– Куда?
– Пятнадцать минут до конца обеда осталось, я хотела Катю посмотреть…
Во мне заговорил сыщик Третьего охранного отделения тайной полиции.
– Куришь?
Краска с ее лица ушла, ее место заняло молоко.
– Я только в курилке…
– Что куришь?
Она сунула руку в кармашек узких брючек и вытянула пачку с таким обреченным видом, словно это была прокламация.
VIRGINIA SLIMS. МИНИАТЮРНАЯ. НО С ХАРАКТЕРОМ.
Господи, что вы курите?!
Я спросил бы Зиночку, кто пользует KISS, но делать этого нельзя, потому что в этом случае уже через три минуты всем будет известно, что Лисин снова быкует – он ищет тех, кто курит KISS, и явно не для того, чтобы повысить зарплату. После этого KISS в офисе будет не найти.
Вместе мы поднялись на лифте, и я вернулся в приемную, где меня уже дожидался Лукин. Посмотрев на часы и убедившись, что перерыв еще не закончен, я прошел было мимо, но Лукин меня остановил.
– Игорь Игоревич, есть тема.
– Я запретил разговаривать о работе с тринадцати до четырнадцати и оставаться в офисе после восемнадцати, – напомнил я.
– Пока не поздно, – голосом сентиментального наемного убийцы предупредил он.
Опаздывать я не люблю, и они это знают. Если для проникновения в пещеру с сокровищами нужно произнести «Сим-Сим, откройся», то для того, чтобы стать объектом моего внимания, достаточно лишь предупредить о том, что я могу куда-то опоздать. Они это знают.
– Любимый, – я вытянул пиджак перед собой и с ненавистью рассмотрел его в последний раз.
– Что случилось, босс? – участливо поддержал разговор Лукин.
– Поднимался по лестнице, какая-то мерзавка швырнула окурок, и тот прожег мне плечо.
– Хотите, я лично займусь этим?
Во мне забушевали бесы. Я ненавижу лесть во всех ее проявлениях, и вот это «хотите» лишь убедило меня в том, что визит Лукина – не по делу.
Распахнув шкаф, я вытянул из упаковки фирменный пакет «Глобал», с раздражением запихал в него пиджак, пакет в сумку и сумку бросил под стол.
– Давай быстрее, что там у тебя?
Чувствую, что это мелочь: скорее всего, Лукин принес мне план мероприятий, которыми я должен проникнуться и изгнать навсегда Коломийца из компании, наверное, это какой-то компрометирующий Коломийца слух. Лукин спустя месяц окончательно убедился, что тянуть лямку тяжело, а Коломиец ему в этом деле не помощник, а потому нужно срочно что-то придумывать. Что-то неординарное. Я уверен в этом, но все равно киваю. Лучше потерять четверть часа перерыва впустую, чем потом пеплом посыпать голову, сожалея о совершенной ошибке. Не исключено, что Лукин помудрел за месяц и его осенило.
Не успел я сесть за стол, как помудревший Лукин сказал:
– Игорь Игоревич, как исполняющий должность начальника отдела, я считаю, что Факина…
Он на мгновение замолчал, и я уже было собрался мысленно закончить за него фразу сакраментальным"…нужно увольнять», как вдруг осекся, потому что услышал:
– …в общем, считаю целесообразным принять как факт, что его следует принять на работу, закончив тем самым его испытательный срок.
Теперь я точно знаю, кто оставил наскальный рисунок в туалете последним.
Месяц назад в нашем сияющем чистотой и богатством убранства мужском сортире, в средней из трех его кабинок, на одной из бледно-коричневых итальянских плиток появилось сообщение, исполненное белым маркером:
«У СОНИ К. ДЛИННЫЕ НОГИ, НО ОЧЕНЬ КОРОТКИЕ РУКИ».
Речь шла, по-видимому, о Софье Валентиновне Косторминой, финдиректоре.
Первого писателя я вычислил быстро. Мне и времени нечего было терять, чтобы догадаться, – автором является Герман Попович, ее подчиненный. Приблизительно в тот самый день, когда появился наскальный рисунок, она пыталась его уволить, для чего и явилась ко мне с предложением. Но я отказал, потому что второго бухгалтера Поповича стоило поискать.
Для того чтобы проверить, насколько хорошо справляется со своими обязанностями техничка тетя Даша, утром следующего дня я зашел в ту же кабинку и понял, что попал на форум.
Под старой маркерной мыслью светилась новая, только теперь уже красная:
«ТАМ, ГДЕ НАВОЗ, ВСЕГДА ВСЕ РАСТЕТ ЛУЧШЕ».
Промучившись над вопросом, у кого из сотрудников есть огород, я явился в ту же кабинку к обеду.
«ТОГДА ПОЧЕМУ У МАШИ ТАКИЕ ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ?» – прочел я синюю надпись, тоже без претензий на авторство.
Признаться, меня интересовала уже не халатность тети Даши, а сама постановка проблемы. Действительно, почему?
К этому следует добавить еще и тот факт, что писать на керамической плитке карандашом или ручкой, то есть теми предметами, которые могут находиться в кармане внезапно почувствовавшего нужду сотрудника «Глобал», невозможно. А это значит, что все, кто входил в кабинку, безоговорочно давали согласие на участие в этом ЖЖ и, позабыв о главной проблеме, на полусогнутых бежали в свой кабинет. Там они прихватывали пригодный для письма инструмент и только после этого возвращались, запирались и гадили. И в это время к ним приходили лучшие из мыслей.
«ГДЕ?» – прочитал я к концу рабочего дня.
«НА ГОЛОВЕ», – на следующее утро.
И к обеду: «СЧИТАЮ ЦЕЛЕСООБРАЗНЫМ ПРИНЯТЬ КАК ФАКТ, ЧТО У СОНИ ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ, ПОТОМУ ЧТО У НЕЕ ВМЕСТО ГОЛОВЫ ЖОПА».
– Лукин, не вы ли месяц назад стояли в актовом зале с транспарантом «Бей вора»?
– Это была ошибка, которую я, как руководитель, признаю.
Главное в ответе – «я как руководитель». Лукин и мысли не допускает, что скоро все перевернется. Как раз в тот момент, когда в отделе снова начнется брожение, которого я не наблюдаю уже неделю.
– И что же вас подвигло принять это как факт?
Лукин вынимает из папки документы и выкладывает на мой стол. Он, менеджер, мгновенно превратившийся в руководителя, почему-то считает, что президент компании Лисин тотчас бросится читать его писанину.
– Что там? – Я встаю, зеваю и, отходя к окну, вынимаю пачку. Я решительный противник запрета курения, но в кабинете позволяю курить только себе. Для всех остальных существует курилка, куда я время от времени направляю курящую Риммочку для сбора свежих новостей (если можно назвать свежими новости из курилки).
– Факин случайно высказал одну мыслишку, и она вдруг натолкнула меня на идею.
Я перевожу: «Мне, разбирающемуся в тактике, но ни хрена не соображающему в стратегии, новичок Факин разъяснил умнейшие вещи, и теперь я хочу получить патент на свое имя».
– Прежде чем погружаться в идею, зачатую от случайной мыслишки, я хотел бы расспросить вас, что из себя представляет Факин. Вы знаете его уже тридцать дней за вычетом выходных, так что это за человек?
Когда разговариваешь с сотрудником-карьеристом, временно поднятым из низов и думающим, что сделано это благодаря его непревзойденному профессионализму, следует принимать во внимание, что все, что он будет говорить, имеет двойной смысл. Он никогда не скажет правду, а потому выражаться будет штампами, дабы, не дай бог, не совершить ошибки и не дать повода усомниться в непревзойденности его профессионализма.
– Ну, этот человек способен решать любые проблемы.
«Факин обязательно найдет того, кто выполнит за него работу», – догадываюсь я, вспоминая истерику Коломийца.
Лукин решил один раз подумать долго, чтобы потом отвечать без запинок и не выглядеть тугодумом.
– Он демонстрирует интуицию, свойственную опытному работнику. – И в знак того, что это так, новоиспеченный начальник отдела даже покачал головой.
Это ясно. Рома Факин умеет держаться поближе к кухне, подальше от начальства и исчезать в тот момент, когда руководство занято поиском того, кто поедет на склад.
– Как ни странно, он довольно хорошо разбирается в работе отдела продаж.
«Еще ни разу серьезно не провалил вверенный участок работы – понятно, однако нет в этом ничего удивительного, если принять во внимание, что он всегда найдет того, кто выполнит за него работу».
– Быстро схватывает основные принципы работы то есть, – объясняет мне Лукин и добавляет: – Но больше всего мне нравится, что он лоялен. Он четко соблюдает все правила и инструкции.
«Это оттого, что его нигде больше не возьмут на работу», – объяснил бы я Лукину, если бы видел в нем человека, которому можно это говорить. Но он мое молчание понимает как глубокую задумчивость над его предложением.
– Словом, этот человек удивительно к месту пришелся.
– Вы считаете целесообразным принять как факт, что это решать вам, а не мне? – оторвавшись от затяжки, я склоняюсь над Лукиным.
По бегающим глазам и. о. видно, что он пытается сообразить, что из сказанного им лишнее.
– Он часто спрашивает совета у коллег, – мямлит Лукин, которому зачем-то позарез необходимо, чтобы я вставил Факина в штат. – Придерживается своих, но справедливых принципов…
– То есть всех уже доконал и ко всему еще и баран упрямый? – наседаю я, размышляя над тем, зачем все-таки Лукину понадобился Факин, находящийся в компании без году неделя. – Вы считаете, что меня возбуждают такие характеристики?
– Он нужен нам, – жалобно и безнадежно, но упрямо пробормотал Лукин и, вытянув плохо развитую шею, указал подбородком на папку. – И желательно, сразу в роли главного менеджера… Мы не пожалеем.
«Мы». Так скоро Лукин доберется и до моего кресла. И что же это за Факин такой, что через месяц надсмотра за ним у ВРИО начальника отдела возникает желание назначить на должность главного менеджера его, а не тех, кто проработал с Лукиным пять лет?
– Случайная мыслишка, гигантская идейка, – захватив папку, читать которую теперь, когда и. о. Лукин снова превратился в менеджера Лукина, можно и нужно, я стал перебирать листы. – Что это?
– Факин предлагает… В общем, я обдумал и решился высказать вам одну дерзкую, но, как мне кажется, перспективную идею… Игорь Игоревич, нам нужно закрыть все фирменные магазины «Глобал», избавившись от них, как от балласта, и увеличить объемы продукции, передаваемые на консигнацию…
И в этот момент в коридоре раздался истерический женский крик.
Последний раз я такой слышал четыре года назад в Египте, когда жена одного парня из «РАО ЕЭС» наступила на морского ежа.
Моя рука, давящая окурок в пепельнице, замерла.
Я машинально посмотрел на часы…
– Лукин, вы высказываете мне эту мысль вслух, зная, что фактически находитесь на испытательном сроке, могущем гарантировать вам место начальника отдела продаж?
Изумление мое было столь велико, что горячий пепел жег мои пальцы, а я заметил это только тогда, когда Лукин ответил:
– Я осознаю этот риск.
И только в этот момент я почувствовал острую боль.
Через минуту мне станет куда больнее, но я еще не знал об этом…
– …Игорь, – тихо позвала Женя. – Простите, что снова прерываю вас. Но я только что посмотрела на часы и поняла, что через четверть часа за вами придут. Мне бы хотелось закончить этот день логично. А логичным будет ваш рассказ об одном человеке. Вы многократно назвали фамилию «Факин», но я до сих пор ничего конкретного о нем не услышала. Между тем для меня уже очевидно, что он играет не последнюю роль в этой истории.
– Я как раз собирался это сделать. – Лисин улыбнулся, и Женя поняла, что он не обманывает ее, будучи застигнутым врасплох и уличенным в непоследовательности. – Самое время говорить об этом человеке как об отдельном герое.
Глава 5
Так все-таки, ху из мистер Факин?
Откуда он взялся?
Я не знаю откуда, но знаю как.
У него уже тогда с документами было не все в порядке, я так думаю, что их у него вообще не было, а если и были, то такие, что лучше бы уж их у него действительно не было. Он пришел, когда за окнами расплывался лужами апрель, а в распахнутые настежь окна кабинетов проникал, словно вор, сочный, пахнущий ландышами воздух. Но стоило только выйти из кабинета в коридор, как становилось ясно, что зима еще в силе – свет горел даже днем, и офис был по-прежнему пропитан скучным запахом дешевых духов девочек-побегушек из числа рядового персонала. Через неделю техперсонал перейдет с искусственной вентиляции на естественную, и ветер вышибет из коридора застоявшийся и порядком подкисший букет контрафактных «Инсоленс», «Кензо Амур» и прочего, что через десять минут после нанесения на кожу пахнет, как средство против гнуса. Офис посвежеет, и это будет первым признаком того, что пришла весна.
В глазах его царила бесшабашная уверенность, хорошо маскирующая легкое волнение, он держал, словно для подачи на подпись, какие-то бумаги. Факин стоял и мялся у двери, словно был целкой-практиканткой, принесшей миску щей привезенному из сумасшедшего дома для опытов и теперь привязанному на хлипкую цепь извращенцу. Между тем за президентом «Глобал» Лисиным фактов кровавых разборок не помнилось, в дугу гнул – было дело, но с чего бы это ему понадобилось рвать в клочья только что прибывшего для собеседования новичка, которого и не видел-то до этого ни разу?.. Я смотрел на этого паренька с затравленным взглядом и понимал, что он в этой компании – не жилец. И, словно доказывая, что мир наш противоречив и подчас не поддается логике, как-то сразу в меня заползла и неприязнь. Кто он, откуда, зачем здесь? А не для того ли прибыл, чтобы меня перевели из теплого офиса в тьмутаракань, освободив мое кресло под эту мнущуюся у дверей задницу? Неприязнь к этому человеку, еще не причинившему мне никакого вреда, забралась под кожу и начала властвовать.
Что он ублюдок, я не мог сказать, так как не знал его, но что он мне не понравился с первого взгляда, было бесспорно. Если бы кто заставил меня в тот момент написать его внутренний мир, то преобладающим мотивом в портрете было бы спокойствие. Так выглядит умеющий держать себя статист из числа публики, которого дрессировщик попросил подержать крокодиловы челюсти, пока вставляет в них голову. Ни разу не видящий по телевизору, как крокодил отрывает головы у буйволов, этот человек слепо следует указаниям, уверенный в том, что мир – это порядок, и что каждый отвечает за свое направление этого порядка, и что если дрессировщик просит подержать челюсти, то это не прикол, а человеческая просьба, не выполнить которую невозможно. Что же касается его мира внешнего, то рассматривать его следует отдельно от внутреннего, настолько разные были эти форматы. Ледяное спокойствие с тревожными мазками удачно дополняет портрет адвоката, одетого в дорогой костюм от Армани, банкира в паре от Бриони, но никак не тот гардероб, что предстал пред моими глазами в то утро разгулявшегося апреля. Джинсы с барахолки, джинсовая курточка, а под нею – майка, а еще ниже – плохо вытертые в холле туфли – вот то, в чем счел возможным явиться на собеседование в компанию «Глобал» молодой человек лет двадцати пяти на вид. О том, что он не пиццу принес, а явился для устройства на работу, мне шепнула выскочившая из приемной секретарь Римма Гольцова. Шепнула и проскользнула мимо, оставив после себя шлейф аромата настоящих, привезенных из Франции МЕХХ.
Вскоре он зашел и через двадцать минут вышел. А еще через час наша кадровичка Анна Моисеевна представила отделу продаж нового сотрудника. Так в «Глобал» появился новый сотрудник, и имя его – Роман Факин.
Ничего, сказал я себе, с такой фамилией здесь долго не живут. И потом размышлял над тем, чему радуюсь. Во-первых, он вступил в должность менеджера отдела продаж, а никак не в совет директоров, во-вторых, я бы мог и не принимать его на работу, поскольку «Глобал» – это моя компания, и никакой угрозы для меня этот невозмутимый молодой человек представлять не может. Мы, топ-менеджеры, склонны к аллегориям. Для нас, тридцатилетних, двадцатипятилетние – молодые люди, не иначе. И в этом кроется гораздо больший смысл, чем просто возраст. Но вот это-то в первую очередь и настораживало: молод, да резв…