Семен сидел в голове Зверя.
«Стой! – закричал он себе. – Стой! Нельзя, назад!» Земля перестала приближаться.
«Вперед! – Другой, властный голос швырнул землю навстречу. – Убить! Сжечь!» И опять теплая кровь запульсировала внизу, маня, призывая.
«Нет!» – Семен сопротивлялся изо всех сил.
«Вниз!» – Во властном голосе почувствовалось удивление.
Земля еще приблизилась. Точилинов попытался собрать все силы, чтобы остановить Змея, развернуть его обратно, найти Хозяина, но вдруг понял, что не может. Вся его воля, все силы, которые он направлял и вливал в свои приказы, вдруг оказались маленькой мошкой, бьющейся о бетонную стену. Зверь замер на месте, готовясь рухнуть вниз. Никаким сомнениям места уже не осталось. Всю его сущность заполнило сладкое предвкушение грядущих смертей.
И тут снизу, от одной из тварюшек, вылезших из своих жалких убежищ, к нему потянулась дымная полоса. Железка, мелкая муха, летящая снизу. Не о чем думать. Зверь-Семен задрал крыло, чтобы упасть, набирая скорость, и тут черная мушка превратилась в огненный шар, горячий и родной. Шар поплыл к нему, и Семен-Зверь обрадовался знакомцу. А потом пришла чернота. Последнее, что Семен услышал, были ярость и разочарование Хозяина: «Не получилось».
– Товарищ полковник, товарищ полковник! – Семен попытался сфокусировать зрение, но получалось плохо. Голова моталась из стороны в сторону. Оказалось, его кто-то сильно тряс.
– Отставить, – клацнул зубами Семен, – отставить трясти полковника.
– Фух, – выдохнул старшина, это он приводил его в чувство. – Мы уж перепугались, что вы того… – Он смущенно замолчал.
– Не того… – отстраненно пробормотал Точилинов, опускаясь до шепота. – Я просто Змея вашего почувствовал. Я у него в голове сидел. Он вниз хотел, сюда, к нам, а я не давал. А потом…
– Мужики-и-и! – хрипло, надсаживаясь, заорал старшина. – Мужики! Это наш маг его тормознул, Желтого! Это он! Ура-а-а!!!
– Ура-а-а!!! – донеслось со всех сторон. – Ура! Так их! Мочи козлов!
– К бою! – Команда пришлась как нельзя вовремя. Все бросились к брустверам.
Комвзвода жестом остановил старшину, приказав присматривать за плохо соображающим Семеном.
– Огонь! – разнеслось над окопами.
Слаженный залп вымел наступающих аталь, остановив атаку в самом начале. Не получилось у них – в чем в чем, а в скорострельности оружие людей явно превосходило боевую технику противника. А когда аталь, пятная трупами поле перед окопами людей, убрались обратно в свой лесок, к окопу Точилинова начали сбегаться солдаты.
– Это он, он Змея остановил! – Старшина, захлебываясь от восторга, все повторял и повторял свою скороговорку, а от него волнами она расходилась дальше. «Маг Змея сбил. Сам. Р-раз, и все». – «Да нет, не сбил, просто поставил прямо под ракету». – «Да какая разница. Главное, живем, мужики. Теперь мы им покажем». – «Качать его». – «Ура!!!»
Вот от последнего заявления Семена замутило. Он как представил, что его сейчас подбрасывать будут, аж зажмурился.
– Товарищ полковник, – комроты очень вовремя продрался сквозь восхищенную толпу, – все в порядке?
– Нет, – Точилинов помотал головой, – мне бы полежать где.
– Понял, – капитан поднял голову. – Р-разойдись! Чего уставились? Филармония у нас по воскресеньям. По местам, мать вашу. Я кому сказал? Командиры подразделений, обеспечить выполнение! Группа обеспечения – ко мне!
Семена уложили на носилки и с превеликим тщанием, прикрывая от всех возможных опасностей, – как же, маг, который Змея сбил, – понесли подальше от переднего края, отлеживаться.
Семен лежал на носилках, смотрел в колышущееся зеленоватое небо, а внутри ворочался комок противоречивых мыслей. Он нашел свой дар, свое призвание. Понял, что он может и должен делать. Звери, магические создания, всё, что можно создать с помощью магии. Это для него, это он сможет. Но в то же время он понял, насколько велика пропасть между ним и теми магами, которые стояли против него. Он ничего не смог сделать против загадочного Хозяина Желтого Змея. Ни-че-го. Зубочистка против танка. И вот тут начинались вопросы. Сотни вопросов. Как, что, почему, откуда? И главное: а сможет ли он противостоять? Линии хальер на глазах оживали, складываясь, наконец, в понятные узоры, манили к себе. Мир, как оказалось, полон мириадами магических связей. От такого обилия информации голова просто переставала думать. Иногда он просто проваливался в какое-то забытье. Ему требовалось время. Он даже не заметил, как оказался в своей палатке. К счастью, командир группы был достаточно сообразителен, чтобы не приставать к нему ни с какими вопросами. Он только поинтересовался, не надо ли доктора, и, получив отрицательный ответ, выставил охрану и оставил Семена в покое. Мозг у Точилинова работал явно с перегрузкой. Теория, полученная на Земле и подтвержденная здесь, начинала проситься наружу, но с жизнью пока не увязывалась.
Легкий звон на грани слышимости все-таки вырвал Семена из прострации и заставил оглядеться. Никого. Он улегся обратно, но звон не уходил. Семен взялся руками за голову и легонько потряс ее, засомневавшись – а вдруг это у него от перенапряга. Нет, звон продолжал отвлекать от мыслей о вечном. Да что ж такое? Он сосредоточился на обретенных линиях хальер, может, там? И вдруг прямо у себя перед носом обнаружил мелкую мошку. Маленький шарик, у которого, кроме крыльев, ничего и не было, висел под потолком. Точилинов моргнул, шарик исчез. Он опять начал разглядывать линии – шарик обрел очертания.
Оп-паньки, Семен сел на кровати, а кто это у нас тут? Он протянул руку: а давай-ка мы с тобой познакомимся. И, как только он коснулся шарика, маленькая злая молния взорвалась у него между пальцами. Боль была такая, что Семен онемел. Разноцветные круги разлетелись по всей палатке, заполнив глаза и голову Семена. Руку он перестал чувствовать практически мгновенно, но боль не ушла, она начала разливаться по всему телу, парализуя органы один за другим. Уже на грани гаснущего сознания, каким-то непонятным чувством он вспомнил. Формула блока. Первое, чему научил их всех Гермес, был узор, отрезающий мага от собственного магического воздействия. Тогда всем было смешно, зачем Гермес гонял их до седьмого пота, заставляя задалбливать формулу прямо в подкорку. Все психологические разработки, помогающие помнить формулу в любых, самых критических ситуациях, были пущены в дело. Теперь Семен понял, зачем.
Боль ушла. Она оставила за собой достаточный шлейф, чтобы Семен мог только лежать на полу, судорожно глотая воздух пересохшим ртом, однако – ушла. Рука по-прежнему ничего не чувствовала, но маленькие иголочки, рассказывающие о том, что жизнь продолжается, взялись за работу, заставляя Семена морщиться. И это было уже почти удовольствием. Точилинов поднял глаза, рассматривая место, где висел шарик. И вдруг заметил. Линия. Даже не линия, а тонкая ниточка, вплетающаяся в естественный рисунок линий природных. Исчезающая, утягивающаяся в никуда. Но – она была. Точилинов, ковыляя на неверных ногах, морщась от боли, подтянул к себе стул и постарался рассмотреть ее. Вот она: маленькая, тоненькая, по-прежнему живая, она старалась затеряться среди остальных, постепенно истончаясь и пропадая. Он протянул руку, стараясь остановить ее, но тут же отдернул. Нет, только не это. Только что ушедшая боль опять встала перед глазами.
«Нет уж, – решил Семен, – один я в этот блуд больше не полезу». С трудом сползши со стула, он уселся и попробовал придумать, что делать. Ответ оказался на удивление простым.
Караульный перепугался до полусмерти, увидев, как полог палатки медленно отодвинулся. Бледный хрипящий маг посмотрел на него безумными глазами, прохрипел: «Солдат, Гермеса мне сюда…» – и рухнул, перестав подавать признаки жизни.
Йенсен примчался через несколько часов. К этому времени Семен уже вполне очухался, выпил чаю и успел поперемигиваться с симпатичной медсестрой.
– Живой?! – генерал-майор влетел в палату, даже не удостоив взглядом вытянувшийся по струнке персонал. – Твою в душу ни маму налево двадцать. Нельзя же так пугать. Фу ты черт…
Он упал на стоящий рядом с кроватью стул.
– Рассказывай, что приключилось.
Следующие две недели были посвящены стандартной земной работе. То есть потрошению пленных. С контрразведчиками, когда они осознали, что всё вокруг них пропитано такими вот мизерными тварюшками, качающими информацию противнику, случились форменные конвульсии. Все оперативные и стратегические разработки были остановлены. Любые наступательные действия – прекращены. Войска перешли к стратегической обороне.
А маги забросили все свои дела, вернулись на базу и занялись исключительно выработкой противоядия. Причем далеко не в одиночку. Проблема касалась всех, и только теперь Семен впервые понял, что войну ведет отнюдь не одна Россия. Согнали народ со всего света. Он, кажется, видел даже шамана из Сьерра-Леоне. Про ямайских вудуистов и упоминать нечего. Пленных разве что на куски не резали.
И вдруг оказалось, что если задаешь правильные вопросы, то получаешь правильные ответы. Заклинание оказалось дешевкой, которую под силу соорудить любому начинающему магу. Защититься от него – тоже. А для защиты не-магов достаточно создать несложный амулет. Единственное, в чем Семену «повезло», так это в том, что его мизерный визитер оказался произведением на-халя, – обычно поражающий эффект в узор не закладывают. Но тут уж нет худа без добра: теперь все знали, что они и это могут. А то вдруг да забыли бы спросить…
Производство амулетов наладили в кратчайшие сроки, войска прикрыли. А Семен приобрел мировую известность в узких кругах, получил кучу орденов от разных правительств и обещание, что если он еще хоть чихнет в пользу Родины, то генерал-майорские погоны ему обеспечены. Ну вот не было в штатном расписании УПМ предусмотрено такое звание для зама. «Зажали, подонки», – высказался по этому поводу сам Гермес.
Точилинов же не расстроился совершенно. Вся эта мышиная возня с погонами теперь представлялась ему теперь такой смешной – его звал мир магии.
Глава 7
Все люди разные. Пока человека не узнаешь, никогда нельзя сказать, что он из себя представляет. Иногда замухрышистый задохлик являет такие примеры мужества, что хочется встать и поклониться. Даже если это твой заклятый враг. Даже если он ненавидит тебя до дрожи в руках и готов рвать тебя зубами, пока хватит сил.
А лощеные красавцы, правящие миром, превосходящие всех и вся уже одним только видом, готовые отдать жизнь ради святого дела, после двух-трех часов, так сказать, приватной беседы принимаются валяться в ногах и лизать сапоги, умоляя о пощаде.
Впрочем, бывает и наоборот.
Парнишка, сидящий перед Точилиновым, как раз и был «наоборот».
Невеликого умения – всего лишь до-халь, одна серьга в ухе, тем не менее, держался он как Зеленый Принц, не меньше. То ли поколения предков давили (как же, прямой наследник Ветви Луговой Травы), то ли сам такой уродился, но ломаться он отказывался категорически, на сотрудничество не шел и вообще делал вид, что его происходящее не касается. И было в нем что-то такое мальчишески отчаянное, перемешанное с патриотическими бреднями, что Семен не мог отдать его в «глубокую проработку». Хотя Гермес уже в третий раз прямо выражал недовольство. Точилинов отчаянно сопротивлялся, каждый раз выдумывая новые отговорки, хотя делать это становилось всё сложнее. Но парня от себя не отпускал.
– Ты знаешь, что существует негласная договоренность о выдаче, скажем так, социально значимых персон в обмен на равноценные личности?
– Вождей на вождей? – пренебрежительно фыркнул Каллимо. – Это вы придумали?
– Может, и мы, – Семена не так легко было сбить с толку, – только конкретно для тебя это шанс остаться в живых и вернуться домой.
Психологи рекомендовали именно это: давить на конкретную личность, на исполнение желаний здесь и сейчас. Но парнишка, как и предполагал Семен, плохо брался на «слабо».
– А зачем мне тогда что-то вам рассказывать? Если я все равно домой попаду?
Денис, непременный участник всех допросов, давно уже понял, что Точилинов к этому пацану относится поособенному, поэтому переводил всё слово в слово, сохраняя интонации.
– Так ведь в том-то всё и дело. До обмена ты запросто можешь и не дотянуть. По официальной версии. Заболел, что делать? И всё, не будет больше Каллимо. Другой будет правитель у вашей Ветви.
Проблема на самом деле стояла остро. Из-за разницы в биохимии лекарства людей далеко не всегда подходили аталь. Часто случалось, что пустяковая болячка сводила в могилу практически здорового пленного.
– А ты подумал, человек, как я смогу править Ветвью, будучи предателем? – Аталь расправил узкие плечи, из его глаз глянул вождь. Тот самый, за которым идут на верную смерть. – Правитель должен знать, что он прав всегда. Только тогда он сможет вести своих воинов. – Его голос упал до шепота, но горящие ненавистью глаза говорили сами за себя. – Только тогда мы сможем раздавить вас.
– Да не раздавите вы никого. Неужели ты не понял, что вы проигрываете войну? Вы и при нынешнем соотношении сил уже не справляетесь. А как только мы расширим транспортные порталы (а мы их расширим, не сомневайся) – вы обречены. Как вы будете жить дальше? Ведь если не будет тех, с кем мы сможем вести переговоры после победы, нам ничего не останется, кроме как уничтожить вас.
Мальчишка расхохотался. Глупо, демонстративно, скрывая боль и страх, пытаясь выплеснуть всё свое презрение.
– Ты, червяк, жалкий человечишка, решивший править мирами. Неужели ты думаешь, что вы – это самое страшное, что может случиться с нашей расой? За все время существования аталь мы сталкивались с такими врагами, перед которыми вы – не более чем сухая ветка в буреломе. И мы выстояли. И мы здесь.
– С какими врагами? – абсолютно нейтрально поинтересовался Семен.
– С разными, человек, с разными, – высокомерно поднял губу аталь. – Все ваши успехи – не более чем маленький шажок вперед. Очень скоро вы остановитесь. Вернее, вас остановят. А потом придем мы, – он подался вперед, заставив охрану нервно дернуться.
Это был уже седьмой допрос, и на этот раз Семен пришел сюда с совершенно конкретной целью. Пугать подопечного в его планы не входило. Он сделал знак охране. Спокойнее, спокойнее.
– Каллимо, – Семен старался говорить как можно более ровно, не хватало еще сорваться, – заметь, вопреки вашей пропаганде мы вовсе не такие звери, как нас рисуют. Тебя что, здесь били? Хоть раз? Ты видел хоть один труп аталь? Сам, своими глазами? Ты видел сам хоть одного замученного? Ответь, пожалуйста.
Аталь с натугой помотал головой.
– Вот именно, – удовлетворенно откинулся на спинку стула Точилинов, – вот именно. Мы не звери, мы не отвечаем ударом на удар. Мы не издеваемся над пленными, как это делаете вы. Мы не считаем вас бешеными собаками, достойными лишь позорной смерти. Мы не унижаем вас.
Это была ложь. Ложь от первого до последнего слова. Наглая и беспардонная. Рассчитанная лишь на то, что у мальчишки нет всей информации. А у него ее действительно не было. Это войска людей развивали наступление, захватывали объекты – и получали вещественные доказательства пыток пленных. У аталь такой возможности не было.
– Всё, что я прошу, – Семен был сама проникновенность и участие, – это выслушать меня. Согласись, лично я ничем не заслужил твое презрение.
Каллимо медленно склонил голову. Семен мысленно вытер пот и вдруг поймал себя на крамольной мысли, что радуется. На самом деле радуется, что этот парнишка не видит в нем мерзавца.