Вздернув на плечо сумку и прихватив коробку, я поднялась со скамейки и зашагала к трамвайной остановке. Мне еще нужно было зайти в магазин за продуктами, а потом предстояло гулять с ребенком, готовить ужин, кормить семейство…
В восьмом часу вечера эта программа-минимум была в основном выполнена. Я накормила ужином Масяню, включила ему мультик, после чего разрешила себе немного отдохнуть от трудов праведных. Я достала из коробки Людочкину книжку про огнеопасную любовь и попыталась найти в квартире тихий уголок, желательно с мягкой горизонтальной поверхностью.
В гостиной громко голосили мультяшные бременские музыканты, под их бодрое пение на диване, как на батуте, прыгал Масянька. На кровати в детской лежали части игрушечной пирамиды, которые малыш строго-настрого запретил трогать. Пирамида была большая, почти метровой высоты, так что ее фрагментов запросто хватило на все помещения двухкомнатной квартиры. Вздохнув, я побрела в кухню, села за стол, отодвинула подальше кастрюлю с рагу из курицы с яблоками, укутанную в одеяльце в ожидании прихода с работы Коляна, взяла яблоко и открыла книжку.
Через минуту я уже хрюкала, как Хавронья, давясь яблочной жвачкой и чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы – от смеха и безмерной скорби по глупости автора произведения. «От его мужского запаха у Энни поджались пальцы на ногах. Она мелко задышала на его волосатую грудь и тихо вскрикнула, когда их тела сошлись настолько близко, что соприкоснулись», – взахлеб повествовала писательница.
Долгий настойчивый звонок в дверь я расслышала не сразу, только после того, как Масяня прибежал ко мне в кухню и громогласно выдал цитату из «Простоквашина»:
– Это кто пришел? Это никто не пришел, это наш папа с ума сошел!
– Это не папа, это тетя Ира пришла, – сообщила я малышу, открыв дверь.
– И она же с ума сошла, – подтвердила Ирка, заходя в прихожую.
Подруга была мрачна.
– Сейчас я тебя развеселю, – пообещала я. И прочитала вслух: «Джек всем телом вытянулся на ней, закрыв ее полностью и даже больше. Сексуальная улыбка оттянула его щеки к ушам».
Ирка неуверенно хохотнула, но тут же согнала с лица несексуальную улыбку и сказала:
– Я озадачена полностью и даже больше! Мой неотвязный все-таки принес мне подарок! Передал через менеджера торгового зала. Вот.
Подруга показала мне сверток размером с хлебный кирпич, упакованный в блестящую бумагу.
– Шоколадные пирожные? – обрадовалась я.
– Фиг тебе! – грубо ответила Ирка. – И мне тоже фиг…
Она заглянула в комнату, улыбнулась Масяньке, который сидел на ковре и сосредоточенно тыкал вязальной спицей в воздушный шар, правильно оценила обстановку и, понизив голос, предложила распаковать подарок в каком-нибудь тихом спокойном месте. Поскольку некоторое время назад я уже выяснила, что единственным местом, относительно подходящим под это определение, в нашей квартире является кухня, именно туда мы и прошли.
– Разворачивай! – я азартно потерла руки.
– Сама разворачивай! – ответила Ирка. – С меня хватит одного раза.
Она опустила сверток на стол и демонстративно отошла в сторону. Пожав плечами, я потянула небрежно завязанную ленточку, развернула шуршащую бумагу и застыла.
– Это?.. – на развернутый вопрос мне не хватило дыханья.
– Это сова! – плачущим голосом ответила подруга.
– Живая сова? – Я наклонилась, разглядывая желтоглазую птицу. – Нет, не живая. Это чучело совы!
Я подняла голову и почти такими же круглыми, как у совиного чучела, глазами уставилась на Ирку:
– Ирен! Этот неотвязный тип, он все-таки твой поклонник, а не злоумышленник! Пирожных не принес, но зато вспомнил, что в зоомагазине ты хотела купить сову – и вот, подарил тебе сову!
– Он подарил мне дохлую сову! – выкрикнула Ирка, особо выделив прилагательное. – Извращенец какой-то!
– А, так вот что тебя беспокоит! – я задумалась. – Да, подарок оригинальный… Думаешь, этот парень псих?
– О боже, я сама скоро свихнусь! – Ирка трагически заломила руки и унеслась из кухни.
Я машинально завернула сову в упаковочную бумагу, и тут из детской раздался гневный рев Масяни. Оставив спеленатую дохлую сову куковать посреди стола, я побежала на крик.
– Синюю положить! Положить синюю! – топая ногами, истошно орал мой ребенок.
– Кто синий? Куда положить? – всполошилась я.
– Можете положить меня, – страдальческим голосом предложила Ирка. – Например, в гроб! Я уже почти посинела…
– Ох, Ирусик, ты убрала с кровати синее кольцо пирамидки? – я наконец поняла, в чем суть конфликта. – Нельзя было этого делать! Мася сегодня так играет: он разобрал пирамидку, отвел каждой детали строго определенное место и не позволяет нарушать этот порядок.
– Серьезно? А в чем смысл? Может, это какое-то детское колдовство? – Ирка не на шутку заинтересовалась.
– Думаешь, Масянька тоже подражает Гарри Поттеру? – съязвила я.
– Почему – подражает? – Ирка нисколько не смутилась. – Возможно, это его собственная младенческая магия. Надо оставить все как есть и посмотреть, что будет. Может, благодаря Масиному колдовству вы выиграете в лотерею миллион рублей!
– Это абсолютно исключено, – возразила я. – Чтобы выиграть в лотерею, колдовства мало, надо еще купить билет, а я принципиально не играю в азартные игры с государством. Опять же, трудновато будет оставить все как есть на продолжительный срок, потому как пирамидные запчасти на кроватях, столах и табуретах очень осложнят жизнь и быт семьи.
– Особенно неудобно лежит самое большое кольцо, – вспомнила Ирка. – Под ковровой дорожкой в прихожей! Я там запнулась и едва не упала.
– Это ерунда, ты еще не пыталась воспользоваться унитазом, – пробормотала я. – Представь себе, Мася водрузил на сиденье конусовидную пирамидную верхушку!
– Очень эротично! – хихикнула Ирка.
– И сексуальная улыбка оттянула ее щеки к ушам, – прокомментировала я.
Гулко хлопнула входная дверь.
– Это кто пришел? – встрепенулся Масяня.
– Это я, почтальон Печкин! – нарочитым басом ответил Колян. – Принес заметку про вашего ма… Мать вашу!
Прочувствованную ругань отчасти заглушил шум падения. Я побежала в прихожую.
– Это тут зачем? – плачущим голосом спросил Колян, доставая из-под коврика красное пластмассовое кольцо размером с рулевое колесо «КамАЗа».
– Чтобы вот! – разведя руками, невразумительно ответила я.
– Это такой особый магический прием, – ехидно ответила Ирка, выглянув в прихожую из-за моего плеча. – Очень эффективное детское заклятие запотыка и опрокидывания!
– Красную положить! Положить красную! – натужно завопил Масяня, протиснувшись мимо моих коленок.
Ребенок бесцеремонно вырвал из папиных рук пирамидную запчасть, пыхтя, затолкал ее под коврик и удалился, сердито бросив через плечо:
– Не трогай – не трогай!
– Не буду – не буду! – испуганно пообещал Колян.
Я протянула ему руку и помогла подняться на ноги.
– Привет, Иришка! – поздоровался Колян, с опозданием заметив, что у нас гостья.
Ирка, успевшая подобрать оставленную мною книжку, в ответ процитировала с листа:
– «Ты, должно быть, очень устал с дороги, Джек. Почему бы тебе не прогуляться?»
– Не понял? – переспросил Колян, застыв на одной ноге.
– Неважно, – я поднялась на цыпочки и чмокнула мужа в щечку.
Ирка тут же зашуршала страницами и прочитала:
– «Прижав Энни к себе, Джек поцеловал ее. От него пахло мужчиной. Это было нормально: он им и был».
– Девочки, с вами все в порядке? – обеспокоился Колян.
– Мы читаем женский роман, – объяснила я встревоженному мужу. – Рекомендую, производит совершенно неизгладимое впечатление!
– Кстати, о приятных впечатлениях. Хотелось бы знать, что у нас на ужин? – спросил Колян.
– Птица с яблоками, – ответила я, направляя прихрамывающего мужа в кухню. – Все готово, стоит на столе. Ты только разверни, положи себе, что понравится, и ешь.
– А вы не составите мне компанию?
– Извини, нам надо посекретничать, – ответила Ирка, вновь увлекая меня в детскую.
Ступая по паласу, она очень внимательно смотрела под ноги и прежде, чем присесть на кровать, похлопала по покрывалу ладонями.
– Вроде все чисто, мин нет, – сообщила подруга. – Садись, будем думать, что делать с нашим неотвязным типом.
– Это твой неотвязный тип, а не наш, – напомнила я.
– Ты разве мне не поможешь? – расстроилась Ирка.
– Помогу, конечно.
– Кыся, помоги, пожалуйста, и мне тоже! – попросил, заглянув в комнату, мой супруг.
– В чем твоя проблема? – немного сердито спросила я, недовольная тем, что муж мешает нашему разговору.
– Моя проблема – твоя птица с яблоками! – обиженно ответил Колян. – Развернуть-то я ее развернул, но как есть – не знаю. Ты вообще какие яблоки имела в виду? Глазные?
– В смысле? – недоумевая, я встала и пошла в кухню.
Колян шагал впереди, Ирка позади. Гуськом мы притопали в наш скромный пищеблок. Муж отступил в сторону, открывая мне вид на стол, и меня чуть кондрашка не хватил!
Кастрюля с куриным рагу все так же сиротливо ютилась на дальнем краю стола, в укромном уголке между выступом подоконника и боком холодильника. Емкость с ужином по-прежнему была укутана старым детским одеяльцем, края которого я заботливо подоткнула, а Колян даже не удосужился развернуть. Зато он сорвал глянцевые бумажные покровы с Иркиной совы и переставил чучело с деревянного чурбачка на свою тарелку. По разные стороны от нее лежали нож и вилка, в зубцах которой застрял пучок перьев.
– Какой кошмар! – ахнула я. – Коля! Ты хотел съесть Иркину сову?!
– Он ЕЛ мою сову! – поправила меня возмущенная подруга.
Она схватила вилку, украшенную трепещущим султанчиком, и принялась выковыривать из нее перышки.
– Да не ел я ее, только немножко потыкал вилочкой! – оправдывался смущенный Колян. – У меня вообще аппетита нет…
Гневно сопя, Ирка пыталась залатать проплешину в совином оперении. Перья упорно не желали возвращаться на свои места и опадали на пол, красиво кружась в воздухе.
– Трансплантация перьев не удалась, – сочувственно констатировала я. – Ирка, брось, это бесполезно.
– Птичку жалко! – всхлипнула подружка. – Такая была хорошая сова, совсем как живая!
– Только совсем мертвая, – напомнила я. – Ирка, не хнычь, это была совершенно бестолковая вещь, годная лишь на то, чтобы людей пугать и пыль собирать!
– Так, значит, эта сова была не для еды? – обрадовался Колян. – Тогда я повторю свой вопрос: а что у нас на ужин?
– Вот твой ужин! – Я подхватила спеленутую одеялом кастрюлю и с мягким стуком поставила ее на середину стола. – Разверни и ешь! Там, внутри, обещанная тебе курица с яблоками!
– А она без перьев? – уточнил Колян.
Ирка взвыла и опустилась на пол, собирая в горсть совиные перышки. Я взяла в руки плешивое чучело и повертела его:
– Может, намазать дырки «Моментом» и налепить перья сверху?
– Их не хватит! – возразила подруга, разгибая спину и возвращаясь в двуногое состояние.
– Можете распотрошить мою подушку! – великодушно предложил Колян, энергично потроша кастрюлю с куриным рагу. – Иришка, чтобы ты не горевала, я готов компенсировать твоей любимой сове утраченные перья в десятикратном размере!
– Она не моя любимая, – пробурчала Ирка.
– Наконец-то ты об этом вспомнила! – с укором сказала я.
– Мне тоже курица нравится больше, – некстати сообщил Колян.
Я строго посмотрела на мужа, крепко взяла подругу за руку и увела в детскую.
– Я хотела вернуть этот подарок Неотвязному, а теперь не смогу, – пожаловалась Ирка, баюкая плешивое чучело. – Как можно, в таком виде! Это неприлично!
– А преследовать порядочную замужнюю женщину – это прилично? – напомнила я. – А дарить ей дохлых пернатых тварей – прилично? Думаю, что в отношении твоего неотвязного типа мы можем пойти на некоторые нарушения правил приличия.
– Например? – Ирка подняла на меня покрасневшие глаза.
– Например, завтра же напасть на него по неблагородному, но эффективному принципу «двое на одного», загнать в угол и под пытками вырвать чистосердечное признание!
– Это будет признание в любви? – Подружка снова потупилась.
– Или в любви, или в преступных намерениях! – Я потрясла в воздухе сжатым кулаком. – Пусть прямо объяснит, чего ради он за тобой следит и преподносит несъедобных пернатых!
– Я возьму у Моржика газовый пистолет, – пообещала повеселевшая Ирка. – А ты прихвати ту жутко прочную синтетическую пряжу, из которой связала упряжь для Масяньки, когда он только начинал ходить. И какую-нибудь подходящую тряпочку на случай, если понадобится кляп! Встретим Неотвязного во всеоружии!
– Только давай сразу договоримся, когда будем встречать и где, – я быстренько прикинула свои планы на завтра. – Мне с утра нужно в одно место по своим детективным делам, а ближе к середине дня я смогу уделить время и тебе с твоим Неотвязным.
– Тогда приезжай ко мне в офис часиков в одиннадцать или в половине двенадцатого, – деловито шмыгнула носом подруга. – В это время Неотвязный всегда болтается где-то рядом. Видимо, запомнил мой распорядок дня: в полдень я обычно выхожу пообедать, а он увязывается следом.
– На этот раз как увяжется, так и отвяжется! – пообещала я.
Составив план военных действий, мы расцеловались и распрощались до завтра.
Проводив подружку, я заглянула в гостиную. Там было довольно тихо. Бременские музыканты завершили свое дежурное выступление и укатили, Винни-Пух благополучно выбрался из тесной норы Кролика, Русалочка обрела ноги и ушла, а Карлсон улетел.
Колян усадил Масяньку за компьютер, включил ему «рисовальную» программу для малышей и, развалившись на освободившемся диване, предался чтению. Лица мужа за развернутой книжкой я не видела, но пухлый томик в его руках трясся, и компьютерные звуки, сопровождающие Масино художество, перемежались веселым хрюканьем читателя.
– Чему радуемся? – спросила я.
Муж опустил книжку, явил мне сияющую физиономию и с готовностью ответил:
– Радуемся гармонии, царящей в интимной жизни героев этого замечательного романа! Цитирую!
Он встал во весь рост, откашлялся и с выражением прочитал:
– Джек подхватил Энни на руки и понес по лестнице, встречая поцелуем каждую ступеньку. В спальне он нежно взял ее лицо в ладони и положил на пол у камина. «Интересно, – подумала Энни. – Чего он хочет? Просто секса или чего-то более интимного?» Она ощутила, что ее соски набухли. Это был новый шаг в их отношениях. Она почувствовала, как между ними заструилось что-то теплое.
Нервные мурашки побежали по ее позвоночнику. Она превратилась в одну огромную мурашку и громко сказала: «Да-а!»
Я захихикала, потом и вовсе захохотала, спотыкаясь, подошла поближе, обняла чтеца-декламатора и уткнулась в его рубашку. Колян обнял меня одной рукой, в другой у него была книжка. Скривив шею, он продолжал читать:
– «Улыбка на ее устах становилась все шире с каждой секундой приближения оргазма. Энни стонала, больше не напрягая мозг».
Я тоже перестала напрягать мозг, восторженно взвизгнула, обессиленно прильнула к мужу и почувствовала, как между нами заструилось что-то теплое – мои собственные слезы. Впрочем, от безудержного смеха немудрено было и обмочиться. Очевидно, Колян тоже это почувствовал, потому что сунул мне в руку книжицу, скороговоркой сказал: «Подержи, я на минутку!» – и убежал в туалет. Я глянула в раскрытую страницу, прочитала: «Она хотела умереть, но вместо этого уснула», – и согнулась пополам, умирая со смеху.
– Кыся, а зачем эта штуковина стоит на сиденье унитаза? – Колян высунулся из санузла, держа в руках конусообразную пирамидную верхушку.
– Это Масянька поставил, – ответила я, утирая слезы.
– А! А я решил, что это твоих рук дело, и задумался, чего ты хочешь: просто помочиться или чего-то более интимного?