А если неполадки устранят только к обеду? Или вовсе к вечеру? Звонить по мобильному в издательство и объяснять ситуацию? Но кто поверит в такое нелепое оправдание? Милая дама, которая занималась книжками Алены Дмитриевой, начитавшись криминальных романов сверх меры, воленс-ноленс сделалась несколько недоверчива и, конечно, решит, что писательница просто ничего не написала и этак вот по-детски отвирается. Сама Алена именно так и решила бы!
Ну, на самом деле в наш век развитых технологий ничего невозможного нет. Существует такая штука, как интернет-кафе. Можно зайти туда по пути на милонгу и отправить сообщение с их компьютера, заплатив какую-то незначительную денежку.
Алена мысленным взором окинула окрестности. Интернет-кафе было в «Этажах», но вместо него теперь какой-то пивной ресторан. Было на Ошарской – закрыли на ремонт. На почтамт ехать неохота, это такой крюк. Стоп… что-то мелькало в переулке сбоку от Белинки, совсем недалеко от дома… точно, вывеска у входа в какой-то подвальчик – «Интернет-кафе», а ниже сообщение о том, что заведение работает круглосуточно.
Алена скопировала свое сообщение на флэшку и глянула на часы. Да, сегодня она, к сожалению, изменит своему правилу не опаздывать на милонги, но, конечно, отправка почты задержит ее не более чем на десять-пятнадцать минут, ну никак не более!
Спустя четверть часа она печально подумала, что жизнь ее, увы, так ничему и не научила: ну вот сто раз говорила себе, что никогда нельзя загадывать наперед…
Из газеты «Пролетарий связи – за социалистическую связь», Профиздат, № 1, 1933 год.
«Связи – большевистские темпы!» – такова задача.
Выполнить эту задачу можно только путем немедленного и решительного осуществления шести исторических условий тов. Сталина.
Итак:
а) Выходит, таким образом, что нельзя уже рассчитывать больше по-старому на самотек рабочей силы. Чтобы обеспечивать промышленность рабочей силой, надо ее набирать организованным порядком, надо механизировать труд. Думать, что можно обойтись без механизации при наших темпах работы и масштабах производства, – значит, надеяться на то, что можно вычерпать море ложкой.
б) Выходит, далее, что нельзя больше терпеть текучесть рабочей силы в промышленности. Чтобы избавиться от этого зла, надо организовать зарплату по-новому и сделать состав рабочих на предприятиях более или менее постоянным.
в) Выходит, дальше, что нельзя больше терпеть обезличку в производстве. Чтобы избавиться от этого зла, надо по-новому организовать труд, надо расставить силы таким образом, чтобы каждая группа рабочих отвечала за работу, за станки, за механизмы, за качество работы.
г) Выходит, далее, что невозможно больше по-старому обходиться тем минимумом старых инженерно-технических сил, который мы наследовали от буржуазной России. Чтобы поднять нынешние темпы и масштабы производства, нужно добиться того, чтобы у рабочего класса была своя собственная производственно-техническая интеллигенция.
д) Выходит, дальше, что нельзя по-старому валить в одну кучу всех специалистов и инженерно-технические силы старой школы. Чтобы учесть изменившуюся обстановку, надо изменить нашу политику и проявить максимум заботы в отношении тех специалистов и инженерно-технических сил, которые определенно поворачивают в сторону рабочего класса.
е) Выходит, наконец, что нельзя по-старому оборачиваться на старых источниках накопления. Чтобы обеспечить дальнейшее развертывание промышленности и сельского хозяйства, нужно добиться того, чтобы пустить в дело новые источники накопления, ликвидировать бесхозяйственность, внедрить хозрасчет, снизить себестоимость и поднять внутрипромышленное накопление.
Таковы новые условия развития промышленности, требующие новых приемов работы, новых приемов руководства хозяйственным строительством.
(Сталин)
* * *
Тесное, темное (светились только мониторы, озаряя отрешенные от всего земного лица унисекса, запутавшегося во Всемирной паутине) помещение было прокурено до такой степени, что Алена закашлялась уже в дверях. Она просто люто ненавидела такие душегубки. Первым побуждением было двинуть отсюда на главпочтамт, но она просто не успела бы: по воскресеньям там закрывали в семь, а было уже без четверти. Конечно, можно завтра встать пораньше и сбегать на тот же главпочтамт к открытию, но тогда она опоздает на шейпинг, а это еще хуже, чем опоздать на милонгу. Алена не ведала, что в это мгновение судьба давала ей шанс избегнуть очень крупных неприятностей, однако этот шанс наша героиня упустила. Да ладно, чего дергаться, потерпи минуту, сказала она себе, начисто игнорируя призывы своих взбунтовавшихся бронхов, легких и трахей, а также носоглотки, зато дело будет сделано.
Подошла к утонувшему во мраке прилавку, за которым, по идее, должен был сидеть какой-нито менеджер или как они тут, в интернетских салонах, называются, однако за прилавком было пусто. Алена растерянно оглянулась.
– Anybody home? – позвала она, бог весть почему, по-английски… но молчанье было ей ответом. То ли по-английски здесь никто не понимал, то ли просто неохота было разговаривать.
Алена потопталась на месте… судьба в эту минуту давала ей второй, и последний шанс выйти из салона и вообще из надвигающихся на нее проблем без ущерба, но и этот, второй шанс, был нашей героиней безвозвратно упущен.
– Да тут есть вообще приемщица или приемщик какие-то или нет? – воззвала она возмущенно, и из-за ближнего монитора высунулась голова с какими-то зловещими шишками на месте ушей. Шишки слабенько мигали лиловым светом.
Впрочем, Алена уже многое успела повидать в жизни и сразу поняла, что обладатель сей головы, даром что умеет мигать ушами, не инопланетянин, не космический корабль, обозначающий свое местоположение в стратосфере (а может, и в атмосфере – в космонавигации наша героиня была не сильна), а просто наушники стереофонические надел. Должно быть, музыке сфер внимает. А мигают на них такие штуки, которые называются световыми диодами. Не то чтобы Алена знала, что такое диоды… просто читала, что мигалки называются именно так.
– Вы чего хотели-то? – спросил носитель наушников, слегка сдвинув их назад.
– Сообщение отправить, – ответила наша героиня, пытаясь угадать, приемщик перед ней или приемщица. Оказалось, ни тот, ни другая.
– Да Алка вышла в магазин на минуточку, на ужин чего-нибудь купить, – пояснил доброхот.
– Вот те на, – проворчала Алена. – А скоро ли вернется?
Существо в наушниках пожало плечами, и его бортовые огни почему-то замигали чаще.
– Вот же ужас, – жалобно сказала Алена. – А кроме нее, никто не может отправить? Мне ведь очень срочно надо…
– А большое сообщение-то? – лениво спросило незнакомое существо.
– Чепуха, 43 кб, – с небрежным видом профессионала ответила Алена… да она и была профессионалом, что там скрывать!
– Уже на флэшке или сейчас писать будете? – спросил обладатель наушников, нехотя, медленно, выбираясь из-за стола. Вроде бы особь мужского пола, тощая и довольно длинная.
Бывают же такие добрые люди, растроганно подумала Алена. Вот просто так решил помочь залетной барышне, бросил свои дела, отклеился от липких нитей вышепоименованной паутины, ну лгут, лгут люди, когда уверяют, будто нынешняя молодежь бездушна и меркантильна!
На вид Ушастому – Алена решила называть его именно так, ведь надо же его как-то называть, – могло быть и семнадцать, и за тридцать – широкие штаны, бесформенная рубаха, черты лица таяли во мраке, примятые дужкой наушников волосы завязаны на затылке в хвост, ноги шаркают, будто ему вообще под восемьдесят… Типичный, короче, представитель.
Алена молча покачала флэшкой, к которой был привязан хорошенький девайс в виде желтенького утенка. Утенок был мини-подобием погремушки, а потому затерявшуюся в недрах Алениной сумки флэшку всегда было легко находить, стоило только сумкой потрясти.
– Кому? – спросил Ушастый, усаживаясь за центральный компьютер.
– Там перед сообщением адрес, – пояснила Алена, с трудом сдерживая улыбку, потому что световые диоды, перемигиваясь, придавали лицу ее собеседника то свирепое, то лукавое, то печальное, то нелепо-смешное выражение, в их мигании нос казался то длинным, то курносым, брови забавно наезжали одна на другую, а глаза принимали просто-таки потусторонний оттенок и тоже как бы светились. Ну просто персонаж канала «ТВ-3» – настоящий мистический!
– С вас сто рублей, – заявил Ушастый, лихо копируя адрес и текст в поля сообщения.
– Сколько?! – изумилась Алена.
– Стольник, – повторил Ушастый.
– Да что ж так дорого-то? Вроде на почтамте пятьдесят было!
– Так и идите на почтамт, – буркнул Ушастый, а лиловое лицо его приняло самое приветливое выражение. – Про финансовый мировой кризис слышали? Думаете, он нас не задел? Знаете, что, к примеру, в нашей металлургии делается? «Магнитка» остановила прокатный стан и перешла на четырехдневную шестичасовую рабочую неделю, «Азовсталь» и комбинат Ильича останавливают производство, Никопольский завод ферросплавов встал, «Северсталь» тоже на грани того… Это что, по-вашему, полная муйня? И почему вы решили, что кризис не коснулся интернет-салонов? Так будете свое сообщение отправлять?
Малый оказался, однако, глубокий эконом!
– Отправляйте, конечно, – кивнула Алена, рассудив, что такая сумма ее никак не разорит, зато дело будет сделано, и открыла кошелек. Вот те на… а ведь не факт, что не разорит! В кошельке всего двести десять рублей бумажками и рубль. Забыла деньги положить! Сто за сообщение, сто за вход на милонгу, одиннадцать за маршрутку в одну сторону, а обратно Алена все равно всегда идет пешком, чтобы прогуляться… ладно, нормально, бюджет выдерживает! И она положила требуемую денежку на высокий прилавок, ограждавший стол с компьютером, а взамен получила свою флэшку.
– Готово, – лениво проронил Ушастый, выбираясь из-за прилавка. – Сообщение ушло.
Алена уже слишком давно общалась с Интернетом, чтобы не позволять себе наивных восклицаний вроде: «Уже, так быстро?!» – поэтому она просто забрала своего бренчливого утеночка, сказала спасибо и вышла из салона.
Холодный ноябрьский воздух показался особенно чистым и свежим после той никотиновой смеси, которой приходилось дышать в подвальчике, поэтому Алена настолько им опьянилась, что у нее даже голова закружилась. Она замедлила шаги и вовсе приостановилась на минуточку, а потому обратила внимание на черноволосую худосочную девицу в блескучей курточке и кожаных штанцах, которая расхлябанной походкой приближалась к салону, держа на отлете прозрачный пластиковый пакет. В пакете просматривались жестяные пивные банки и какие-то свертки. Очень может быть, это была та самая Алка, которая отправилась прикупить продукты на ужин. Может, спросить ее, а в самом ли деле отправка сообщений стоит так дорого? И отдаст ли Ушастый Алке стольник? Запросто может в карман положить. Ведь отправленное сообщение можно стереть, и никто никогда не узнает о маленьком тайном бизнесе…
Да и на здоровье, с другой-то стороны! Сидела бы Алка на своем рабочем месте – денежка бы ей досталась. Поэтому Алена отправилась своим путем, и очень скоро и Алка, и Ушастый, и сообщение, и даже издательство «Глобус» улетучились из ее мыслей, а воцарилось в них целиком и полностью аргентинское танго.
С тех пор, как однажды в Париже наша героиня случайно потанцевала милонгу – танец, потом попала на милонгу – на вечеринку, где танцуют только аргентинское танго (эти омонимы поначалу надолго стопорят тех, кто только начинает тангировать… такое слово в самом деле есть, честное слово… ну, еще иногда говорят – «танговать»), – а потом оказалась в студии мадам Мартин, в совершенно волшебном шато (ну, само собой, замешавшись заодно, по своему обыкновению, в очередную криминальную разборку[1]), она совершенно ошалела от этого красивейшего в мире танца и отдавала ему все свое свободное время, порой просто-таки крадя его у работы и личной жизни. К несчастью, ни один из ее нежных приятелей не тангировал, а поэтому не мог разделить танцевального пыла Алены, и она все чаще думала, что, конечно, полной гармонии в этом мире достичь невозможно. Партнеры для личной жизни у нее были на выбор, а вот партнеры для танго, увы… Но тем не менее Алена посещала все милонги, которые проводились в Нижнем, не пропускала ни одного урока в студии «Атанго», а при малейшей возможности ездила в Москву на танговские фестивали ну и, само собой, на московские милонги. Что характерно, на прошлое Рождество она умудрилась отыскать во время одной такой милонги виновника целой серии кровавых убийств… которые на самом деле убийствами не были! – и все это в перерывах между несколькими танго![2]
У милонг «Атанго» был только один недостаток: они слишком быстро заканчивались. Нет, в самом деле, ну что такое – четыре часа аргентинского танго?! Да это просто миг, прекрасный миг! Раз – и нет его… Даже и не постигаешь, отчего так ноги разболелись? Четыре часа провести на двенадцатисантиметровых каблуках, это само по себе не так уж просто, а уж если большую часть этого времени не просто так за столиком сидишь, свои хорошенькие ножки привольно вытянув, а на этих самых ножках почти беспрерывно совершаешь некие пируэты, то, конечно, скидываешь свои туфельки фирмы «Neotango» с долей тайного облегчения.
Алена в этом смысле была дама опытная, поэтому она давно оставила такие глупости, как приходить на милонги в фасонных сапожках. Надела удобнейшие ботиночки на низком каблуке, натянула поверх сетчатых колготок джинсы, свернула юбку с невероятным разрезом и убрала в сумку вместе с баснословными танго-туфельками стоимостью в четверть ее гонорара за романчик, надела свитер, куртку, обмоталась шарфом и вышла в темную ноябрьскую ночь – звездную и довольно теплую.
Однако стоило вывернуть на Рождественскую, ветер хлестанул в лицо с такой силой, что Алена попятилась душевно и физически. Ветер выбивал слезы из глаз, и она ужасно пожалела, что ресницы накрашены. Приходилось то и дело осторожно промокать уголки глаз бумажным платочком, чтобы не потекла тушь, однако то ли платочек оказался не столь уж мягок, то ли ветер усиливался, то ли еще что, но глаза слезились все сильней. Ладони замерзли, она сунула их в карманы и пожалела, что забыла перчатки. А руки снова и снова приходилось вынимать из кармана, чтобы доставать платок и вытирать слезы, которые текли все сильней, и пальцы вообще закоченели… Не сразу до нее дошло, что глаза так сильно слезятся не столько от ветра, сколько от того, что этот дурацкий бумажный платочек был пропитан ментолом, и она пожалела о своем пристрастии к ароматизированным одноразовым платочкам.
Дальше идти навстречу ветру не хотелось. Поворачивать на Нижне-Волжскую набережную, где находилась остановка маршрутки, хотелось еще меньше: в эту пору – поздним воскресным вечером – транспорт ходил просто из рук вон, а там ветрище от Волги такой, что в два счета прохватит. Разве что такси взять?
Ага, с пустым-то кошельком…
Вдали прокурлыкала милицейская сирена. Алена поежилась – исстари, еще когда на Рождественской находилось воспетое Горьким «дно», местечко считалось, по-нонешнему говоря, криминальным. «Дно» сие не раз пытался протралить частым неводом предок нашей героини, Георгий Владимирович Смольников, начальник сыскной полиции Нижнего во времена достопамятные, да так и не дотралил, что и стало причиной его трагической гибели.[3]