– Это будет стоить дороже, – немного подумав, сказал шофер.
– Э, дарагой, сколко скажешь, столко и будэт. – После коньяка акцент у Вахтанга стал особенно заметен, но это его совсем не беспокоило. Вахе было известно, грузином в Казани быть почетно, грузины – люди состоятельные. – Нэ обижу.
– Садитесь, – бодро отозвался водитель.
Галантно открыв дверь, Ваха пропустил девушек на заднее сиденье, а сам сел рядом с шофером.
– Через Суконку поедем, – объявил водитель.
Господи, какое ему дело до всего этого! Поэтому Вахтанг без интереса выслушал рассказ шофера про уконную cлободу, названную по имени суконной фабрики, построенной по указу Петра Великого, про одинаковые розовые дома, построенные пленными немцами.
Автомобиль проехал заросший кленом зоопарк и Архангельское кладбище, у входа в которое кучковались старухи с венками и букетами уже пожухлых цветов, после чего выехали на Оренбургский тракт. Наконец сбоку блеснула водная гладь.
– Большое у вас озеро, – констатировал Ваха, время от времени взглядывавшийся в раскрытое окошко.
– Большое, – подтвердила словоохотливая Маша. – По сути, их три: Ближний, Средний и Дальний Кабаны. Средний Кабан будет поменьше, а Ближний и Дальний – просто огромные.
– А почему такое название у этих озер – Кабан? – спросил Ваха. Не то чтобы это его действительно интересовало, но вдруг некоторые познания пригодятся, когда придется в следующий раз играть в Казани. Уж больно хороши здесь девки! – Что, раньше здесь кабаны водились?
– Один точно водился, – отозвалась Маша. – Бек Кабан его звали. По татарской легенде, много веков назад, когда никаких татар еще не было и в помине, а были одни булгары, что наполовину славяне, наполовину тюрки, пришел с войском к столице Булгарского царства жестокий и кровожадный завоеватель Аксак Тимур, имя которого переводится, как Железный Хромец.
Ваха понимающе качнул головой:
– Я о нем слышал.
– Город Булгар он захватил, жителей всех, включая женщин и детей, перебил, так что уйти удалось немногим. В их числе был и сын последнего булгарского царя бек Кабан. Бек – значит князь, – пояснила она. – Бек Кабан переправился через Каму – не помню, как она раньше называлась, – прошел непроходимыми лесами и болотами и вышел на берег прекрасного озера, по берегам которого росли вековые дубы и вязы. Тогда бек омыл свои раны чистой озерной водой, и раны зажили мгновенно. Вода в озере оказалась целебной.
– Вот оно как, – восхищенно протянул Ваха, вспомнив о правом колене, которое не совсем зажило с прошлой игры. Вот бы его окунуть в эту воду!
– Потом он напился этой воды и почувствовал в себе необыкновенную силу. И решил бек Кабан поселиться здесь, основать свое собственное княжество. Люди, пришедшие с ним, стали строить дома, разводить сады, сеять хлеб, ловить рыбу и собирать мед диких пчел. Скоро на берегах озера выросло небольшое княжество, которое стало называться Кабанское, где любили отдыхать от своих государственных дел казанские ханы. Озеро тоже стало называться именем бека – Кабан, – закончила свой рассказ Маша.
– Красивая сказочка, – отозвалась со своего места Даша.
– Это совсем не сказочка, – обиженным тоном произнесла Маша и надула губки.
– А что, быль? – скептически спросила Даша.
– В каждой старинной легенде есть… это… рациональное зерно, – парировала Маша.
Когда автомобиль подкатил к озеру, солнце уже наполовину опустилось за горизонт. Но лодочные станции еще работали. Их на озере было две: «Спартака» и от «Динамо». Ваха, как истинный патриот своего клуба, естественно, выбрал «Динамо».
Лодочка им досталась старенькая, но по виду крепкая. Впрочем, других не было. Ваха усадил девиц на корму, а сам взялся на весла. Парень он был, понятно, не хилый, и через несколько минут они были уже на середине озера, недалеко от Горбатого моста.
– Ну, как, – спросил он. – Нравится вам наша прогулка?
– Ага, – ответила Маша.
А Даша молчала, опустив ладонь в воду.
– Даша, вы что молчите? – спросил Ваха.
– Ты, – поправила Даша.
– Что «ты»? – спросил Ваха.
– Мы же перешли на «ты», забыл?
– А-а, да, нет, не забыл, – улыбнулся Ваха. – Тебе нравится кататься?
– Очень нравится, – ответила Даша.
– Выпьем?
– А как же! – усмехнулась Даша. – Наливай, Ваха, один раз живем!
А Маша только мелко хихикнула, потому что еще никогда не видала свою подругу такой веселой и сговорчивой.
Вахтанг достал из кармана перочинный нож, вытянул из его бока штопор и принялся открывать бутылку. Пробка поддавалась плохо. Вернее, совсем не поддавалась. Тогда он поставил бутылку на дно лодки и, прижав ее ногами, принялся тянуть пробку на себя. Но та сидела в горлышке, будто приклеенная.
– Помочь? – спросила Маша.
– Джигитам помощь не нужна! – гордо заявил Ваха, однако пробка и тут не пожелала вылезти.
Вахтанг зажимал бутылку между коленями, пытался вдавить пробку в бутылку – бесполезно. Наконец, он сдался.
– Ладно, помогите, – сказал он. – Не хочет вылезать, зараза. Что ты будешь с ней делать!
Он передал бутылку Маше.
– Держи крепко, – приказал он. – А я буду тянуть.
Маша кивнула и схватилась за бутылку обеими руками. Ваха потянул штопор и едва не стащил Машу с лавки.
– Ну, помоги, что смотришь, – буркнула Маша подруге.
Даша кивнула и тоже схватилась обеими руками за бутылку. Ваха потянул. Пробка не поддавалась.
Черт! Это надо же, грузин не может открыть паршивую бутылку вина! Так опростоволоситься перед этими девицами!
Вахтанг сверкнул глазами:
– Сейчас я сильно дерну. На счет раз-два-три. Держите крепко!
Ваха стиснул зубы, напряг ноги и стал считать:
– Ра-аз…
Даша сделала серьезное лицо.
– Два-а…
Маша хихикнула, а Даша нахмурила брови.
– Три!
Ваха что есть силы дернул зажатый в кулаке нож. Пробка неожиданно легко подалась, и он, теряя равновесие, стал перебирать ногами. Лодка накренилась, и центральный нападающий тбилисской команды «Динамо», чемпион и покоритель женских сердец, споткнувшись о лавку посередине лодки, выпал за борт. Лодка выпрямилась и стала мелко покачиваться на волне, которую произвел, бултыхнувшись в воду, Ваха.
Девушки в ожидании смотрели на расходящиеся круги.
Прошло около минуты. Центрфорвард не выныривал. Он топором пошел ко дну, потому что не умел плавать. Но Маша и Даша об этом не знали. Все произошло так быстро, что девушки даже не успели понять, что случилось. Маша перестала хихикать, на лице Даши обозначился ужас, и обе они перегнулись за борт, в надежде, что на поверхности вот-вот появится голова Вахи.
А потом закричали…
ГЛАВА 2
ИЮЛЬ 2008 ГОДА
– Класс! – Воскликнул Игорь, как только разрезал скотч, скрепляющий две половинки картонной крышки с надписью Excalibur, и вытащил из продолговатой коробки волшебный прибор. Еще бы не волшебный, если он способен видеть серебряный российский гривенник, лежащий на глубине в двести футов. А уж вещь покрупнее – тем более разглядит. И не забудет сообщить об этом. А если учитывать, что на каждый квадратный метр поверхности земли приходится по одной монетке, то через пару лет поисков можно записываться в клуб миллионеров.
У Игоря был когда-то старенький металлоискатель Spectrum. Хорошая была машинка для своего времени… Но этот Excalibur… Не детектор – мечта! Верх совершенства! Самый лучший искатель драгоценных металлов под водой в мире! Правда, и цена была, наверное, самой-самой в мире – полторы тысячи гринов. Однако машинка того стоила. Во-первых, семнадцатичастотная компьютеризированная технология BBS, что позволяет низким частотам обнаруживать на дне крупные цели, а высоким – мелкие, чего нет на других детекторах и в помине; во-вторых, на пути «черного» металла и прочего мусора стоят мощные фильтры; в-третьих, целых пять программ поиска – «монеты», «украшения», «реликвии», «серебро», «золото»; в-четвертых, имеется даже дисплей с подсветкой, на который выводится сам найденный объект, его характер и глубина залегания. Плюс еще много чего интересного, с чем следует разобраться и научиться применять. Да и весит всего-то чуть больше полутора килограмм!
Ему захотелось позвонить Ленке и похвастать: вот, мол, какая штуковина у нас теперь имеется, для осуществления нашей мечты! Но еще больше хотелось попробовать прибор в действии сейчас же, немедленно.
Игорь набрал в ванну воды и бросил туда свое обручальное колечко.
Вернее, сначала он переворошил едва ли не всю квартиру, разыскивая это кольцо, и отыскал его в пакете со всякими не очень нужными документами. Там же лежало свидетельство о расторжении брака с бывшей супругой Ларисой. Два с половиной года назад он снял с пальца кольцо и сунул в этот пакет за ненадобностью, крепко позабыв о нем. Ведь закончившиеся неприятности надо сразу же вычеркивать из памяти, не правда ли?
Итак, набрав в ванну воды и бросив в нее золотое кольцо, Игорь поставил триггер в центральную позицию, нажал на красную кнопку с буквами ON/OFF и с волнением стал ждать. Дисплей металлоискателя засветился желтым. Затем на нем выскочило сообщение о том, что аккумуляторная батарея заряжена и появилось MAIN MENU – главное меню. Не раздумывая, Игорь нажал на кнопку ENTER, и на экране дисплея появился перечень пяти встроенных программ. Игорь выбрал программу «золото» и снова нажал на ENTER. Затем, произведя балансировку прибора, что почти ничем не отличалось от балансировки на «Спектруме», Игорь прошел в ванную и надел наушники.
Прибор почти проигнорировал металл ванны. Ну, может, в наушниках слегка усилилось шипение, и Игорь немного увеличил дискриминацию, чтобы металлоискатель вообще перестал откликаться на иные типы металлов, кроме золота. После этого детектор должен совершенно игнорировать чугун, стальные гвозди, фольгу, пивные банки и прочий металлический мусор, что, собственно, от него и требуется.
Игорь завел рамку над ванной, и тотчас в наушниках раздался четкий и ясный звук.
Он приблизил рамку-катушку к кольцу. Звук в наушниках стал громче, а на дисплее отразилась форма обнаруженного прибором предмета и цифры, обозначающие золото.
Игорь отвел от кольца рамку, и звук «бип-бип-бип» стал пищать в наушниках. На металлическую пятирублевку, брошенную в ванну взамен кольца, прибор никак не отреагировал – в наушниках стоял тихий шорох, указывающий только на то, что они включены. Великолепно! Вот теперь можно было звонить Ленке.
* * *
Елена Дмитриевна Будова уже стала понемногу привыкать к тому, что ее называют по имени-отчеству. А поначалу было неловко. Студенты-то ладно, им как бы положено. Но вот все остальные, в том числе преподаватели, для которых она еще вчера была студенткой…
Это немного непривычно даже теперь, когда она уже полгода как замдекана геологического факультета.
И это в двадцать шесть лет!
– Двадцать лет назад это был бы редчайший случай в вузовской практике, – сказала мама. – А тридцать лет назад это было бы абсолютно невозможно!
– Времена меняются, – сдержанно ответила ей Лена. Как-никак, она уже год, как кандидат геологических наук, у нее есть монография, посвященная очень важным структурно-тектоническим процессам, и одиннадцать полновесных научных публикаций, в том числе в журналах «Известия Науки», «Геология и Геофизика» и таких престижных зарубежных изданиях, как «LOG ANALYST» и «Сhemical Geology». Так что, действительно, ничего удивительного…
Мама, Алевтина Адольфовна, в конце концов, прослезилась и сказала свою обычную фразу про Лениного отца, который, если бы был жив, то непременно порадовался бы успехам дочери. Елена Дмитриевна, как и полагалось по ситуации, сделала печальные глаза и несколько раз вздохнула.
Отец Лены, Дмитрий Олегович Будов, пал жертвой перестройки в девяностом году, получив, как гласило следствие, «случайное ранение, приведшее к смерти». Это было не совсем так, но именно перестройка привела к тому, что молодой экономист Дмитрий Будов решил стать бизнесменом и завел собственное дело. Он организовал строительный кооператив, бравший подряды на ремонт и реконструкцию офисов, что тогда было всеместным поветрием. Любой мало-мальски уважающий себя руководитель считал непременным долгом отремонтировать и подвергнуть внутренней отделке свою контору, а собственный кабинет убрать в европейском стиле и как можно дороже. Ну, и качнуть в кооперативный карман побольше государственных средств на этот самый ремонт и реконструкцию, чтобы потом часть этих средств стала средствами личными. Совместить, так сказать, приятное с полезным. Называлось это простым и емким словом: откат.
Пару лет все шло вроде бы складно: папа Лены брал один за одним выгодные заказы, заключал подрядные договора со сметами на работы в полтора, а то и в два раза превосходящие их реальную стоимость, отстегивал необременительный процент «крыше» и откат руководителям предприятий и организаций, подпись которых стояла под договорами. Еще он кормил разных налоговиков – и все были довольны.
В августе девяностого года директор одной конторы, в районе Никитских ворот, потребовал откат в тридцать процентов. Будов согласился – сумма договора была столь значительной и завышенной (как минимум в полтора раза), что потянуть такой откат не составляло труда. Но тут «крыша» потребовала отстегнуть ей вместо обычных пятнадцати процентов от прибыли – все пятьдесят! Свои требования «крыша» мотивировала тем, что их бригадира взяли на разбое, и братаны теперь просто обязаны пополнить «общак».
Чтобы судья дал бригадиру условный срок, требовалась очень внушительная сумма, но «крыша» не накатывала и вела «базар» по-человечески, так что Дмитрий Олегович после очередного толковища согласился. Но когда он отстегнул требуемый процент «крыше», Будову стало нечем «откатить» заказчику. Договориться с ним полюбовно не удалось. Несколько раз Дмитрий предлагал директору часть суммы с тем, чтобы другую часть отдать позже. Аванс директор все-таки взял, но остальную часть требовал вернуть в совершенно нереальные сроки. Дмитрий в срок не уложился, и включился пресловутый счетчик. Ситуацию усугубило еще и то обстоятельство, что в дело между Будовым и директором конторы включился смотрящий по району. И когда прошли все сроки, а процент по задолженности Дмитрия Будова директору конторы у Никитских ворот превысил самою сумму долга, в офис кооператива заявилось трое крепких ребят в кожаных куртках и с короткими стрижками и, достав из-под курток десантные «акаэмы», короткими очередями положили всех, кто там был.
Так погиб отец Лены.
Мама Елены Дмитриевны с тех пор никаких близких отношений с мужчинами не имела, свято чтила память о муже и всецело посвятила свою жизнь дочери. Оставшиеся в доме после смерти Дмитрия Олеговича кое-какие деньги она пустила на образование дочери, а когда они закончились, устроилась на вторую работу в одно из небольших книжных издательств переводчицей.
Когда на последнем курсе Лена вдруг затеяла со своей подругой Асей Кологривцевой собственный бизнес, Алевтина Адольфовна сделала все, чтобы пресечь ее начинания. Спокойно и аргументированно, как это было ей свойственно, она сумела убедить дочь в том, что главное для нее учеба, и была очень рада, когда получила обещание закончить вуз достойно. Действительность превзошла ее самые радужные ожидания. Замдекана, шутка ли!
Вздохнув и отдав дань памяти отца, которого она практически не помнила, Лена с Алевтиной Адольфовной попили чаю с тортом и даже пропустили по две рюмочки «Кагора». У Алевтины Адольфовны после этого предательски повлажнели глаза, и она опять произнесла сакраментальную фразу, умильно глядя на любимую и единственную дочь: