61. Какая же польза в этих сообщениях или в этих откровениях, если духи знают не больше нашего или не говорят нам всего, что знают?
Во-первых, как мы уже говорили, они воздерживаются сообщать то, чего мы можем достичь сами; во-вторых, есть вещи, которые им не позволено открывать, потому что это не соответствует степени нашего развития. Но, кроме того, условия их нового существования расширяют круг их понятий: они видят то, чего не видели на земле. Освободившись от пут материальности, избавившись от забот телесной жизни, они смотрят на вещи с более высокой точки зрения и, стало быть, более здраво; их проницательность обнимает более обширный горизонт; они понимают свои прежние заблуждения, исправляют свои понятия и избавляются от человеческих предрассудков.
В этом и состоит превосходство духов над воплощенным человечеством, и потому их советы могут быть, смотря, конечно, по их развитию, более разумны и более бескорыстны, чем мнения людей, облеченных телом. К тому же среда, в которой они находятся, дозволяет им посвящать нас в условия будущей жизни, которые нам неизвестны и которых мы не можем узнать отсюда. До сего дня люди составляли только предположения, гипотезы насчет своей будущности; потому и верования их на этот счет разделялись на столь многие и столь разноречивые системы, начиная с веры в уничтожение, до фантастических представлений об аде и рае. А теперь являются свидетели, очевидцы и действующие лица этой загробной жизни и говорят нам, в чем дело: они одни только могут сказать нам это. Эти явления послужили к тому, чтобы мы узнали окружающий нас невидимый мир, о существовании которого мы не подозревали, и это знание имело бы громадное значение, даже если бы духи были не способны сообщать нам ничего более.
Если вы приезжаете в новую для вас страну, откажетесь ли вы обратиться за справками к самому скромному встречному простолюдину? Откажетесь ли расспросить его о дороге только потому, что он простолюдин? Вы, конечно, не будете ожидать от него особенно высоких разъяснений; но, каков он есть, в своей сфере и по некоторым пунктам он может дать вам указания лучше какого-нибудь ученого, не знающего местности. Вы можете из его указаний сделать выводы, каких он сам бы не сделал; тем не менее, он послужил вам как полезное орудие для ваших наблюдений, хотя бы только познакомив вас с обычаями своего народа. Так и в наших сношениях с духами: самый малый из них может научить нас хоть чему-нибудь.
62. Простое сравнение еще лучше объяснит это положение:
Корабль, перевозящий эмигрантов, отправляется в далекое плавание; он увозит людей всех состояний, родных и друзей остающихся. Потом узнают, что корабль этот погиб и от него и следа не осталось, по крайней мере, не получают о его судьбе никаких известий. Все думают, что путники погибли и семьи их горюют. Однако весь экипаж того судна, не исключая ни одного человека, пристал к неизвестной обильной и плодородной стране, где все живут счастливо под ясным небом; но это никому неизвестно. И вот однажды другой корабль пристает к этой земле и находит всех здравыми и невредимыми. Счастливая весть распространяется с быстротою молнии. Все говорят: «Друзья наши не погибли», и благодарят Бога. Они не могут видеться, но сообщаются, обмениваются выражениями любви и привязанности, и печаль заменяется радостью.
Такова картина земной жизни и жизни загробной до и после современного откровения. Это откровение, подобно второму кораблю, приносит нам благую весть о спасении тех, кто нам дорог, и уверенность, что со временем мы соединимся с ними. Не существует более сомнения насчет их судьбы, а также и нашей, и уныние исчезает перед надеждой.
Однако это откровение пополняется еще новыми результатами. Бог, считая человечество достаточно зрелым, чтобы проникнуть в тайну своей судьбы и хладнокровно созерцать новые чудеса, дозволил, чтобы завеса, отделяющая видимый мир от невидимого, была поднята. Факты проявлений не заключают ничего сверхчеловеческого: духовное человечество является беседовать с человечеством телесным и говорит ему: «Мы существуем и, стало быть, уничтожения нет; вот что мы такое и чем вы будете также; будущее принадлежит вам так же, как и нам. Вы ходили во тьме, и мы приходим осветить ваш путь и проложить вам дорогу; вы шли наудачу, а мы показываем вам цель. Земная жизнь для вас все, потому что вы дальше ее ничего не видите; а мы вам говорим, указывая на духовную жизнь: земная жизнь ничто. Зрение ваше останавливалось у могилы: мы вам показываем далее великолепный горизонт. Вы не знали, почему вы страдаете на земле, а теперь вы в страдании своем видите правосудие Божие. Добро не приносило до сих пор явных плодов для будущности; отныне оно будет иметь цель и сделается необходимостью. Братство было только прекрасной теорией, а теперь оно основывается на законе природы. При веровании, что все кончается с жизнью, бесконечность остается пустой, эгоизм царит между вами и ваш девиз: „Каждый за себя“. А с уверенностью в будущем бесконечные пространства населяются, пустоты и одиночества нет нигде, и солидарность соединяет всех до и после могилы. Это царство милосердия, провозглашающего: „Каждый за всех и все за каждого“. Наконец, на пороге жизни вы говорили вечное „прости“ тем; кто вам дорог; теперь вы им скажете: „До свидания“.
Так можно резюмировать результаты нового откровения: оно явилось заполнить пустоту, созданную неверием, ободрить тех, кто подавлен сомнением или ожиданием уничтожения, и дать всему разумное объяснение. Неужели такой результат неудовлетворителен, хотя духи не разрешают научных вопросов, невеждам не внушают знания, а лентяям не дают средства к быстрому обогащению? Однако же человек может воспользоваться плодами этого откровения не только в будущей жизни, но и в настоящей, земной. Новые верования неизбежно должны преобразовать его характер, вкусы, наклонности, а, следовательно, привычки и социальные отношения. Полагая конец царству эгоизма, гордости и неверия, они подготовляют царство добра, т. е. Царство Божие, возвещенное Христом.
Глава 2. Бог
Существование Бога
1. Бог есть первопричина всего, точка отправления и основание, на котором покоится все мироздание, и потому это главный пункт, который следует рассмотреть прежде всего.
2. О причине можно судить по ее действию, даже не видя этой причины: это элементарный принцип.
Если птица, проносящаяся по воздуху, поражается смертоносным зарядом, то можно судить, что она пала от руки ловкого стрелка, хотя бы этот стрелок и оставался невидим. Стало быть, не всегда нужно видеть вещь, чтобы знать о ее существовании. Вообще посредством наблюдения действий можно во всем дойти и до познания их причин.
3. Другой, столь же элементарный принцип, по своей очевидности сделавшийся аксиомой, состоит в том, что всякое разумное действие имеет разумную причину.
Если бы спросили, кто строитель какого-нибудь остроумного механизма, то что подумали бы, получив в ответ, что этот механизм построился сам собою? Когда видят образцовое произведение искусства или промышленности, говорят, что это творение гениального человека, потому что только высокий ум может породить подобный замысел. Тем не менее, не сомневаются в том, что это совершил человек, так как это не превосходит человеческих способностей; но никому не придет в голову сказать, что подобное произведение могло быть делом идиота или невежды и еще того менее – трудом животного или результатом простого случая.
4. Присутствие человека узнается везде по его произведениям. Так, существование допотопных людей доказывается не только их окаменелыми скелетами, но с еще большею достоверностью присутствием в земных формациях той эпохи предметов, сделанных человеком: обломок сосуда, обточенный камень, оружие или остаток кирпича достаточны для доказательства существования человека. А по грубости или относительному совершенству работы судят о разумности и степени развития тех, кто ее произвел. Если, находясь в стране, населенной исключительно дикарями, вы находите статую, достойную Фидия, то вы, нисколько не колеблясь, можете утверждать, что это должно быть произведение высшего ума, так как дикари были бы неспособны создать что-либо подобное.
Примечания
1
Французское слово reveler – открывать, от латинского rеvelare, имеющего корнем velum – завеса, в буквальном смысле значит поднять завесу, а в переносном – объявить что-либо тайное или неизвестное.
2
Слово «элемент» принято здесь не в смысле простого тела или первоначальных молекул, но в смысле составной части целого. В этой смысле можно сказать, что духовный элемент принимает живое участие в экономии вселенной, как говорят об элементе гражданском или военном, составляющем определенную часть населения; говорят: религиозный элемент входит в воспитание; или: в Алжире существуют арабский и европейский элементы.
3
Многие отцы семейств оплакивают преждевременную смерть детей, для воспитания которых они принесли большие жертвы: «И все напрасно», – говорят они. Познакомясь со спиритизмом, они этого не скажут и не пожалеют о своих жертвах, а будут готовы приносить их даже с уверенностью в смерти своих детей. Они будут знать, что если это воспитание не пойдет на пользу их детям в настоящей жизни, то будет способствовать их прогрессу в жизни духовной и позднее, в новом существовании, поможет им совершенствоваться в познаниях. Так бывает с детьми, приносящими как бы врожденные идеи: они знают, не учась. Если родители лишены отрады видеть, что дети их пользуются данным им воспитанием, то могут быть уверены в том, что они воспользуются им впоследствии или в духовной, или в новой, земной жизни. Может быть, они вновь будут родителями тех же детей, столь счастливо одаренных природой и обязанных своими способностями полученному ранее воспитанию.
Точно так же, если дети принимают дурное направление вследствие небрежности своих родителей, последние могут пострадать от них в новом воплощении (Евангелие в разъяснении спиритизма, гл. 5, п. 21. Преждевременные смерти).
4
Наше личное участие в великом движении идей, подготовляемом спиритизмом и начинающем уже распространяться, состоит во внимательном наблюдении и тщательном изучении фактов для расследования их причин и вывода следствий. Мы сличали все показания, какие только могли собрать, сравнивали и комментировали все сообщения духов, полученные во всех странах земного шара, и затем все привели в методический порядок. Мы изучали и предложили публике плоды наших изысканий, придавая им значение только философского труда, выведенного из опыта и наблюдения. Мы никогда не выставляли себя главою учения и никому не навязывали наших идей. Публикуя их, мы воспользовались общим правом, и те, кто принял наши взгляды, сделали это вполне свободно. Если эти идеи нашли сочувственное отношение в обширных кругах общества, то это происходит оттого, что они удовлетворяют потребностям многих, и мы не можем гордиться этим, так как они не составляют нашего личного произведения. Заслуга же наша состоит только в постоянстве и преданности идее, которой мы посвятили свой труд. Во всем этом мы сделали то, что и другие могли бы сделать, и потому мы никогда не считали себя пророком или мессиею и не старались выставлять себя таковыми.
5
«Книга духов», первый труд, поставивший спиритизм на философскую почву и указавший моральные следствия фактов, приступивший к разработке всех отделов доктрины в важнейших, затрагиваемых ею вопросах, сделалась тотчас по появлении своем точкою соединения, к которой устремились отдельные индивидуальные труды. Несомненно, что с появления этой книги начинается эра философского спиритизма, до тех пор не выходившего из области любопытных опытов. Если эта книга приобрела сочувствие большинства, то это произошло потому, что она выражала чувства этого большинства и удовлетворяла его стремлениям; а также и потому, что всякий находил в ней подтверждение и логическое объяснение того, что он получал сам. Если бы эта книга не согласовалась с общим учением духов, то не внушила бы никакого доверия и была бы быстро забыта. А между тем она сделалась точкой соединения. Вокруг кого? Конечно, не человека, который сам по себе ничто, рабочая пружина, умирающая и исчезающая, но вокруг идеи, которая не может погибнуть, когда исходит из высшего, не человеческого источника.
Такое самопроизвольное сосредоточение рассеянных сил дало повод к громадной переписке, единственной в своем роде картине истории современного спиритизма, в которой одновременно отражаются и частные труды, и сложные чувства, порожденные учением, и нравственные результаты самопожертвования и отступничества; это – драгоценные летописи для потомства, которое по ним будет судить о вещах и людях с подлинными документами в руках. С такими неопровержимыми свидетельствами все клеветы все ложные наветы зависти и ревности должны обратиться в ничто…
6
Многозначительное свидетельство, замечательное и трогательное, того общения мыслей, которое устанавливается между спиритами вследствие общности их верования, составляют просьбы о молитвах, доходящие до нас из самых отдаленных стран – от Перу до отдаленнейших границ Азии и от лиц различных национальностей и вероисповеданий, никогда нами не виданных. Не есть ли это предвестие готовящегося великого единения, доказательство того, как глубоко укореняется везде спиритизм?
Замечательно, что из всех кружков, образовавшихся с целью произвести раскол, провозгласив отдельные мнения, а также и тех, которые сочли себя достаточно сильными, чтобы быть самостоятельными и не подчиняться общему закону, ни один не достиг того, чтобы провести жизнеспособную и преобладающую идею. Все они угасли или прозябают во тьме. И как могло бы быть иначе, когда они, вместо того, чтобы доставить наибольшее удовлетворение, старались отличиться, отвергая именно такие принципы учения, какие составляют главную его притягательную силу, главное утешение и ободрение для людей? Если бы они поняли могущество нравственных начал, образовавших это единство, они не поддались бы столь химерической иллюзии; но, приняв свой маленький кружок за целый мир, они сочли последователей общего учения за партию, которая легко могла быть побеждена другой партией. Это было странное заблуждение насчет характера самого учения, – заблуждение, могущее привести только к разочарованию: вместо того, чтобы уничтожить единство, они порвали ту связь, которая одна только могла дать им силу и жизнь.
7
Такова цель наших изданий, которые могут рассматриваться как результат подобного голосования. Все мнения в них обсуждаются, но вопросы излагаются в виде принципов только после того, как будут подвергнуты разностороннему контролю, который один только может дать им силу закона и дозволить их утверждение. Вот почему мы не решаемся легкомысленно объявлять какую-нибудь теорию и тем доказываем, что доктрина, происходящая из общего наставления, не составляет продукта предвзятой системы: в том ее сила и залог ее будущности.