– Разочарование в своей жизни,… ощущение, что когда-то взял на себя лишнего… Чувствую какое-то ограничение… Идет чувство, что меня связали…
– А что взял на себя лишнего?
– Наверное, обязательства одевать, кормить, поить, вырастить сына, сделать его человеком. Взял ответственность за его жизнь: я должен сына выучить, поставить его на ноги. Идет обида на него, что он неблагодарный. Я его кормлю, одеваю, а он не слушается, выкручивает мне руки. А как тогда быть, бабуля, ведь по-другому-то нельзя: дите не сможет без родителей само поесть, одеться, встать на ноги?
– Сынок, в жизни устроено очень просто. Отец, вернув сыну ответственность за его жизнь, станет это же самое делать, но не как обязанный, а с душой и любя. Дитя захочет поесть – закричит. Отец придет и накормит его. Дитю станет холодно – он его позовет, и отец его оденет. Ну, а подрастет – сумеет сам поесть и одеться. Только и делов-то.
– Бабуля, а как так происходит, что одно и то же действие в одном случае отец может сделать любя и с душой, а когда обязан – нет?
– Оттого, сынок, что обязательство – это веревка, которая не дает отцу права выбора и давит на него, заставляя его делать то-то. А в другом случае – отец делает действия для себя и во имя себя, для своей жизни и во имя своей жизни, с охотой, любя и с радостью. Он любит себя и одаривает дитя своей любовью к себе. Этим действием он сливается с дитя воедино, и они становятся единым целым. А так как Батюшка любит сам себя – он любя и кормит дитя, и одевает. И делает он это только по охоте, и во благо себе.
– Это как?
– Ну-у, как? Как? Как ты кушаешь?
– Как? Ложкой!
– Ну, ложкой-то, ложкой, только себе в радость? Так?
– Так-то, так. Но я ем, ради того, чтобы жить. А здесь неясно ради чего.
– Ради своего блага.
– Это как так? – возмущаюсь я.
– Вот ты – отец, ты любишь сам себя и одариваешь дитя своей любовью к себе. Вдруг дитя заревело. Что происходит с тобой в этот момент?
– У меня вылазит вина, что я что-то сделал не так.
– Это ты сейчас говоришь из боли, находясь в обязанностях перед дитем. А ты полюби себя и одари дитя своей любовью к себе, стань с ним единым целым. Да тогда задай себе этот вопрос и выпусти из себя ответ. Позволь душе ответить на него.
Я сажусь на скошенную траву и делаю то, о чем меня попросила бабуля. И у меня выходит ответ:
– Заревев, дитя сигналит мне, что у меня что-то не в порядке.
– Так. А как узнать что именно не в порядке?
– Не знаю.
– Есть два пути: поговорить с дитя, и оно расскажет, или спросить свою душу, и она ответит.
– Так просто?
– Жизнь проста, сынок, только мы ее усложняем и создаем сами себе препятствия в ней.
Дети – не для продолжения рода, а для выполнения задачи и предназначения
– Да. А что нас толкает на то, чтобы мы пошли по сложному пути?
– Давай это посмотрим на твоем примере с Батюшкой и Матушкой.
– Давай.
– Увидь, что ты сам отец, и скажи: что тебя толкает на то, чтобы ты был должен сыну одевать его, кормить, на ноги ставить, в мир выпустить?
– В обществе принято рожать, чтобы продолжить свой род. Вот и я кормлю, чтобы мой род не оборвался, да чтоб я мог внести в этот мир свою лепту.
– А ты это делаешь себе в радость?
– Нет.
– А отчего так?
– Что-то на меня давит в этой ситуации, чем-то я ограничен, я бы даже сказал – связан.
– А что тебя давит?
– Род.
– Так. Смотри, род есть человеческий, а не семейный. А один человек может нести ношу человечества?
– Нет.
– Дак как можно продолжить свой род?
– Только творя свою жизнь.
– Именно так и только так! Творя, создавая, правя, ладя да живя свою жизнь. Идя по своему жизненному пути да выполняя свою задачу да свое предназначение этого воплощения. Это так, сынок.
– Тогда объясни, – прошу я бабулю, – для чего нам необходимо рожать детей? Ведь это тоже принято в обществе.
– Чтобы человек мог вернуться на этот Белый Свет на Матушку Землю, воплотившись снова в своих внуках, правнуках, чтобы человек мог выполнить свою первичную задачу и свое первичное предназначение, с которыми каждый из нас пришел сюда в первый раз. И дальше – чтобы мы могли уйти обратно в Небесное Царство во Свет для выполнения того, для чего нас создали Создатели в Небесном Царстве во Свету.
– А что происходит с теми людьми, которые не хотят рожать или не могут родить? Ведь таких людей тоже много среди нас.
– Эти люди отказались или отказываются от следующего воплощения на Матушке Земле… Они отказываются от исправления сделанных ими ошибок… Они отказываются от перехода в Небесное Царство во Свет… Они сами перекрывают себе возможность жить свою жизнь.
– А что, разве есть такие люди, которые выполняют свою задачу и свое предназначение, с которыми они пришли на землю в первый раз?
– Есть. Но это не говорит о том, что они могут не принимать в своей семье дитя. В этот период их развития им дитя необходимо больше, чем раньше. Дитя может показать им путь в Небесное Царство во Свет.
– А что, разве в нас самих нет этого пути? – не унимаюсь я.
– Есть. И каждый человек знает его да в себе его хранит. Но мы не знаем, что нам может встретиться на этом пути и как нам с этим справиться, не растеряв силы жизни.
Как увидеть в родителях спутников жизни
После этих слов я задумываюсь, а баба Гуля идет дальше косить траву. Поравнявшись со мной, она спрашивает меня:
– Та к о каком ограничении ты говорил, когда рассказывал, что ты чувствуешь, когда ты принимаешь дитя для продолжение своего рода?
– Хо-о! Я много чем в этот момент ограничен: правилами семьи, например, своих родителей и общества, да мало ли чем…
– Это какие такие правила семьи и общества, объясни мне!? – заостряет мое внимание бабуля.
Я снова погружаюсь в то состояние и вижу, как моего отца наставляют его родители:
– Чувствуется, что родители говорили моему отцу: пока дитя маленькое, его надо оберегать, не заставляй его что-либо делать, ему на свой век хватит, еще наработается. Общество навязало: что дитя бить нельзя. Его надо любить даже тогда, когда оно не слушается, шалит или все делает назло. Оно же дитя, чего с него взять? Оно же бестолковое!
– Так, а чем тебя связали?
– Законом об уголовной ответственности.
– А это как?
– Все очень просто, убьешь дитя – тюрьма. Родил его – расти. Терпеть это – моя участь.
– Вот это да! А что ты хочешь сказать сыну, когда говоришь: «Я тебя породил, я тебя и убью»?
– Ну-у, во-первых, я говорю это от своего бессилия. В этой ситуации у меня больше нет сил сдерживаться, нести эту ношу. И нет сил изменить свою жизнь. Во-вторых, этими словами я хочу показать, что сын мне не нужен, как обуза, что у него есть своя жизнь и что мне ответственность за его жизнь не нужна: она мне чуждая и не по силам. Этим я говорю ему: возьми, сам ответственность за свою жизнь. Живи, как ты видишь и как тебе необходимо, только не трогай меня. Оставь меня в покое. И все.
– А отчего дитя для тебя в этой ситуации – обуза?
– Потому что я не могу жить сам для себя: я обязан растить сына.
– Что ты этим показываешь своему сыну?
– Я показываю свои проблемы, свою слабость. А кому можно показать свою слабость и свои проблемы?
– Только самому близкому или родному человеку. Вот я и делюсь с ним своими бедами. А он уж сам решает: брать на себя мои проблемы или нет. Возьмет на себя – пойдет по пути зла, и будет мучаться вместе со мной да нести этот крест всю жизнь, пока не поймет, что она никчемная. А откажется – пойдет по пути добра, и свою жизнь устроит так, как необходимо ему несмотря на нашу взрослую беспомощность. Сын увидел мою ошибку.
– А что, по-твоему необходимо увидеть сыну после таких слов Батюшки?
– То, что я говорю ему эти слова от своего бессилия: что я хотел бы изменить свою жизнь, но не могу – на это не хватает сил. Я хочу счастья и благополучия сыну в жизни, но не могу его дать, потому что у меня связаны руки. И у меня остаются силы только на то, чтобы показать сыну свою боль да сказать ему из последних сил: «Сынок, мне больно! Не повторяй моих ошибок!»
– Дак выходит: Батюшка сыну – спутник? – с наигранным любопытством спрашивает меня баба Гуля.
– Да, и даже тогда, когда отцу очень тяжело. Где-то внутри себя отец понимает, что взвалил на себя непосильный груз, взяв ответственность за жизнь сына, и он рад бы его сбросить, да сил не хватает. И этими словами он просит о помощи: о том, чтобы сбросить этот груз.
– Та-а-ак, рассмотрели… А теперь увидь, что ты – мама, и говоришь своему сыну: «Да на кой черт я тебя родила, этакого оболтуса? Все равно никакого проку нет, только зря мучалась!» Что ты этими словами хочешь сказать сыну?
– … что мне очень больно, что нет больше сил с ним бороться, что у меня связаны руки и ноги и охота избавиться от непосильного груза.
– Это с кем бороться-та?
– С собой и с сыном.
– Это как так? – подзадоривает меня бабуля.
– Ну-у… Бороться с собой из-за того, что я что-то делаю не так. А бороться с сыном – значит заставлять его слушаться и жить так, как я ему велю.
– А для чего ты ему велишь жить так, как хочешь ты?
– Чтобы он в своей жизни не повторял моих ошибок. Ведь я, как мать, больше его прожила, жизнь поняла и увидела, что она не проста – в ней много боли. И если он наступит на эту боль, то ему будет больно и мне, потому что он мой сын.
– Так, но что это за боль?
– Боль от того, что я, как мать, когда-то сделала ошибку, взяв ответственность за жизнь сына. И она меня теперь душит, не дает возможности жить. Во мне постоянно идет внутренняя борьба и борьба с сыном. Он отстаивает свои права. А меня связывают обязательства и долг перед ним. И я не могу отпустить сына. Он бьется за волю, а я говорю: он – мой! И я держу его, как хищник свою добычу, душу и прижимаю к стенке на столько, на сколько меня душат обязательства и долг перед ним.
– Да-а-а… – протягивает баба Гуля и продолжает: А что тебе связывает руки и ноги?
– О-ой… Тяжело стало, бабуля… – вмиг окунает меня в боль этот вопрос, и я отвечаю: Какое-то давление… Правила семьи и общества, законы…
– Какие такие правила семьи?
– Мне мама говорила, что мать должна нести свой груз, воспитывая детей – это ее участь. Она говорила: «Я несла эту тяжесть всю жизнь. Ведь вас у меня шестеро. И во время войны одна выдержала – отец был на фронте. Я порой не знала, чем вас кормить. Ходили, как оборванцы. Но выдержала. Все живы. Все на ногах. У всех свои семьи. Свои дети. И сами даете напутствия им. Вот так и ты, терпи. Бог любит нас, терпеливых, и помогает нам. Пусть не всегда, но все же…»
– Ну, а какие правила общества?
– Мать – это героиня. Она детей рожает. У нее участь тяжелая. Все дети непослушные, а она терпит и тянет их всю жизнь.
– Х-м-м, а что за законы, которые давят тебя?
– Ребенка убивать нельзя – посадют. Да что это за мать, которая убивает свое дитя?! Непонятно.
– Так, сынок. А что ты говоришь сыну, говоря ему «да на кой черт я тебя родила этакого оболтуса? Все равно никакого проку нет, только зря мучалась!»?
– Этими словами я хочу сказать ему: «Не сдавайся! Борись за свою жизнь! Хочу показать сыну свою боль. Хочу, чтобы он не повторял моих ошибок, а в будущем строил семью так, чтобы не брал на себя лишнего, потому что это приводит к той тяжести, что я несу по сей день. Ну, вот, пожалуй, все.
– Дак кто тебе Матушка с Батюшкой в твоей жизни?
Я, не задумываясь, отвечаю:
– Спутники.
Обида… на свой выбор
А у самого внутрях сжимается, хочется рвать и метать. Баба Гуля, заметив это, спрашивает меня дальше:
– Увидел, что когда-то что-то сделал не так, как хотелось бы?
– Да.
– А что не так?
– Выбрал не тех родителей, родился не в то время, – от отчаяния проговариваю я.
– Раз родился именно у этих мамы и папы и в это время, значит, это тебе необходимо! Увидь это, сынок!
Посмотри, может тебе необходимо, живя с ними, увидеть свой жизненный путь и возможность что-то отладить, исправить свои прошлые ошибки. Определиться в чем-то!.. Есть такое?
– Да, но почему они не могут сказать напрямую, чего они хотят, а чего не хотят?
– А разве они не говорили тебе, что они хотят видеть тебя тем-то, тем-то…
– Говорили.
– Ну и?
– Что ну и? Они же мне не говорили: вот, сынок, у нас такие-то, такие-то проблемы, мы сделали такую-то глупость, чтобы я в дальнейшем ее не совершал. Что им мешает сделать это?
– Ну, здесь я могу только предположить. В обществе, сынок, о боли открыто говорить непринято: мол, что о тебе тогда люди скажут? Тебе вот врач тоже сказала: «Никому не говори о том, что ты видишь и слышишь мир по-другому. Все равно тебя никто не поймет, а в психушку упрятать могут».
– Было дело… – соглашаюсь я с бабулей, и меня отпускает. Я выпрямляюсь, и всхлынувшая у меня злость отступает… А бабуля меня спрашивает:
– Сынок, скажи: справедливость в жизни есть?
– Нет.
– А это слово жизни?
– Нет.
– А что означает это слово?
– Пустоту.
– Дак тогда вообще есть смысл вмешиваться во взаимодействия Батюшки с дитем ради справедливости?
– Нет… Они каждый выполняют свою функцию в совместной жизни… И вставать на чью либо сторону без прошения означает отобрать у них права на жизнь… Вторгнуться в их жизнь… Разрушить их жизнь…
– Так, – довольная проговаривает бабуля и предлагает мне: Теперь пойдем косить траву да сказанное закреплять делом.
Мы обнимаемся и радостные идем косить траву.
Глава 2
НАЧАЛО Ж ИЗ Н Е НН О ГО ПУТИ НА МАТУШКЕ ЗЕМЛЕ
Мы сами выбираем себе родителей
Проходит какое-то время, и баба Гуля продолжает наш разговор:
– Давай рассмотрим твою жизнь на примере дерева?
– Давай.
– Скажи, кто выбирает – семя землю или земля семя?
Я отвечаю первое, что приходит мне в голову:
– Семя выбирает землю.
– А почто именно так?
В ответ я растерялся, что даже ничего предположить не могу и, тем более, сказать что-нибудь вразумительное. Только мычу:
– Не знаю…
На эти слова мы с бабулями как захохочем! И после баба Гуля продолжает:
– Семя, как и человек, имея в себе знания Вселенной и право выбора, ищет для себя подходящую землю, это – Семью, свое место, где он сможет воплотиться и выполнить свою первоначальные задачу и предназначение. Точно так же, как ты до своего зачатия ищешь себе Матушку и Батюшку, которые смогут тебе помочь пройти по твоему жизненному пути и выполнить свою задачу.
Рисунок 1. Попадание семени в землю, или момент зачатия
– Подожди, подожди, бабуля, я ведь не выбирал своих маму и папу, это они сами зачали меня.
– Хорошо. Тогда скажи: у тебя до твоего зачатия было право выбора?
Я, не задумываясь, отвечаю:
– Да.
– И ты не воспользовался своим правом выбора, когда вошел в зачатие, чтобы воплотиться здесь, на Матушке Земле?
– Нет, воспользовался.
– Что означает слово «нет»?
Тут меня вдруг как всего скрутит, разболелся живот. До невозможности не хочется отвечать, но я выдавливаю из себя:
– Я воспользовался…
Баба Гуля, видя, что со мной происходит, гладит меня по голове и по спине, да спрашивает:
– Больно отвечать?
– Да, больно.
У меня перехватывает дух и становится тяжело дышать.
– А боль эта откуда? – продолжает бабуля.
– С моего зачатия, – отвечаю я.
– И что там произошло?
– Мама болела, а отцу очень хотелось близости. Мама, видя его жгучее желание, согласилась. И когда они закончили, отец огрызнулся на мать: «Могла хотя бы вид сделать, что тебе приятно!» А маме было очень больно, и она заплакала.
– Тебе в этот момент стало жалко маму?
– Да.
– И из-за этого не хочешь видеть свое зачатие?
– Да. А еще из-за того, что мама и папа мне твердили, что ОНИ меня родили. И у меня никогда не было сомнений, что именно они меня сделали.
– А сейчас тебе становится легче?
– Да, меня потихоньку отпускает.
– Хорошо. Теперь посмотри: кто кого выбрал – ты Матушку и Батюшку или они тебя до твоего зачатия?
– Я выбрал для себя маму и папу.
– И сейчас ты себя как чувствуешь?
– Лучше, мне спокойно. Только спать хочется.
– Тогда ляг и отдохни, пусть земля тебе даст силы, а мы пока покосим…
Я засыпаю.
Родители знакомят нас с собой
Баба Гуля с тетей Наилей тем временем полностью скашивают осоку на лугу и решают немного перекусить. Баба Гуля накрывает на луговой стол, а тетя Наиля будит меня. Я просыпаюсь от сладкого сна, умываюсь и сажусь поесть вместе с ними. Пообедав, баба Гуля резво потирает руки, по-молодецки разминается и идет умываться на ключ. Те м временем тетя Наиля спрашивает меня: