– Пожалуйста, не надо. – В это трудно было поверить, но в голосе императора прозвучало настоящее отчаяние. – Эвелина, отступи. Ради твоего же блага. В следующий раз я могу не сдержать удар.
Перекидыш фыркнул. Слизнул с усатой морды капли крови, которая сочилась из разбитого носа. И вновь бросился в атаку.
– Мне очень жаль, – выдохнул Дэмиен.
В следующий миг что-то грубо подхватило перекидыша под живот, приподняло в воздух, несколько раз перевернуло и основательно приложило об стену. Зверь бесчувственно сполз на пол и замер там, не подавая признаков жизни.
Когда в зал ворвался Лутий, вызванный мысленным приказом императора, Дэмиен сидел на полу и бережно гладил зверя по окровавленной морде, давным-давно безнадежно испачкав безукоризненно белые рубашку и штаны. Между пальцев правителя сочился призрачный голубоватый свет, который на глазах затягивал мелкие царапины, но был бессилен против глубоких ран на голове, животе и передних лапах перекидыша.
– Ваше величество, – Лутий в нерешительности остановился при виде этой картины.
– Лучших целителей сюда, быстро! – почти не разжимая губ, сухо приказал Дэмиен.
Начальник личной охраны императора, не рискнув выяснять, что здесь произошло, тут же вышел. А правитель прислонился лбом к мокрой от крови шкуре животного и совсем тихо прошептал:
– Эвелина. Не умирай, пожалуйста.
Словно в ответ на просьбу зверь открыл глаза. Совсем по-человечески вздохнул и из последних сил попытался укусить ласкающую его руку. Но почти сразу вновь потерял сознание, на глазах меняя облик.
Через несколько минут на полу в объятиях мужчины лежала обнаженная, жестоко израненная девушка.
Когда Эвелину унесли спешно вызванные целители, император еще долго сидел на полу, безучастно разглядывая свои окровавленные руки.
– Ваше величество, – через некоторое время рискнул обратиться к нему Лутий, который остался с правителем в зале. – Что тут произошло?
– Кажется, я допустил ошибку, – глухо признался Дэмиен. – Самую серьезную ошибку в своей жизни.
Лутий заинтересованно поднял брови, но продолжения так и не дождался. Император встал, небрежно вытер ладони о штанины и распорядился:
– Держать меня в курсе всего, что касается жизни и здоровья Эвелины. Полнейшие отчеты каждый час или чаще – как только что-нибудь изменится к лучшему или худшему.
Телохранитель почтительно наклонил голову.
– И вина мне в покои, – совсем тихо сказал Дэмиен. – Много вина. Сегодня ночью я хочу напиться.
* * *
Следующая неделя слилась для Эвелины в один сплошной нескончаемый кошмар. Нет, она не чувствовала боли. Почти все время девушка провела под обезболивающими заклинаниями или усыпляющими настоями. Но от этого было еще хуже. Бывшая ученица императора никак не могла понять – жива ли она или уже умерла. Видения и краткие отрывки яви причудливо перемешивались друг с другом и с воспоминаниями о прошлой жизни. То она разговаривала со своей самой первой наставницей – знахаркой из Лазури. То отчаянно, до хрипоты спорила с императором, доказывая что-то. То бежала по заснеженному лесу в облике зверя, чувствуя, что все хлопоты и проблемы человеческой жизни остались далеко позади.
Когда Эвелина в первый раз осмысленно открыла глаза, в комнате было темно. Только одинокая свеча горела около кровати, силясь разогнать ночную тьму.
Пленница попыталась облизнуть растрескавшиеся от жажды губы, но потерпела в этом неудачу. Сухой как терка язык просто отказывался ей повиноваться.
– Во… воды. – Простое слово, казалось, до крови оцарапало горло.
– Вы очнулись! – слишком громко ахнул незнакомый женский голос.
Эвелина с трудом сфокусировала взгляд на обеспокоенном лице немолодой целительницы, которая как раз наклонилась над ней.
– Воды, – повторила девушка. – Пожалуйста.
– Конечно.
Женщина метнулась в сторону. Чем-то зазвенела там, после чего принесла подопечной целую кружку обычной воды без малейшего привкуса горьких лекарственных трав.
Эвелине хватило сил лишь на один глоток. После чего она вновь откинулась на смятые, влажные от пота простыни и заснула.
Целительница некоторое время наблюдала за девушкой, словно ожидая, что она вновь откроет глаза. Затем отошла к двери и осторожно стукнула в нее. Тотчас же на пороге появился Лутий.
– Что? – отрывисто спросил он, потирая красные, воспаленные от недостатка сна глаза.
– Она пришла в себя, – негромко произнесла женщина, поправляя темный передник. – Я считаю, кризис миновал. Теперь ее жизни ничто не грозит.
– Хорошо. – Впервые за долгое время на губах мужчины мелькнуло слабое подобие улыбки. – Я передам императору.
Целительница недовольно поджала губы. Она слишком часто лечила раны, которые получали во время поединков с применением заклинаний, поэтому точно знала, в результате чего пострадала ее подопечная. На все время лечения с девушки ни на миг не снимали антимагические браслеты, что лучше всяких слов говорило: о честной схватке в данном случае речи не шло. Женщина была слишком мудра, чтобы не суметь сопоставить все эти детали и интерес императора к загадочной больной. Существовала еще одна странность. Целители рядом с девушкой, когда она боролась со смертью, менялись слишком часто. Словно правитель боялся, что кто-нибудь из них чрезмерно многое сделает для спасения ее жизни и сумеет претендовать на истинное имя пленницы. Дэмиен, видимо, не желал, чтобы не он, а чужой человек получил такую огромную власть над ней. Но, с другой стороны, целительница также обладала немалой осторожностью, которая позволила пережить ей падение рода Старшей Богини и смерть Высочайшей Лиины. Поэтому она ничем не выдавала своих истинных мыслей и эмоций по поводу этого дела. Вот и сейчас женщина лишь поклонилась и вновь заняла место у изголовья кровати девушки.
В следующий раз Эвелина очнулась утром. Солнечный лучик, шаловливо проскользнувший между плотно прикрытыми гардинами, уютно расположился у нее на щеке. Девушка тяжело вздохнула и с усилием открыла глаза, вновь подивившись тому, что до сих пор не чувствует боли. Лишь огромную, опустошающую слабость.
– Доброе утро.
От знакомого мужского голоса, позвучавшего совсем рядом, вновь нахлынула волна бешенства. Перед глазами заплясали зеленые всполохи ненависти.
Император подошел и сел на стул рядом с кроватью. Накрыл своей ладонью безжизненно лежащую поверх одеяла руку девушки, словно не заметив, как она вздрогнула от его прикосновения.
– Что… вам… надо?.. – делая паузу после каждого слова, спросила Эвелина. – Или вновь пришли бить меня?
– Ты не оставила мне выбора. – Дэмиен недовольно поморщился. – Впрочем, я не хочу об этом сейчас говорить. Как ты себя чувствуешь?
Девушка не стала отвечать. Лишь устало вздохнула и закрыла глаза. Она не хотела, не могла сейчас разговаривать с правителем. Слишком жива была в ее памяти боль, которой он пытался заставить свою бывшую ученицу снова ему повиноваться.
– Я был неправ, – совсем тихо прошептал Дэмиен. Эвелине пришлось напрячь весь свой слух, чтобы услышать это неожиданное признание. Она растерянно мигнула и посмотрела на мужчину, молчаливо дожидаясь продолжения.
– Я был неправ, – громче повторил император. – Мне не следовало провоцировать тебя и перекидыша. Я не предполагал, что твоя ненависть так велика.
– Вы убили моего отца, – с тяжелым придыханием ответила Эвелина. – Вы пытались и пытаетесь превратить меня в рабыню. Что вас удивляет?
Дэмиен отвел взгляд. С гримасой страдания потер лоб и посмотрел в окно, за которым царил солнечный полдень.
– Думаю, когда ты встанешь на ноги, то можно будет позволить тебе небольшие прогулки на свежем воздухе, – негромко, словно сам себе, проговорил Дэмиен. – Под присмотром, конечно.
Эвелина ничего не сказала. Лишь печально хмыкнула. Забавно. Неужели император пытается таким образом попросить прощения?
– А еще я понял одну очень важную вещь. – Дэмиен встал и неторопливо прошелся по комнате. – Клятва, которой мы обменялись некогда в знак гарантии того, что ни ты меня, ни я тебя не сумею убить… она не работает, когда ты в теле перекидыша. И это очень плохо.
– Плохо для меня или для вас? – настороженно поинтересовалась девушка.
– Для нас обоих, – мягко отозвался император. – Перекидыша не удержать антимагическими браслетами – они просто спадают с лап.
Эвелина позволила себе небольшую торжествующую улыбку. Хотелось бы знать, как правитель справится с данным весьма неприятным обстоятельством. Или он каждый месяц будет избивать ее до полусмерти?
– Не волнуйся, Эвелина. – Невероятным образом Дэмиен угадал ее невеселые мысли. – Я обязательно что-нибудь придумаю.
У девушки не нашлось сил отстраниться, когда правитель подошел к кровати и легонько поцеловал свою бывшую ученицу в лоб. Это было даже приятно. Но где-то глубоко в животе все вновь скрутилось в один пылающий шар ярости и животного бешенства.
– Выздоравливай.
Император постоял еще немного рядом с постелью больной, словно собираясь что-то добавить. Но потом все же вышел.
* * *
Эвелина достаточно быстро поднялась на ноги после неудачного поединка с правителем Рокнара. К пленнице были приставлены лучшие целители, которые целые сутки напролет проводили рядом с ней, не скупясь на поддерживающие и регенерирующие заклинания.
Через пару дней после визита Дэмиена его бывшая ученица окрепла до такой степени, что решилась на небольшую прогулку по императорскому саду. Тира, которой она объявила о своем намерении, долго недовольно кривилась, но возражать не осмелилась. Стоило признать – с той поры, когда Эвелину принесли в покои окровавленную и почти не дышащую, стражница стала относиться к своей подопечной по-другому. Нет, не как к равной подруге, с которой можно спокойно поболтать о всяких пустяках, но с немалой долей уважения.
Девушка, несомненно, заметила подобную перемену в отношении к себе, однако разбираться в причинах этого не собиралась. Она чувствовала себя еще слишком слабой, чтобы тратить силы на пустые разговоры.
На недолгой прогулке Эвелину, помимо Тиры, вызвался сопровождать сам Лутий. Все время болезни девушки он провел около дверей ее покоев, повинуясь приказу императора. И даже после частичного выздоровления пленницы не имел права оставить этот пост без дополнительного распоряжения Дэмиена.
Раны к тому моменту затянулись настолько, что бинты с Эвелины сняли. Осталось лишь выматывающее чувство постоянной слабости, поэтому недолгий путь до сада занял у девушки никак не меньше часа. Она часто отдыхала, прислонившись плечом к стене, но от любого предложения помощи неизменно отказывалась.
У самого выхода во внутренний двор дворца Лутий бережно накинул шубу на плечи пленницы. Та невольно пошатнулась от неожиданной тяжести, поэтому мужчина моментально подхватил ее под локоть, помогая устоять на ногах.
– Не надо, – негромко произнесла Эвелина, с раздражением отдергивая руку. – Я сама.
Лутий удивленно вздернул брови, но промолчал. Лишь вежливо открыл перед пленницей дверь и все время пребывания в саду старался держаться как можно ближе к своей подопечной, чтобы успеть подхватить ее в случае чего.
Девушка замерла на пороге, вдохнула свежий воздух полной грудью и тут же мучительно закашлялась.
– Эвелина! – Тира испуганно дернулась к ней навстречу, но остановилась, перехватив взгляд Лутия. Тот едва заметно качнул головой, показывая, чтобы стражница не вмешивалась.
Пленница, будто не заметив этой секундной сцены, шагнула вперед. Под слишком легкой обувью, не предназначенной для уличных прогулок, хрустнул наст. В лицо ударил холодный ветер, в котором уже чувствовался запах приближающейся весны.
Эвелина улыбалась. Она с трудом держалась на ногах, но все равно улыбалась. После долгих дней заключения во дворце небольшая прогулка казалась настоящим чудом. Да, тут она все равно чувствовала себя несвободной. Вон, на ограде застыли часовые, которые смотрят только на нее. А на шаг позади стоят Лутий и Тира, которые не позволят ей даже приблизиться к стене. Но все равно. Если закрыть глаза и очень постараться, то можно представить, что наконец-то вырвалась из плена императора.
Девушка долго простояла на одном месте. Ноги в простых туфлях замерзли и окоченели, волосы растрепались от порывов сильного ветра. Но Эвелина была готова провести так вечность. Лишь бы не возвращаться под тяжелые своды роскошной темницы.
– Довольно, – наконец мягко произнес Лутий. – Ты простудишься.
Девушка зло зыркнула на него из-под длинной челки, но повиновалась. С чуть слышным вздохом сожаления повернулась и медленно побрела, мучительно шаркая ногами, в свою комнату.
Вечером, когда Эвелина отогревалась у жарко затопленного камина, неторопливо цедя горячее вино с корицей, к ней подсела Тира. Долго молчала, не решаясь начать разговор.
– В чем дело? – наконец, изрядно устав от чрезмерно затянувшейся паузы, рискнула поторопить ее девушка. – Ты что-то хотела у меня спросить?
– Да. – Тира кашлянула, набираясь решимости, после чего задала вопрос: – Эвелина, что у тебя произошло с императором? Почему он тебя так жестоко избил? Ты нагрубила ему?
– Нет. – Пленница скривила уголки губ. – Я всего лишь пыталась его убить.
Тира невольно охнула и оглянулась на дверь, словно опасаясь, что эти неосторожные слова может кто-нибудь услышать. Затем нагнулась и прошептала совсем тихо:
– Но почему? Почему ты хотела убить его? Ведь он относится к тебе намного лучше и заботливее, чем к любой придворной даме, которая жила до тебя здесь. И почему он оставил тебя в живых после этого?
– Слишком долго объяснять, – уклончиво произнесла Эвелина, не испытывая ни малейшего желания посвящать стражницу в перипетии их бурных отношений с императором.
Тира еще некоторое время ждала ответа. Потом, поняв, что его не последует, разочарованно вздохнула и наконец-то отсела. А девушка еще долго смотрела на горящие поленья в камине. Эвелина думала. Она вспоминала, что сказал император по поводу клятвы, которая некогда связала их судьбы. Значит, она не действует, когда на охоту выходит перекидыш. Это дает хоть мизерный, но шанс. Вот только вряд ли Дэмиен будет вновь так беспечен ночью, когда на небе царит полная луна.
Эвелина сосредоточилась на ненависти к императору. Она специально разжигала в себе это чувство, не позволяя вспоминать моменты, когда была счастлива рядом с ним. Она не могла допустить, чтобы Дэмиен вновь сломал ее. Но даже не это главное. Эвелина боялась, что стоит ей хоть на миг ослабить свой контроль за мыслями, то она начнет раздумывать над словами императора по поводу Далиона. Крошечные ростки сомнения, которые Дэмиен посеял в ней, уже начали давать робкие всходы. Эвелина все чаще и чаще неосознанно возвращалась воспоминаниями в дни, проведенные рядом со старшей гончей. Анализировала каждый поступок, каждое слово Далиона, пытаясь найти в нем скрытый подтекст. Это раздражало и пугало девушку.
Она устало откинула голову на спинку кресла. Император дал ей полгода. Один месяц из отведенного срока уже почти прошел. У нее так мало времени, чтобы найти выход из сложившейся ситуации! Она должна, просто обязана бежать. Или убить своего мучителя, если не желает повторения ситуации, произошедшей в Академии.
Девушка даже не подозревала, что судьба в ближайшие недели пошлет ей подмогу в лице неожиданного союзника.