Рыцарь оглядел гостей, оглядел стол. Кликнул слуг и велел принести еще и того, и другого, и третьего. Появились призраки, еле заметные контуры человеческих фигур, неслышно передвигающиеся по воздуху. Трое. Вагант наблюдал за ними с открытым ртом.
– Думал, уснете от моего рассказа, – проговорил Роменехиас с улыбкой в голосе. – Не скучно?
– Напротив, – ответил Зирвент.
– Увлекательно, – подтвердил огр, видя, как по воздуху к столу вереницей, словно журавлиная стая, летят блюда с кушаньями. «Хороший замок, – подумал Браги. – Мне бы подошел, если бы не судьбина моя бродячая. Главное – жратва здесь на уровне».
– Ну, если увлекательно, продолжу. Однажды появляюсь я. Дева гуляла по берегу озера и увидела меня, спящего на полуденном солнышке. Здесь, в общем-то, и начинается новая часть истории… Моей и Даривенды… Ну, то первое свидание окончательно убедило меня, что она и есть моя суженая, одна на веки вечные… Мы встретились в полночь, еще и еще. Только на третий раз она открыла мне свое имя. И сказала, что сестра ее в полночь улетает творить свои колдовские дела, но в замок все равно входить мне нельзя, мигом колдунья проведает. Совсем я с ума сошел от этого, понимаешь, Браги. Кровь в голову ударила. Рыцарь как-никак, освободитель угнетенных, спаситель красавиц и прочее в таком духе… Ничего не сказал Даривенде о своем плане, а сам, как последний дурак, явился утром к воротам замка и давай долбить в них. Зенгра! Открывай, а то хуже будет! Она открыла – злая, сама не своя после ночных делишек и полетов. Ух, признаться, струхнул я малость, когда колдунью увидел. Явился, значит, к моей сестрице, спрашивает, а у самой искры из глаз, а во рту клыки, словно у вурдалачки. Руки ее хочешь? Я сказал ей все как думал. Разозлил, не без этого. А Зенгра и говорит: испытание пройдешь, твоя будет. Какое, спрашиваю. Узнаешь, мол. И закрыла ворота. Стоял я, стоял, звал, кричал, стучал, но ничего не добился. Уехал в хижину, которую соорудил здесь в лесу неподалеку. Спать лег, ворочаюсь, вспоминая слова Зенгры. Вдруг прилетает горлица, садится на веточку возле меня и говорит человеческим голосом: «Зачем ты пришел? Зачем вызвал ее? Зачем? Нашла бы я способ убежать, если бы терпения у тебя хватило, а теперь не знаю, как быть… Испытание хочет устроить тебе сестра. Я не знаю, в чем заключается оно, но если любишь меня, выдержишь. Смотри за пояском!» И улетела Даривенда.
Рыцарь медленно поднялся со стула, скрипя черными латами. На почти негнущихся ногах подошел к камину.
– Тогда я совсем с ума съехал. Носился по лесу, рубил кусты мечом, звал колдунью на бой, хотел медведя встретить или чудовище лесное какое-нибудь, чтобы в поединке силу потратить и ярость утолить. Решил было к замку побежать, но не пускали меня чары и близко. Не помню, как в полубеспамятстве упал в траву и уснул. Проснулся в ночь. Луна светит, а рядом она, Зенгра. Жаркая, ласковая, юркая, словно ужица, ластится и гладит, сил лишая. Слова шепчет, которых я не слышал никогда… Голову я потерял, не знаю как… В общем, сильна была ведьма, ох сильна… Говорила она, что станет, если я буду с ней. Чуть не поддался. А вспомнив горлицу, будто протрезвел, голова ясная сделалась. Что же это такое, подумал. Гляжу, а поясок у Даривенды не тот, черный, не было такого у моей суженой. Сорвал поясок, оттолкнул колдунью и за кинжал. Зашипела Зенгра, заплевалась ядом, что разоблачил я ее. Не будет она твоей, кричит, все равно не будет! А ты – мой! Судьба твоя такая! Ничего не попишешь! Я ударил ее в сердце доброй сталью, и не успела Зенгра ничего сотворить. За исключением одного.
– Заклятья? – спросил вагант.
– Заклятья… Достало у колдуньи сил сотворить его. Будешь ты, говорит, хозяином замка и озера, будут у тебя слуги, будет у тебя все, но ничем этим воспользоваться ты не сумеешь. Сыт будешь, а еды вволю. Не захочешь, а вина – море… И суженая твоя рядом, но знать и чувствовать тебя она не сумеет. А тебе останутся лишь холод и тоска сердечная. – Голос Роменехиаса долетал, словно со дна глубокого колодца. Или из могилы. Огр навострил уши. Вряд ли Зирвент слышал то, что удалось уловить огру. Отдаленный ехидный смешок в покоях замка. – Судьба твоя, говорит, скитаться вокруг озера до той поры, пока не приедет рыцарь-чужестранец и не попробует воды. Вызовет он тебя на бой и победит… И лишь тогда ты воссоединишься с Даривендой. Спадут мои чары, выполнены будут условия… Свободны будете оба.
– Так, – произнес огр деловым тоном. – Допустим, это так… Что же в этом случае будет с тем, кто тебя одолеет в бою?
– Он займет мое место. Тот человек наденет мои латы и сделается новым хозяином замка. Озерным Рыцарем. До тех пор, пока не приедет другой…
– Хорошенькие дела! – воскликнул вагант. – То есть если бы я…
– Заткнись! – проронил огр.
Зирвент изобразил оскорбленное самолюбие.
– Сто лет здесь не было никого. Места тут глухие, – сказал рыцарь. – У меня уже и надежда пропала… Не хочу жить вечно… Надоело… Понимаешь, Браги, приходит она ко мне. Каждую ночь почти приходит. Во сне. И там… Словом, не в силах я больше выдержать… Я бессмертен, если никто меня не победит в бою. Насчет другого. – Роменехиас махнул рукой. – Пробовал топиться в озере, прыгал с высоченного дерева, со скалы, забирался вот в этот камин. Не помогает, Браги!.. Один способ есть.
Огр помолчал, раздумывая. Вагант посмотрел на него, прищурился, потом перевел взгляд на фигуру рыцаря в черном, стоящую возле огня. Отсветы пламени играли на блестящих латах.
– Но ведь если станется, что некий воинственный тип убьет тебя, благородный господин, то что?.. Это возможно?
– Возможно. Вероятно, в этом и есть суть заклятья.
– Как же тогда ты воссоединишься с Даривендой? – спросил Браги.
Рыцарь долго молчал.
– Можно сказать, мы… будем там, где…
– Так она мертва? – спросил вагант.
Браги схватил Зирвента за шкирку и чуть тряхнул.
– Придержи язык!
– Ладно, ладно…
– Мертва? Может быть… – отозвался Роменехиас. – Нельзя сказать с уверенностью. Иногда я чувствую, что она рядом. Она страдает, Браги. Сто лет. Десять десятков… – Рыцарь со скрипом сжал кулак, закованный в сталь. – Судьба…
– Ты уверен, что нет иного выхода? – спросил огр. – Случается, что все эти условия, сроки – обманка. Способ запудрить мозги легковерным болванам.
– Нет, не думаю. Это и правда судьба.
Роменехиас отвернулся к гобелену с изображением сцены охоты. В тишине Зирвент икнул и тут же стыдливо прикрыл рот ладонью.
– Идемте, я покажу вам ее, – прогудел черный рыцарь.
6
За сто лет под снегом, дождем и ветром гранит статуи начал трескаться и крошиться. Время не пощадило даже такие прекрасные и совершенные черты. Печать тлена и забытья легла на них невидимым покрывалом. И в то же время вся поза статуи выражала протест. Невероятное усилие вновь обрести свободу. Превращенная в изваяние женщина казалась живой…
Браги ощутил, как холодеет у него вдоль позвоночника.
Одетая в длинное платье, Даривенда протягивала к невидимому собеседнику руку. Ждала. Надеялась.
Надеялась победить время.
Десять десятков.
Судьба.
Огр замер. Роменехиас не преувеличил, говоря о красоте своей возлюбленной. Даже самый искусный трувер с полным набором изящностей и рифм в поэтическом багаже не сумел бы запечатлеть словами образ Даривенды.
Это был прекраснейший дух. Красота. Хозяйка озерных вод, ожидающая того, кто разбудит ее ото сна. Ускользающая мечта…
На ум Браги пришли обрывки одной услышанной при каком-то королевском дворе баллады. Ее словно списали с этой истории.
– Чтоб мне… – пробормотал себе под нос вагант, почесывая в затылке. – Невероятно… Это же…
– Зенгра превратила ее в камень, – пояснил черный рыцарь, протягивая к статуе руку. Он не коснулся ее, сжал пальцы в кулак. Браги подумал, что за все сто лет Роменехиас так и не осмелился притронуться к своей возлюбленной латной перчаткой, которую был вынужден носить всегда. – Суженая рядом… Но знать и чувствовать ее я не могу… Только иногда, как легкий сон под утро, после того, как пропадут чары Зенгры, чары тьмы… я могу видеть.
Огр с трудом отвел глаза от статуи. Постамент овевал дикий плющ, сквозь потрескавшиеся мраморные плиты скверика пробивалась трава. Скамеечки, покрытые затейливой резьбой, время погрызло еще сильней, поилка для птиц развалилась пополам, рядом с ее основанием лежал скелетик соловья. В этом месте не действовали чары, поддерживающие иллюзию в других частях замка. Скверик с печальным изваянием в центре казался тихим островком осени посреди летнего буйства красок и бьющей ключом жизни.
Бледный Зирвент сел в сторонке на каменную скамейку.
– Что ты скажешь, Браги? Понимают огры в человеческой красоте? – повернулся к нему рыцарь.
– В некотором роде… – смутился Страшила. – Не особенный я знаток по части романтики… Я чудовище, которое волею судьбы стало таким, каким ты его видишь.
– Значит, ты веришь в судьбу.
– Отчасти.
– Тогда… Ты знаешь, о чем я хочу попросить тебя?
Огр сглотнул. Посмотрел на статую. На трещины в граните и щербины там, где откололись небольшие кусочки.
Десять десятков.
– Знаю.
– Тогда…
– Я не могу ответить тебе сразу. Дай мне время подумать до утра, Роменехиас. – Огр отвернулся. Зирвент соскочил со скамейки и стал усиленно интересоваться цветами, растущими на краю вымощенной мрамором площадки.
Но уши навострил.
– Если согласишься, ты поможешь нам обоим… Есть шанс, что все пройдет не так, как сказала колдунья. Мы с Даривендой начнем все заново. На этот раз по-настоящему. Подумай, огр, подумай. Я верю. Это судьба.
– Не очень я уважаю высокие слова, я всего лишь…
– Да, ты не человек. Однако мне это безразлично. Потому что я тоже давно потерял человеческий облик. Я хочу вернуть его обратно.
– Понимаю.
«Сколько же я мотаюсь по разным землям, сколько раз пытался стать другим, собой настоящим? Добьюсь ли когда-нибудь цели? – пронеслось в уме у Браги. – А ему – рукой подать. Он счастлив, потому что знает как… Или думает, что знает!»
– Тогда…
– Дай время до утра. Прошу.
Огр посмотрел на небо. Солнце скрылось за плотной пеленой облаков, но тут же выглянуло снова.
– Мы встретимся там, где и сегодня, Браги, – сказал рыцарь. – Но… если желаешь, можешь переночевать в замке.
– Я бы не прочь, – отозвался с готовностью вагант.
– Заткнись! – проворчал Браги. – Ни ты, ни я здесь не останемся. – Огр повернул голову к Роменехиасу. – Я слышал ее…
– Да. Дух Зенгры по-прежнему в замке. Она не упустит своего. Чужакам здесь опасно находиться.
Огр кивнул.
– На рассвете. Мы будем ждать. Спасибо за гостеприимство, рыцарь. – Браги пробовал рассмотреть его лицо за решеткой забрала, пытался угадать, какие чувства он испытывает.
Угадывать не требовалось. Огр и так знал. И поэтому ему стало противно. За себя.
– Значит, на рассвете, – сказал он.
7
– Ох приключение… ик… так приключение… ик… Кому рассказать, не поверят…
Вагант шустро простирывал свои грязные вещички в озерной воде. Болтая, подозрительно поглядывал на волны, словно боялся, что из них вот-вот появится чудо-юдо.
– Ик… приключение…
– Перестань икать! – попросил Браги, лежащий пузом кверху возле костра.
– Ну, я ж не виноват!
– Выпей воды.
– Спасибо. Пил уже…
– Теперь-то можно. Никто не заставит тебя драться на дуэли, – сказал огр, наблюдая за мерно плывущими облаками. Солнышко грело. После сытной трапезы в замке хотелось спать, мысли ползли с ленцой. Браги зевнул.
Зирвент долго боролся с икотой и в конце концов одержал верх.
– А знаешь, я слышал о тебе, – сказал вагант, глянув через плечо.
– Ну.
– Как же, знаменитый Рыцарь Железного Кулака. Страшилой прозванный за… за красоту, в общем. Не обижайся, но морда у тебя та еще. – Поглядев на результаты трудов своих, Зирвент вздохнул и начал отжимать брюки.
– Не обижаюсь, – ответил огр.
– О твоих подвигах болтают от Гверны до Кавайлина, о тебе рассказывают анекдоты и байки. Слагают кабацкие песни, – продолжил студиозус, пытаясь отстирать курточку от следов попойки. Тер ее куском мыла, пыхтел. – В Лессире до сих пор с восторгом треплются о том, как ты на спор с местным градоначальником, упившись медовухи, измордовал банду троллей, разбойничавших в окрестностях города. Голыми руками! Или лапами?..
– Как тебе угодно, – ответил Браги, пожевывая травинку.
– Хе-хе. Еще в Монналинге слышал я историю, как ты помог эльфам Дома Желтых Хризантем победить злющего дракона. Эльфы сложили об этом песни, и какие!
– Слышал я эти песни, – ответил Браги, – склад и лад есть, но правды ни на грошик.
– Правды? Кому она нужна, огр? Слава героя обрастает мифическими подробностями. Ничего с этим не поделаешь. Закон жанра. Так складывается эпос. А вот еще – тот случай, с Проглотом в Пибадуре. И принцессу рассмешил, говорят. Это правда?
– Истинная.
Дрожа, в одних подштанниках, вагант подбежал к костру и развесил мокрую одежонку на воткнутых в землю палках. Потом подбросил еще валежника в огонь, пошерудил в углях толстой веткой.
Долго молчали, Зирвент грелся, обнимая руками плечи.
– Огр?
– Да.
– Еще говорят, будто ты… словом, не огр совсем. Не чудовище. Человек заколдованный. Рыцарь, на которого набросили чары.
– Мало ли болтают? – просопел Браги. – Кому нужна правда? Закон жанра – все обрастает подробностями. Как там их? – мифическими…
– Однако сам про себя ты баек не сочиняешь?
– Нет.
– Так ты все-таки…
– Отвянь!
Зирвент посмотрел на призрачный замок, видневшийся на противоположном берегу озера.
– Что ж это получается, – сказал вагант. – Ты не чудовище, а облик у тебя чудовищный… Это я так, фигурально. Помнишь ли ты что-нибудь из того времени, когда был человеком?
– Отстань, говорю.
– Но все же.
– С ума сойти можно! – Огр перевернулся на бок, в противоположную от костра сторону.
– Интересно ведь! Откуда я мог знать еще вчера, что попаду в эту глухомань и влипну в такую историю? И что в этой истории будет всё. Заколдованная дева, благородный воитель, любовь, колдовство, ведьма и заклятие, которое можно снять, только выполнив определенные условия! Да еще и знаменитый Страшила появляется откуда ни возьмись и спасает меня. Если я кому расскажу, никто не поверит!
– Вот именно. Поэтому не рассказывай.
– Расскажу на следующей же попойке.
– Кто-то бренчал о том, что не будет больше пить.
– Ну, так не буду, а по-другому буду. Не о том речь… Пойми, огр, эта история волшебная, романтическая! Уж поверь, я кое-что в этом понимаю…
– Ты?
– Я. Я – вагант, не забывай. В Арвендии просто созданы все условия для всевозможных любовных приключений. Огромный город, полный соблазнов и красивых женщин. Элизиум для таких, как я… А чем занимается студент?
– Учится.
– Нет. Учеба это учеба. А занимается студент… как бы это сказать…
– Волочением за всем, что носит юбку. Лишь бы мордочка смазливая была. – Браги сел и протянул ноги к огню.
– Хм, грубо, но точно, – улыбнулся Зирвент. – Так вот. Если хочешь знать, только этим я большую часть времени и занимался. – На лице ваганта появилось сладостно-мечтательное выражение. – Балкончики, беседочки, темные уголочки, сеновальчики, шепоточки, щипки, поцелуйчики и клятвы верности под омелой, батистовые платочки на память, запах духов, оборки на трусиках, румяные щечки, разгоряченные грудки… Мммм! Красота.
Огр расхохотался.
– Похоже, ты спец в таких делах. А еще обалдуй и ветрогон!
– Тем и живем, – не смутился Зирвент. – Однако я об иных материях повествую. Об этой истории. Она – настоящая. Такая, как в сказке, как в красивой легенде. И любовь в ней – истинная! – Студиозус горестно вздохнул. – Не то что с некоторыми… не то что с Меридеей… Кхе…
– Меридея, значит? – усмехнулся Браги.
– Меридея… Любовь моя…
– Ну-ну. Жениться собираешься небось?
– Э нет! Ни в коем случае!
– Понятно.
– Ничего тебе не понятно! – фыркнул вагант. – Ладно, речь не о неблагодарной и неверной дочке аптекаря. Речь об истинной любви. О судьбе. Потому что истинная любовь и есть судьба. Кто знает, может быть, я и ищу ее! – добавил он.
– Выходит, ищешь не там. Не в Арвендии и ее окрестностях надо это делать. – Огр раскрыл ладонь, и на нее спикировали две пестрые бабочки.