Локальный гиперпереход – забавная штука.
Когда космический корабль прыгает от звезды к звезде, он не движется в обычном пространстве. Он складывает его, как лист бумаги, в пространстве большего числа измерений, и таким образом счастливо избегает релятивистких эффектов. К сожалению, вероятностные принципы, лежащие в основе мира, доставляют при гиперпереходе массу неприятностей: точку выхода при прыжке на сто световых лет нельзя определить с точностью, превышающей две-три тысячи километров, а само пространство, деформированное мощными двигателями, начинает трястись, словно пораженное нервным тиком. Не очень-то страшно для корабля, но напрочь исключает все попытки прямого гиперперехода с одной планеты на другую. Не очень-то приятно промахнуться на две тысячи километров вверх или вглубь.
Другое дело – локальный гиперпереход. Белая коробочка, врученная ван Эрлику владельцем ресторана, давала возможность перенести небольшую – не свыше 113 кг массу на столь же небольшое – до 7 метров расстояние. При таких характеристиках вероятностные эффекты не достигали порога Хейзенхоффера.
За мгновение до того, как лучи скрестились на ван Эрлике, Эйрик сжал коробочку. Воздух схлопнулся вокруг того места, где он только что стоял. Пират исчез – чтобы появиться по ту сторону силового барьера. Губернатор сдавленно охнул, когда ему в ребра уткнулся тяжелый шатровый «Шторм», только что отобранный у охранника.
– Бросьте оружие, – скомандовал ван Эрлик стражникам.
И губернатору:
– Кто-нибудь еще знает о ваших планах?
– А… э…
– Сообщите слугам, что вы решили прогуляться на яхте вокруг планеты.
Ван Эрлик улыбнулся и добавил:
– Кстати, ты правильно заметил, что нам не помешают деньги.
Глава третья
Опекун и его власть
Люди стремятся к свободе, как вода падает вниз.
По cчастью, у нас теперь есть антигравитационные установки.
Император Чеслав
Начальник оперативного штаба Службы Опеки полковник Станис Трастамара вошел в роскошное здание, похожее на водопад резного камня, взлетевший вверх в антигравитационном колодце.
Губернатор Лены поднялся навстречу из-за стола драгоценных хансийских пород. Лицо его источало счастье.
– Господин полковник! Что привело вас в наш затерянный мир?
– Погоня за ван Эрликом.
– Ван… ван… – губернатор озадаченно заморгал, – где-то я слышал это имя… Кажется, чиновник, который скрылся со взяткой…
– Бандит, который восемь часов назад взял вас в заложники.
На лице губернатора отразился неподдельный испуг.
– О боже! Теперь я вспомнил – так это был ван Эрлик?!
– Да, и мне интересно, как он оказался в вашем кабинете.
– Видите ли, – взгляд Эрада Тареты был сама невинность, – этот бандит и его спутники – они оказались замешаны в крайне странном происшествии. Бандит обедал с… гм… харитом… то есть это был таир, – вы видели таиров? Так вот, этот таир не поменял цвет при приближении молодой самки, или что-то в этом роде, возник конфуз, кто-то закричал, что это не таир, бандита и его спутников схватили.
– Спутников?
– Да, таира, который был э-э… харитом, и подростка лет шестнадцати. Услышав, что на вверенной моему попечению земле обнаружился подозрительный чужак, я велел доставить задержанных в резиденцию, дабы принять должные меры, или, напротив, убедиться в ложности слуха. Увы – злоумышленники перехитрили мою охрану…
– И это был первый раз, когда вы видели Эйрика ван Эрлика?
– Клянусь, я даже не знал, что это ван Эрлик!
– В таком случае почему его катер сел на ваш личный космодром?
Губернатор развел руками.
– Именно это я сейчас и выясняю, полковник! Насколько я понимаю, речь идет о возмутительнейшем случае коррупции, проявленной кем-то из начальников смены.
– Я был бы рад помочь вам в расследовании этого случая коррупции, – вежливо сказал полковник Трастамара.
* * *
Люди Станиса Трастамары ворвались в ресторанчик для крийнов в полночь. Штурм был внезапным и жестоким: кое-кто спьяну принял лазерные лучи за часть ночного шоу. Потом ничего не подозревавших посетителей клали на пол штабелями, а по всему зданию шел великий шмон.
Имперская СО обнаружила в здании три лишних подземных этажа, автоматы с виртуальными играми, установленные без лицензии правительства, наркоцветы и небольшой бордельчик, где в мире уживались представительницы и представители самых разных рас. Там же, в бордельчике, были застигнуты некоторые высокопоставленные чиновники, причем не всех из них застали с особями собственного вида: межрасовый секс был до удивления популярен в определенных кругах общества.
Бедолага Сури пытался было качать права и, схлопотав от десантника изрядную оплеуху, завопил, что паршивые «хамелеоны» еще пожалеют о своей самодеятельности.
Он прекратил вопить только тогда, когда в его кабинет втащили начальника городской полиции, без штанов и с липкой красноватой жидкостью, заляпавшей блюстителю порядка всю мошонку. В жидкости было легко признать квазисперму, выделяемую таэллийскими самками при прикосновении к телу партнера.
– Да что вы делаете? – ахнул Сури, – да вас…
Один из спецназовцев, несильно размахнувшись, ударил его в живот приемом «летящая ласточка», Сури задохнулся и рухнул на пол, теряя сознание.
Когда его подняли и поставили на ноги, он увидел перед собой невысокого человека с моложавым лицом, странно контрастировавшим с платиновыми волосами, и с талией такой тонкой, что бластер в кобуре на ремне казался шире ее. На человеке были легкие брюки и легкая рубашка, и только странный зеленоватый блеск ткани свидетельствовали о том, что рубашка эта может с расстояния до трех метров отразить лазерный луч.
– Я Станис Трастамара, – сказал человек, – глава Оперативного штаба Службы Опеки.
– Я… э…
Обрушившееся на него несчастье показалось Сури безмерным, как дали гиперпространства. Всю свою жизнь, с младых ногтей, он знал, сколько берут околоточные и сколько участковые, сколько берет майор из Службы Порядка и сколько – начальник космопорта. Он понятия не имел, сколько берет начштаба СО. Он сильно опасался, что начштаба СО плохо представляет себе специфику деятельности такого учреждения, как скромный ресторанчик для крийнов, и запросит взятку, которую просто невозможно заплатить.
Трастамара швырнул ему через стол планш-сканер.
– Протокол обыска, – сказал Трастамара, – наркотики, запрещенные игры, особи, ввезенные без надлежащего на то разрешения, в том числе и из миров, не принадлежащих Империи. У тебя скверная привычка устанавливать кристаллокамеры в местах тайных свиданий, Сури, – вряд ли начальнику местной таможни или помощникам губернатора понравится, что ты снимал их развлечения. Кстати, записи мы изъяли. А самому губернатору вряд ли придется по душе, что ты забыл ему уплатить деньги за лицензию на виртуалки. Прочти и поставь отпечаток сетчатки.
Сури зажмурился было, чтобы не «оставить зрачок», но здоровенный детина, нежно сжавший ему шею, заставил его переменить свое мнение.
– Уважаемый господин полковник, – пролепетал Сури, поднимая глаза от планш-сканера, – а мы не могли бы как-то договориться?
– И что же ты можешь мне предложить?
– Мое скромное заведение приносит около тридцати тысяч в год…
Тут голова Сури взорвалась болью, а когда он очнулся, он обнаружил, что сидит, крепко принайтованный к стулу в своем же кабинете, а напротив него, за его собственным роскошным столом, сидит полковник Трастамара. А посереди стола лежит маленький красный инъектор.
– Ты, вероятно, имеешь в виду чесцианский год? – осведомился Трастамара.
Чесция обращалась вокруг солнца за двадцать пять стандартных суток.
Сури вежливо захихикал.
– Мне достаточно дать этому ход, – известил Трастамара, помахав планш-листком в воздухе, – и тебя посадят на тридцать лет за уклонение от налогов. Мне достаточно передать начальнику Службы Порядка тебя и кристалл с твоими записями – и тебя найдут повесившимся в камере через три дня. Почему через три, хочешь ты спросить? Потому что на руках и гениталиях трупа будут обнаружены многочисленные порезы и ожоги, а также травмы внутренних органов, которые самоубийца, по своей наглой привычке, наносил себе в течение трех дней перед тем, как покончить со своей никчемной жизнью… Я ясно выражаюсь?