– Кресло на самом деле великолепное, но я интересуюсь бронзой. Собственно, это меня к вам и привело. Гробовский Витольд Модестович – один из известнейших специалистов в этой области, его мне недавно порекомендовали и посоветовали найти через вашу лавку.
– Вот как? – Хозяин пожал плечами. Казалось, я разочаровала его. – Он сюда часто приходит, но в последнее время что-то пропал. А что, у вас есть договоренность с ним?
Нужно во что бы то ни стало уклониться от прямого ответа – мало ли какие отношения между ними? Я провела рукой по бархатной поверхности обивки кресла, стараясь отвлечь внимание антиквара.
– Нет, мне нужна его консультация и совет относительно… реставрации, – соврала я. – Кроме того, мне хотелось бы пообщаться с ним до аукциона, если это, конечно, окажется возможным. К сожалению, у меня нет его адреса, и если честно, – тут я обворожительно улыбнулась, – я надеялась, что вы мне поможете.
Мужчина еще раз оглядел меня с головы до ног. Я не волновалась – время на то, чтобы привести себя в идеальный порядок, у меня было, а добротный классический костюм вполне соответствовал имиджу преуспевающей девушки, увлеченной коллекционированием дорогих вещиц.
– Тогда вам, очевидно, лучше нанести ему визит. Гробовский занят работой, а когда работа занимает его, Витольд Модестович редко отвечает на звонки. Я запишу вам его адрес, – любезно улыбнулся мне хозяин лавки. – Но если в вас проснется интерес к чему-то еще, кроме бронзы, я мог бы предложить вам серебро. Недавно у меня появился изумительный кофейный набор с уникальной гравировкой, конец ХIХ века. Состояние предметов великолепное. Я просто уверен в том, что вы его непременно оцените. По-другому и быть не может. Если Гробовский ничего достойного не сможет предложить, не сомневайтесь, приходите, и без приобретения вы не уйдете. Поверьте, кроме бронзы, существует очень много интересных вещей. Нужно только уметь оценить их…
– А чем сейчас занимается Гробовский? – как бы невзначай поинтересовалась я, рассматривая лампу под темно-красным абажуром, стоявшую у так понравившегося мне кресла. Уходить совершенно не хотелось, обстановка безвременья незаметно поглотила желание действовать, я почти забыла о своей профессии частного детектива. А волка, как известно, ноги кормят, следовательно, мне нужно стряхнуть ощущение блаженства и нанести визит консультанту, нечистому на руку. Вот об этом ни в коем случае не стоит забывать. Надо поскорее выходить на улицу, в век двадцать первый, иначе изысканные предметы старых замков и домов с привидениями лишат меня остатков аналитического мышления.
– По-моему, он получил заказ на реставрацию… А почему вы интересуетесь?
Я удивленно вскинула брови:
– Интересуюсь? Вовсе нет, просто спросила, – рассеянно ответила я, стараясь равнодушным видом убедить в своей правдивости хозяина лавки. Кажется, бог действительно наградил меня среди прочих талантов и даром актрисы. Так что больших затруднений не возникло. – Пожалуй, я действительно зайду еще к вам… Коллекция собрана просто потрясающая. Только, наверное, выбирать и присматриваться буду долго.
– Это ничего, заходите, клиентам мы рады всегда. Зовут меня Орест Николаевич. Если меня вдруг не застанете, вам все равно помогут, люди тут работают знающие.
Я поблагодарила Ореста Николаевича и вышла из царства старины. Прозаическая реальность резко контрастировала с теми вещами, что буквально минуту назад окружали меня. Однако время не ждет, а я только выяснила адрес Гробовского. Я села в машину и поехала на Набережную, где обитал таинственно пропавший антиквар. Судя по улице и номеру, его дом находился буквально у моста на Музейной или Славянской площади. Чтобы добраться туда, уйдет не больше двадцати минут, решила я и не ошиблась.
Оставив свою «девятку» у подъезда, где уже ждали своих хозяев несколько иномарок, я осмотрела двор, пытаясь сориентироваться. Профессиональная привычка вычислять окна искомой квартиры не раз помогала мне. Дом был старой, скорее всего, довоенной постройки. Высокие окна и потемневшие кирпичные стены оказывали гнетущее впечатление. С крыши свисали сосульки, только вода бежала с них не веселой капелью, а монотонно падала, словно в пытках, описанных Вальтером Скоттом.
Кодовый замок на старых дверях выглядел несколько нелепо, однако говорил о том, что в этом доме живут состоятельные люди, готовые платить за свое спокойствие. Наличие еще и домофона подтверждало мое предположение относительно уровня благосостояния жильцов. Дворничиха невдалеке вяло собирала мусор в кучу, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания. «Пятиэтажный дом, по две квартиры на площадке, с учетом магазина, который занимает первый этаж, значит, интересующая меня особа проживает во втором подъезде», – прикидывала я.
Жаль, что хозяин лавки не дал мне заодно и номер кода. Не думаю, что это сильно осложнит дело, но вот времени отнимет чуть больше.
– Добрый день, – обратилась я к равнодушной представительнице коммунальных служб, – мне нужно во второй подъезд к Гробовским, а номер кода, к сожалению, не помню. Вы не можете мне помочь?
– Отчего же. Девятьсот пятьдесят два, – сказала она, даже не подумав выспросить, зачем я туда направляюсь, как это свойственно обычным старушенциям. Флегматичность бабки удивила меня, может быть, она еще пригодится мне. В практике частного детектива бывает все.
Подъезд был удивительно чистым. То ли дети, проживающие в нем, понятия не имели, что на стенах можно рисовать, то ли детей в этом подъезде не наблюдалось вовсе. Мраморные ступени хоть и не сверкали, но свидетельствовали о том, что их регулярно моют. Все почтовые ящики закрыты на маленькие висячие замки и ни одного сломанного. Чудеса да и только! Не ожидала, что в Тарасове есть такие дома.
Я поднялась на третий этаж и остановилась перед деревянной дверью. Она выглядела столь надежно, что возникало ощущение таящейся за ней крепости. Но больше всего меня поразило настоящее смотровое оконце. Не глазок, какой обычно бывает на стандартных дверях, а именно оконце. От такого не спрячешься, его не закроешь ладонью. Все говорило, что в этой квартире живет человек не только принадлежащий к редкой профессии реставратора и антиквара, но и весьма практичный.
Нажав на кнопку звонка, я ожидала услышать трезвон в квартире, но звукоизоляция здесь оказалась тоже превосходного качества. Не успела я додумать эту мысль до конца, как оконце распахнулось и в нем появилось приятное женское лицо. Но, как ни старалась, дама не смогла скрыть признаки беспокойства. Работа частного детектива – это не только поиск и сопоставление улик и мотивов, но практическая психология. Зачастую эмоциональное состояние человека говорит мне гораздо больше и, главное, правдивее, чем он сам.
– Что вы хотели?
– Здравствуйте, мне нужен Витольд Модестович Гробовский.
Окошко закрылось, и взволнованное лицо исчезло, чтобы буквально через несколько секунд возникнуть в распахнутой двери.
– Проходите, пожалуйста, только вам придется подождать – супруг принимает ванну…
Я практически не слышала слов этой женщины, потому что глазам моим открылось нечто необыкновенное. А ведь я даже представить себе не могла, чтобы чей-то интерьер мог меня так поразить. Но то, что предстало перед моим изумленным взором, надолго запомнилось бы любому.
Вопреки всем стандартам, в квартире не было прихожей, из которой обычно двери ведут в остальные комнаты. Простор прекрасного холла подчеркивали зеленые стены, затянутые тонким арабским шелком с тонким витиеватым рисунком, искусно выполненным позолотой. Лепнина по периметру потолка делала комнату элегантнее и придала ей вид столь редкой салонности. Здесь не было ничего лишнего. Светлый паркет, должно быть, из ореха, гармонировал с мебелью – высоким шкафом, комодом и приставным столиком на высоких ножках. В дальнем углу комнаты стояло плетеное кресло с велюровой подушкой на сиденье. Напольные вазы содержали сухие цветочные композиции.
Почему-то мне подумалось, что вряд ли здесь поработал дизайнер, скорее чувствовалась рука человека с превосходным вкусом, умеющего безошибочно подбирать вещи. Мне стало любопытно, кто же занимается домом – сам Гробовский или его супруга? Второй вариант казался предпочтительнее, потому как, по-моему, сложно совмещать требующую большого количества времени реставрацию антиквариата и поддержание порядка в такой квартире.
– Вы позволите? – хозяйка дома учтиво протянула руку за моим пальто. – Меня зовут Элеонора Наумовна. У мужа бывает много посетителей, но, мне кажется, с вами мы еще не знакомы.
Я отдала плащ, совершенно о нем не думая, потому как не могла оторвать восхищенных взоров от мебели. Очевидно, моя рассеянность позабавила хозяйку, заметившую мой блуждающий по холлу взгляд.
– Муж очень ценит хорошую мебель, – отреагировала на мой интерес Гробовская. – Он считает, на красоте неразумно экономить. К тому же все это не только красиво, но и удобно. И есть возможность прикоснуться к искусству. Ведь в старину не было такого, как сейчас, – куда ни придешь, везде одно и то же. Вещи изготавливались чуть ли не в одном экземпляре.
Хозяйка жестом показала мне на уютную гостиную, войдя в которую я не смогла не проникнуться настроением Востока.
Наступила моя очередь представиться. Затягивание с этим дальше могло быть расценено только как отсутствие у меня хороших манер.
– Татьяна Иванова, – сказала я, все еще поглощенная рассматриванием.
Ценников, как в «Лавке древностей», естественно, нигде не наблюдалось, и все же не спасало Гробовских – я автоматически начала прикидывать стоимость обстановки. Интересно, это все куплено на деньги, полученные Гробовским за продажу копий в качестве раритетов? Привычка видеть не столько приятные стороны жизни, скорее наоборот, не покидала меня.
– Судя по всему, ваш супруг поклонник не только раритетной мебели, – с некоторой иронией заметила я, показывая на китайский фарфор наверняка не нашего и даже не прошлого столетия, выставленный в резной горке.
– Семнадцатый век, одна из последних династий. Я вижу, вы знаток, но сама не разбираюсь во всем этом. Редкости – исключительно пристрастие мужа. Он скоро должен выйти.
Судя по отсутствию звука льющейся воды, квартира была больше, чем я предполагала. По коридору просматривалась еще одна комната. По царившему там полумраку я решила, что это спальня. Дверь, около которой я опустилась в кресло, вела, видимо, в кабинет. Оттуда чувствовался легкий, но все же ощутимый запах краски и лака. Однако мое любопытство не могло быть удовлетворено до тех пор, пока хозяин не закончит принимать ванну. Оставалось надеяться, что он не большой поклонник водных процедур, иначе неизвестно, сколько времени мне придется провести в этом филиале «Лавки древностей».
Я и не думала скрывать свое нетерпение в ожидании Гробовского, и хозяйка, терзаясь относительно причины моего визита, не находила себе места. Она невпопад рассказывала о мебели, о сложной профессии супруга, пытаясь заодно узнать, какие дела связывают меня с ним. В конце концов решив, что я, так же как и он, занимаюсь коллекционированием, предложила мне последний каталог фотографий.
Минуты тянулись мучительно медленно, возникало ощущение, что стрелки напольных часов, очевидно, из красного дерева, стоявших напротив меня, склеились. Утешало то, что антиквара я сумела найти в первый же день. Если сумею с ним договориться, возможно, все пройдет без осложнений, но червячок тревоги, засевший где-то глубоко внутри, не давал покоя.
– Может быть, кофе? – любезно предложила Элеонора Наумовна. Как ярый противник растворимого продукта, я всякий раз побаивалась положительно отвечать на этот вопрос, но подумала, что в таком доме уж точно отдают предпочтение всему натуральному. Так что я попросила черный, без сливок и сахара.
– Витольд Модестович тоже предпочитает черный. Особенно после того, как приобрел кофейную мельницу из чистого серебра. Он говорит, что не стоит губить вкус и аромат напитка добавками, как бы хороши они не были.
– Полностью с ним согласна.
Гробовская удалилась. Я слышала, как по пути на кухню она постучала в дверь ванной комнаты, но ей никто не ответил, потому что она несколько раз окликнула мужа, но совершенно безрезультатно.
Вернувшись через минут пять с подносом, на котором стоял кофейник, молочник, две чашки из тонкого, чуть розоватого фарфора, хозяйка установила его на невысоком столике. От кофейника по всей комнате распространялся упоительный аромат. «Да уж, – подумала я, – в таких домах не подают что попало».
– Простите за нескромность, но что привело вас к мужу? – наконец спросила Гробовская, не выдержав неопределенности.
Решив, что скрывать ничего не стоит, я сказала о статуэтке Мары, которую поручил мне забрать мой клиент. Говорить о своей профессии, когда о ней не спрашивают, не в моих привычках, поэтому уточнение, что я «частный детектив», пропустила. Не думаю, что это сообщение как-то подняло бы женщине настроение. Я, не торопясь, достаточно осторожно, чтобы не выдать истинных причин своего появления здесь, поведала о необычайно занятом заказчике, который, к сожалению, не может выбрать времени для встречи с Витольдом Модестовичем.
– Знаю-знаю. Мара стоит у него в кабинете. Он фотографировал ее для каталога, – подтвердила объяснение, которое дал мне Архипов еще в «Камелоте», когда рассказывал, почему Гробовский попросил дать ему статуэтку. – Но поймите меня, пожалуйста, вы очень симпатичный человек, и тем не менее я не могу впустить вас в кабинет мужа. Думаю, вы подождете еще немного, пока он не выйдет. Просто его работа такова, что…
– Я все прекрасно понимаю. Сама не люблю, когда без меня кто-то распоряжается моими вещами. Кроме того, мне хотелось бы не только забрать статуэтку, но и поговорить с Витольдом Модестовичем. Разумеется, я подожду еще немного.
Тем не менее меня смущал тот факт, что хозяйка дома так легко обо всем говорит. Либо она прекрасная актриса и наш театр много потерял, не имея такой в высшей степени талантливой дамы в основной труппе, либо Элеонора Наумовна ничего не подозревает о темных делишках супруга. В любом случае Гробовская тянет и на великолепное прикрытие, и на такую же великолепную соучастницу. И все же то, что она так сильно волновалась, когда я пришла, заставляло подозревать что-то дурное.
Вот и сейчас, несмотря на вежливость и настоящую изысканность манер, женщина казалась не просто взволнованной, как это было вначале, а заметно нервничающей. Она снова извинилась передо мной за столь длительное ожидание и сказала, что еще раз пойдет поторопить мужа. Я не стала протестовать, потому что три чашки великолепного кофе зарядили меня кофеином настолько, что сидеть на месте становилось невмоготу. Хотелось действий, хотелось сегодня же закончить это дело, получить свои суточные и обещанную премию за срочность выполнения.
Элеонора Наумовна появилась минуты через две в тот момент, когда я, забыв правила приличия, наливала себе еще одну чашечку кофе, не дожидаясь очередного предложения хозяйки. Я подняла на нее глаза и чуть не поперхнулась. Столь заметной и быстрой перемены в лице человека мне давно не приходилось видеть. Возникало ощущение, что женщину мучает какая-то нестерпимая боль, от которой никак не избавиться.
– Что с вами? – спросила я, понимая, что вот сейчас подтвердятся самые дурные из всех моих предположений.
– Он… он заперся в ванной… прошло уже столько времени, я стучала… Звала его, но все бесполезно. Он не открывает дверь! Что делать? Что мне делать?