– Я так понял, что к ним ты сам ехать не думаешь?
– Лучше не привлекать в этому месту внимания. Там слишком много глаз. Да я и не успею. Но там все просчитано, и сбоя быть не может. Перед началом я туда позвоню...
– Сколько человек в группе захвата?
– Тоже пятеро. Все спецы с уголовным прошлым. Их трупами не смутишь. Захватят и доставят. Дальше уже наша работа. Переоденем и аккуратно уложим в нужных позах...
– Договорились. Могу тебя разгрузить на одну поездку. Я так и так поеду к летчикам. По другому вопросу. И заодно проконтролирую подготовку наших подопечных.
– Хорошо, ты меня сильно разгружаешь. Тогда я все успею.
– Ладно. Не рано выезжать собираешься?
Полковник сделал из чашки последний глоток и снова поставил чашку под кофеварку. Леви поморщился. С таким кофейным алкоголизмом можно и до конца операции не дожить...
– Позже будет трудно проехать. Армия займет все дороги...
– Докладывай обстановку. С меня тоже спрашивают. Президент нервничает. Сильно боится, хотя понимает, что отступать уже некуда...
– Да, противно бывает смотреть, как у него от страха дрожит губа. Не могли найти себе президента посерьезнее? Хотя бы помужественнее...
– Это их беда. Нам свое дело сделать, и можно собираться ближе к морю.
* * *
Ближе к морю отставной подполковник израильского спецназа Ицхак Леви тоже собирался, но только совсем не туда, куда намеревался отправиться полковник Редди Чарльз. Американскому полковнику следовало ехать в сторону Абхазии, чтобы начинать новую подготовку, хотя и были опасения, что после ответного русского удара по грузинской армии там делать будет нечего. А Ицхак, в отличие от полковника, намеревался отправиться ближе к Красному морю, то есть домой, потому что контракт его с министерством обороны Грузии закончился и сейчас он находится на Кавказе уже не по контракту, а по засекреченному двустороннему договору, который прекратит свое действие сразу после окончания операции. Конкретно операция в договоре не называлась, и из текста вполне можно было бы предположить, что речь шла об операции хирургической. Но это не важно. Главное, что работа уже проплачена, и остается только завершить ее к всеобщему удовольствию.
По большому счету, отставной подполковник Ицхак Леви был не просто хорошим квалифицированным спецназовцем, а почти хирургом-виртуозом. Он умел проводить очень тонкие, близкие к хирургическим операции, которые имели порой гораздо большее значение, чем операции военные. Главным достоинством отставного подполковника было умение просчитывать и подстраивать великолепные, умные, хитрые и очень артистичные провокации. Его успехи долго ценились в родной армии, пока не провалилась последняя акция в Ливане. Но там провалилось все, и убрали почти всех. Выгнали в отставку и его, несмотря на боевые заслуги. Посчитали. наверное, что подполковник Леви стареет. Но он еще чувствовал в себе немалые запасы сил и стремился доказать это. И потому с радостью согласился, когда одна полуправительственная организация предложила ему поехать в Грузию и там послужить интересам Израиля. Экономическим интересам, которые способны снизить зависимость страны от ненадежных поставок арабской и африканской нефти, и вообще существенно пополнить государственный бюджет хотя бы только одной платой за транзит.
Ицхак Леви был из тех евреев, что родились в Израиле. И если другие, например, те, кто приехал из бывшего Советского Союза или даже еще из Советского Союза, временами посматривали на север, в глубине души вынашивая мысль вернуться туда, откуда приехали, то Ицхаку ехать было некуда, и он никуда уезжать не намеревался. Он намеревался всегда быть полезным своей стране и мечтал вернуться на службу, с которой его выгнали, как он считал, иза чужие ошибки. И в Грузии он тоже служил своей стране и ее интересам. И старался служить хорошо, с ответственностью подходя ко всему, что бы ни делал. Целый год готовил «командос» и был уверен, что подготовил хорошо. Косвенно принимал участие в организации другой операции, которая будет проведена на днях, если все будет идти по плану. То есть он операцию не разрабатывал, это делали его соотечественники, прикомандированные к агентурному отделу разведывательного управления генерального штаба грузинской армии. Он же лично подбирал для будущей операции лучших парней из своих «командос» и инструктировал их. Но операция была еще впереди, а пока следовало заниматься тем, что отставной подполковник израильского спецназа больше всего любил и лучше всего умел. И он занимался этим тоже всерьез, хотя командовал операцией американский полковник Редди Чарльз. По большому счету, дело не в том, кто командует. Дело в том, чья голова все это придумывает.
* * *
Хотя полковник Чарльз и полагал, что Леви выезжает слишком рано, оказалось, что выехать следовало гораздо раньше. Не слишком-то длинный путь от Тбилиси до Гори оказался долгим и занудным – то и дело приходилось ждать, когда пройдет очередная армейская колонна. Привыкший к несравненно более широким, не говоря уже о качестве асфальта, дорогам у себя на родине, отставной подполковник спецназа нервничал и пытался несколько раз все же пойти на обгон, но куда там... Раздражала и машина, которую ему выделили, – российская «Лада», которая набегала, наверное, несколько сотен тысяч километров и в любой момент могла попросту развалиться. Сколько точно она набегала, сказать не мог никто – спидометр не работал, как, впрочем, и остальные приборы, хотя, если вспомнить, отставному подполковнику спецназа доводилось ездить и на худших автомобилях – известно, что на арабских территориях, где ему приходилось подолгу работать, хороших машин практически не бывает...
Навстречу тоже шло немало машин, чаще всего пресловутые «Волги», непонятно почему пользующиеся в Грузии особым почетом до сих пор. Машины были набиты людьми, громоздившимися на крышах узлами и коробками. Картина понятная. Жители приграничных районов, в отличие от тех же патриотически настроенных столичных жителей, отлично понимали, чем им грозит близкая война, и старались улизнуть куда-нибудь подальше. И никто, естественно, не горел желанием пропустить торопящегося Леви по своей полосе, да и возможности такой не имели, потому что по одну сторону одна за другой следовали военные колонны, по другую сразу за обочиной начинался обрыв, с которого падать не слишком хотелось.
Впрочем, сильно нервничать пора тоже еще не пришла, – вяло успокаивал себя отставной подполковник спецназа. У него в запасе есть, по крайней мере, сутки. Вообще-то мог бы поехать и завтра, но полностью опираться на данные ЦРУ?.. Русские вполне в состоянии начать шевелиться раньше. Они уже наверняка понемногу начали шевелиться там, у себя дома. Не совсем еще, не расправляя плечи и даже из-за стола не выбираясь – только данные собирают, но не начинают готовиться к выступлению, поскольку готовиться они начнут только после приказа, которого может и не быть. Тогда зачем готовиться? И именно на лень и неторопливость русских рассчитывало ЦРУ, когда готовило свои прогнозы. Отставной подполковник израильского спецназа Леви это сразу заметил и посчитал грубой психологической ошибкой. В действительности все может обернуться совсем иначе, и к этому следует быть готовым. Правда, убедить грузинское военное руководство, что ЦРУ умеет ошибаться, – это совсем не задача Ицхака Леви, и вообще это, наверное, непосильная задачи для любого. Грузины народ наивный и верят в то, во что им хочется верить. Иногда за такое можно схлопотать и дубинкой по голове.
Ицхак добавил газу, пытаясь обогнать очередную танковую колонну, идущую неспешным маршем – показалось, что впереди, по крайней мере, в пределах видимости, нет встречных машин – и уже миновал добрую треть танков, когда понял, что машин не было видно только потому, что впереди поворот дороги, а теперь прямо на него летело сразу с десяток, причем на большой скорости. Ицхак вдавил педаль тормоза до упора, и сам больно ударился грудью о рулевое колесо. Он никогда не любил пристегиваться ремнем безопасности, и от такого резкого торможения мог бы вообще сквозь стекло вылететь, будь скорость хоть чуть-чуть выше.
Впереди вереницы встречных машин на сей раз ехала вовсе не «Волга», а какой-то, судя по камуфлированной раскраске, военный внедорожник – Леви не знал, как называется эта российская машина. Внедорожник и задавал темп, брезгливо встряхиваясь на выбоинах давно не ремонтированной дороги. И приближался, не снижая скорости, словно стремился напугать водителя, выехавшего на встречную полосу.
Сориентировавшись в обстановке, полковник понял, что единственное, что ему остается – это оставаться там, куда его вынесла нелегкая, так он, вздохнув, и сделал.
* * *
Подъехав, внедорожник резко затормозил, отчего машину слегка развернуло и чуть не ударило о гусеницу встречного танка. Из машины вышел сначала водитель, потом два офицера, посмотрели, обменялись парой слов и шагнули в сторону старой «Лады». Лица военных не обещали ничего хорошего. И другие машины, идущие следом за внедорожником, тоже остановились. И оттуда люди вышли, спеша выяснить причину остановки. Желанием поговорить с Леви горело уже достаточно много людей. Сам Ицхак спокойно смотрел то просто перед собой, то через плечо, ожидая, когда появится хвост танковой колонны. Грузины не понимали ситуацию и не понимали его поведения. Они что-то говорили по-своему, размахивали перед поднятым стеклом руками, но Ицхак Леви сохранял невозмутимость и словно не видел их. Он предполагал, что ему предстоит выслушать множество слов в свой адрес, и слова эти будут не из самых лицеприятных, но если языка не знаешь и учить его не собираешься, то любые слова безразличны и не воспринимаются как оскорбления.
В очередной раз посмотрев через плечо, Леви увидел, что последний в колонне танк уже близко. Одновременно один из военных, видя, что его слова не производят никакого впечатления, вернулся машину и вновь объявился, только уже с автоматом в руках. Таких осложнений отставной подполковник израильского спецназа не предвидел и не желал, особенно зная горячность и то, что в нынешней обстановке им многое позволено. Однако реагировать на автомат значило показать свою слабость. И Ицхак продолжал невозмутимо смотреть в зеркало заднего вида. И только тогда, когда последний танк оказался уже рядом, Леви повернул ключ зажигания и завел двигатель. И даже не поленился сигнал поворота направо включить, чтобы его видела не только возмущенная толпа, но и водители машин, следующих за танковой колонной. Военный с автоматом от этого только сильнее озлобился и даже ударил прикладом в капот. Правда, не слишком сильно. Машина чужая, не жалко, и Леви удара словно не заметил. Танк как раз проехал мимо, и он плавно нажал на педаль газа, резко выворачивая руль. Люди, стоящие рядом с его машиной, посторонились, заставив идущую следом машину притормозить. Отставной подполковник спецназа воспользовался моментом и вклинился в небольшое пространство. Теперь предстояло ехать так же медленно, как танковая колонна, но попыток обогнать ее Ицхак решил больше не предпринимать...
* * *
Уже начало темнеть, когда Ицхак Леви, даже не ориентируясь по карте, включил сигнал поворота. Дорогу, на которую следовало свернуть, Ицхак не видел ни разу, но знал о ее существовании. И он оказался прав. За поворотом, он сразу добавил скорости, хотя бездорожье и не сделалось настоящей дорогой, но ехать стало можно все-таки побыстрее.
А еще через километр, уже в полной темноте, когда дорога нырнула в непроглядные и высокие кусты, с двух сторон вышли вдруг вооруженные люди и наставили на ветровое стекло «Лады» автоматы. Ицхак переключил дальний свет на ближний и мигнул фарами. И только после этого вышел из машины. О его приезде бойцы «командос» были предупреждены, но подстраховывались, как он их и учил. Такая страховка обязательна при проведении операции, в которой не должно остаться свидетелей...
Свет сильного фонарика ударил по глазам, как кулак. Вот об этом не позаботился снабженец группы. Фонарики не должны быть такими сильными, чтобы не ослеплять своих же в ответственный момент. Сильный фонарь должен быть только у командира и у передового поста. Впрочем, Ицхака и встретил передовой пост...
– Как устроились? – спросил отставной подполковник на английском.
– Терпимо... – ответили ему тоже на английском. – Хорошо бы в здешние кусты поставить кровати... И провести водопровод...
– Не учитесь у американцев плохому, – усмехнулся Ицхак. – У них есть и хорошее, чему стоит поучиться... Где Бесо?
– Я здесь... – ответил грубый голос из темноты...
Глава вторая
1
Пышноусый немолодой, довольно пузатый ополченец Ахсар встретил Ведьмина с офицерами приветливой уважительной улыбкой, двумя руками пожал протянутую руку подполковника, потом точно так же поздоровался с Локматовым и Мавриным. По возрасту Ахсару дома бы в такое сложное время сидеть, но он так просился в батальон, что Казбек Фриев не мог отказать уважаемому им лично человеку, однако взял его к себе только для исполнения хозяйственных обязанностей. Но Ахсар был доволен этому.
– Рад видеть тебя, Отважный! – сказал Ведьмин. – Казбек обещал нам твое гостеприимство... Как? Сможешь нас разместить на несколько часов?
– Всегда готов принять таких дорогих гостей... – Ахсар говорил почти без акцента. – Сейчас придумаю что-нибудь насчет ужина, потом и кровати найдутся...
– Об ужине можете не беспокоиться, уважаемый, – сказал капитан Локматов. – Мы успели поужинать в машине. А вот выспаться бы...
– Пока время нам позволяет... – добавил старший лейтенант Маврин. – А позволяет оно нам не всегда. Вот потому...
– Как скажете... – сразу согласился Отважный и повел гостей в одну из казарменных комнат, полностью свободную, потому что бойцы батальона были уже на позициях определенных им полковником Фриевым. – Вон те три кровати у стены вообще свободны, но можете выбрать любую. Наши парни будут только рады уступить вам свою лежанку. Устраивайтесь, я попрошу не беспокоить вас, если кто-то не вовремя вернется...
Едва дверь за Ахсаром закрылась, спецназовцы начали устраиваться.
– Приказ всем – выспаться по мере сил. Выступаем до рассвета... – сказал Ведьмин.
– Куда? – поинтересовался Локматов.
– Почти туда же, где были. В темноте надо границу перейти, а дальше уже по кустам и перелескам, потому что грузинских войск там будет, надо полагать, втрое против сегодняшнего. Все! Отбой до особого! Я подниму...
Василь Василич не сомневался, что он проснется тогда, когда приказал себе проснуться – то есть в половине четвертого. Внутренний будильник еще ни разу не подводил его...
* * *
Но выспаться так, как им хотелось, спецназовцам опять не позволили...
Они проснулись от первого же разрыва снаряда, упавшего неподалеку. Но еще и вскочить на ноги не успели, когда совсем рядом взорвалось еще несколько снарядов и с неслышимым за общим грохотом звоном вылетели стекла в окнах, а в стены в нескольких местах звучно ударили осколки. За окнами уже что-то горело, и пламя с каждой секундой становилось все ярче...
– Выспались... – сказал капитан Локматов.