Пираты проявляли изрядную изобретательность, чтобы завладеть добычей. Под видом купцов они появились в Мессении. Иллирийцы послали вестника в ближайший город Мофон с просьбой доставить на корабли вино.
Как далее разворачивались события, рассказывает Павсаний:
«Когда к ним с вином прибыло несколько мужчин, они купили у них вино по цене, назначенной самими мофонцами, и сами стали продавать им то, что привезли. Когда на следующий день к ним пришло из города большое количество людей, иллирийцы дали возможность и им получить от продажи выгоду. Наконец к ним на корабли пришло много женщин и мужчин для продажи вина и с тем, чтобы в свою очередь купить что-либо у варваров. Тогда иллирийцы со всей дерзостью бросились на них и похитили много мужчин и еще больше женщин; забрав их к себе на корабли, они поплыли к берегам Ионийского моря, оставив город Мофону почти безлюдным».
Другой флот иллирийцев приблизился к городу Фенике в Эпире. Пираты не стали немедленно штурмовать «укрепленный и могущественный город эпиротов» (Полибий). Они изъявили желание запастись хлебом, а во время переговоров вошли в сношение с наемниками из племени галатов. (Их в городе находилось 800 человек.) Так, с помощью предательства пираты овладели богатейшим городом.
Эпироты скоро опомнились и решили отбить город, но на помощь пиратам пришло сухопутное войско под предводительством Скердилаида. Сражение произошло перед городом. Войско Эпира, атакованное с одной стороны пятитысячным войском Скердилаида, с другой, пиратами и галатами, потерпело поражение. «Многие из них пали на месте, еще больше взято в плен, прочие бежали…» (Полибий).
«Ограбив Эпир, они (иллирийцы) заключили с жителями его перемирие, по условиям которого возвращали за выкуп свободнорожденных пленных и город. Рабов и прочую добычу они поместили в лодки, после чего часть их отправилась назад морем, а отряд Скердилаида отступил сухим путем через теснины Антигонии. Велико было смущение и страх, наведенные иллирийцами на прибрежных эллинов» (Полибий).
Поразительно, в каком плачевном состоянии оказалась родина великого царя Пирра[1]. Эпироты даже не думали об отмщении обидчикам. Они отправили посольство к царице Тевте и заключили союз с иллирийцами, только это средство и могло быть некоторой защитой от пиратских набегов.
«Иллиряне и раньше постоянно нападали на торговых людей Италии, а во время пребывания в Фенике большая часть иллирян отделилась от флота и не замедлила ограбить множество италийских торговцев, причем одни из ограбленных были убиты, немало других увезено в плен» (Полибий).
Последнее явилось большой ошибкой пиратов. Потерявшие чувство страха, упивающиеся силой и безнаказанностью, иллирийцы еще не знали, что Рим нанесенные обиды не прощает.
Тевта разбирала сокровища, награбленные в Эпире, когда к ней явились римские послы Гай и Луций Корункании.
Недовольна была царица, сурово и надменно держала себя с послами. Когда римляне перечислили все обиды, потребовали вернуть на родину италийских торговцев и возместить убытки, Тевта ответила:
– Я позабочусь о том, дабы римляне не терпели никаких обид от иллирийского народа. Что же касается отдельных лиц, то у царей Иллирии не в обычае мешать кому бы то ни было в приобретении себе добычи на море.
Луций Корунканий, раздраженный речью царицы, позволил себе дерзость. Впоследствии она ему дорого обошлась.
– У римлян, Тевта, – сказал посол, – существует прекраснейший обычай: государство карает за обиды, причиненные частными лицами, и защищает обиженных. Мы с Божьей помощью постараемся вскоре заставить тебя исправить обычаи царей для иллирян.
Слова посла привели царицу в бешенство – она ведь привыкла, что правители соседних государств слезно просят мира и союза с Иллирией. А здесь какой-то римлянин из-за моря вздумал угрожать. Тевта отправила вслед послам воинов и приказала убить дерзкого Корункания. Что и было сделано вопреки всем общепринятым нормам и человеческим правилам.
Сведения Полибия подтверждает Аппиан Александрийский, а Флор рисует еще более страшную картину преступления: «Наших послов, на законном основании требовавших возмещения убытков, они убили, и даже не мечом, а топором, словно жертвы, а командиров кораблей сожгли. И самое недостойное – это приказала женщина».
Тевта посчитала, что подобным образом уладила недоразумения с римлянами, и занялась привычными делами. Весной 229 г. до н. э. она снарядила две флотилии для грабежа Эллады. Первая вошла в гавань города Эпидамна под предлогом пополнения запасов воды и хлеба. Чтобы окончательно усыпить бдительность горожан, иллирийцы приблизились к Эпидамну безоружными, неся лишь большие сосуды для воды. Как только они оказались у ворот, извлекли мечи из сосудов и перебили привратников.
Пиратам удалось овладеть частью стен, но жители Эпидамна на редкость дружно принялись защищать свое имущество и свободу. После продолжительной битвы иллирийцев выбросили из города.
«Таким образом, эпидамняне по своей беспечности, едва было, не потеряли родины, но благодаря мужеству без всякого ущерба для себя получили урок на будущее» (Полибий).
Побитые иллирийцы соединились со второй флотилией и все вместе приблизились к острову Керкире (совр. Корфу). Жители Керкиры успели отправить послов к ахейцам и этолийцам с просьбой о помощи.
Эллины послали к острову десять четырехпалубных кораблей. Произошла морская битва.
Иллирийцы, совершенно не жалея своих судов, сталкивались с кораблями ахейцев, воины перебирались на греческие суда и с боем захватывали их. Смелость принесла немалые плоды: иллирийцы завладели четырьмя четырехпалубными судами, а один корабль потопили вместе с командой. Капитаны остальных эллинских кораблей, не полагаясь на удачу и собственную храбрость, вручили судьбу попутному ветру и умелости гребцов, изо всех сил помогавших ветру гнать корабли подальше от свирепых иллирийцев.
Подданные Тевты беспрепятственно продолжили осаду острова. Впрочем, она была недолгой: жители Керкиры увидели, что помощи ждать больше неоткуда, и вступили в переговоры с пиратами. Они согласились признать власть царицы Тевты и допустили в город отряд иллирийцев. Командовал ими Деметрий из Фара (остров у побережья Далмации).
Победа воодушевила пиратов. Они решили вернуться к Эпидамну и попытаться еще раз завладеть им.
Непокорный Эпидамн стал проклятьем для пиратов. Как раз в это время римляне вновь напомнили о себе и выбрали для этой цели более действенные меры, чем посольство. Консул Гней Фульвий с флотом в 200 кораблей приблизился к Керкире. Второй консул Луций Постумий вел сухопутную армию в составе 20000 легионеров и 2000 конницы.
Это было первое появление римских легионов на Балканах, и Рим постарался, чтобы оно выглядело как можно более эффектно.
Наместник Тевты на Керкире Деметрий Фарский даже не помышлял о сопротивлении: он направил римлянам предложение о передачи города и острова. Жители Керкиры с удовольствием отдались под покровительство римлян.
Затем Гней Фульвий направился по следам разбойников к Эпидамну. Его появление заставило иллирийцев вторично отказаться от осады города и в панике бежать.
Флот римлян захватил двадцать судов с награбленной добычей, а сухопутный консул тем временем покорял город за городом. Скоро в руках римлян оказалось почти все побережье, ранее принадлежавшее иллирийцам. Царица Тевта оставила столицу Скодру и укрылась в труднодоступной крепости Ризон. Весной 228 г. до н. э. царица отправила к римлянам посольство с просьбой о мире.
Условия мира были чрезвычайно суровы для Иллирии. Римляне наложили на пиратское государство огромный налог. Тевту лишили трона, передав его малолетнему сыну Агрона. От обширных владений Иллирии осталась полоска земли: захваченные у греков города вернули прежним хозяевам, часть собственно иллирийских земель передали в управление Деметрию Фарскому под протекторатом Рима. Его же назначили регентом при малолетнем царе.
Превосходных мореходов, иллирийцев, лишили самого необходимого – моря. Им запретили плавать южнее определенной точки (Лисса) более как двумя судами, причем на кораблях не должно находиться никакого оружия.
Не забыли римляне рассчитаться за посольство Корунканиев. «Топоры, обрушившиеся на шеи старейшин, умилостивили манны послов» (Флор).
Вся Эллада с восторгом приветствовала победы римского оружия. Уж больно досадили грекам иллирийские пираты. Посольства римлян тепло принимали Афины и прочие города Греции. Коринф допустил римлян к участию в Истмийских состязаниях. Происходили они раз в три года и были весьма престижны в античном мире. Впоследствии даже римские императоры испытывали к ним огромный интерес.
Так римляне получили в свои руки удобные морские базы на берегу Адриатического моря, очистили его от пиратов и обрели благодарность эллинов.
На этом заканчивается история пиратской царицы, которая посмела бросить вызов Риму, но явно не рассчитала свои силы. После Деметрия Фарского на иллирийском троне мы видим другого военачальника Тевты – Скердилаида. Скорее всего, он предал свою царицу, как раньше это сделал Деметрий. В пиратском государстве свои законы, и неудачникам нет места в мире, где погоня за удачей, легкой добычей является смыслом жизни. Боготворимая подданными царица Тевта ушла со страниц древних рукописей и из жизни иллирян, как только заключила позорный договор с римлянами.
Даже самое большое везение в определенный момент прекращает свое действие. Не стоит им злоупотреблять!
Софониба (? – 203 г. до н. э.)
Женщина и война – понятия несовместимые, но порой от хрупких созданий зависят судьбы народов и государств. Не обошлась без женского фактора самая длительная и кровавая война античности.
Нет! 2-я Пуническая война началась не из-за Софонибы[2], подобно тому, как причиной Троянской войны явилась Елена; она не получила всемирной известности Клеопатры, но исход последних сражений войны зависел и от прелестных глаз карфагенянки.
Отец Софонибы – «Гасдрубал, сын Гисгона, был первым человеком в государстве по родовитости, по своей славе, по богатству…» (Ливий). Он много лет сражался вместе с братьями Ганнибала в Испании. Когда Иберия оказалась потерянной для карфагенян, Гасдрубал перебрался в Африку. На его плечи легла защита Карфагена.
Софониба приняла «участие» в войне несколько необычным способом, но вполне закономерным. Дело в том, что самой боеспособной частью пунийского войска была нумидийская конница – это благодаря ей карфагеняне одержали множество побед; в том числе, в знаменитой битве при Каннах. Недаром Карфаген любой ценой стремился заполучить воинственных всадников, гордая пунийская знать не гнушалась даже родством с вождями полудиких племен. Во времена наемнической войны Гамилькар Барка (отец Ганнибала) выдал дочь за нумидийца, чтобы иметь в распоряжении небольшой отряд его воинов.
Гасдрубал обладал именно тем, чего так жаждали нумидийские вожди. Красавица Софониба, еще не достигшая брачного возраста, без долгих раздумий была обещана Масиниссе – сыну царя из племени массилиев. Юноша, привязанный прелестными цепями к Карфагену, долгое время сражался под началом будущего тестя в Испании.
Но вот беда… У нумидийцев «в Ливии было множество царей, каждый над своей частью, выше же всех был Сифакс[3], имевший и у других племен исключительный почет» (Аппиан). И этот Сифак воспылал страстью к дочери Гасдрубала. Коль ему, самому сильному из нумидийских царей, не спешили доставить очаровательную Софонибу, то Сифак принялся грабить владения Карфагена. Более того, он заключил союз с Публием Сципионом и готовился нанести сокрушительный удар в спину пунийцам.
Пришлось карфагенянам прибегнуть к самому грозному оружию: Софонибу представили взору Сифака. И страшный враг в мгновенье ока превратился в преданного друга. Помолвку с Масиниссой немедленно расторгли, а дочь Гасдрубала выдали замуж за Сифака. Причем, все это свершилось, как утверждают источники, без ведома ее отца.
По свидетельству Аппиана «узнав об этом, Гасдрубал был глубоко оскорблен за юношу и за дочь, которые оба подверглись оскорблению, но хотел вместе с тем помочь отечеству». Отца красавицы настолько волновало несдержанное слово по отношению к Масиниссе, что Гасдрубал (чтобы избавиться от чувства вины) решил его… убить. Для этой цели он послал к Масиниссе несколько всадников в качестве провожатых.
Гасдрубал явно недооценил бывшего кандидата в зятья. Последний благополучно ускользнул от подосланных убийц и покинул Испанию. Впрочем, в Африке он тоже не почувствовал себя в безопасности. С потерей невесты беды Масиниссы только начались. На родине его ждали невероятные приключения, если оценивать посторонним глазом; для Масиниссы же наступили годы жестокой борьбы, с блестящими победами, сокрушительными поражениями – годы походной жизни, полной лишений и смертельной опасности. В-общем, он доставил немало хлопот и бывшему тестю, и нынешнему мужу Софонибы, и всей Северной Африке.
В это время дела Ганнибала, который находился еще в Италии, были не очень хороши. Он блестяще разбил римлян в первых сражениях этой войны, он уничтожал их десятками тысяч, но лишить римлян мужества не мог даже непобедимый Ганнибал. В многолетней войне обескровилось и войско африканских пришельцев.
Ганнибал понимал, что уже не в силах сломить Рим, но не мог и оставить врага, на которого потратил столько лет, борьба с которым являлась смыслом его жизни. Он отвел войско в самый дальний уголок Италии – Брутий – и занимал его долгих четыре года. Великий полководец надеялся на чудо…
А римляне настолько осмелели, что решили перенести войну в Африку, в самое сердце карфагенских владений. Главой заморской экспедиции назначили Публия Корнелия Сципиона, до этого времени успешно сражавшегося в Испании. Именно там Сципион заключил союз с Сифаком, которого с помощью Софонибы переманили на свою сторону карфагеняне.
Военные приготовления Сципиона, конечно же, стали известны пунийцам. Особенно тревожился Гасдрубал, которому и предстояло защищать родину. Гасдрубал помнил, что его зять связан договором с Публием Сципионом; и этот союз формально существовал до сих пор. Немало потрудиться пришлось и его дочери.
Гасдрубал, зная, «насколько лживы и неверны варвары; боясь, что женитьба не удержит Сифака, если Сципион появится в Африке, заставил нумидийца, еще пылавшего любовью (тут пошли в ход и ласковые уговоры молодой), отправить послов в Сицилию к Сципиону: пусть тот не полагается на его прежние обещания и не переправляется в Африку. Он, Сифак, связан брачными узами с карфагенянкой, дочерью Гасдрубала, связан союзом с карфагенским народом. Вот чего он желает: пусть римляне воюют с карфагенянами вдали от Африки, как воевали прежде; Сифак не хочет быть втянут в их спор, не хочет, присоединившись к одной из сторон, нарушить договор с другой. Если Сципион будет упорствовать и подступит с войском к Карфагену, Сифак будет вынужден сражаться за Африку, за землю, где он родился, за отчизну своей жены, за ее отца и ее дом». (Ливий).