Да, верно, вспоминал Хасим, Шиха была у него еще до рождения Рустама. Откуда же она взялась в его караване? Этого Хасим никак не мог припомнить.
Ранним утром Хасим проснулся от крика перепуганного слуги:
– Господин, посмотрите, кто пришел к нам!
Хасим как и все спал под открытым небом на войлочной подстилке. Откинув теплое верблюжье одеяло, незаменимое в караванных походах, он быстро поднялся и увидел стоящую рядом верблюдицу.
Без сомнения это была погибшая накануне Шиха!
Что это, продолжение сна? Хасим встряхнулся и огляделся. От ближайшего костра тянуло запеченным верблюжьим мясом. Нет, это реальность. Во сне не бывает запахов.
Верблюдица изменилась: взгляд ее стал вдумчивым и пронзительным, она смотрела на мир глазами уставшего и все понимающего существа. Но больше всего в ее облике выделялись абсолютно белые горбы. Они словно поседели. Хасим никогда не видел, чтобы шерсть верблюда становилась такой белой, как вечный снег в неприступных горах.
Верхом на верблюдице возвышался Шао. Шакен стоял рядом, недоверчиво поглядывал на китайца и на всякий случай положил руку на эфес сабли. Он не хотел, чтобы повторилось что-то подобное вчерашнему.
Шиха присела, китаец торопливо слез и поклонился Хасиму. Охранник Шакен пристроился сзади китайца, поглядывая на его руки.
– Господин, – торопливо заговорил Шао. – Я, как вы просили, попытался захоронить верблюдицу. Я уже выкопал яму, но она вдруг начала дышать, зашевелилась и встала. Пока она поднималась, ее горбы прямо на моих глазах побелели. Это произошло так быстро, что мне стало страшно. Я подумал, что злой дух вселился в мертвое тело. Если бы это было так, я бы узнал зло по глазам верблюдицы, и убил бы ее снова. Но она смотрела хорошо. Шайтан не сможет так притвориться. Тогда я решил привести ее к вам. Я не знал, по какой дороге вы пошли, было уже совсем темно, следов не разглядеть. Но она, – Шао уважительно показал на Шиху, – сама выбирала путь, шла быстро и уверенно. Мне показалось, что она тщательно внюхивалась, прежде чем выбрать дорогу.
Хасим со смешанным чувством удивления и тревоги разглядывал стоящую рядом на мозолистых коленях Шиху. В ее голове виднелся большой железный осколок. Казалось, со вчерашнего дня он впился еще глубже внутрь черепа животного. Хасим протянул руку, решив вытащить кривую железку, но верблюдица недовольно дернула головой и встала на ноги.
– Господин, я еще вот про что хотел вам сказать, – тихо заговорил Шао, оглядываясь на Шакена. Хасим кивком подтвердил, что от охранника у него нет тайн. Китаец продолжил: – Вчера, как только вы ушли, из города прискакала группа стражников. Они спрашивали, когда и куда ушел ваш караван? По их разговорам я понял, что власти, узнали о вашей покупке. Они думают, что вы тайный лазутчик Тимура и пришли в нашу страну для того, чтобы взорвать важные мосты. Они получили приказ схватить вас. – Шао умолк. Потом стал раскланиваться и прощаться. – Теперь мне надо быстро уходить, меня не должны здесь видеть.
Шао еще раз скромно поклонился и спешно зашагал в обратном направлении. Он уходил прямо на восток, и вскоре его нельзя было разглядеть в ярких лучах восходящего солнца.
Хасим, сощурив глаза, смотрел, как яркий свет поглотил тонкую фигурку в треугольном колпаке. Он с тревогой думал, что вот-вот со стороны светила может появиться вооруженный отряд китайских воинов. Удастся ли уйти от них?
Солнце, выкатываясь каждый день все выше и выше, с равнодушным упорством неумолимо приближало весну. К ее разгару Хасим должен быть в Золотой Орде. Там томился юный Рустам, а у Тохтамыша в любой момент могло лопнуть терпение.
Верблюдица Шиха тоже повернула голову в сторону Дуньхуана и глубоко втянула воздух расширившимися ноздрями. Она ясно чувствовала надвигающуюся оттуда опасность. Опасность исходила от людей и предназначалась другим людям. Эти двуногие животные никак не могут поделить такой большой мир, подумала Шиха.
Глава 11. Странное место
Заколов пришел в общежитие и первым делом заглянул в комнату к братьям-близнецам Перегудовым. В общежитии их все называли братьями, делая ударение на «я». Те сосредоточенно собирали рюкзаки. В движениях чувствовалась основательность и опыт.
– Что брать-то с собой? – поинтересовался Тихон.
– Одежду попроще и потеплее, и жратву на первый день, – пояснил командир отряда Влад.
Из двух близнецов его все считали старшим. Он действительно, как подтверждали братья, родился минут на пятнадцать раньше, и хотя и был чрезвычайно похож на Стаса, выглядел и говорил как-то солиднее.
Тихон зашел к себе, быстро запихнул в небольшую сумку одежду для работы и взял две банки консервов, которые привез вчера из родительского дома.
Через полчаса за окном резко просигналил автомобиль. В комнату ввалились братья.
– Пойдем. За нами приехали, – позвал то ли Влад, то ли Стас. В одинаковых брезентовых куртках зеленого цвета и солдатских панамах с лихо загнутыми полями Заколов их не различал.
Подъехавший автомобиль оказался милицейским «уазом» с широкой синей полосой вдоль кузова. За рулем сидел сержант Федорчук, хорошо знакомый Заколову по прошлогоднему делу о пропаже абитуриенток. Сержант тоже узнал студента.
– Кого я бачу! Старый знакомый! – воскликнул он.
– Знакомый, но молодой, – отшутился Тихон. – Здравия желаю, товарищ генерал! Трое охламонов в ваше распоряжение прибыли.
– Да, зачем так официально, – кончики усов милиционера приподнялись, видимо обращение ему все-таки понравилось. – Можно просто – Николай, или Микола. Сидайте.
– Надеюсь, в этот раз не в кутузку повезете? – изобразив наигранный страх, поинтересовался Заколов.
– От шутники! – крякнул сержант. – Залазьте. Что делать по прибытии на место, знаете?
– Нас инструктировали, – коротко и строго ответил за всех Влад Перегудов.
Теперь, по солидному тону и серьезному выражению лица он легко выделялся среди братьев. В подобных ситуациях Влад всегда спешил брать руководство на себя, а сейчас он, ко всему прочему, был еще и официально назначенным командиром.
«Когда его успели проинструктировать?» – удивился Заколов.
Влад как начальник залез на переднее сиденье, а Тихон и Стас уселись сзади.
– Федорчук, а почему все сержанты милиции, непременно с усами? – с улыбкой поинтересовался Заколов.
– Да-а? И впрямь, – Федорчук пригладил усы, задумался. – Это чтобы от военных отличаться! Им не положено, а мы люди вольные.
До места ехали около двух часов. Как только выкатили за город, следы цивилизации постепенно исчезли. Асфальтовая дорога перешла в старую бетонку, выложенную из искрошенных занесенных песком плит. Вскоре под колесами замелькала плохо укатанная колея, а под конец пути машина шла уже напрямик через степь. Дорога отсутствовала напрочь, мелкие камешки и песок скрипели под колесами.
Федорчук вел машину медленно, вглядываясь в горизонт и временами меняя направление движения.
– Ох, не люблю я эту пустую степь, – ворчал он. – С виду ровная безобидная, а на самом деле, и в яму свалиться можно, и в песке застрять. А как до ветра выйдешь, того гляди, змеюка какая кусанет, а то еще эти, с клешнями как у раков: скорпионы поганые. С виду жук-шмакодявка, а яду в нем столько – собаку или овцу напрочь убивает, а значит, и человека может.
– Скорпион – не жук. Он ближе к паукам, – пояснил Тихон.
– От успокоил! – крякнул милиционер и в сердцах сплюнул.
– Между прочим, в честь скорпиона названо одно из зодиакальных созвездий. Причем, еще тысячи лет назад. Значит, есть в нем что-то особенное.
– Какое созвездие? – переспросил Федорчук.
– Зодиакальное. Про знаки зодиака слышали?
– А-а, это! Ну, да. Лучше бы муравьем назвали, тот безобиднее и краше. А особенное в скорпионе одно! Змея только с головы кусачая, а у скорпиона – спереди клешни, а на хвосте жало ядовитое. Як таку тварь природа терпит?
– По знакам Зодиака в восточных странах астрологи гороскопы составляют, – поддержал разговор Стас. – Там гороскопы официально публикуют. Народ читает и верит в предсказания. Вот бы и у нас гороскопы печатали!
– Астрология, алхимия – это типичные древние лженауки, – убежденно заявил Тихон. – В нашей высокообразованной стране такой бред и читать никто не будет, если бы и печатали. Это в странах востока, где народ темный необразованный, правители таким способом людей дурят.
– А здесь тебе что, Запад? – усмехнулся Федорчук и озабоченно завертел головой, пытаясь увидеть в пустынном пейзаже хоть какой-нибудь ориентир. – Здесь тебе самый настоящий Восток. Рядом в пятидесяти верстах стартуют ракеты с космонавтами, а здесь люди боятся, как бы колдун не навел на них порчу.
– Колдун. Порча. Скажете тоже. – Тихон улыбнулся. – Сейчас ведь не каменный век. Кто в это поверит?
– Это в Москве, может, не верят. А поживешь в этой глуши и не в такое поверишь. Ты побачь кругом, – Федорчук широким жестом показал на окрестности. – Здесь за пятьсот лет, наверное, ничего не изменилось. Дикие места. Людей нет. Вишь, даже дорогу не наездили.
– Поглядите! Вон два верблюда! – удивленно показал Влад.
– Небось, колдуна. Значит подъезжаем. А может из аула заблудили. Верблюды здесь всегда сами по себе пасутся.
Федорчук вытянул нос над рулем, всматриваясь вдаль, наконец, разглядел впереди крышу длинного барака и искренне обрадовался:
– Вот, черт, нашел! За два года дорога совсем затерлась. Когда уборочная начнется, может грузовики и накатают. В прошлом годе здесь в степи вашего брата студента не было. После того случая испугались ваши преподаватели сюда ехать. Всех тогда в районный центр на ток отправили, зерно молотить.
– После какого случая? – заинтересовался Влад.
Но автомобиль уже подкатывал к приземистому бараку, сержант милиции внимательно осматривал постройки и не расслышал вопроса.
– Приехали, – громогласно заявил Федорчук, когда остановил машину. – Вот ваша берлога. Дыра несусветная! Но для молодежи самый раз. Темно и от предков далеко. Так ведь, хлопцы?
– Мы и так от них далеко, – ответил за всех Заколов. – И лишних пятьдесят километров роли не играют.
– Ну, да, общага, – согласился сержант, вспомнив, где подсадил ребят. – Но здесь вам не город. Здесь все будет по-другому.
Выйдя из машины, ребята огляделись. В голой степи без единого деревца или кустика стояли два вытянутых барака. По остаткам обшарпанной и местами обвалившейся штукатурки можно было догадаться, что когда-то стены имели белый цвет. Между бараками располагался длинный стол под навесом. С одной стороны навеса было сооружено что-то наподобие кухни с большой чугунной плитой, которую предстояло топить, по всей видимости, дровами. Рядом на невысоком кирпичном возвышении вытянулась цистерна для воды. В стороне расположились дощатые туалеты. Все это было покрыто мелким невесомым песком похожим на толстый слой пыли.
– Давно тут людей не было. Два года! Вот это дерьмо вам и предстоит облагородить! – чересчур бодро произнес Федорчук, словно пытался голосом разогнать скопившуюся тишину.
После гула шумного «уазика» звенящее безмолвие навевало тревогу.
– Теперь это ваш лагерь. Бараки есть, только колючей проволоки не хватает! – Милиционер рассмеялся одним голосом, оставляя неизменным серьезный взгляд, как конферансье, пытающийся рутинной шуткой расшевелить зал в начале концерта. – Я сюда уже третий раз студентов вожу. Контролирую по милицейской части. Первый раз обошлось, во второй – одного не досчитались. Посмотрим, как будет сейчас.
После этих слов сержант Николай Федорчук неожиданно потупился, что-то вспоминая.
– Что произошло во второй раз? – спросил Влад, вновь уловив в словах сержанта некую недосказанность.
– Первым делом советую подготовить спальни и кухню, – опять перешел на бодрый тон Федорчук, игнорируя вопрос Влада. – А пока, доставайте ваш жизненный запас.
Он открыл заднюю дверцу «уазика». Там в своеобразном багажнике за сиденьем стояли две канистры с водой и лежала груда дощечек, наломанных из деревянных водочных ящиков.
Метрах в трехстах в стороне от бараков виднелась юрта с сильно вылинявшими, но некогда пестрыми нарядными стенами.
– А там кто-нибудь живет? – спросил Тихон у водителя.
– Казахский аксакал. Он тут, по-моему, сто лет живет. Еще когда этих бараков и в помине не было. По договоренности с вашим директоратом за институтским имуществом приглядывает. Местные его колдуном считают.
– Колдун! Что за бред? Я думал вы в машине про колдуна образно говорили, – удивился Тихон.
– Бред или нет, я не знаю, но про него всякое говорят. Местные сюда не суются, опасаются. А так бы все до последней лампочки растащили.
– Надо к нему зайти, сказать, что студенты приехали, а не воры, – предложил Влад.
– Только без меня. Да он и так уже знает, – покосившись на юрту, шепотом промолвил Федорчук.
– Откуда? Ему что, сообщили? – тоже тихо спросил Стас.
– По-моему, он нутром чует, – туманно объяснил сержант, потом перешел на нормальный громкий голос: – Вон там дальше – река, а с другой стороны еще подале – рисовые чеки, где вам предстоит горбатиться.
Федорчук вновь рассмеялся собственной шутке. Тихон посмотрел в указанное направление. Вдалеке над коричнево-желтой степью еле заметно возвышалась ровная полка насыпного вала.
– Пойдем, проверим, что тут в бараках сохранилось, – предложил милиционер. – А то, вдруг колдун мертвяка подкинул.
– Вы все шутите? – насторожился Стас.
– Да какие тут шутки. Два года назад мы тела так и не нашли.
Тут уже не выдержал и Заколов. Он встал прямо на пути сержанта и твердо спросил:
– Слушайте, Федорчук. На что вы все время намекаете?
– Х-мм, – замялся сержант. – Мне, вообще-то, начальник говорил, чтобы я вас шибко не пугал старыми историями.
– Рассказывайте, рассказывайте, – поторопил Тихон. – Вы нас больше пугаете недомолвками.
– Такого как ты напугаешь, пожалуй, – скептически покачал головой Федорчук. – Ну, хорошо, тем паче, что ничего страшного и не было. Два года назад здесь за старшего был преподаватель из вашего института Бортко. Слышали про такого? Нет. Ну, понятно, вы только год как учитесь. Бортко Семен Михайлович, если мне помнится, вел в институте что-то из области партийных наук: историю КПСС, философию и прочее в этом роде. Сюда он, как мы потом выяснили, вызвался ехать сам, хотел изучить сельское хозяйство не в теории, а на практике. Были у него какие-то глобальные идеи, письмо в обком после этого хотел написать или прямо в Москву. Но это не важно. Важно то, что в один из дней, он вдруг взял и пропал. Исчез бесследно. Прямо здесь. Только что его все видели, и тут – бац! Его нет! Но, это мы уже потом все детали выяснили. Нам местный председатель колхоза позвонил. Сюда я приехал вместе с нашим начальником Петелиным Виктором Петровичем. Ну, ты-то Заколов его знаешь.
Тихон кивнул, внимательно слушая рассказ сержанта.
– Ну, приехали мы сюда сразу после сообщения. Сначала думали, глупость какая-то, а может, шутка. Студенты – они ведь шутники, всегда что-нибудь учудят, тем более, если такой большой компанией собираются. Но оказалось – дело серьезное. Приехали мы на следующее утро после исчезновения Бортко. До этого, хотя студенты и удивились его пропаже, но думали, что к утру человек появится. Да и не могли они раньше сообщить. Связи – никакой. Ну, мы приехали с Виктором Петровичем, всех опросили, и картину детально восстановили. Дело было перед ужином. Все студенты уже вернулись с рисовых полей, так что свидетелей полно. И вот зашел у вашего профессора Бортко спор со студентами насчет этого самого колдуна. Мол, есть материя, а есть сознание. Материя первична, сознания без материи не бывает, и все в таком роде. А тут один возьми и скажи, что бывает и наоборот. Потоком сознания можно влиять на материю, и что колдун местный этим и занимается. Тут Семен Михайлович совсем уж из себя вышел. «Невежество, – говорит, – марксистко-ленинская философия нас не этому учит. Сейчас я вам этого колдуна приведу, и вы убедитесь, что это малограмотный отсталый человек, и что он может пудрить мозги только еще более безграмотным людям, а не советским передовым студентам». Сказал это и пошел прямо к юрте. Вон туда.