– Собирайся! – потребовал он тоном, не терпящим возражений. – Принимай душ, хватай манатки, и поехали. У нас сегодня деловая встреча!
– Что-то насчет работы? – поинтересовался Сергей.
– Почти, – загадочно улыбнулся Альберт. – Мы с тобой идем на показ мод!
Петренко посмотрел на своего друга сочувственно, так смотрят обычно на неизлечимо больного.
– Слушай, если это опять твои штучки, на меня не рассчитывай! У меня соревнования на носу, и мне совсем не хочется убивать время на пустую трескотню.
Сергей, конечно, был прав. Перевалов нещадно эксплуатировал безропотность своего товарища, привлекая его как неизменного участника своих любовных похождений. «Не родись красивым, а имей страшненького друга» – перефразированная женская истина. Но красавец Альберт не пользовался своим внешним превосходством, он и без этого был уверен в собственных силах. Медлительный и неказистый Петренко был ему удобен в качестве пары для подружки, которую очередная его пассия неизбежно притаскивала с собой на свидание. Сергей, конечно, являлся, рассказывал дежурный анекдот, вяло поддерживал беседу. Однако, как только его товарищ переходил от конфетно-букетной стадии к более близким отношениям, под любым предлогом отделывался от навязанной ему подруги. Вот и сегодня, не желая губить вечер в обществе тупоголовых моделей, он пытался найти вескую причину, чтобы отказать Перевалову. Но приятель вел себя, по меньшей мере, странно. Он не говорил скабрезности, а выглядел на редкость серьезным и озабоченным.
– Я собираюсь жениться, – заявил он.
– Вот как! – удивился Петренко. – И кто же эта фея?
– Увидишь, – многообещающе улыбнулся Альберт. – Но ты смотри, не брякни чего-нибудь. Она еще не знает, что скоро станет моей женой.
Если Петренко и был изумлен, то не подал вида. Он знал, как старательно избегал его друг щекотливую тему брака. «Прости, дорогая! – говорил он очередной пассии. – Я бы не задумываясь женился на тебе, но обстоятельства против нас». Далее обычно следовал рассказ о какой-нибудь трагедии, семейной драме и прочей ерунде, которую находчивый Перевалов с ловкостью фокусника сочинял прямо на ходу. «Женитьба – это не для меня, – посмеиваясь, говорил он в кругу друзей. – Как говорил старина Мигель (был такой испанский писатель Унамуно): жениться совсем не трудно, трудно быть женатым!»
В общем, Сергею в тот раз только оставалось гадать, каким таким образом встали на небе звезды, чтобы неисправимому донжуану, коим был его близкий друг Альберт Перевалов, вдруг захотелось добровольно потерять свободу.
Объяснение не заставило себя ждать. Увидев впервые Марину, Петренко испытал нечто похожее на столбняк. Девушка шествовала по подиуму как богиня, сошедшая с небес только для того, чтобы показать простым смертным, как выглядит совершенство.
– Она, между прочим, победительница конкурса красоты этого года, – шепнул другу на ухо Перевалов. – После показа мы встречаемся с ней в кафе. Она будет с подругой. Та тоже ничего, смазливенькая.
Но Петренко плохо понимал смысл слов. Он как завороженный следил за Мариной. Впервые за весь период его знакомства с Переваловым у Сергея шевельнулось в душе что-то вроде недовольства или, может, горького сожаления. Кто разберет… Он понимал, что его красивый товарищ имеет все шансы понравиться Марине. Любой, кто взглянул бы на них со стороны, не мог не воскликнуть: «Какая красивая пара!» И был бы прав. Высокие, прекрасно сложенные, с выразительными молодыми лицами, они могли бы сниматься в рекламе здорового образа жизни, счастливой семьи и нового поколения великой России. Сам Петренко мог только завидовать чужому счастью. Впрочем, если все пойдет так, как задумал его товарищ, его запросто могут удостоить чести быть свидетелем на свадьбе и крестным для первенца. Сергей скрипнул зубами. Сегодняшним вечером он может начать репетировать роль друга будущего семейства. Кстати, его вниманию будет предложена подружка невесты. Перевалов уже оценил ее на пятерку с минусом, а этого для Петренко больше чем достаточно.
Подруга и впрямь оказалась недурна (впрочем, какой еще должна быть профессиональная модель?). Звали ее, как и отечественный автомобиль, – Лада. Но вопреки этому обстоятельству девушка к числу патриоток явно не относилась. Демонстрируя неприязнь ко всему российскому, Лада употребляла довольно странный сленг. В ее речи причудливо переплетались английские слова, названия известных фирм и громкие имена. Петренко в этом винегрете копаться не желал, поскольку всецело был поглощен прекрасной спутницей Перевалова. К его удивлению, Марина начисто была лишена снобизма, а в общении оказалась очень милой и застенчивой девушкой. Она мало ела, мало говорила, но ее невероятно синие глаза излучали такой свет, что бедному Сергею хотелось зажмуриться, чтобы не ставить себя в глупое положение. Он и так, позабыв об элементарных приличиях, просто поедал Марину глазами.
– А вам нравится Армани? – как с другой планеты донесся до него голос Лады.
– А? Что? – спохватился он. – Армяне?
Все рассмеялись, а он густо покраснел, понимая, что сморозил глупость.
– Вы почти не говорите, – заметила Марина. – Вы всегда такой загадочный?
– Нет, – честно признался он. – Обычно я скучный. Сегодня мне не по себе. Я никогда не видел такой красивой женщины, как вы!
Последняя фраза вырвалась у него сама собой. Он даже испугался собственной вольности. Перевалов с беспокойством взглянул на приятеля. Конечно, он был далек от того, чтобы ревновать понравившуюся ему девушку к своему товарищу, но на всякий случай решил перевести все в шутку. К его удивлению, веселье разделила с ним только Лада. Марина молчала и пристально рассматривала Петренко.
– А вы милый, – наконец сказала она.
От этих слов у Сергея чуть не поехала крыша. Петренко, плохо осознавая смысл своих поступков, вдруг встал:
– Спасибо за приятный вечер. Мне пора.
Он обращался только к Марине, откровенно игнорируя недоуменные взгляды Лады и недовольство Перевалова. Приятель догнал его на крыльце.
– Слушай, у тебя все в порядке?
– Вполне.
– Ты как-то странно вел себя. По-моему, ты был чересчур разговорчив. И куда это ты, скажи на милость, собрался?
– Домой.
– А что мне прикажешь с ними делать?
– Что и всегда, – бесцветным тоном произнес Сергей.
Он не хотел себе признаваться в том, что страшится неизбежных последствий этого вечера. Перевалов проведет с ней ночь, а потом, сообщая, между прочим, пикантные подробности встречи, выставит ей балл по своей придуманной шкале. И воздушная мечта разлетится вдребезги! Не будет больше королевы. На ее месте окажется обыкновенная самка с обычными физиологическими потребностями молодого здорового организма.
Но ничего такого не произошло. Альберт явился не поздно и заявил с порога:
– Ничего не было! Представляешь, я впервые разговаривал с девушкой так долго и даже не посмел положить ей руку на колено!
Видно было, что он малость ошарашен. Но Перевалов не привык так легко сдаваться. Он назначил новую встречу Марине, затем еще. О том, как развивались события, Петренко узнавал из его содержательных рассказов.
– Нет, ты не поверишь! – Альберт нервно мерил шагами комнату. – Сегодня я ее спросил, как она относится к браку.
– Ты сделал ей предложение?
Непонятно почему, но эта мысль чувствительно обожгла Сергея.
– Да нет же, – в сердцах бросил Перевалов. – Просто так спросил. И знаешь, что она мне ответила? «Замужество – это не для меня!» И что-то говорила про рок и про судьбу.
– А что тебя удивляет? Эти слова ты не раз говорил сам…
– Да, но я – мужчина! – горячился Альберт. – Но чтобы так говорила женщина… Непонятно!
Шло время. Вялотекущий роман Перевалова не спешил превращаться в большую и светлую обоюдную любовь. Альберт нервничал, но не оставлял мысли покорить несговорчивую Марину. Он пересказывал Петренко малейшие детали своих встреч, просил совета, долго и нудно жаловался на невезение. Сергей, обычно исправно выполнявший роль жилетки, в этой ситуации почему-то проявлял нетерпимость. Впрочем, занятому своими проблемами Перевалову было некогда разгадывать ребусы в поведении своего товарища.
Случилось так, что богатый папенька Перевалова решил взять сына в одну из деловых поездок. Альберт малость покочевряжился, но решил отцу не отказывать, поскольку в приятной перспективе маячило приобретение новенького автомобиля. Прощаясь, Перевалов обратился к Петренко с просьбой:
– Слушай, старик. Я тебя попрошу об одной безделице. Будь любезен, встреться с Мариной.
– Это еще зачем? – изумился Сергей.
– Ну понимаешь… Поговори с ней обо мне. По-дружески так. Ненавязчиво. Намекни, как я серьезно к ней отношусь. Скажи, что я парень надежный, порядочный, обеспеченный. Ну что я тебя учу!
– Не знаю, – пожал плечами Петренко. – Думаешь, это поможет?
– Лишним не будет. Это точно! Ты с виду такой простой, вызываешь доверие. Что тебе стоит!
Петренко молчал недолго, затем поднял голову и внезапно спросил:
– Слушай, а ты ее ко мне не ревнуешь?
– К тебе?! – Перевалов глупо хихикнул. Однако вовремя взял себя в руки и серьезно ответил: – Но ты же мне как брат!
Перевалов уехал. Сергею была не по душе затея товарища, но он решил выполнить просьбу. Хотя бы формально. К его удивлению, Марина легко согласилась на встречу. Выслушав несвязное бормотание Петренко о душевных качествах его друга, она вдруг сказала:
– Извини за прямоту, но сваха из тебя никудышная. Ты ведь не это мне хотел сказать?
Остаток встречи прошел для Сергея как в тумане. Он что-то говорил, она что-то отвечала. Разговор для него не имел никакого смысла. Он чувствовал себя беспомощным мальчиком, который тонет. Безнадежно тонет в синих, широко распахнутых миру глазах. Лишь только одна занудная мысль, барахтаясь в пучине, никак не желала уходить на дно. Как он все объяснит Перевалову?
Когда Альберт нарисовался перед ясными очами Петренко, картина стоила того, чтобы на нее посмотреть. Разодетый в джинсу и кожу, раскованный и отдохнувший, он вертел на пальце брелок с ключами от новенькой иномарки.
– Рассказывай, что нового? Как Марина?
Пауза показалась Петренко вечностью. Но неприятного разговора было не избежать.
– Марина в порядке… Мы решили пожениться.
Когда Перевалов понял, что он не оглох и не ослеп и что это даже не блеф размечтавшегося Петренко, он долго размышлял. Первыми его порывами были, конечно, ярость, ненависть и месть. Они могли бы превратиться в заклятых врагов. К счастью, Альберт был ужасно самолюбив. Сделав вид, что «не больно и хотелось», он вызвал Петренко на откровенный разговор.
– Один-один, Серый. Это, я понимаю, месть за былые обиды?
– Нет, – честно признался Петренко. – Это любовь.
Перевалов внимательно рассматривал своего друга, словно видел его в первый раз. Наконец расхохотался:
– Ну ты, блин, Щелкунчик, даешь!
У Петренко отлегло от сердца. Проблема решилась просто.
– Я на тебя не в обиде. Значит, это твоя судьба. Я же женюсь на деньгах. Кстати, моя избранница очень мила. Ты увидишь.
Марина, узнав от Сергея содержание его разговора с Переваловым, была рада.
– Значит, у вас все нормально? Вот и славненько! Честно сказать, я очень переживала, что из-за меня у вас могут возникнуть проблемы. Но если их нет, пора подумать о свадьбе!
Все было настолько неправдоподобно хорошо, что Петренко отказывался верить. Он ожидал подвоха.
– Марина! Я хочу знать…
– Что, милый?
– Я не милый, я – Щелкунчик! Вот как меня назвал Альберт. И он прав! Скажи честно, что ты во мне нашла?
– Понимаешь… – Марина замялась. – Знаешь, мы в детстве любили устраивать всякие розыгрыши. Берешь яркий фантик, сворачиваешь его в форме конфеты и даришь какому-нибудь простаку. Тот радуется, раскрывает ее, а внутри – пустота. Так и Альберт – яркая упаковка, фантик, розыгрыш! А ты… Ты – настоящий! Кроме того, я люблю тебя, Щелкунчик!
Так, с легкой руки Перевалова, к Сергею прилипло это сказочное прозвище. Но Петренко не обижался. Он считал себя счастливейшим из смертных и совсем не комплексовал по поводу своей неблестящей внешности. Ему, как и деревянному персонажу из сказки, здорово повезло. Его беспокоило только одно. Все счастливые сказки заканчивались одинаково. Зло наказывалось, добро побеждало, влюбленные соединялись, чтобы быть вместе навек! Но жизнь – не сказка. Жизнь требует продолжения. И каким будет оно, это продолжение, было не ведомо никому. В том числе и Сергею Петренко…
– Сергей – замечательный! Любящий муж. Отличный семьянин. К сожалению, мы не успели завести ребенка. Но, думаю, у нас все впереди…
У Петренко глухо заныло сердце. Марина, такая близкая и вместе с тем страшно далекая, стояла на свидетельском месте. Она так блестяще охарактеризовала своего супруга, что дополнительных вопросов у присутствующих почти не возникло. Кроме одного. Его и озвучил старый народный заседатель. Щурясь, как на ярком солнце, он надел сначала одни очки, затем вторые. Потом снял и те и другие, засунул их в футляр.
– Скажите, свидетельница, – голос его дребезжал как расстроенный патефон, – вы это… действительно того… любите подсудимого?
Вопрос был настолько бестактным, что молоденькая секретарь, ведущая протокол, прыснула в кулачок, а Фрик недоуменно воззрилась на дедушку, не зная, как реагировать на старческие заскоки. Марина ничуть не смутилась.
– Люблю! – сказала она. В ее голосе слышался вызов.
– Еще вопросы? – поспешила судья.
– У меня, ваша честь! – вылезла Елизавета. – Вы любите собак?
– Господи, да вы сговорились, что ли! – в сердцах обронила Фрик. – Любит ли она подсудимого, любит ли собак…
– Ваша честь, мои вопросы – не праздное любопытство. Вещественными доказательствами по делу является собачья шерсть, обнаруженная на оружии и в машине…
– Ну хорошо, хорошо. Продолжайте! Только давайте поближе к делу, а то любит – не любит…
– Поставлю вопрос по-другому. Вы держите двух собак?
– Нет. Только одну. Боксера.
– А как же ротвейлер? В протоколе вашего допроса на следствии речь идет вроде бы о двух собаках.
– Возможно, это неточность. На самом деле, у нас с Сергеем был ротвейлер. Но он погиб от энтерита за два месяца до ареста. Мы были очень расстроены. А вторую собачку, боксера-девочку, мне подарил директор Сережиного агентства Полич. Это было уже после ареста. Он такой славный человек. Хотел помочь…
– Понятно. У меня нет вопросов.
– Может, я что-то не так сказала? – всполошилась Марина. – Я не придавала значения. Две собаки, одна собака…
– Нет-нет. Все ясно.
– Вы удовлетворили свое любопытство, адвокат? – осведомилась судья. – Можно отпускать свидетеля?
– Конечно.
Марина вздохнула и заняла место в зале судебного заседания. Поближе к решетке.
В кабинет главного редактора газеты «Вечерний Урал» без стука вошла эффектная женщина. Несмотря на то, что ее годы, очевидно, уже давно перешагнули роковую для женщины сороковую отметку, выглядела она очень даже неплохо. Хрупкая, энергичная, ухоженная, она не была похожа на деловую женщину, скорее, на любимую жену преуспевающего мужчины. Со вкусом подобранная одежда и обувь, безусловно, из дорогих магазинов, умело нанесенная косметика и свежий маникюр – словом, все то, обладательница чего уже имеет право называться дамой.
– Вероника Алексеевна! – подскочил на месте тощий и бледный главный редактор. – Какими судьбами?
Вероника Дубровская грациозно опустилась в кресло и выдержала достойную паузу. Затем вытащила из сумочки свернутый номер «Вечернего Урала» и, ткнув в него изящным наманикюренным ноготком, произнесла: