Прежде чем уложила в машину, каждый из мечей она подержала в руках, проверив еще раз, не легло ли на какой-то из них непрошенной магии. Хотя вокруг кузницы развернулось настоящее магическое сражение, особенно после того, как в схватку ввязались ребята из ее команды, чары, к счастью, миновали металл, и он остался девственно чистым, готовым принять в себя любую другую магию.
После боев у Морского порта их шестерка – Илья Тверской, Роман по прозвищу Маг, Сергей (с тех пор как его рукоположили, иного обращения, как Отец Сергий, он уже ни от кого не слышал), четверорукий джаншуриец Горо, Лемти и сама Кайндел – была признана командой. Впрочем, все двадцать курсантов после тех событий разбились на группы, и для простоты пересчета их теперь именно так и распределяли в списках.
Обучение теперь строилось с расчетом на деление по командам. Лишь одно было непонятно до сих пор – кто в каждой из команд будет координатором. К будущим командирам пока только присматривались, почти каждый курсант лелеял надежду к концу обучения (через пять лет, если у Организации не изменятся планы) стать младшим офицером. Девушка снисходительно воспринимала порывы Ильи показать, что он в команде самый сообразительный и ответственный. Ее куда больше занимало то, чему их учили, и то, насколько доверяли ей лично.
Правда, косые взгляды ей уже давно не случалось ловить на себе. Единственный высокопоставленный офицер ОСН, который продолжал активно ее не любить, – Багира, старая знакомица Одина еще в бытность его полковником ФСБ. Эта тридцатипятилетняя женщина с пронзительными красивыми глазами, черноволосая и томно-гибкая, полгода назад обнаружившая, что она – пантера-оборотень, невзлюбила Кайндел с первого взгляда. Но, признавая ее право относиться к ней без симпатии, девушка знала, что без причины женщина не станет цепляться к ней и, уж тем более, делать гадости.
На гадости нынче не было ни сил, ни времени.
И будущее казалось ей все более спокойным, хотя в действительности ближайшее время на мирную, обустроенную, безмятежную жизнь можно было и не рассчитывать. Организация все пыталась разделить Петербург с Кругом, если нельзя было вовсе выгнать врага отсюда, а под шумок другие, менее крупные группы магов, чародейские Ордена и Гильдии и прочие маги посильнее отщипывали себе по кусочку.
Тем временем обыватели жили своей жизнью, постепенно привыкая к шальным заклятиям и обучаясь их избегать. А хозяева предприятий плевать хотели на то, кому в результате достанется город, и торговали с любым, кто мог заплатить. Что вполне понятно…
– Вика! – позвал Эйв. Она обернулась – молодой человек стоял в трех шагах от нее. – Что-то произошло?
– Я тебя просила меня так не называть. Если трудно выговорить «Кайндел» – зови Аэдой.
– Извини. Кайндел… Что случилось?
– Ты о моей беседе с кузнецом? Он просил меня кое в чем ему помочь. Зачаровывать мечи, которые он изготавливает на продажу, за это обещал и дальше выполнять наши заказы. Без иной оплаты. Ничего более.
– Нет, я не про кузнеца. Я про того таинственного незнакомца, которого ты потеряла. Рассказывай, что произошло.
Девушка пожала плечами.
– Ничего особенного не произошло. Но если бы ты не явился, мне могло сильно не повезти. Видишь ли, этот молодой человек намного сильнее меня.
Шреддер с любопытством прищурился.
– Более опытен как маг? И ты его не знаешь?
– Нет, не знаю. Кстати, дело не в опытности. Даже наоборот. Пожалуй, я знаю побольше заклинаний и всяких магических хитростей, чем он, именно поэтому не погибла в первый же момент.
– Не понимаю, – нахмурился куратор. – Объясни. Если ты знаешь больше заклинаний, то как же ты не справилась с ним?
– Потому что к его услугам было больше энергии.
– Разве это имеет значение?
– Ну как тебе сказать… Не имеет, если не умеешь работать с энергией напрямую. Он – умеет.
Эйв немного помолчал, после чего осторожно спросил:
– А ты умеешь?
– Я? Не-а… Пока.
– Теперь я понял, почему этот крендель так тебя заинтересовал.
– А еще мне ужасно интересно, какое отношение он имеет к Кругу и рэкетирам, наехавшим на кузницу с подачи Круга.
– Откуда ты знаешь, что они сделали это с подачи Круга?
– Они так сказали. Нутром чую, сказали правду.
– А, ну раз нутром! – протянул Шреддер. Через мгновение она оказалась в его объятиях, крепко прижата лицом к жесткой темно-серой куртке, пахнущей табачным дымом и городским ветром. – Нутро у нас всегда стопроцентно говорит правду.
– Отстань, – возмущенно вскрикнула она, но таким неразборчивым шепотом, что он при желании мог сделать вид, будто не расслышал. – Слушай, ну ребята могут выглянуть или сам кузнец Данило.
– Плевать я хотел на твоего Данилу. А ребята и так знают все о наших с тобой отношениях. Пошли в машину, а? На новой базе точно будет не расслабиться вдвоем…
– Эй, там чай подали! – Лети – маленькая, пушистая с ног до головы иномирянка – окликнула их из дверей. – Чай со сгущенкой идите пить!
– Спасибо, Лети! – отозвалась Кайндел и захихикала.
– Тьфу ты! – Эйв отпустил девушку. – Как всегда, не повезло…
Собираясь в дорогу, она то и дело поглядывала на него, а он – на нее. И результат этих обменов взглядами был очевиден с самого начала – закончив перекладывать коробки в салоне микроавтобуса и проследив за тем, чтоб курсанты закрепили груз и расселись по местам сами, Шреддер, нахмурив брови, заявил:
– Так. Поезжайте вперед, до Выборгского шоссе, а потом до поворота на Приозерск. И дальше до самой границы Карелии. А я поеду на этом автомобиле, – и показал на машину, которая привезла к кузне девушку и автоматы для местных кузнецов. – Со мной поедет Кайндел.
И отвернулся от ребят, переглянувшихся с пониманием в глазах.
– Ждать-то тебя где? – спросил Илья, который за рулем микроавтобуса чувствовал себя увереннее всех.
– Где-где… У Березово. Там два шоссе сходятся, там точно не разминемся. Помните магазин, где мы рыбца к пиву покупали? Вот рядом с магазином.
– Купить чего-нибудь?
– Смотрите по ситуации.
– А где водитель-то будет ждать? – спросила девушка.
– Там же и будет ждать.
– В магазине, конечно, – сощурился Роман. – Ну конечно, что зря время терять…
– Не пори ерунды, он за рулем.
– Ну так и что? ОСН берет к себе только профессионалов, они не только по пьяни, они и без сознания водят лучше всех!
– Хватит. Садитесь в машину и катите, – и, многозначительно посмотрев на Кайндел, добавил: – А мы следом.
Девушка вздохнула и покачала головой.
– Ну что ты напрягаешься? – усмехнулся Эйв Шреддер, застегивая ремень безопасности. Посмотрел на нее, сумрачную, и расхохотался. – Да не буду я к тебе приставать. Мне с тобой поговорить надо.
Кайндел покосилась на спутника без особой радости.
– Я б, может, была б и не против. Но, честно говоря, и так поняла, что до дела не дойдет. Ну рассказывай. Тебе Один велел со мной побеседовать?
– Не Один. Роннан. Проницательная ты моя, – и тронув с места автомобиль, вырулил на дорогу.
Он быстро обогнал разгонявшийся микроавтобус, проскочил площадь с Нарвскими воротами и свернул на Старопетергофский проспект. Девушка знала, что остальные поедут совсем в другом направлении, по проспекту Стачек и дальше через Краснопутиловский и Московский – на Кольцевую автодорогу. Но не задала ни одного вопроса. Раз он едет туда, значит, так и надо.
– Выдам тебе тайну, которая скоро перестанет быть тайной, – сказал куратор. – Вашу группу собираются переводить в Карелию на все лето или как получится. Жить будете то ли на старой турбазе, то ли в заброшенном дачном поселке – там есть небольшие домишки в приличном состоянии и более крупные, кирпичные, почти капитальные корпуса. Разместитесь, словом.
– А цель?
– Цель очевидна. Бегать, прыгать, развиваться и заниматься магией на лоне природы. Воевать-то не только в городе придется, не только с гальюнами под боком…
– Я думаю, город дает нам много других преимуществ, помимо гальюна, – рассмеялась она. – Извини, продолжай.
– Помимо преимуществ есть еще и недостатки. Их, конечно, значительно меньше, чем в полевых условиях, но готовыми надо быть ко всему. Поэтому вас и везут на подготовку в Карелию. Но есть одно дельце, которое ты должна закончить до отъезда. Ты же у нас аналитик. Помимо всего прочего.
– Да, – вздохнула задумчивая Кайндел. – Помимо всего прочего.
– Ну и, кроме того, знаешь о Круге больше, чем все мы вместе взятые. За полгода с лишним ведь вот не дошли руки подробно расспросить тебя. Роннан велел мне дать тебе кое-какую последнюю информацию о Круге и поручил выяснить, где теперь могут располагаться их убежища. Где, собственно, их можно найти.
– Да? – Девушка смотрела в боковое окно машины, будто пыталась понять, куда они едут.
– Я сейчас везу тебя в нашу штаб-квартиру на канал Грибоедова, там тебе представят всю собранную нашими ребятами информацию. А ты должна будешь ткнуть пальцем туда, где, по твоему мнению, могут находиться базы адептов Круга в Питере и Ленобласти. Или те, которые помнишь. Чтобы нашим ребятам было с чего начинать поиски.
Мимо проносились дома, изредка люди, которые смотрели на мчащуюся машину с такой опаской, что она чувствовалась даже вот так, на большой скорости. Как всегда, на поворотах Эйв сильно притормаживал и первые несколько метров ехал совсем медленно, чтобы успеть убедиться – дорога дальше не разрыта, – поэтому на этом этапе от его машины на всякий случай разбегались. Ну мало ли, вдруг это маг, который ищет, на ком бы сорвать свое раздражение или кого бы ограбить.
Но обыватели Кайндел мало интересовали. Она настолько привыкла к виду разбегающихся людей, что уже даже сочувствия не испытывала – привычное слишком слабо трогает. Она думала об Алом Круге, который еще год назад был ее семьей (за неимением иной), а теперь – злейшим врагом.
Правда, нежных чувств к Ночи, координатору Алого Круга, Королеве чаш, она не испытывала никогда. Многие из ее Семьи были Кайндел приятны, одного из них она страстно любила, с Ночью же еще в самом начале их общения отношения никак не складывались. Позднее девушка все убеждала себя, что ее сугубо личное отношение к главе Семьи – дело десятое, если не двадцатое. Только взаимовыручка и тесное сотрудничество друг с другом, искреннее желание помочь и беспокойство каждого о каждом (что по-настоящему свойственно всегда лишь семье, кровной или созданной на основе уз побратимства) могли помочь выжить. Поэтому свое мнение она оставляла при себе. Может, зря?
Самый трудный первый год она пережила вместе со всеми ними. Многое пришлось пережить, не раз ей спасали жизнь, и она спасала тоже, и последнюю буханку черствого хлеба делили на всех, разнообразя рацион одной-двумя банками консервов, здорово рискуя все вместе, потому что консервы были просроченные. В этой ситуации само собой получается если не полюбить, то, по крайней мере, сильно привязаться к человеку. Ночь была для нее тем, кто помог выжить своим названным братьям-сестрам и их близким (и ей в их числе). До сих пор трудно было воспринимать ее как человека, приговорившего ее к смерти.
Поэтому Кайндел вообще старалась не вспоминать и не задумываться. Но иногда получалось само.
– Что скажешь-то? – полюбопытствовал Шреддер, на миг отрывая взгляд от дороги и оглядываясь на спутницу.
– Не могу обещать, что с ходу смогу рассказать что-нибудь дельное, – отозвалась она. – Недостаточно информации.
– Ну, родная, ты еще даже и не видела эту информацию, а уже говоришь, что недостаточно?
– Могу предположить. Видимо, сводка последних нападений на крестьян и транспорты с продовольствием, те случаи, когда участие Круга показалось ребятам очевидным, да? Что еще?
– Насчет сводок угадала, молодец.
– Я никогда не гадаю. Помню, Один упоминал, что ведет сводку областей энергетической напряженности искусственного происхождения в городе и области. Эту схему мне покажут?
– Покажут. Только – предупреждаю сразу, наших собственных точек там обозначено не будет.
– Если они банально изъяты, то я и так смогу определить, где они были. А если в угоду желанию скрыть их местонахождение будет подкорректирована и общая структура, то можете не показывать. Все равно бесполезно.
– Какая ты требовательная…
– Я просто отдаю себе отчет в том, какая информация мне нужна, чтобы сделать вывод. Но, скорее всего, мне вряд ли представят достаточно подробную карту областей энергетической напряженности, чтобы я могла по ней сделать однозначный вывод. Потому что такую мне надо самостоятельно составлять… Эй, осторожнее, там же все перекопано!
– Откуда ты знаешь?
– От Офицера. Он на Вознесенском между Садовой и набережной Фонтанки угробил свою Вольву. В яме.
– Твою мать! – выругался Эйв и лихо развернулся на пустой дороге с плохим, сильно пострадавшим от дождей и тяжелых колес асфальтом. – Ты б раньше сказала.
– Ты не спрашивал.
– Ну ничего. Скоро будем на канале Грибоедова. Ты ведь еще не видела, как отремонтировали штаб-квартиру, да? К счастью, в тот раз наши противники не стали тратить время на поджог и прочие неприятные излишества… Там все бумаги и посмотришь.
– Эйв, ну неужели Роннану некому больше это поручить, кроме меня?
– А Роннан, как разумный распорядитель, использует все возможности. Ты должна понимать, что чем больше вариантов скомпилируешь, тем проще будет отыскать неотысканное.
– Или наоборот, запутаешься окончательно. Допустили бы меня до полной исчерпывающей информации, я смогла бы давать исчерпывающие прогнозы.
– Потерпи, – примирительно проговорил Шреддер. – Еще немного времени пройдет, Один убедится, что ты наша, и все у тебя будет. И информация, и все блага высокого положения.
– Не надо мне никакого высокого положения, – пробормотала девушка. – Нас и так неплохо кормят.
Она лениво поглядывала по сторонам. Здесь, в центре города, людей становилось больше, и даже вывески кое-где начинали поблескивать неистребимым галогеном. И даже реклама кое-где ярким цветастым пятном разукрашивала неопределенно-серую, покрытую пятнами и грязью стену: «Самая крепкая и надежная одежда из натуральных тканей, местный материал, низкие цены», «Обувь из телячьей и свиной кожи; сапоги, ботинки, туфли. Незамедлительное исполнение заказов», «Еловые, сосновые, березовые дрова с доставкой в пределах города. Цена разумная по договоренности»…
В голову пришло, что здесь, в ее родной стране, люди так или иначе найдут путь в жизни. От оэсэновцев, воевавших в Европе, она слышала рассказы о тамошнем состоянии общества: о людях, умирающих от голода, потому что продукты в супермаркеты регулярно не завозили, о всеобщей растерянности перед лицом такой катастрофической проблемы, как перебои с электричеством или отсутствие в продаже стирального порошка. Мало кому из французов или немцев с первого раза приходило в голову, что можно постирать руками, пользуясь обычным мылом или – за неимением мыла – в печной золе, а суп сварить на гриле, на угольях.
– А в Америке, наверное, уже половина народа другую половину перестреляла, – произнесла она.
Эйв покосился настороженно.
– Ты о чем?
– О том, что по степени приспособляемости наш народ давно оставил позади все остальные народы. Наши ведь даже в отсутствие продуктов в магазине тут же вспомнили о садовых участках, а у кого их нет – прихватизировали, как промышленность в девяностых годах. И даже поверить нельзя, что можно с шести или даже десяти соток целый год кормить семью. Но ведь как-то умудряются.
– Ну не только с шести соток… Но да, умудряются. А к чему ты это?
– М-м… К тому, что и мы с тобой, наверное, сумели бы выкрутиться на шести сотках.