Ветер завистливо вздохнул и уставился себе под ноги, а я только сейчас обратила внимание, что уши у него закругленные. Странное дело, обычно эльфийские маги людей к себе в ученики не берут. Тут нужен либо недюжинный талант, либо особые обстоятельства, но чаще всего и то, и другое сразу. Слышала я о Далиэре, когда лет шесть-семь назад приезжала я с наставником в Серебряный Лес. Он тогда только-только получил перстень мага-природника, и, насколько я поняла, Ветер у него первый ученик. Тогда дела совсем уж интересными становятся – кто этот пацан, да еще и явно полукровка, если его взял под свое крыло один из эльфийских магов? А какой наиболее верный способ узнать? Правильно.
– Ветер, а как ты попал к Далиэру? – ненавязчиво поинтересовалась я. Паренек нахмурился, но все же ответил, глядя в пол.
– Так и попал. Отец из торговых людей был, а мать – знахаркой, неплохой, как мне рассказывали. Сам-то я не помню, но мне эльфы сказали, что родителей убило молнией во время грозы, когда они уезжали из Серебряного Леса обратно в людские земли. Мне тогда всего четыре года было, но меня небесный огонь не тронул, обошла беда стороной. Эльфы меня приютили, потому что почувствовали во мне неплохие способности к воздушной магии, а поскольку имени моего не знали, а сам я полгода после той грозы вообще не разговаривал, то назвали меня Ветром. Вроде как временное прозвище, но прижилось, и даже когда родное вспомнил – все равно Ветром остался. Как Далиэр объяснил – чтобы было, как полагается – одно имя тайное, одно общее. А ты у Лексея Вестникова как оказалась? Я ведь его помню, он очень интересно о подгорных духах и гномах рассказывал, в прошлом году к нам по весне приезжал.
Мальчишка выжидающе уставился на меня глазами, в которых нет-нет – да и проскакивала золотистая искорка, как в авантюрине. Красивые глаза и слишком необычные для человека. Видимо, те же самые дриады или эльфы в родовое древо затесались. А ведь придется рассказывать. Между учеником мага и лесной ведуньей, всего пару лет как покинувшей своего наставника, нет большой разницы. Пусть даже ученик – сирота на попечении эльфов, а ведунья – королева Андариона, путешествующая инкогнито.
– Ну, как все в обучение попадают, так и я попала. Лексей Вестников дал как-то по неосторожности клятву воспитать из меня волхва, когда принял меня за мальчика, а когда разглядел повнимательнее – уже обратного хода не было. – Я улыбнулась и развела руками. – Ну, волхв – не волхв, а ведунья вроде как неплохая получилась. А пару лет назад меня, можно сказать, отпустили на вольные хлеба.
– Выгнали, значит, – хитро улыбнулся Ветер. Ланнан довольно правдоподобно замаскировала смех за приступом кашля, а Ревилиэль радостно хлопнула парня по плечу так, что тот едва не рухнул носом на гладкие доски пола. А ведь не потеряла еще сноровку, даром что в дружине княжеской состояла.
– Ев, а мне этот паренек уже нравится. Знаешь, если будет время – после свадьбы научу тебя кинжалом управляться. Или ножи метать.
– Это я и так умею, – гордо поднял Ветер подбородок, смерив взглядом полуэльфийку. Та только хмыкнула, а я улыбнулась.
– Мальчик, ты лучше не петушись, Вилька-то несколько лет в княжеской дружине обучалась, и тебе, поверь, до нее еще ой как далеко. Она своего десятника на обе лопатки в рукопашном бою клала…
Договорить я не успела, поскольку увидела эльфа, идущего к нам навстречу размашистой и отнюдь не размеренной походкой. Увидела – и едва не приросла к месту, настолько он походил на Алина.
Несколько секунд я пыталась собрать расползающиеся во все стороны мысли в одну кучу, но удалось мне это только после слов Вильи, из которых я поняла, что светловолосый эльф с яркими глазами цвета потемневшего от времени серебра – ее отец. Теперь понятно, в кого пошел Алин – это только на первый взгляд отец и сын казались на одно лицо, но, присмотревшись, можно было заметить различия. У Алина и глаза посветлее были, и не такие… старые, что ли. Не могу объяснить этого ощущения, которое возникает у меня каждый раз, когда смотрю на молодое лицо с глазами, которые видели несколько веков, но именно это ощущение помогало мне различать возраст эльфов.
Отцу Алина и Вильи, судя по всему, было далеко за триста, но впервые встретившемуся с эльфами он мог показаться молодым. Такая иллюзия вечной молодости, но стоит взглянуть в глаза повнимательнее – и можно увидеть мудрость столетий. Я стараюсь избегать смотреть в глаза тысячелетним эльфам – всякий раз мне кажется, что заглядываю в черный колодец без дна, куда годы падают, словно камни, вызывая на поверхности лишь мимолетную рябь. Неприятное ощущение.
Странное дело, но таких «провалов» нет разве что в драконьих глазах. Драконы как-то умудряются плавно скользить сквозь годы, не позволяя грузу воспоминаний отягощать свою душу. Поэтому с Аранвейном, драконьим царем, который помнил еще Таль Синюю Птицу, я чувствовала себя уютно, не ощущая, что его мудрость, накопленная за бесконечно долгие годы, давит на меня непосильным грузом. Со старыми эльфами так не получалось. Быть может, все дело в том, что драконы – первая раса в этом мире, сколько бы эльфы не твердили про свою Перворожденность, и поэтому на остальных они смотрят не с гордыней, а как на детей малых, не принижая без надобности и не подавляя жизненным опытом. Зачем, спрашивается? Дети могут вырасти только тогда, когда им позволить расти, а не выталкивать на нужный путь. Эльфы, похоже, еще не научились такому отношению, предпочитая высокомерие и гордость. Что ж, для драконов и они – дети. Пусть старшие, но все же – дети…
– Ревилиэль, я понимаю, что невесте свойственно опаздывать. Но всё же стоит знать меру, – эльф взял Вильку под руку, та на миг напряглась, но потом все же решила не портить себе праздник мелочным скандалом, чай не впервой разыгрывать из себя любящую дочь, и спокойно, с достоинством пошла рядом с отцом.
– Отец, я хочу тебе наконец-то представить Еванику Соловьеву, мою лучшую подругу. Ева, это мой отец, Кирэлин. – Я вяло улыбнулась, Вилькин отец ответил тем же. Ну да, всякий раз, когда требовалось провести очередное семейное торжество в Стольном Граде, заманить меня туда не было никакой возможности. Честно говоря, Вилька и сама не присутствовала бы, если б могла. Но в четырнадцать лет становится поперек воли сурового деда ей было несподручно, меня же никто не неволил. Более того, наставник, понимая мое нежелание участвовать в этом спектакле, загружал меня отработкой заклинаний или же просил помочь в сборе трав и сортировке «гербария». И по правде сказать, перебирать целебные «веники» мне нравилось намного больше, нежели участвовать в княжеском празднике, стоя за спиной младшей княжны в густо расшитом шелком и речным жемчугом сарафане. Но это было давно. А сейчас я королева Андариона, пусть даже здесь я нахожусь неофициально, и это уже позволяет мне быть чуточку более прямолинейной. А положение ведуньи на свободных хлебах – наплевать на дипломатию.
– Не могу сказать, что мне очень приятно, но формальности соблюсти надо, – ровно ответила я, кивая Кирэлину с достоинством королевы – Хэли уже совсем отчаялась, пытаясь научить меня этикету так, чтобы он не забывался даже в экстремальных ситуациях. Поздно – про этикет я вспоминала только на приемах или во время официальных мероприятий, но стоило мне только уйти подальше от глаз подданных – все, как была ведуньей, так ею и осталась. Разве что в последнее время, вместе с приходом осени, я начала забывать о том, кем я была, будто бы маска ровного спокойствия прирастала к лицу…
Вилькин отец посмотрел на меня, как сытая мышь на заплесневелый огрызок сыра – «Что? И мне эту гадость съесть надо?!» – но промолчал, а я запоздало вспомнила, что Кирэлин из королевского рода. Н-да, с одной стороны, коронованная правительница стоит выше по иерархии знати, чем некоронованный младший принц, шестой или седьмой в очереди на трон, но с другой – ведунья, почти хамящая в лицо эльфийскому принцу…
Короче, как раз оно самое, чтобы поддерживать репутацию диковатой девчонки, выросшей в лесу неподалеку от Стольна Града, тем более что это всё равно ненадолго.
Пышно украшенный цветами коридор вел к распахнутым двустворчатым дверям, от порога которых начиналась мраморная дорожка, петлявшая между яркими кустарниками куда-то вглубь невероятно красивого и ухоженного сада. Я ступила на бело-розовые мраморные плитки следом за Вилькой – и почти сразу застыла в восхищенном оцепенении.
Далеко не все дома в Серебряном Лесу были построены на деревьях, но у тех, что строились на земле, был свой потаенный сад, маленькая священная роща для каждого рода. В этом саду заключали браки и оставляли мертвых на ночь, чтобы душе было легче подняться к звездам, а до того – успеть попрощаться с тем, что было дорого при жизни. В такие потаенные сады приходили эльфийки рожать детей, здесь происходило посвящение в воины, чародеи или мастера искусства. Здесь росли редкие целебные травы, найти которые можно было далеко не в каждом лесу. Мало кто из людей знал о том, что такие сады вообще существуют, еще меньше – побывали в них. Лексей Вестников был в подобном саду, о чем потом рассказывал с невиданным энтузиазмом. Еще бы – столько редких растений, далеко в лес ходить не надо – все под рукой. Ладно, почти все, но и это уже немало.
Я украдкой оглянулась, пока Кирэлин вел нас к белоснежной беседке, увитой какими-то мелкими ярко-алыми цветочками, и почти сразу же заметила неподалеку от выложенной мраморными плитками дорожки желтые листики «драконьего глаза». Н-да-а-а-а, вот теперь я понимаю наставника. Но еще больше я изумилась, когда внимательнее присмотрелась к красным с оранжевой сердцевиной цветам на растении, обвившем беседку, у которой уже стоял Аранвейн в серебристых одеждах, Ритан с вымученной улыбкой отчаянно храбрившегося человека и еще с полдесятка эльфов.
Честное слово, увидев «царь-цвет», как прозывали в народе огненный цветок, я едва столбом не встала. Растение, лекарство из которого может залечить почти любую рану, пока человек дышит, легендарная «живая вода». Очень редкое и безумно дорогое, за один алый лепесток, который светится ночью тусклым золотистым светом, в Стольном Граде отвалят полный кошель золотых гривен и сочтут, что дешево сторговались. К сожалению, вытяжка из лепестков «царь-цвета» не продлевала молодость и не снимала проклятий, но уже того, что вылечить могла любую болезнь и в кратчайшие сроки затянуть рану, нанесенную оружием, даже зачарованным, хватало за глаза… А тут – целая беседка увита огнецветом, и эльфам хоть бы хны.
Кажется, прикладное траволечение на недолгий срок заинтересовало меня несколько сильнее, чем предстоящий процесс «окольцовывания» лучшей подруги с драконом-оборотнем, настолько, что Ланнан незаметно подтолкнула меня в спину, отвлекая от идеи составить прошение эльфам на право экспроприировать из потаенного сада хотя бы один бутон огнецвета «в чисто научных целях». Я растерянно улыбнулась дриаде, но та лишь подмигнула, и глазами указала мне на беседку, по ступенькам которой медленно поднималась Ревилиэль.
Я восхищенно вздохнула – честно говоря, никогда не видела подругу такой красивой, хоть и знаю ее больше десяти лет. Нет, не только красивой. Счастливой. Не знаю, будут ли так сиять глаза у меня, когда я буду выходить замуж, или же в них останутся лишь отблески ведьминого пламени. Невеста красива не платьем, и не украшениями, а выражением глаз. Ликующее счастье даже простушку сделает прекрасней эльфийки, а тоска превратит красавицу в унылую статую.
Пусть. Неважно то, как это бывает с кем-то. Важно, как робко сейчас улыбалась Вилья, вкладывая изящную руку в шелковой перчатке, скрывавшей огрубевшую кожу и вросшие мозоли от рукояти меча, в ладонь Ритана, дракона-оборотня, Стража Алатырской горы, который, как мне кажется, волновался сейчас сильнее, чем когда мы с ним летели на войну в осаждаемый Андарион. Ветер выскочил у меня из-за спины, наступив на шлейф моего платья, споткнулся и едва не упал, нарушая спокойствие бракосочетания, но я вовремя успела «подхватить» его левитацией и поставить в вертикальное положение. Он благодарно улыбнулся, и к беседке уже подходил степенно, с достоинством протягивая эльфийскому магу, совершающему обряд, два широких серебряных браслета в раскрытой шкатулке. Отсюда мне было не разглядеть узор, но издалека браслеты напоминали изящные стебельки весенних полевых цветов, которые поначалу сплели в кольцо, а потом обратили в серебро неведомым мне волшебством. Даже немного не верилось, что такую изысканную красоту можно было создать из простого серебра без применения магии – а ведь именно так оно и было, ведь эльфийские ювелиры почти никогда не пользуются волшебством при создании своих шедевров.
Маг, проводящий обряд бракосочетания, взял браслеты и положил их на мраморный алтарь, густо оплетенный неизвестным мне растением, похожим на плющ – вот только у плюща не бывает снежно-белых с легким голубоватым оттенком пышных цветов. На секунду мне показалось, что цветы согласно кивнули венчиками, и тотчас наваждение схлынуло, а по спине у меня пригоршней муравьев прокатились мурашки. В груди что-то заныло, будто загудела туго натянутая струна, а потом над алтарем заклубилась магия. Не эльфийская и не стихийная – нечто сродни природной магии дриад, которую я могла ощутить, но даже и не пыталась понять, тем более – управлять ей. Слишком «не мое», слишком она… непредсказуемая, что ли. Хотя, как иногда кажется – что может быть более непредсказуемым, чем огонь, который может обогреть холодной зимней ночью или испечь хлеб, ласковый и родной, пока находится в очаге или печи… Но как же страшны лесные пожары или горящий дом!
Я скорее почувствовала, чем услышала, что за спиной у меня кто-то стоит, а когда сильные пальцы легонько коснулись моего плеча, уже знала, кто именно. Ну конечно, Данте костьми ляжет, но всеми правдами и неправдами проберется ко мне, чтобы доставить королеву домой в целостности и сохранности. Хотя не сомневаюсь, что Вилья и его лично пригласила. Знала, что мне будет приятней… и спокойней, наверное.
За всеми этими размышлениями я чуть было не пропустила момент обручения, то есть брачующиеся уже обменивались браслетами в наступившей тишине и отпивали по глотку из ритуальной чаши. Ритан, едва заслышав команду жреца, моментально воспользовался правом новоиспеченного мужа, привлекая к себе Вильку для традиционного поцелуя к вящей радости всех присутствующих. Я же мельком подумала, что если бы Вилька с Ританом женились не в Серебряном Лесу, а в Алатырской горе или Стольном Граде, то реакция окружающих была бы куда более бурная. А тут – только сдержанные улыбки на лицах эльфов.
Надо будет «переиграть» свадьбу где-нибудь на нейтральной территории, да боюсь, что Ритан с Вилькой не согласятся. Ну ничего, зазвать в гости я их всегда успею, а Снежный дворец, по слухам, и не такие пьянки-гулянки выдерживал. Что там пьянки – его два драконьих «нашествия» разрушить не смогли, не думаю, что нашей не слишком трезвой компании это удастся.
Тонкий лучик солнца пробился сквозь зеленый лиственный шатер, ложась на ярко-рыжие волосы полуэльфийки золотой короной. Вот кому надо было бы стать королевой, да только Ревилиэль ни за что не согласится, она с младенчества еще поняла, что за болото на самом деле – эта королевская власть, подводных камней у которой больше, чем в стремительной горной реке. Мне еще повезло, что у айранитов не было привычки плести мелкие интриги при дворе и строить козни своему ближнему. Зато уж если случится заговор – то сразу всеобъемлющий и неожиданный, как снег в червене[3].