Эффект был поразительный. В цирке сначала воцарилась такая тишина, что было слышно, как за кулисами нервно ворчат дрессированные песики. А потом все, кто наблюдал эту ситуацию, включая и уважаемых членов комиссии, грохнули разухаристым хохотом. Мелодия, впрочем, звучала недолго. Рука распиленной, но все еще живой девушки нырнула куда-то внутрь половинки и отключила мобильник, но этого короткого звоночка было вполне достаточно: цирк давился смехом.
Александр точно не знал, то ли его проказа скомкала выступление, а может быть, этот номер с распиливанием был в программе иллюзиониста Жозеффи последним, но, так или иначе, расстроенный факир и его юная ассистентка спустились на манеж, неуклюже поклонились и быстро покинули манеж под аплодисменты редкой, но чрезвычайно довольной публики.
Выждав секунду, Оршанский встал и отправился за кулисы. Сам нахулиганил, самому теперь предстояло спасать бедную девчушку. Наверняка господин Жозеффи не оставит безнаказанным такой прокол. И точно. На пятачке сразу за массивным занавесом царила невообразимая толчея и хаос: готовились к выступлению эквилибристы на оригинальных велосипедах, нервничали коверные, коверкая непривычные английские слова, и от этого раздражаясь еще больше, тявкали загнанные в угол собачки с огромными бантами, униформа подтаскивала поближе подкидные доски для участников следующего номера, а чуть поодаль маячили две фигурки – злобствующего наставника и нашкодившей ученицы.
Девушка и в самом деле была очень юна. Очевидно, она только в этом году закончила цирковое училище и подалась в ассистентки. Конечно, дипломная работа у нее была, но, скорее всего, номер оказался не очень интересный или затертый, а может, девушку так и протащили через весь курс обучения как помощницу: кто-то ведь должен в цирке быть и на вторых ролях, а не примами. Так или иначе, но оказалась она в ящике господина Жозеффи. И это свое первое, пусть и не публичное, но очень важное выступление – провалила. Александр видел, что девушка готова вот-вот разрыдаться, и поспешил на помощь.
– Извините, что прерываю ваш разговор, – вежливо вмешался в экзекуцию Оршанский, – но, являясь поклонником вашего таланта, господин Жозеффи, хочу поздравить вас с прекрасным выступлением! – Александр галантно протянул иллюзионисту скромный букетик, который он заранее купил на выходе из метро. Чувствуя издевку или подвох, раздосадованный фокусник почти прорычал ответное «Спасибо», и цветы демонстративно не взял.
– Вы были бесподобны. – Оршанский переключился на девушку. – Комиссия была в таком восторге, что стала совещаться, не посоветовать ли вам оставить этот прием с музыкой в номере. Только мелодию, естественно, заменить на такую, которая более знакома киприотам. – Он сунул букетик ассистентке и нахально представился: – Александр. Александр Борисович Оршанский. Журналист и ваш почитатель.
– Спасибо. – Девушка машинально взяла отвергнутые партнером цветы. – Это случайно произошло, – начала оправдываться она, – честное слово! Я ждала очень важного звонка и… жутко волновалась. Больше такого не повторится. – Она перевела затравленный взгляд на своего работодателя. Тот только криво усмехнулся, но отчитывать при Александре девушку больше не стал.
– Да вы что! – Оршанский инициативно заступался за девушку. – Это было настолько… э-э-э… неожиданно, настолько, я бы сказал, экзотично и к месту! Знаете, когда в момент наивысшего напряжения идет вдруг эмоциональный слом, – Александр льстил напропалую, но Жозеффи надо было задобрить, да и союзники ему не помешают, – это очень высокое искусство. Да и потом – смешно же ведь, в самом деле!
– Спасибо. – Девушка слегка улыбнулась, выслушивая яростное и хвалебное выступление журналиста.
– Я не клоун, – чуть более миролюбиво, но все еще с раздражением бросил фокусник, извинился и отошел к артисту-дрессировщику, который держал на коротком поводке большого медведя.
– Зря он сердится, – миролюбиво произнес Оршанский, оставшись наедине с девушкой, – я ведь не подтруниваю. Со стороны виднее, и ваше выступление вызвало настоящий фурор, честное пионерское!
– Спасибо, – еще раз поблагодарила девушка и наконец протянула руку: – Изольда.
– Изольда, э-э-э-э…
– Изольда Гальчевская.
– Александр, – еще раз представился Оршанский и добавил: – Папа ваш, очевидно, большой оригинал. Я это к тому, что имя у вас не совсем обычное, – корректно поправился журналист.
– Я знаю, – снова улыбнулась девушка, очевидно, зная, что такой, как у нее, улыбкой можно расположить к себе кого угодно. – Цирковые часто выбирают себе не совсем обычные имена. – Она немного посторонилась, пропуская униформу с очередным агрегатом. Александр вежливо подхватил девушку под локоток и попятился от униформистов в сторону фокусника и дрессировщика, которые горячо о чем-то заспорили, яростно жестикулируя.
– А вы из цирковых? – вежливо продолжал беседу Оршанский, продолжая осторожно и незаметно подступать к разгоряченным мужчинам.
– Да, – откликнулась Изольда. – Мой папа выступал в группе воздушных гимнастов под руководством Олега Яковлевича Лозовика и все мечтал, что я пойду по его стопам. Вот и дал мне имя с прицелом. Только я цирком не болею, – со вздохом произнесла девушка, – во всяком случае, не в такой степени, как мой родитель.
– Если у нас все получится так, как мы задумали, – подобравшись довольно близко, Александр расслышал голос дрессировщика, – то обогатимся так, что на несколько лет хватит! Ты, главное, не дрейфь! За это хорошо заплатят!
– Я и не сомневаюсь, – отозвался Жозеффи, – обязательно получится. Бездарь! – гаркнул иллюзионист, заметив подкравшихся Изольду и Александра. – Иди хоть грим сними! Разулыбалась, понимаешь… – И, слегка приобняв сотоварища за плечи, увел того подальше в хитросплетение служебных коридоров.
– Хам, – безобидно отозвался на реплику фокусника Оршанский, пытаясь снивелировать ситуацию, но ассистентка не нуждалась в приободрении и сама яростно встала на защиту своего патрона:
– Никакой он не хам. – На бледных от пудры щеках проступил румянец. – Вы просто не знаете, какой Владимир замечательный человек. Он самый достойный из всех артистов! Ему просто не всегда везет, и фамилия у него, к сожалению, не Кио. Он всего добивается сам. О нем еще узнают, вот увидите!
– Я вам верю, – охотно согласился Александр и спросил: – Вы не против, если я к вам набьюсь в друзья? Дело в том, что я лечу с вашей труппой на Кипр, а поскольку я никого не знаю, то прошу вас быть моим гидом. Взамен могу предложить быть гидом по Кипру. Идет?
– Идет, – тряхнула кудряшками Изольда. – До встречи в аэропорту.
Оршанский был дальновиден. То, что ассистентка по уши влюблена в своего кумира и работодателя, было видно с первого взгляда, и «метод аналитического внедрения» в данном случае был неуместен. А вот покровительственная дружба – это как раз то, что надо.
«Интересно, – подумал Александр, досмотрев остаток номеров и выбравшись на жаркую московскую улицу, – о каком обогащении шептались дрессировщик с фокусником? Они вроде бы не члены правительства, командировочные у них аховые, на них несколько лет никак не протянешь. Странно… Ну да ладно, будет день, будет пища».
Глава 3
Впрочем, насчет дня Оршанский сильно погорячился. Работать вслепую Александр не любил. Начальник отдела не дал ему никаких зацепок, значит, их надо отыскать самому. Поэтому, добравшись около девяти вечера домой, Саша быстренько прибрал свою холостяцкую квартиру, договорился с соседским мальчонкой Костиком насчет своей кошки – все ж таки уезжает почти на полторы недели, плотно поужинал, вооружился банкой гранулированного кофе и уселся за компьютер. Время поджимало, поэтому иного способа узнать об артистах труппы, кроме как воспользоваться услугами Интернета, у журналиста не было. Можно было, конечно, обратиться за помощью в родную организацию, но на получение допуска к информации и личным делам нужно было время. Да и не факт, что все персоналии труппы проходят в ФСБ. Вряд ли что-то или кто-то из артистов мог заинтересовать столь могущественную организацию. Разве что в необозримо отдаленном прошлом.
Вообще-то сыщиком Александр всегда был никудышным – бегать по городу, вынюхивать факты, часами сидеть в засаде и выискивать компромат, как это иногда делают его коллеги по цеху, – это было не в характере Оршанского. А вот если необходимо поковыряться во Всемирной паутине – тут уж ему не было равных. Он, как заправский золотоискатель, мог часами терпеливо перемывать тонны ненужной, на первый взгляд – совершенно пустой информации, выискивая микроскопические золотые песчинки. Но когда эти крупицы складывались воедино, результат, как правило, получался ошеломляющий. Сутки во Всемирной паутине экономили Оршанскому неделю бессмысленного мотания по городу. Он четко определял местонахождение золотоносной жилы и далее копал уже целенаправленно и точно, зачастую даже не выходя из квартиры.
На сей раз времени для поисков у Александра было мало, и он очень надеялся, что про цирковых в Интернете окажется не так уж много материалов. Сам по себе цирк – организация довольно консервативная и, если можно так выразиться, «клубная». Чужакам туда дорога закрыта, да и сами цирковые крайне редко выносят сор из избы. К тому же имя Вольдемар Жозеффи должно быть и вовсе большой редкостью. Так что Александр рассчитывал за пару-тройку часов просмотреть все материалы и выудить самые необходимые и интересные факты о нем, его ассистентке и друге-дрессировщике Константине Викентьевиче Заметалине. Однако все оказалось не так просто.
Помимо всякой ненужной чепухи, цирковая фамилия Жозеффи всплыла еще с конца ХIХ века. И принадлежала, между прочим, популярным тогда цирковым артистам. Имел ли к ней какое-нибудь отношение Вольдемар Жозеффи (он же – Владимир Жеребцов) – было неизвестно. Но если поверить словам Изольды, что иллюзионист не имеет за плечами родословной и всего добивается сам, то, значит, этот Жеребцов просто взял и присвоил себе известную старую цирковую фамилию. Само по себе это, может быть, и не есть хорошо, но ничего предосудительного в этом тоже нет. Цирковые сплошь и рядом меняют имена, становясь вместо Жени – Джорджами, вместо Кать – Катринами и вместо Королевых – Лапиадо.
Александру такое вольное обращение с именем и фамилией никогда не нравилось. Особенно после того, как его юный сосед-нэпман Петька взял бы себе фамилию Путин и стал Петром Владимировичем Путиным. А на вопрос: «Вы, случайно, не…» – только загадочно улыбался, мол, мне не совсем удобно об этом говорить и так далее. Пропиарилось юное чмо конкретно. И хотя как был он Петькой Дубинкиным, так им и остался, Оршанскому такие выкрутасы претили. Но, как говорится, это уже дело личного вкуса. К ответственности за такие штучки людей не привлекают.
Подробно ознакомившись с подноготной старой цирковой фамилии, Александр долго шарил по Всемирной паутине в поисках следов пребывания на земле их незаконнорожденного отпрыска Вольдемара. Но это оказалось не так просто. Отпрыска словно никогда не существовало. И лишь под утро, выпив добрую канистру крепкого кофе и надымив так, что кошка жалобно выла, моля выпустить ее хотя бы на балкон, Оршанский наткнулся на бледную статейку в какой-то малознакомой ему периферийной газете. Изложенные в ней пикантные факты непосредственно касались недавних гастролей иллюзиониста по Дальнему Востоку, но к предстоящему визиту на Кипр имели весьма опосредованное отношение.
В силу своей профессии Александру Оршанскому частенько приходилось прибегать к помощи Интернета, и еще в самом начале своей служебной карьеры несколько раз серьезно прогорев на недобросовестных, непроверенных, а то и просто выдуманных фактах, которые безответственные журналисты с легкостью размещали во Всемирной паутине, Александр не очень верил в правдивость той или иной информации. Сегодня в погоне за рейтингом даже весьма уважающие себя издания (а статью о Вольдемаре Жозеффи поместило на своем сайте издательство, претендующее именно на такое звание) частенько опускаются ниже уровня городской канализации.
В конце концов, эту заметку на сайт газеты могли повесить и завистники-конкуренты, которые метили на Кипр вместо Жозеффи. Пасквиль этот вовсе не касался профессиональных качеств иллюзиониста. Наоборот. Злопыхатели попросту вытащили на свет грязное белье господина Вольдемара, а перед поездкой за рубеж личные моральные качества всегда имели гораздо больший приоритет, чем профессионализм. Фокусники еще ведь и отличные психологи и манипулировать умеют не только на манеже…
Так что тут, как говорится, надо держать ухо востро. Тем более что никаких иных, даже косвенных, подтверждений этих сведений Оршанский нигде больше не нашел. Впрочем, как и других материалов о жизни и творчестве господина Жозеффи. Скорее всего, что и сам Шапошников не располагал сколько-нибудь вразумительной информацией ни о биографии факира, ни о труппе, ни о гастролях, а просто в очередной раз положился на свой феноменальный нюх и на то, что его проверенный и опытный подчиненный грамотно сориентируется на месте и добудет всю необходимую информацию. Только, похоже, на сей раз обоняние Вячеслава Генриховича дало сбой. Интернет не подкинул Оршанскому даже намека на какую-нибудь зацепку. Так, газетная возня.
Александр с наслаждением потянулся, хрустнув затекшими сочленениями, выключил компьютер, наскоро позавтракал, законсервировал квартиру, перекрыв воду, газ и отключив электричество, быстро собрал небольшой дорожный чемоданчик, еще раз справился о своей кошке и сунул ее в небольшую клетку, к соседу.
– Костик, присмотри за дамочкой. – Оршанский без лишних объяснений вручил мальчишке свою единственную пока спутницу жизни. – Я дней на десять смотаюсь из города. Это на корм. – Оршанский сунул сорванцу щедрую взятку и, не дожидаясь реакции, направился вниз по лестничной клетке. Пора было двигать в аэропорт.
Глава 4
– Так, мужички, – со вздохом обратился начальник таможенной смены к свободным от вахты подчиненным, – отдыха не получится. Цирк приехал. Надо помочь, а то запарятся ребята.
– Какой цирк? – сразу не поняли сотрудники, которые всего пять минут назад удобно устроились перед экраном телевизора.
– Наш российский цирк, – весомо растолковал начальник смены. – Летят на гастроли чартерным рейсом Шереметьево-2 – Ларнака. И у меня такое ощущение, что все свое сценическое барахло они тащат с собой. – Он смотрел через стекло сверху на разномастную, пеструю и возбужденную публику под названием «артисты цирка», которые сейчас напоминали невероятных размеров цыганский табор. – Интересно, медведя они как багаж оформили или с собой потащат?
– В самолет? – вяло и безрадостно поинтересовались сотрудники, нехотя застегивая мундиры. Погранично-таможенный досмотр такого рода коллективов всегда непереносимая мука.
– И постарайтесь, мужички, пропустить их побыстрее, – напутствовал начальник. – Если мишка решит очистить свой пищевод прямо здесь, то мы не отмоемся. Пусть уж он лучше самолет пометит.
Мысль о предстоящем авиашоу слегка развеселила таможенников, и они направились в сторону галдящей толпы и огромной кучи барахла, которое нужно было осмотреть.
Гвалт в Шереметьеве-2 стоял такой, что у Александра, который ночью так и не сомкнул глаз, уже минут через десять сильно заныло в затылке. Как выяснилось позже, всю основную часть циркового оборудования и технических средств планировалось заранее отправить через одесский порт, а труппа со своим самым хрупким и дорогостоящим реквизитом должна была прибыть самолетом как раз к тому времени, когда их разобранный цирк, проделав путь по Черному и Средиземному морям, прибудет в Ларнаку – место предстоящих гастролей.