И тут же прикусила язык, испугавшись, что кто-нибудь услышит и плохо обо мне подумает. Вообще-то я вполне законопослушная гражданка и на криминальные поступки иду только под воздействием непреодолимых обстоятельств!
Услышать мои опрометчивые слова могла дежурная администраторша Валентина: она как раз вышла на символический балкончик первого этажа и сладко потянулась, простирая руки к восходящему солнцу. Это смотрелось весьма романтично, потому что строгого форменного пиджака с бэйджем на девушке в данный момент не было, она была одета в казенный махровый халат, а волосы свободно распустила по плечам в неуставной прическе. Я прикинула на пальцах и поняла, что суточное дежурство Валентины уже закончилось, она отстояла свою нелегкую вахту «от семи до семи».
Впрочем, добрую его часть дежурная, судя по ее домашнему наряду и заспанному лицу, благополучно пролежала. В самом деле, в безотлучном пребывании в холле на посту в глухую ночную пору не было необходимости.
– Валя, доброе утро! – крикнула я. – Как прошло дежурство? Еще эксцессы были?
Она нашла меня взглядом и приветственно кивнула:
– Эксцессов не было, если не считать очередного неурочного звонка господина Трофимова!
– А что с ним случилось на этот раз? Не сумел открыть водопроводный кран? – я засмеялась.
– На этот раз у него ровнехонько в полночь случилось обострение застарелой болезни.
– Это болезнь Альцгеймера?
– То есть маразм? – Валентина с удовольствием подхватила злую шутку. – Нет, с этой хворью господин Трофимов благополучно сжился. У него после купания в прохладной морской воде обострился хронический артрит верхнечелюстного сустава.
– Это очень неприятная штука. – Я перестала смеяться и вспомнила, как вяло двойник Гагарина клевал свой ужин. – У меня однажды болел челюстной сустав, в юности, когда я имела обыкновение ходить зимой без шапки. Ощущение такое, будто болит половина зубов разом и еще в ухе стреляет!
– Вот бедолага и просил у меня обезболивающее, – кивнула Валентина. – Но на посту в холле есть только аптечка со средствами первой необходимости, так что я не смогла предложить страждущему ничего, кроме таблетки анальгина из собственных запасов.
– Анальгин не поможет, – со знанием дела сказала я. – Нужно обезболивающее помощнее, а еще хорошо синей лампой прогреть.
– Синюю лампу он тоже спрашивал, – подтвердила девушка. – В два часа ночи! Я уже спала и в сердцах ответила ему довольно грубо. Сказала, что могу дать ему синьки из запасов кастелянши, и пусть красит свою лампу в нужный оттенок!
– Бедный парень! – пожалела я мученика.
– А вот и он! – удивленно воскликнула моя собеседница.
Я обернулась и увидела позади горки, на которую с сосредоточенным сопением карабкался Масяня, понурую фигуру в знакомом спортивном костюме «Пума». Двойник космонавта Гагарина брел к корпусу, повесив голову, как сказочный Иванушка, и безвольно опустив руки. Враждебным граблам эта картина очень понравилась бы!
– Замучен тяжелым артритом! – пробормотала я.
– А? – Страдалец поднял на меня красные кроличьи глаза.
Вкупе с ненормально бледной физиономией они неопровержимо свидетельствовали о бессонной ночи.
– Сережа, как ваш артрит? – сочувственно спросила я. – Нашли обезболивающее?
– Нет, не нашел. Медпункт еще закрыт, – пожаловался он. – Я хотел съездить в аптеку, тут недалеко есть поселок, но приключилась такая беда… Вы не поверите! Мою машину угнали!
– Этого не может быть! – воскликнула Валентина, с интересом прислушивавшаяся к нашей беседе. – Стоянка с машинами наших гостей находится на охраняемой территории! Угонщик не мог выехать за ворота, там шлагбаум и круглосуточный пост!
– Значит, он не выехал за ворота, – кротко согласился измученный Трофимов. – Однако факт остается фактом: моей машины на стоянке нет!
– А вы говорите – дежурство прошло без эксцессов! – с необоснованным укором сказала мне Валентина.
Она одернула халат и официально обратилась к удрученному мужчине:
– Господин Трофимов, я прошу вас подойти к стойке ресепшена и рассказать о случившемся мне и новой дежурной. Обещаю, нами будут предприняты все меры для обнаружения вашего автомобиля.
Твердый голос Валентины заставил понурого страдальца заметно приободриться. Он распрямил плечи и заторопился к входу в корпус.
– Колюша, пойдем, разбудим папочку и тетю Иру с дядей Моржиком! – сказала я малышу, проводив взглядом злополучного Трофимова.
Признаться, мне не терпелось поделиться новостью об угоне машины нашего нового знакомого.
– Угнали машину?! – Моржик, услышав об этом, сильно разволновался и, едва надев штаны, убежал на стоянку проверять, на месте ли его собственный любимый «Пежо».
Присоединился он к нам уже за завтраком, одновременно успокоенный и возбужденный. Успокоило его то, что с «Пежо» ничего не случилось, а возбудила загадочная история исчезновения «Нексии» Сергея Трофимова. Она действительно исчезла со стоянки, хотя не выезжала за ворота. Дежурный охранник готов был присягнуть на всех священных книжках разом, включая собственную сберегательную! Администрация комплекса скрепя сердце вынуждена была признать факт пропажи со стоянки автомобиля гостя и вызвать милицию.
– Гибэдэдэшники сейчас работают на стоянке, а мы с ребятами договорились пробежаться по территории и поискать Серегину машину по закоулкам, – сообщил Моржик, жадно заглатывая завтрак.
Оглядев ресторанный зал, я насчитала с десяток мужчин, принимающих пищу с неприличной поспешностью. Это и были Моржиковы «ребята» – отдыхающие, прибывшие в пансионат на личном транспорте и организовавшие перед лицом угрозы угона некое братство автовладельцев.
Кое-как напитавшись, Моржик, провожаемый тоскливым взором Ирки, отправился с товарищами в поисковую экспедицию, а мы неторопливо закончили завтрак и переместились к бассейну. День, как и обещали синоптики, выдался теплый, солнечный, но море после вчерашнего шторма было такого же цвета, как пенная лужа на разбитом проселке, и не вызывало желания плескаться в волнах. Бассейн казался существенно гигиеничнее.
Отдыхая, я одним глазом присматривала за Масяней, а вторым за Коляном – и еще неизвестно, за кем я наблюдала внимательнее! Муж вел себя совершенно безукоризненно, на посторонних женщин не заглядывался, с блондинками не обнимался. Мне заметно полегчало. Мы с Иркой обсудили ситуацию и постановили считать мои ночные страхи необоснованными.
К вопросу о страхах и опасениях я упомянула о пропаже Иркиного одеяла, но подруга меня успокоила. Оказывается, она не просто так шумела в ночи, когда я уже легла в постель, а сбегала вниз и подобрала на клумбе свою беглую попону.
– К счастью, мне повезло: я вошла и вышла беспрепятственно. Наружная дверь корпуса была закрыта изнутри на самую обыкновенную задвижку, – сказала Ирка. – Будь там электронный замок, пришлось бы будить дежурную в ее каморке и просить магнитную карточку!
– Выходит, повезло не только тебе, но и дежурной, – заметила я. – Мало ей Сергея Трофимова с его замками и звонками, так еще ты явилась бы среди ночи!
У господина Трофимова, похоже, была удивительная манера появляться, едва назовут его имя. Стоило мне помянуть его, как он нарисовался за ограждением бассейна в сопровождении сотрудника ГИБДД. Мужчины деловито проследовали куда-то в сторону набережной.
– Может, Сережину машину утопили? – оживилась Ирка.
– Зачем кому-то топить новую «Нексию»? – удивилась я.
– А просто так! Из вредности и зависти!
Я внимательно посмотрела на подружку:
– Ты имеешь в виду классовую вражду пешеходов и автовладельцев, описанную еще Ильфом и Петровым?
– Это те, которые про стулья писали? – проявила похвальную эрудицию Ирка. – Молодцы, проницательные ребята! Я думаю, какой-нибудь юноша, страстно мечтающий о четырехколесном друге, мог угнать трофимовскую «Нексию» просто для того, чтобы покататься, а потом утопил ее в море.
– Сбросил со Скалы Ревнивицы? – ехидно спросила я.
– Ой, кстати, о Скале Ревнивицы! – всполошилась Ирка. – Мы же так и не узнали, состоялось ли самоубийство!
Она с намеком посмотрела на меня, и я покорилась:
– Ладно, схожу узнаю новости.
– За Колей я пригляжу! – пообещала Ирка.
– За двумя! – поправила я, имея в виду, что присматривать надо и за Масяней, и за его папочкой. На вякий случай, мало ли! Вдруг опять объявится прилипчивая блондинка!
Ирка понятливо кивнула. Я встала с шезлонга, на котором возлежала, комфортно греясь под нежарким октябрьским солнышком, и огляделась.
Экскурсовод Анна Алексеевна как раз раскладывала на своем столике в углу площадки глянцевые буклеты.
– Вот кто мне нужен! – сказала я себе и подошла поближе. – Бог в помощь! Есть ли новости со Скалы Ревнивицы?
– К счастью, нет! – Женщина вздрогнула и судорожно дернула рукой, словно хотела перекреститься, но в последний момент удержалась.
– Что, самоубийцу так и не нашли? – понизив голос, спросила я прямым текстом.
– Нет! И, надеюсь, не найдут! – нервно ответила Анна Алексеевна.
– А ищут ли? В милицию заявили?
– Конечно, нет! Милиция принимает заявления о пропаже людей только через трое суток, к тому же – не от кого попало, а только от встревоженных родственников. Тут ситуация другая, у нас никто не терялся, просто брошенные кем-то вещи сами собой обнаружились, а с этим обращаются не в милицию, а в бюро находок. – Анна Алексеевна говорила так горячо, словно хотела убедить в справедливости сказанного не только меня, но и саму себя. – Наша администрация склонна считать, что вчерашняя тревога была ложной. Во всяком случае, достоверно установлено, что все гости пансионата живы и здоровы, никто не пропал.
– Никто? – Я огляделась.
Лично мне со вчерашнего дня не попадалась на глаза мультипликационная блондинка, но я об этом нисколько не жалела. Человеконенавистничество мне чуждо, но, если бы суицидальное настроение охватило не кого попало, а конкретно эту особу, я бы не стала особенно переживать. Впрочем, не было никаких оснований думать, будто несимпатичная мне белобрысая девица наложила на себя руки. Помнится, в лифте она топталась с полнозубой крокодильей улыбкой на устах, явно предвкушала что-то приятное!
– Думаешь, если она улыбалась, значит, не могла покончить с собой? – возразила Ирка, с которой я поделилась информацией, полученной от Анны Алексеевны, и своими соображениями. – Вспомни Афалину!
– При чем здесь афалина? – удивилась я.
– Она ведь улыбалась, когда топилась!
Я уставилась на подружку выпученными рыбьими глазами. О чем это она говорит? Может, успела посетить одну из местных достопримечательностей – дельфинариум? Морды у дельфинов и в самом деле улыбчивые, но глагол «топиться» применительно к дрессированной афалине вовсе не кажется мне подходящим. Да что это за дельфин такой плохонький, который топится в процессе представления? Одноразовый, что ли?!
– Дорогая, ты ничего не путаешь? – на всякий случай уточнила я. – Афалина – это черноморский дельфин!
– Ты шутишь? – Ирка тоже сильно удивилась. – Выходит, подружку Гамлета назвали в честь рыбы?!
– Афалина – это млекопитающее! – смешливо захрюкала я, искренне радуясь комичным ошибкам подружки.
– Ой, да плевать мне на ее диету! – Ирка обиделась. – Молоком она питается или бубликами, какая разница?! Главное, я точно помню: в пруд девчонка лезла, сияя, как весеннее солнышко!
– Это была Офелия! Офелия, а не Афалина!
– Это неважно! Главное, она улыбалась! – продолжала настаивать на своем упрямица.
– Потому что спятила! – Я покрутила пальцем у виска.
– Вот и со мной будет то же самое! – вздохнула Ирка.
– Ты тоже утопишься? – слегка испугалась я.
– Нет, я тоже сойду с ума! Ты меня сведешь!
– Я?! – от такой наглости я потеряла дар речи.
Ирка этим воспользовалась и забубнила:
– И путает меня, и путает! Офелия – это не афалина, и обе они не рыбы, хотя одна тонет, а другая нет, а кто улыбается – тот чокнутый, у меня уже мозги набекрень! Чииз! – И подружка жутко оскалилась, изображая в высшей степени ненормальную улыбку.
– Жуть какая! – содрогнулась я. – Ирка, тебе надо больше отдыхать! Может, останешься в пансионате еще на день-другой? Укрепишь нервную систему морскими ваннами и прогулками.
– Мы идем на прогулку? – живо обрадовался Колян.
За дурацким разговором мы с Иркой не заметили, что он вынырнул из бассейна и пришлепал к нам.
– На прогулку, на прогулку! – завопил Масяня и от полноты чувств длинной очередью от живота расстрелял всю нашу компанию из водяного автомата.
Я вопросительно посмотрела на подмоченную Ирку. Подружка не большая любительница ходить пешком. Она даже в магазин, расположенный за квартал от ее дома, отправляется на машине. Это про таких, как она, сказала в «Бриллиантовой руке» героиня Мордюковой: «Наши люди в булочную на такси не ездят!»
– Ладно, пойдем на прогулку, – неохотно согласилась Ирка, убрав с лица мокрые пряди волос. – Только, чур, ненадолго! Не пропустить бы обед.
– В этом никто из нас не заинтересован, – успокоил ее Колян. – Ну, куда мы идем?
– В лес! – предложила я, обласкав долгим взглядом окрестные холмы в золотом осеннем убранстве.
Мы переоделись, забросили в номер купальные принадлежности, прихватили фотоаппарат, сухой паек в виде пачки печенья и пакета пряников и отправились в поход. Вышли за территорию пансионата и прямо с набережной поднялись по крутой тропинке на лесистую горушку.
В лесу было сказочно красиво, только немного сыро после ночного дождика. Зато повышенная влажность способствовала бурному росту грибов, так что Колян с Масяней нашли себе увлекательное и полезное занятие. Они шуршали в подлеске, как пара голодных ежиков, и сообщали нам с Иркой о своих успехах такими громкими криками, что я только удивлялась – кто это придумал назвать грибную охоту «тихой»? Причем с каждой найденной сыроежкой грибники бежали к нам, чтобы сфотографироваться со своей добычей. Я порадовалась, что фотоаппарат у нас не пленочный, а цифровой, с гигабайтной карточкой памяти, позволяющей сделать практически неограниченное количество снимков. Сыроежек и лисичек в лесу было значительно больше, чем кадров на обычной фотопленке.
Ирку грибы не особенно интересовали, она вела активный поиск такого подножного корма, который можно было бы употребить в пищу сразу, без предварительной кулинарной обработки, и зорко высматривала на кустах орехи и ягоды. Фундуком и твердыми плодами шиповника подружка набивала карманы жакета, а кизил и барбарис съедала немедленно. И так увлеклась, что чуть не налопалась волчьих ягод!
– Не ешь! – Я вовремя стукнула обжору по руке, помешав ей засунуть в рот пригоршню растительной отравы.
– Козленочком стану? – съязвила недовольная подружка.
– Да нет, просто помрешь.
– Ух ты! Вот здорово! Хочу! – восхищенно выдохнула дурочка.
Это заявление вновь заставило меня всерьез обеспокоиться состоянием ее рассудка, но тут же выяснилось, что бешеный восторг у Ирки вызвала не перспектива досрочно перейти в мир иной, а роскошный куст боярышника, густо усыпанный круглыми красными плодами. Подружка возжелала сломать красивую ветку и отважно полезла за ней сквозь колючки и валежник.
Самая красивая ветка, как водится, оказалась наверху, но Ирка не сплоховала, забралась на близлежащее поваленное дерево и дотянулась до вожделенной ветки в высоком прыжке. Глядя на то, как она скачет по мшистому стволу, словно безумный бурундук, я вскинула фотоаппарат. Тут и сама Ирка как раз закричала: