Роман... Роман... Где его искать?
Роман сбывал товар азерам, зарабатывал сам и давал неплохо заработать им.
Роман дружил с азерами, если такие партнерские отношения можно назвать дружбой.
Азеры...
Мысль возникла в голове сама по себе. Ясно встала, и ее можно было уже рассмотреть, как картинку. Так всегда случалось с Басаргиным. Он, перебрав в голове и «переварив» известные факты, связывал их воедино и расставлял в нужной последовательности. И тогда картинка возникала.
Александр подошел к телефону и набрал номер подполковника Елкина. Телефон не ответил. На всякий случай – вдруг у Елкина что-то с аппаратом – набрал и свой рабочий номер. Протянуть руку и взять трубку с соседнего стола подполковнику не трудно, даже если учесть его солидный объем. Опять долгие длинные гудки. Тогда, помедлив с минуту, еще раз проверяя мысленно воспринятое изображение, набрал номер майора Лысцова.
– Майор Лысцов. Слушаю.
– Это Басаргин. Валера, вопрос, что называется, на засыпку – мой друг Магомед Даутов случаем не азербайджанец?
– Каким-то случаем – именно азербайджанец. Как ты узнал?
– Вычислил. Как и его дело вычислил по глазам. Тогда срочно зайди сейчас к подполковнику Елкину, он, вероятно, где-то на допросах сидит – я не могу ему дозвониться, и предупреди, что на него тоже возможно покушение. И еще скажи, что, по моему мнению, должно быть где-то еще несколько таких же, как вчера, подпольных фабрик с рабами вместо наемной рабочей силы. Обязательно должно быть, и я предполагаю, что несколько. Иначе не было смысла в меня стрелять.
– Объясни. Ничего не понимаю.
– Это необъяснимо. Просто – я просчитал... Или почувствовал... Как тебе удобнее думать... Но тебе могу дать деловой совет. Ты побывал у фоторепортера?
– Побывал. В редакции его нашел. Газета «Новый век».
– Сделал он портрет, как обещал?
– Сделал. Молодец, парень.
– Сейчас распечатай портрет и пошли с распечатками несколько человек к дому Елкина. Этот тип обязательно должен быть там. Ждет подполковника. Пусть пробегутся по подъезду. Может, кто-то еще видел этого парня. Если даже самого не найдете, но там его кто-то видел – все встанет на свои места, и тогда я знаю, кто заказчик.
– Ну, Шурик, ты даешь...
– Действуй!
Он только положил трубку, когда из ванной комнаты вышла Александра. Уже одетая, причесанная и слегка, но со вкусом накрашенная. Басаргин всегда удивлялся ее умению из ничего сделать привлекательность. Старое темно-вишневое платье, которое давно уже не носила, украсила по плечу гранатовым колье, что подарила ей когда-то мать. И, перебравшись с шеи на плечо, колье сделало платье оригинальной театральной реликвией, с некоторой претензией на знакомство с цыганкой Кармен...
И здесь цыгане...
– На твой вкус я выгляжу не слишком отвратительной? – поинтересовалась она.
Он смотрел на нее с удовольствием.
– На престарелого комиссара ты произведешь впечатление.
– У меня другая задача. Произвести впечатление на мужа. Тогда он будет себя увереннее чувствовать и произведет впечатление на комиссара, – она откровенно подольстила, чтобы муж не прогонял ее в другую комнату, когда будет вестись самый интересный разговор.
– Резонно, – засмеялся Басаргин и поцеловал Александру.
В дверь позвонили.
– А вот и комиссар... – посмотрев в дверной глазок, сказал Александр.
– Мог бы чуть-чуть и опоздать... – негромко прокомментировала она, блестя глазами...
3
В полете сильно болтало. Старый самолет давно отлетал свое, и перед каждым очередным рейсом клятвенно обещал развалиться в воздухе. Однако бортинженер в это не верил и убеждал пилотов, что они непременно вернутся домой вместе с ним.
Подполковник Воронов к полетам давно и устойчиво привык – служба заставляла по командировкам мотаться, самолеты повидал разные, хотя на новых, не дребезжащих ему летать не приходилось, болтанку считал неудобством, но не более. И потому благополучно проспал ночь и проснулся только во время посадки на военном аэродроме в Жуковском.
– Никак долетели! – торжественно сообщил он самому себе, потому что другие два пассажира – солдат с перевязанной рукой и офицер неизвестного звания в цивильной одежде и с намертво загипсованной челюстью – его услышать не могли не только потому, что сидели совсем не рядом, но еще и из-за шума в военно-транспортном самолете.
На военном аэродроме не было таможенников, и некому было давать многодолларовую купюру, что, впрочем, Воронова совсем не расстроило, потому что аппетиты таможенников растут по мере приближения к столице, это он знал хорошо. А уж в самой столице они напоминают обжорство и беспредел. Подполковник дожидался машину, не отходя от «Ан-12», поскольку груз числился на его балансе. Два пассажира ушли, попрощавшись с Ворониным так, словно были его старыми друзьями. И только тогда подполковник достал «сотовик» и позвонил.
– Здравствуйте. Мне Али нужен. Срочно. Скажите, что Ворона прилетела.
Ждать пришлось около минуты.
– Здравствуй, Али, здравствуй, мой хороший. Ворона прилетела и кое-что принесла для тебя в клюве, – игриво сюсюкал подполковник, словно говорил с ребенком. Себя он называл Вороной. Сам такую кличку придумал, исходя из своей фамилии, не зная, что ворон и ворона совершенно разные птицы. – Пятьдесят. Нет. Никаких авансов. Сразу. Если не можешь, я могу отправить Султану. Он возьмет сразу. Давно и постоянно просит поставки через него вести. Хорошо. В гараже. Как всегда... В то же время. И будь готов. Скоро будет в два раза больше. Решай, возьмешь все или мне договариваться с Султаном? Да. Конечно. Тем же путем, который тебе знать не положено...
Оптовик не знал, кто такой подполковник и как он доставляет афганский героин в Москву. Но героин всегда был отличного качества, и его это устраивало. Воронов придумал себе кличку, изменил манеру разговора специально для того, чтобы его не вычислили. Сами чечены, которым он продавал товар, считали его «голубым» и относились с естественным презрением. Но дело всегда есть дело, и сексуальная ориентация партнера их не смущала. Подполковник же тихо посмеивался и считал деньги.
Если чечены попадутся, они расскажут о «голубом» поставщике. Передадут манеру речи. Такую речь подделать легко. Но настоящий «голубой» уже не сможет переучиться на нормальную речь. И следствие будет искать «голубого», а уж никак не подполковника Воронова.
Пришла машина. Опечатанный мешок подполковник перенес в кабину. Солдаты стали загружать в кузов ящики. Дело это не слишком долгое, но старая поговорка «солдат спит, а служба идет» вполне может относиться и к солдатской работе. Не торопились молодые ребята растратить силы. Пришлось на них прикрикнуть. Наконец-то загрузили.
Дорога до части заняла чуть больше часа. Там ящики с техникой стали выгружать в мастерские, подполковник отдал накладную старшему лейтенанту, а сам перетащил мешок в свой старенький «жигуленок». После разгрузки заглянул в мастерскую.
– Все в порядке? – спросил у старшего лейтенанта.
– Все в порядке, товарищ подполковник, – старший лейтенант нехорошо улыбнулся, – я проверил. А вы что, мешок урюка себе привезли?
Значит, старлей видел, как он перегружает мешок.
– Чернослив и кураги немного. И грецкие орехи. Очищенные. Дары солнечного юга... Там они дешевые. У меня жена все это на мясорубке перемалывает и с медом мешает. Очень витаминная смесь получается. Рекомендую. Особенно когда кто-то болеет. Тебе это необходимо.
– Мне?
– С похмелья тоже помогает...
От старлея шел устойчивый душок.
– Я поехал отсыпаться. Технику сразу в перечень включи, чтобы не залежалась. Через месяц необходимо вернуть отремонтированную. Завтра проверю.
Он выехал из военного городка и с дороги позвонил по «сотовику» товарищу.
– Миша, будь готов. Гараж освободи. Сегодня. Выставь с двух сторон посты. Да, как обычно, на машинах. И Пашу предупреди сам. Пусть тоже подготовится.
Торг по традиции проходил в гараже товарища. Сам этот товарищ и еще один – мужики крепкие и всегда могут сойти за надежную профессиональную охрану. Но Миша и другую охрану обеспечивает. Он тоже подполковник, только ментовский. И выставляет на двух выездах из гаражного кооператива милицейские патрульные машины. Не беда, что это всего-то вневедомственная охрана. Главное, что из окон стволы автоматов видно. Прикрытие хорошее. Али знает, что менты «крышуют» Ворону. Такая «крыша» вызывает уважение.
Сами подполковники приезжают традиционно в камуфляже. В момент передачи в гараже не должно быть машины. Если чечены засыпятся, они гараж следствию покажут. Миша в этом случае скажет, что сдает гараж незнакомому человеку. По объявлению сошлись. Менты менту поверят безоговорочно. И пусть этого человека ищут. По договоренности Миша опишет «голубого». С каждого мероприятия Миша получает пятьдесят тысяч баксов. Паша – пять. Паше приходится просто молча стоять. Для статиста это хороший заработок. Но Паша необходим, как хороший стрелок. По сути дела, он один – настоящая охрана, которая в курсе дела. Те менты в машинах – не знают, что здесь происходит. Им и не положено знать – рылом не вышли. Хотя подполковник Миша им за охрану что-то «бросает».
Дело сделано. И пусть Али подсуетится. А то и вправду придется искать выходы на Султана...
Отсыпаться подполковник Воронов поехал не домой, а к любовнице, которой купил квартиру и которую содержал уже второй год. Там, на ее квартире, у Воронова и комплект различной одежды на все случаи жизни, и сейф в стене, где хранятся не только деньги, но и оружие для самого подполковника и его друзей. Не брать же с собой на такое дело табельное...
ГЛАВА 5
1
– Необходимость создания нашего сектора до сих пор считается спорным вопросом. И разногласия существуют даже в самом исполнительном комитете, не говоря уже о генеральной ассамблее, где мнений, конечно же, больше, и все они разные. Однако мы набрали необходимые две трети голосов поддержки, и, таким образом, вопрос считается решенным...
Они уже попили чай втроем. Александра, уловив взгляд мужа, послушно ушла в маленькую комнату, где поставила все тот же диск с музыкой Владимира Косма. Хорошая музыка не помешала разговору мужчин и даже придала ему какой-то колорит.
– Я тоже, говоря честно, не совсем понимаю, зачем одной организации два отдельных подразделения, занятых одной и той же работой, – сказал Александр. – Дублируя действия, невозможно не мешать друг другу, а если учитывать такой серьезный и непредсказуемый фактор, как человеческий, где обязательно проявляются ведомственные и групповые интересы, симпатии и тому подобное, то можно предвидеть и другие неприятности.
– Да, – кивнул комиссар. – Многие тоже не видели необходимости создавать какую-то отдельную структуру вне подотдела по борьбе с терроризмом и возражали именно поэтому. Президент вместе с директором сумели настоять на своем, и сектор все же был создан отделенным. А необходимость такого действия я сейчас объясню чуть подробнее.
Он уселся, как и утром, на диване, с некоторой западной раскованностью положил раскинутые руки на мягкую спинку. Александр придвинул для себя кресло к столику, чтобы находиться напротив и видеть собеседника. Сидеть сбоку во время серьезной беседы неудобно, хотя во время чаепития они сидели рядом.
– Любое большое подразделение становится со временем неуклюжим и малоэффективным за счет несогласованности управленческого аппарата. Это естественный процесс. Кстати, характерный и болезненный для России. Здесь в каждом министерстве столько чиновников... И каждый стремится как-то себя показать, чтобы не прослыть дармоедом... А ума на всех не хватает... Так произошло и с подотделом по борьбе с терроризмом. Чем больше вопросов и направлений возникало, чем больше дел находилось в производстве, тем острее чувствовалась необходимость привлечения новых сотрудников. И их привлекали. Но суть даже не в неуклюжести управления большим аппаратом. Суть в том, что тайна одного человека остается тайной, но, поделенная на троих, она таковой частично перестает быть, даже при молчании всей троицы. Что же говорить, когда тайна тиражируется на многих сотрудников? Люди среди них есть всякие... Из многих стран... И у каждого в своей стране связи, привязанности, собственная вера, политические симпатии и антипатии, национальные традиции, родственные, в конце концов, отношения...
– Утечка информации?..
– Вы меня правильно поняли. Это – что касается необходимости отдельной деятельности сектора. Мы не хотим, чтобы о нашей работе знали в подотделе. А теперь о самой необходимости нашего создания. При организации мы опирались на последние данные социологических психологов. На нас работали самые крупные величины из разных стран. И выводы о росте терроризма они дали однозначные, независимо друг от друга. Выводы эти такие, что порой ставят в тупик работу подотдела, который давно уже выработал собственную концепцию и едва ли перестроится, подлаживаясь под новые веяния. Подотдел стал тяжелым грузовиком, и время его обгоняет. Хотя, конечно, его работа тоже необходима. Само понятие терроризма слишком широко, чтобы его можно было рассматривать однозначно.
– И что за выводы? – напомнил Александр тему, от которой Костромин вроде бы начал уходить.
– Специалисты выделили три неразрывных понятия, три составляющие современного терроризма. Вы знаете, что это такое?
– Могу только предположить.
– Да, мне интересно было бы послушать, как вы видите проблему, над которой достаточно долго бились крупнейшие специалисты в различных областях науки об обществе.
Костромин внимательно посмотрел прямо в глаза Басаргину, словно пожелал проверить в деле рекомендации, данные капитану руководством.
– Наличие воли и неудовлетворенные желания власти определенным лицом или группой лиц. На мой взгляд, это первая и основополагающая составляющая. Разве не так, господин комиссар?
Костромин хмыкнул.
– Так, товарищ капитан, хотя это несколько из иной, как говорят в России, оперы.
– Вы говорите, словно вы уже и не из России родом.
– Восемнадцать лет... За это время привыкнешь чувствовать себя гражданином мира. У меня паспорт ООН. Я – гражданин мира. И в Россию приезжал за это время только дважды. Для проведения определенных мероприятий. Но продолжайте. Вы вывели первую константу, и она безусловна. Хотя носит узкий психологический характер. Как вы ее разовьете? На конкретных примерах...
– Для России самый типичный пример – чеченский терроризм. Желание безусловной власти, в том числе и экономической, неудовлетворенные амбиции чеченских лидеров, невозможность достичь желаемого никаким путем, даже вооруженным – все это привело к стремлению обрести власть иную. Власть, если так можно выразиться, над человеческим страхом. Вызвать страх, даже панику, и заработать себе на этом авторитет, стать пугалом – вот цель терроризма. То, что говорят о мести, – это ерунда. Месть может иметь психологически только узкий характер и конкретную цель и не имеет ничего общего с самим понятием терроризма. Если кто-то желает отомстить, то его просто используют организаторы терактов. Как использовали бы рабочую скотину для хозяйственных нужд. Террористы-смертники ничем, на мой взгляд, от такой скотины не отличаются, хотя им кажется, что они страдают за идею. Невозможно страдать за чужую идею... За чужую жажду власти... За чужую жажду наживы... Психологическая обработка людей в настоящее время имеет возможность встать на промышленные рельсы. И из любого можно сделать камикадзе с помощью наркотиков и одновременного внушения.