужасающие видения жуткого величия и грандиозности!
– Ты их увидишь, – пообещал Творец загадочно.
– Когда?
– Потом увидишь.
– Когда? – спросил Адам настойчиво. – Когда я увижу все это великолепие… и не буду трепетать перед его величием?
– Увидишь, – повторил Господь.
Он исчез, Адам покрутил головой, стараясь успеть увидеть, куда же Он умчался, никак не привыкнет, что в отличие от всех птиц, зверей и насекомых Творец может появляться из ниоткуда и пропадать так же внезапно.
Он снова побрел по саду, многое изменилось даже там, где проходил совсем недавно. Груды красивых и отполированных, как огромные птичьи яйца, камней ушли, на их месте расположились цветы – настолько громадные, что лежат прямо на земле, придавленные своим весом. На лепестке можно лечь, а вторым укрыться, запах такой мощный, что начинает забивать дыхание уже с пяти шагов, а рядом Адам начинал задыхаться, хотя все равно любовался тончайшей отделкой как лепестков, так и всего, что посредине, где в сладком облачке пыльцы жужжат пчелы и счастливо мечутся бабочки.
Но больше нравились цветы помельче, они так же затейливо вылеплены, он поражался мастерству Творца и Его терпению, это же как нужно все вытютюливать, там все и не рассмотришь, даже непонятно, зачем так старался, разве что для Себя, но Он же сказал, что мир создал для него, Адама… Значит, он когда-то научится рассматривать и мельчайшие мелочи?
Он обошел сад трижды, наконец Творец возник перед ним, как всегда неожиданно, без всяких шагов, сопения или даже запаха. Сразу поинтересовался:
– Что беспокоит тебя, сын мой? Я вижу на челе твоем задумчивость и тревогу.
Адам спросил в ответ:
– А я в самом деле Твой сын?
Творец развел руками.
– Настолько, насколько это возможно, Адам. Так что тебя тревожит?
– Ты возложил на меня ответственность, – проговорил Адам медленно, – за все, что растет, цветет и вообще существует. Я походил, посмотрел, но все настолько слаженно, что мое вмешательство нигде не требуется. Ты создал совершенный мир, в нем все само по себе…
– Спасибо, – ответил Творец довольно.
– Ты в самом деле всемогущий? – спросил Адам внезапно.
Творец ответил незамедлительно:
– Да, Адам.
– Тогда… а можешь сотворить такой камень, который не смог бы поднять?
Он видел над садом усиливающийся свет, ангелы, что все видят и все слышат, собираются стаями и жадно слушают его дерзкий вопрос и с таким же вниманием ждут ответ.
Творец ни на миг не задержался с ответом:
– Адам, здесь твой Господь ничего не делает для Себя, а все – только для тебя! А теперь иди, ты еще не весь сад осмотрел.
Адам глазел по сторонам, когда впереди раздвинулись зеленые заросли. На поляну вышла юная девушка-конь, стройная, с пышной гривой белокурых волос, синеглазая, острые уши нервно подрагивали.
Он охнул и уставился на нее жадными глазами, а она остановилась, подав вперед девственно чистую грудь, плечи слегка назад, а руками упиралась на конскую спину, как если бы женщина решила опереться на далеко отставленные ягодицы. Ее девичье тело не переходило в конское постепенно, а состояло из двух половин – нежной девичьей и грубой животной…
Нет, поправил он себя, не из двух, а словно бы нежная стрекоза выползает из грубого сухого кокона, вот-вот освободится от конской кожи, выйдет из кокона полностью, расправит крылья.
Он вздрогнул от ее чистого насмешливого голоса:
– Ну что уставился?
– Красивая ты, – сказал он. – Очень. Ты так не похожа на остальных…
– Ты тоже, – ответила она независимо. – Ты кто?
– Человек, – ответил он с понятной гордостью, – а ты – кентавр, так я тебя назову. Пусть будет имя твое Солнышко.
Она смотрела на него в удивлении.
– Ты можешь давать имена?
– Да.
Она подумала, поворачивая свое имя так и эдак, милостиво кивнула:
– Да, мое имя… красивое. Спасибо.
– Не за что, – ответил он. – Ты и похожа на маленькое солнышко. От тебя такое же тепло и свет.
– Спасибо, – ответила она.
– Я счастлив, – сказал он, – что ты умеешь разговаривать. А то, кроме ангелов, тут никто не говорит…
– Есть еще один, – сообщила она. – Очень красивый. Похож на тебя, тоже ходит на двух ногах… Только он красивее. Намного.
– Красивее? – переспросил он уязвленно. – А что в нем такого особенного?
– У него тело в блестящей чешуе, – сообщила она. – В разноцветной. На солнце она сверкает так красиво, что я просто не знаю…
– А где он живет? – спросил Адам. – Я уже несколько раз обошел сад, но его не встретил.
– Он очень скрытный, – ответила девушка-кентавр. – Хотя не знаю зачем. При его красоте и стати он должен быть всегда на виду…
Адам проворчал:
– Наверное, у него какие-то серьезные изъяны, а ты не заметила… Ладно, пойду поищу его.
Ему показалось, что она посмотрела вслед насмешливо, что рассердило почему-то, хотя и сам не мог сказать, почему заранее возненавидел существо, как сказала девушка-кентавр, похожее на него.
По пути попался уже знакомый ручеек, раньше Адам переходил его по камешкам, красиво выступающим из воды, похожим на панцири больших черепах, сейчас же с разбега перепрыгнул и побежал, топча цветы и вламываясь в кустарники.
Он обежал сад по кругу, хотел начать еще круг, как вдруг впереди блеснул свет, появилась огненная фигура ангела. Что понравилось Адаму, ангел не торчал на тропке, загораживая ее, а сошел в сторонку, хотя Адам мог бы пробежать и сквозь него.
Адам остановился, грудь часто вздымалась, но он чувствовал, что может так бегать постоянно, даже не переходя на шаг.
– Меня зовут Рафаил, – сказал ангел приятным голосом, – мне показалось, что тебя что-то тревожит, Адам.
Адам огрызнулся:
– А тебе что?
– Да ничего, – ответил ангел спокойно. – Просто я подумал… а вдруг чем-то могу помочь? Согласись, это не совсем хорошо, когда помочь можешь, но… этого не делаешь!
Адам подумал чуть, пожал плечами.
– Не знаю. Не задумывался.
– Скоро задумаешься, – пообещал ангел ласково, – ты ведь царь природы! К тебе будут обращаться с просьбами. А мне кажется, ты сам что-то слишком взволнован… Тебя что-то тревожит?
– Да вроде бы ничего, – пробормотал он.
– Я же вижу, – сказал Рафаил. – У тебя брови как грозовые тучи… Эта девушка-кентавр?
Адам кивнул. Почему-то не хотелось говорить о ней, но Рафаил смотрел участливо и дружелюбно, Адам пробормотал:
– Почему она такая?.. Ну, как бы из двух половинок… Конской и человеческой. Такая вся тонкая и нежная…
Рафаил сказал тихонько:
– Говорят, Господь создал ее, когда решил, что может сделать нечто совершенное. Но когда он начал новую идею воплощать в жизнь, ему пришла идея еще ярче… Он бросил начатое, это она и оказалась, а сам торопливо сделал человека. Потому она одна-единственная! У нее нет племени, рода. Нет даже пары. Ей суждено оставаться одной навеки…
– Понял, – ответил Адам, – понял… Значит, в раю есть место и для печали?
Расставшись с Рафаилом, он долго бесцельно бродил по саду, пока не увидел мелькнувший вдали среди зелени золотой блеск.
Солнышко вздрогнула, когда он проломился к ней наперерез, ее высокие брови взлетели, а девичьи груди вздрогнули и застыли, собравшись в тугие комки.
– Как ты меня напугал!..
– Извини…
– Что-то случилось? Ты нашел похожего на себя?
Он помотал головой:
– Нет… Да ладно, потом как-нибудь отыщу. Я только сейчас узнал, что не только я одинок, но и ты…
Она ответила с холодком:
– Я не страдаю от одиночества!
Он развел руками.
– Тебе хорошо. А я вот…
Она спросила с недоверием:
– Страдаешь?
– Да, – ответил он. – Может, не очень сильно, но все-таки… все ходят парами, только я вот…
Она фыркнула:
– Может быть, тебе как раз не понравится быть в паре.
Он подумал, снова развел руками.
– Может быть. Но сейчас я завидую любому зверю. Вон, смотри, птицы вместе вьют гнездо, а вот двое барсуков роют нору…
Она засмеялась:
– У нас не так сложно! Кони и антилопы просто устраивают лежбище там, где ходят!
Он сказал с надеждой:
– Давай устроим? Я не знаю, что нужно для человека.
– Можем попробовать, – ответила она с сомнением.
Адам воспрянул духом, Солнышко видела, как он обрадовался, и сама повеселела, расхохоталась. Вдвоем, весело толкая друг друга, унеслись на другой конец сада, там поляна в цветах, вокруг высокие деревья и кустарники, поборолись, шутливо стараясь свалить друг друга, наконец рухнули оба, изможденные не столько от усталости, сколько от мощного запаха цветов, свежего воздуха и пьянящего аромата всей поляны.
Их с такой силой тянуло друг к другу, что они, не расцепляя объятий, катались по поляне, лежали, прижимаясь друг к другу, постигая свои тела и наслаждаясь новыми непривычными и такими мощными чувствами.
Высоко в небе, охватывая весь мир одним взглядом и мгновенно постигая в нем все, от движения облаков и подземных вод до шевеления усика мельчайшего насекомого, Люцифер с интересом рассматривал заснувших в объятиях изнемогших в ласках Адама и Солнышко.
– Господь, – спросил он смиренно, но Творец уловил в голосе самого яркого ангела сдержанное злорадство: – Ты в самом деле именно этого хотел?
Творец не стал спрашивать, что Люцифер имеет в виду, все ангелы с их мыслями у него как на ладони, ответил с сомнением в голосе:
– Это все мелочи творения, заусеницы. Вчистую ничего сложного не сделать… Безукоризненно и с первой попытки получаются только пустяки… Но ты прав, это стоит поправить…
– Но как? – спросил Люцифер.
– Ты уже знаешь, – буркнул Творец.
– Да, – ответил Люцифер. – Ты подумал, и я уже знаю. Как счастлив всякий, кто к Тебе так близок!.. А этой… будешь творить пару?
Творец отмахнулся.
– Все, кроме человека, – животный мир. Или растительный. Я буду вести и заниматься одним человеком. Нельзя по всем дорогам сразу.
Люцифер вскрикнул:
– Но Ты мог бы!
– Что с того, – ответил Творец недовольно, – Мне нужен один результат, а не сотни разных.
Люцифер сказал торопливо:
– Я созову ангелов! Пусть присутствуют при этом великом акте.
Он унесся, тоже думая о том, что ангелы, постигая неведомый материальный мир, все больше облекаются индивидуальными чертами, подражают облику животных, насекомых, драконов, но теперь вот почти все избрали облик огненного человека, ибо Господь человека считает венцом творения, значит, самое совершенное в этом мире – человек.
На зов Люцифера ангелы и явились в виде человеческих фигур, но многие довольствовались только огненным силуэтом, другие обращали на форму очень много внимания, раз уж Господь так тщательно поработал в этом мире, и сами прорабатывали каждую чешуйку, каждое перышко. Люцифер и Михаил, самые сильные архангелы, вообще щеголяют в огненных латах, скопированных с жестких панцирей жуков и муравьев. Помимо затейливых рисунков, оба нанесли туда еще и странные значки, сообщив другим, что примерно так в этом мире могло бы звучать имя Творца.
Зависая над садом, они обнаружили человека в объятиях спящей девушки-коня, несказанно удивились, заговорили, что Господь снова что-то задумал, раз уж он лежит с этим своим созданием, довольно прелестным…
Творец засмеялся, вошел в материальный мир, ангелы смутились, что приняли Адама за Господа, слишком уж похожи.
– Все хорошо, – ответил Творец весело, – это значит, что Я хорошо выполнил задуманное… Адам, спи!
Адам вытянулся и затих. Ангелы смотрели то на него, то на Творца, и даже самым простым из них стало ясно, кто здесь кто. Творец сказал поясняюще: