– Как при чем? – возмутилась Киска Ви, округляя глаза и всем видом показывая, как она ужасно напугана и настоятельно нуждается в немедленной защите сильных и храбрых мужчин. Не было ни малейшего сомнения, что Ви найдет себе таковую еще до наступления ночи. – Марида то на кусочки разорвали! Кто так мог сделать? Только гули!
– Гули, моя дорогая, если они еще не перемерли, живут на другом конце света, – отрезал киммериец. – Россказней про них много, но живьем их почти не видели. Кто знает, может их не было никогда, а все байки – просто пьяный бред.
– Вот и я говорю – неоткуда здесь гулю взяться, – поддержал варвара Барракс. – Марид, наверное, наткнулся на бродячих псов, они его и прикончили. А ты выдумываешь невесть что, людей пугаешь… Марш на кухню!
Ви состроила обиженную гримаску и ушла только после того, как Барракс дважды прикрикнул на нее. Хозяин долго и многословно извинялся, упирая на то, что Киска девушка впечатлительная, глуповатая, а потому верит во всякую ерунду. Конечно, жаль столь нелепо и неожиданно погибшего туранского караванщика, но обвинять в его смерти гулей – невообразимая чушь!
Большинство присутствовавших, в том числе и Конан, полностью согласились с мнением многоопытного владельца постоялого двора. Спор сам собой затих, сойдя на нет, и зал начал потихоньку пустеть.
Северянин же ненадолго задержался, узнавая у Барракса расположение близлежащих лавок, где продавались вещицы, необходимые для приведения в жизнь его плана.
Уже шагая по улицам притихшего вечернего городка, Конан поймал себя на том, что думает о словах Киски, и вполголоса выругался. Ви молола сущую чепуху, не стоящую ломаного медного гроша, что было очевидно для любого здравомыслящего человека. И вообще, какое лично ему дело до всех туранских караванщиков, вместе взятых? Правильно, никакого. А заподозрить, что в занюханном городишке обитает гуль, могла лишь дурочка, подобная Киске, и от рождения начисто лишенная мозгов.
Гули Рабирийских гор были страшным преданием Южного побережья. Невысокие, поросшие густым непролазным лесом горы тянулись вдоль правого берега Хорота, разделяя Аргос и Зингару. Возможно, что гули – существа, внешне похожие на людей, но предпочитавшие человеческую кровь всему остальному – некогда на самом деле обитали там. Однако вот уже почти сотню лет никто не мог с уверенностью сказать, что видел живого представителя ночного племени.
Да, порой в Рабирийских горах бесследно исчезали большие караваны и посланные на их поиски вооруженные отряды, но с равным успехом это могло быть делом рук самых обыкновенных людей или животных. Да, в Мессантии, стоявшей на правом берегу великой реки, неподалеку от зловещих гор, по-прежнему обивали двери и окна тонкими полосками серебра, веря, что оно помешает гулю проникнуть в дом. Да, рискнувшие сунуться в леса одиночки (чаще всего наемники, пробирающиеся из одной страны в другую, или бродячие торговцы) с ужасом повествовали о чарующих голосах, манящих за собой, и о странных тенях, мелькающих среди деревьев.
Однако рассказы оставались не более чем рассказами.
Половина из страшных баек, по мнению киммерийца, не заслуживала ни капли доверия, а вторая половина была перевранными бабушкиными сказочками. Гули-кровопийцы отжили отпущенный им век и тихо передохли. Если где-то и уцелело два-три, то у них давно выпали все оставшиеся зубы, и они не способны загрызть даже самого хилого зайца.
Правда, в Аргосе до сих пор никто не селится на правом берегу Хорота. Только на океанском побережье и вблизи Мессантии.
«Постой, а что говорила Рата? – напомнил сам себе Конан и от неожиданности остановился, вспомнив слова девушки. – Элида, маленькая деревушка… на правом берегу! Может, в Аргосе уже настолько осмелели, что перестали бояться гор? Или Рата что-то напутала? В конце концов, она давно покинула дом, а за десять лет позабудешь все, что угодно… Даже то, на каком именно берегу реки ты жил? Совершенно не верится.»
Часть нужных лавок уже закрылась, но некоторые работали, и в гостиницу киммериец вернулся вместе с небольшим мешочком, в котором что-то тихо позвякивало. Он ожидал, что девушка будет спать, но Рата сидела на расстеленном на полу коврике и чем-то увлеченно занималась, обернувшись только на скрип двери.
* * *
За время отсутствия варвара Рата умудрилась привести маленькую комнату в совершенно жилой вид, прибрав изрядный разгром, устроенный наемниками, и раздобыла толстую длинную свечу, установленную теперь в медной плошке на одном из табуретов.
В неярком оранжевом свете Конан разглядел, чем развлекалась девушка. Она держала в руках обычнейший деревянный стаканчик для метания костей, а только что брошенные кубики раскатились по коврику.
– Выиграла! – обрадовано сообщила Рата вместо того, чтобы задать ожидаемый киммерийцем вопрос: «А где ты был?»
– Что там у тебя? – северянин стянул через голову перевязь с мечом и присел напротив Раты, положив клинок в пределах досягаемости. – Пять, четыре и конь… Где ж ты выиграла? Дай сюда!
Девушка собрала кости и протянула треснувший с одного боку стаканчик варвару. Желтоватые кубики снова разлетелись по полу, и оба наклонились, смотря, какое сочетание выпало. В Заморе для игры использовали три кости – две с привычными точками, одну с изображениями животных и предметов, имевших различное достоинство. «Конь» – крохотный силуэт скачущей лошади – приравнивался к шестерке.
– Два, пять, полумесяц… И здесь не везет! – с досадой сказал Конан. – Ладно, раз выиграла – держи.
Он перебросил принесенный с собой мешок на колени к удивленно наклонившей голову девушке.
– Что там? – Рата развязала тесемку на горлышке мешка и осторожно заглянула внутрь, точно ожидая появления ядовитой змеи или неожиданно выпрыгивающей лягушки. Поколебавшись, запустила руку в мешок и вытащила тускло блестящий узкий браслет. – Это мне? Зачем?
– Затем, что мы совершенно неправильно поступаем, – охотно пояснил киммериец. – Ты должна не прятаться, а быть на виду. Твой бывший хозяин где тебя покупал?
– В Шадизаре, – отозвалась Рата, бережно перебирая лежавшие в кожаном мешочке украшения. – И тайком привез сюда.
– Значит, здесь тебя никто не видел и не знает, так?
– Так, – подтвердила девушка. – Меня никому не показывали.
– А тогда каким способом он докажет, что купленная им девчонка и путешествующая по своим делам дворянка из Аргоса – одно и то же лицо? – торжествующе закончил варвар. Рата озадаченно замолчала, а затем неуверенно уточнила:
– И этой дворянкой буду я?
– Ну не я же, – хмыкнул Конан. – Я вполне сойду за твоего телохранителя. Здешняя служанка, Киска Ви, сразу решила, будто ты из благородных, а раз так подумала она – подумают и другие. Сочиним душещипательную историю, чтобы объяснить, как ты объявилась в «Подкове», дождемся Мораддина и свалим отсюда. В Аренджуне я знаю людей, которые выправят бумаги, в которых будет проставлено что ты королева немедийская, а самое интересное, их будет не отличить от настоящих. Потом можешь делать, что угодно – оставаться в Заморе или ехать в свой Аргос.
– Почему ты так поступаешь? – тихо спросила Рата. Ее странные глаза в неверном свете огонька свечи казались золотистыми. – Я случайно оказалась на твоем пути, ты обо мне ничего не знаешь…
– Перестань, – отмахнулся киммериец. – Ты же помогла мне обокрасть твоего хозяина. И вообще – мы, дикари, народ непредсказуемый и опасный, понятно? Что хотим, то и творим.
Девушка согласно кивнула, чуть слышно хихикнула, и поинтересовалась:
– А почему бы не уехать, скажем, завтра? Или ты обязательно хочешь дождаться своего друга? Дорога здесь одна, ты можешь его встретить по пути.
– Не на чем ехать, – пояснил Конан. – В здешней дыре не продают лошадей, а свою я проиграл. Если у нас будет хоть одна лошадь, я смогу пойти пешком, а ты поедешь.
Рата задумалась, что-то подсчитывая на пальцах, а затем заявила:
– Через два дня в городе базар. Туда иногда приходят кочевники и туранцы, продают коней.
– Тем лучше для нас. Глядишь, раздобудем чего-нибудь… – проворчал киммериец, и, вспомнив сегодняшний шумный спор, спросил: – Ты слышала, что стряслось?
– Да, – утвердительно кивнула Рата. – Убили какого-то человека, туранца-караванщика. Ви прибегала и рассказывала. По-моему, она очень напугалась.
– Киска вбила себе в голову, что в Дэлираме прячется гуль, – как бы невзначай уронил северянин.
– Что, что? – изумленно переспросила девушка. – Гуль? Какая чепуха!
– Вот и я так думаю, – согласился варвар. – Но ты росла в Аргосе, тебе лучше знать, живут там вампиры или нет. Кстати, напомни, как назывался твой городишко?
– Нет! – убежденно сказала Рата. – Гули давным-давно перемерли или ушли из Рабиров. У нас их никто никогда не видел. А моя деревня называется Элида. Она лежит на левом берегу Хорота.
– Ты говорила – на правом, – напомнил Конан.
– Я забыла, – виновато и вроде бы искренне призналась девушка. – Я очень давно убежала оттуда. Почему-то мне показалось, что Элида стояла на правом берегу. Конечно, на левом. На правом никто не селится. Традиция.
«Убежала? – недоуменно повторил киммериец. – А заливала, что ее похитили злобные стигийцы… Что-то ты врешь, моя красавица. Не знаю, почему и ради чего, но врешь, причем неумело.»
Он не сомневался в том, что Рата действительно из Аргоса – хоть она довольно бойко говорила на заморийском, акцент все равно сохранялся. Такие протяжные «э» и «л» произносят только выходцы из Мессантии, и просто так от привычки не избавишься.
Задумавшись, северянин не сразу обратил внимание, что девушка обращается к нему:
– Расскажи, как вы с приятелем здесь очутились. Помнишь, ты обещал.
– Долгая история, – неохотно отозвался Конан. – Ну ладно, раз обещал… Значит, нанял меня месяца два назад один купчишка из Султанапура, чтобы я прогулялся через Кезанкию и нашел путь покороче, чем Дорога Королей. С этого все и началось, а потом ни дня спокойного не было…
Рассказ о Султанапурских приключениях действительно получился длинным, то и дело прерываемым хохотом каждый раз утыкавшейся в подушки Раты. Под конец у девушки не осталось сил смеяться и она тихонько всхлипывала, подвывая от восторга и спрашивая сквозь слезы: «А дальше? Дальше что было?»
– …А потом мы перевалили через горы и увидели внизу какой-то поселок. И тут стало ясно, что либо мы топаем на своих двоих, либо останавливаемся и ждем, пока лошади снова согласятся везти нас, – завершил свое повествование о пребывании двух авантюристов поневоле в славном городе Султанапуре киммериец. – Мораддин на второй день уехал, я остался и собирался малость повеселиться, но сама видишь, что получилось…
Рата зарылась лицом в скомканное покрывало и снова неудержимо расхохоталась. Отсмеявшись, серьезно сказала:
– Завидую. Честное слово. Черной завистью. Оказывается, ты и твой приятель еще более страшные типы, чем мне показалось. Ох, сто лет так не смеялась…
– Было б чему завидовать, – хмыкнул слегка польщенный Конан. – Так, немного встряхнулись.
– Если это – «немного», то что же произойдет, когда будет «много»? – Рата с преувеличенной тревогой схватилась за голову. – Представляю… По меньшей мере, разрушением пары городов дело не обойдется. Не забудьте предупредить, когда начнете, надо будет успеть вовремя спрятаться.
Она насмешливо фыркнула, отодвинулась вглубь кровати, прислонившись к стене, и уже спокойно сказала:
– Поздно как… Ты спать будешь?
– Наверное, – отозвался киммериец, устраиваясь на своей подстилке.
– Свечку погасить?
– Мне не мешает.
Толстая желтоватая свеча сгорела почти до половины, украсившись причудливыми наплывами. Рата, похоже, выспалась за день, и теперь сидела, над чем-то задумавшись и медленными движениями расплетая косы. Конан постепенно задремал, когда рядом с ним осторожно шевельнулось что-то живое.
– Это как понимать? – ехидно осведомился северянин, мгновенно просыпаясь.
– Ну-у, – задумчиво протянула Рата, устраиваясь поудобнее. – Меня всегда интересовало, почему все мои хозяйки – даже бывшие в столь преклонном возрасте, когда пора всерьез прикидывать, какой именно цвет савана больше пойдет к лицу – предпочитали проводить ночи не с законными мужьями, а с телохранителями. А теперь представился замечательный случай самой это выяснить… Кроме того, я все таки в долгу перед тобой.
– И что, ты всегда отдаешь долги таким способом? – не удержался от язвительной подначки Конан.
– Конечно, нет, – невозмутимо ответила Рата. – Но если ты против…
– Я этого не говорил! – пожалуй, слишком поспешно возразил варвар.
– Тогда о чем, собственно, речь? – вкрадчиво промурлыкала девушка, и ее узкие прохладные ладони мягко скользнули по плечам Конана.
* * *
…Все было просто замечательно, однако некоторые вещи происходили не так, как всегда.
Это простое соображение медленно, но верно перерастало в уверенность, находя все новые подтверждения. Ну скажите на милость, где вы встречали женщину, которая ведет себя так, словно несколько лет провела в подземной тюрьме-одиночке или тайном храме Митры со строжайшим обетом молчания, а вырвавшись на свободу, продолжает соблюдать накрепко вколоченные правила?
Женщину, которая не издает почти никаких звуков, только порой урчит, как довольная пантера? Которая целуется, не размыкая губ, и то всячески увертывается от вас, а то начинает вытворять такое, что искушенные красотки из веселых домов в Султанапуре изрядно бы призадумались? Короче, такую одержимую и во многом неповторимую сумасбродку, как Рата?
Правильный ответ – нигде. Значит, вам просто не повезло.
Впервые за пять дней пребывания в Дэлираме киммериец чувствовал себя полностью довольным жизнью. Все таки сто раз правы те, кто утверждает: «Все, что не происходит в мире – к лучшему.» Если бы не проигрыш, он никогда бы не встретил маленькую девушку, похожую на кошку с золотыми глазами, решившую по каким-то известным только ей причинам прикинуться женщиной.
Рата сидела, поджав ноги, и тщетно пыталась расчесать волосы, превратившиеся в хорошо свалявшуюся шерсть. Костяной гребень намертво застревал в перепутавшихся прядях, однако девушка с невиданным упрямством продолжала свое дело, не обращая внимания на иронические смешки Конана и его советы типа: «Обстригись, могу даже нож одолжить.»
– Нечего хихикать! – наконец не выдержала она, лишившись особо густого локона. – Ну посмотри, что ты натворил!
– Брось, – киммериец попытался отобрать у нее гребень. – Иди сюда.
– Пусти! – дурашливо заверещала Рата. – Ай! Ну отпусти же!
Она тщетно попыталась вырваться и засмеялась.
Лучше бы она этого не делала.
Конан никогда не думал, что такая простая вещь, как улыбка, может превратить милое и ничем в общем не примечательное лицо в подобие жуткой маски, смахивающей на изображение лика Дэркето. Безумной Дэркето – стигийской богини страсти, сводящей с ума и заставляющей людей становиться животными.
За узкими губами девушки по имени Молчаливая скрывались мелкие, заостренные зубки, больше подходившие хищному животному. Четыре острейших клыка влажно поблескивали, отчего улыбка походила на оскал.
«Померещилось… – северянин крепко зажмурился и потряс головой, надеясь, что кошмарное видение сгинет само собой. – Вроде ж не пил сегодня… Ну как, пропало?»
Рата неподвижно сидела в прежней позе, словно оцепенев посреди недовершенного движения, и в ее расширившихся глазах стыл ужас. Медленным движением она поднесла ко рту узкую ладонь и судорожно шарахнулась назад, рывком вскакивая на ноги.