Вибий Пациан замолчал.
– А дальше что? – нетерпеливо спросил друга Красс.
– Больше о Сулле мне нечего сказать. Думаю, тебя порадует известие из Африки. Ее наместник Квинт Метелл Пий отказался выполнять распоряжения Цинны.
– Тоже хорошая весть, – согласился Красс.
– А теперь, Марк, вернемся к началу нашего разговора. Помнишь, ты удивился, что я пришел днем, а не ночью, как обычно?
– Думаю, есть на то причина.
– До сих пор я рассказывал тебе о событиях, происходивших на другом конце земли. Однако и мой дом не осталась в стороне от прочего мира. Сегодня утром на моей земле остановился отряд сулланцев числом примерно в пятьсот человек.
– Откуда он взялся!?
– Несмотря на твое нетерпение, начну издалека, – сказал Пациан после недолгой паузы. – Вслед за захватом власти в Риме Марий и Цинна решили прибрать к рукам Испанию. Основное богатство нашей земли – серебро и воины – нужны были Риму всегда. В обе испанские провинции, Бетику и Тарраконскую Испанию, направили новых наместников с преданным войском. Так как Марий и Цинна не смогли выделить достаточное количество легионеров для полной оккупации Испании, захвату подверглись лишь серебряные рудники и крупнейшие города обеих провинций. Отряд марианцев остановился и в небольшом городке Малаке[2]. Город являлся выгодным портом, потому и удостоился подобной чести. Через него доставлялось в Рим серебро и прочие богатства Испании. Ко времени прихода в Малаку марианцев там находилось много бежавших из Рима людей, вроде тебя, Марк. Волей обстоятельств им приходилось теперь покидать Малаку.
Бегать от господ привычнее рабам, но не людям сословия всадников и сенаторов. Поэтому они объединились в отряд, к ним примкнули всадники Малаки и владельцы окрестных вилл. Марианцы, занимая их дома и присваивая имущество, озлобили и тех и других. Дабы утолить желание мести, беглецы напали на серебряный рудник, перебили стражу и отпустили на волю рабов. После скитаний по горам и лесам они оказались на моей вилле. Сегодня к вечеру отряд вновь собирается в путь, и я подумал…
– Ты правильно подумал, Вибий. Мне до того надоела проклятая пещера, что я и сам собирался покинуть ее.
– Может, не стоит спешить? – осторожно предложил Вибий Пациан.
– О чем ты говоришь, друг? Ты предлагаешь мне сидеть, словно кроту, под землей, и ждать, пока другие будут сражаться за свободу Рима и добывать победу? Нет, не бывать этому!
Красс оставил Пациана и с быстротой молнии ворвался в пещеру.
– Друзья! – воскликнул он. – У нас появилась прекрасная возможность отомстить Цинне и его приспешникам за наши унижения и смерть близких людей. Недалеко стоит отряд римлян, которые, не жалея жизни, сражаются за свободу Отечества. Присоединимся же к храбрым людям и кровью смоем позор бегства!
Сервий и Децим давно не видели Красса таким возбужденным. Они проявили гораздо меньше энтузиазма: видимо, пещерная жизнь не успела им опротиветь. Однако, повинуясь старшему товарищу, они принялись собирать свои вещи.
– Кто такие эти люди? – спросил Децим.
– Друзья, не задавайте вопросов, я знаю немногим больше вашего, – отмахнулся Красс. – Берите с собой только оружие и самое необходимое.
– Самое необходимое для нас – Елена, – усмехнулся Сервий.
– О женщинах забудь, дорогой Сервий. Они тебе понадобятся не скоро, – не поддержал шутки Красс.
Елена и Эппия стояли в стороне и с тревогой наблюдали за сборами римлян. Едва Красс произнес последние слова, Эппия опрометью бросилась к нему и упала на колени.
– Господин! – с мольбой в глазах и дрожью в голосе произнесла она. – Ведь ты возьмешь меня с собой?
– Нет, Эппия. Об этом не может быть и речи. На войне нет места женщине, и потом, как я буду выглядеть в глазах товарищей, взяв тебя с собой? Так что встань с колен и не унижайся напрасно.
– Но ведь ты берешь с собой рабов, а я твоя рабыня.
– Во-первых, с сегодняшнего дня, Эппия, ты свободна. Во-вторых, даже рабов я возьму далеко не всех. Повара придется оставить на вилле Пациана.
Только Красс успел это сказать, как толстяк Требоний неуклюже занял место поднявшейся с колен Эппии.
– Что на вас нашло?! – взмолился Красс. – Едва одну поднял, как другой упал. Что тебе угодно, Требоний? Хочешь поблагодарить, что оставляю на вилле?
– Господин, не отдавай меня Пациану! Я твой раб и должен везде следовать за тобой.
– Чем же, Требоний, ты недоволен? Мой друг – хороший человек – и неплохо относится к рабам. Ты будешь жить в тепле, не зная голода и неудобств походной жизни.
– Не оставляй меня, господин! Ведь тебя и воинов нужно кормить, и я смогу быть полезным.
– Повар ты, конечно, хороший, но уж очень не приспособлен к предстоящим трудностям.
– Я все выдержу и, клянусь, не доставлю тебе хлопот. А если не хочешь взять с собой – лучше убей, но не оставляй на вилле.
– Хорошо, – согласился, наконец, Красс. – Но помни, в пути я не должен даже подозревать о твоем существовании, пока не наступит время кормить воинов.
Малака
Воины настороженно, но с интересом встретили небольшой отряд Красса. Марк, в свою очередь, оказавшись в лагере повстанцев, не знал, как быть дальше: обратиться к легионерам или искать старшего над этими людьми?
– Марк Красс! – вдруг услышал он. – Это же сын бывшего наместника Испании!
Красс нашел глазами человека, взявшего на себя обязанности номенклатора[3].
– Публий Пет! – воскликнул в свою очередь Красс.
Знакомым Марка оказался молодой человек из сословия сенаторов Публий Автроний Пет. Красс был старше его на несколько лет; он встречался с Петом в Риме два-три раза, и то лишь мельком. Не обладай он исключительной памятью на имена и лица, едва ли узнал бы Публия Пета. Встретившись в чужом краю, римляне крепко обнялись как старые добрые друзья.
Приветствия Пета послужили Крассу и его спутникам и пропуском в лагерь, и лучшей рекомендацией. Как выяснилось позднее, сам Пет и возглавлял это разноликое воинство.
В Крассе пробудилась кипучая жажда деятельности. После стольких месяцев безделья в пещере он получил возможность участвовать в борьбе и мстить за смерть своих близких. Вот оно, настоящее войско, правда, малочисленное и лишь отдаленно напоминающее спаянные железной дисциплиной непобедимые римские легионы. Однако оно уже одержало победу, а ничто так не укрепляет дух и не придает сил, как победа, какой бы малой она ни была.
Красс критически осмотрел лагерь и пришел к выводу:
– Твои воины, Публий, забыли, как строится римский военный лагерь.
– В отряде половина испанцев, а они понятия не имеют о наших законах ведения войны, – оправдывался Пет.
– Даже если бы их было три четверти, лагерь должен оставаться римским. Если на нас нападет неприятель, его ожидает легкая добыча.
– Я выставил посты, к тому же мы скоро уходим из этих мест, – продолжал защищаться Пет.
Эти объяснения нисколько не охладили пыл Красса. Он продолжал ходить по лагерю и заставлял воинов перестраивать его в соответствии с римскими традициями. Публий Автроний Пет двигался за ним по пятам и кивком головы подтверждал распоряжения Красса.
– Где казнохранилище? Почему на его месте рядом с палаткой претора пасутся лошади? Ведь вы захватили серебряный рудник; должна быть приличная добыча.
– Серебра мы действительно захватили немало, но его пришлось разделить между воинами во избежание бунта.
За ужином Красса словно подменили. Он угрюмо хранил молчание, не обращая внимания на шутки легионеров, предметом которых стал Требоний.
– Ты снова чем-то недоволен, Марк? Если тебе неприятно, что воины подшучивают над поваром, я прикажу им замолчать, – предложил Пет.
– Нет, что ты, Публий. Я привык, что внешность Требония везде вызывает смех. Отчасти из-за этого его держу, и веселюсь вместе со всеми.
– Тогда в чем же дело?
– Публий, я виноват перед тобой в том, что, едва появившись в лагере, принялся распоряжаться словно консул. Против своей воли я посягнул на твою власть и теперь прошу простить…
– Напротив, Марк, я благодарю тебя за исправленные ошибки.
– Если я прощен, благородный Публий, то позволь сражаться за свободу Рима. Укажи мне и моим спутникам место в строю.
– Что ж, сделаю это с удовольствием. Я посоветовался с ветеранами и решил передать тебе свою власть. Определи, Марк Лициний, место в строю для друзей, а заодно, и для меня.
– Я не могу принять такую жертву, – Красс не сразу опомнился от неожиданного предложения.
– Это не жертва, Марк, поверь мне. Ты происходишь из знатного, влиятельного рода. Благодаря отцу – бывшему наместнику Испании – твоя фамилия пользуется большим уважением, как среди римлян, так и среди испанцев. И, наконец, сегодня ты доказал, что обладаешь немалым военным талантом и опытом.
– Хорошо, Публий, я согласен с твоим предложением, если это пойдет на пользу делу, – Красс с трудом подавил охватившую его радость. – Но давай разделим власть на двоих. Ты хорошо знаешь местные условия, своих легионеров, и без твоей помощи нам не видать победы.
На рассвете следующего дня Красс с войском покинул гостеприимное поместье Вибия Пациана.
Долго стояли на холме две женщины, провожая взглядом уходящий отряд. У белокурой красавицы слезы текли ручьем, но она даже не пыталась их вытирать. Едва сдерживая рыдания, Эппия шептала:
– Почему он не попрощался? Почему даже не взглянул на меня?
– Опомнись, Эппия, мы бедные рабыни, а его ждут богатые холеные патрицианки. Оставь, наивная Эппия, пустые надежды и порадуйся со мной. Ведь мы теперь свободны! – утешала подругу более рассудительная Елена.
Она была права лишь отчасти. В данный момент Красса вообще не интересовали женщины. Даже если бы на холме стояла египетская царица во всем своем великолепии и блеске, все равно римлянин, не задумываясь, ушел бы с этими грязными, оборванными и вооруженными чем попало людьми.
Отряд медленно двигался по узкой лесной дороге. Легионеры, обливаясь потом, тащили захваченное на руднике серебро и прочие ценности. Маленькое войско растянулось на целую милю, и Крассу то и дело приходилось подгонять отстающих. Отряд больше походил на торговый караван и представлял собой довольно легкую добычу.
– Надо забрать у них все, кроме оружия, иначе мы погибли, – сделал вывод Красс.
– Я предложил им сдать все в казнохранилище и за это едва не поплатился жизнью, – безнадежно махнул рукой Пет.
И все же к концу первого дня пути Красс нашел способ сделать свое войско более маневренным и боеспособным. Он приказал от каждого десятка выделить по одному человеку из наиболее заслуживающих доверия. Остальные девять человек сдали имущество на хранение своему избраннику. Оно было погружено на лошадей и на марше находилось в центре колонны. Теперь Красс, имея воинов, а не носильщиков, смело шел по испанской земле.
Обходя крупные города, он охотно посещал виллы, земледельческие поместья и испанские селения. Отряд Красса быстро увеличивался. В него вливались римляне, недовольные Цинной и Марием, греческие колонисты, но особенно много было испанцев. Привычные к войне, они какими-то особыми, только им ведомыми способами находили Красса и толпами присоединялись к нему. Большинству испанцев было все равно, на чьей стороне воевать, и к мятежным римлянам они примкнули с единственной целью – вволю пограбить поверженных врагов. Впрочем, они почему-то верили в удачу Красса и на первых порах беспрекословно исполняли все распоряжения военачальника и его легатов.
За две недели мятежный отряд превратился в неполный легион. Когда Красс подошел к Малаке, у него за спиной стояло три с половиной тысячи отчаянных воинов.
С Малаки сын бывшего наместника Испании решил начать войну против убийц своих отца и брата. Избранным объектом нападения были довольны испанцы. Им грезились горы драгоценных металлов на городских складах и прочая добыча. Горели желанием подняться на стены Малаки и римляне, составлявшие костяк легиона. Некоторые из них являлись жителями этого города, другим Малака дала приют после бегства из Рима. Молодежи не терпелось покрасоваться в качестве освободителей перед оставшимися в городе девушками.
Расположив армию на поляне, Красс с немногочисленными сподвижниками вышел на опушку леса. До города оставалась примерно миля.
Малака была как на ладони. Город, словно подкова, опоясывал врезавшийся в материк залив. Стены не казались высокими и прочными, лишь двое городских ворот с восточной и западной стороны были укреплены башнями. На них маячили фигурки легионеров. Кое-где на стенах виднелся строительный материал: бревна, камни. Вокруг суетились люди. Видимо, марианцы, понимая важность порта, занялись укреплением стен.
Спутник Красса смотрел на город широко раскрытыми глазами.
– Публий, никак не узнаешь город, давший тебе кров?
– Еще бы! Когда я его покидал, над воротами не стояло башен, да и стены вокруг западных ворот были локтя[4] на четыре ниже.
– Еще неделя, и стены стали бы неприступными, – согласился Красс. – Но пока на них можно взобраться с помощью обычных лестниц.
– Не лучше ли начать штурм прямо сейчас? – предложил Пет. Его взгляд приковали рабы, укладывающие камни на укреплениях.
– Начнем завтра утром, – голосом, не терпящим возражений, заявил Красс. Он уже принял решение. – За полдня враги многое сделать не успеют, а наши люди тем временем отдохнут.
– Все ясно, Марк. Возвращаемся назад?
– Подожди, Публий. Взгляни на корабли, стоящие в акватории порта. Хорошо бы ими завладеть.
Едва на востоке забрезжил рассвет, Марк Красс вышел из леса во главе разноплеменного войска. Воинственные испанцы вскоре обогнали своего полководца и, оглашая окрестности дикими криками, устремились к восточным воротам. Не обращая внимания на летящие со стен редкие камни, испанцы принялись карабкаться вверх по приставным лестницам. Пользуясь неожиданностью и суматохой, двум десяткам воинов удалось достичь цели, и они уже начали выяснять, кто ступил на стену первым. Первому полагался стенной венок – высоко чтимая в Риме награда.
Красс издали наблюдал за действиями своего небольшого воинства. Вскоре ситуация изменилась. На помощь защитникам восточных ворот прибыли воины с других участков стены. Полуодетые легионеры бежали из расположенных поблизости казарм. Вниз полетел один испанец, второй, третий… Проводив взглядом третьего, Марк Красс повернулся к лесу и махнул рукой.
Через мгновенье из леса вылетели две колонны римлян, ведомые Публием Петом. Вперед вырвался отряд всадников и поспешил к самому низкому участку стены. Прямо с лошадей они прыгали на стены и, не встречая достойного сопротивления, проникали в город. Пользуясь приставными лестницами, пехота Публия Пета, почти правильным строем, входила в город.
– Отлично! – воскликнул Красс.
Стоявшие подле него испанские вожди явно не разделяли радости командира. Их воинов, всех до единого, сбросили со стен. Раненые вперемешку с погибшими десятками лежали подле злосчастных ворот. Защитники лили на головы испанцев горячую воду, расплавленную смолу, метали камни и дротики.
– Сервий! Отводи испанцев от восточных ворот. Они сделали свое дело.
Но команда была излишней. Испанцы, встретившие жесточайший отпор со стороны защитников города, отходили и без приказа. Пятясь назад, словно побитые собаки, они искали виновников неудачи. Одни выкрикивали проклятья малакцам, другие обратили свой гнев на Марка Лициния Красса.