– У него в руках большая синяя сумка была?
– Да я даже как-то не обратила внимания, все пассажиры с багажом едут. Откуда мне знать, у кого какие вещи?! Я и не посмотрела как-то, что у него в руках. Сумка была точно, а вот какая именно – не помню.
– Он в поезд зашел с небольшой черной сумкой, а выйти из купе должен был точно с двумя. Скорее всего, он мою в руках тащил, а свою на плечо повесил – она у него небольшая. Я еще спросила, когда он в купе вошел, почему у него так мало вещей? А он сказал, что едет отдыхать на выходные и взял только самое необходимое. Зачем, мол, лишние шмотки…
Я уткнулась проводнице в плечо. Та по-матерински меня погладила по голове, пытаясь успокоить, и протянула стакан воды.
– Успокойся. Слезами горю не поможешь. Ты в Симферополе первым делом в милицию обратись, прямо на вокзале. Все не так плохо.
– А что ж хорошего-то? – Я подняла голову и посмотрела на проводницу, вытирая мокрые глаза платочком.
– Грабителя твоего можно найти.
– Как?
– У меня его билет есть, он его не забрал. Там же все данные. Моментально найдут негодяя.
– Да какие там данные?
– Как какие? Фамилия, имя, отчество. А по фамилии уже человека найти можно.
– Где его искать-то?
– Да не ты будешь искать. Предоставь это милиции.
Убрав платочек в карман, я откинула волосы назад и удивленно спросила:
– А разве милиция кого-то находит?
– Конечно, находит, на то она и милиция. Ты не переживай: у них это быстро. Ты своего грабителя хорошенько опишешь, составят его фоторобот. Далеко ему не уйти! Возьмут еще тепленького прямо с твоей сумкой.
– Я не могу.
– Что не можешь-то? – не поняла проводница.
– Я в милицию обратиться не могу.
– Почему?
– Потому что… – Я замолчала и отвела глаза в сторону.
– Ну, говори. Почему ты не можешь обратиться в милицию? Что еще случилось-то? – Женщина почти с испугом смотрела на меня.
Я прошептала:
– Потому, что меня изнасиловали…
– Как изнасиловали? – Проводница моментально покраснела и прикрыла рот ладонью. – Да ты что?!
Я горько усмехнулась:
– Как? Обыкновенно… Я переспала с тем, кто меня ограбил. – Немного помолчав, я добавила: – Но не по своей воле: я с незнакомыми мужчинами в поездах не трахаюсь.
Не говоря ни слова, проводница полезла в лежащую у нее в ногах сумку и достала начатую бутылку коньяка. Женщина наполнила стоящую на столе одинокую рюмку и очистила мандарин.
– Выпей, легче будет. Выпей и расскажи, как все произошло.
– А вы?
– Мне нельзя: скоро Симферополь, у меня еще забот невпроворот. Давай пей, не разговаривай!
Я даже не стала раздумывать, махнула рукой и выпила предложенный мне коньяк, словно воду, быстро вытерла слезы и вздохнула:
– Я на этот отдых с таким трудом вырвалась, с нетерпением ждала июля… Так к этой поездке готовилась! Я студентка, на юрфаке учусь. Целыми днями семинары, лекции – голова кругом идет. Я должна была на море со своим парнем ехать, но мы поругались, и я подумала, что наша ссора не должна изменить мои планы. Скорее, наоборот: для того чтобы облегчить душевную боль, мне просто жизненно необходим курортный роман. Море, солнце и любовь… Курортный роман – это лучший способ пережить расставание. Вот я и получила приключение по полной программе, еще не доехав до курорта… Что же дальше-то будет?
Заметив, что я тихонько всхлипнула, проводница быстро снова наполнила рюмку и протянула ее мне.
– А ну-ка, студентка, давай еще выпей, а то мне твое настроение совсем не нравится. Я, конечно, понимаю, что после того, что с тобой произошло, о хорошем настроении и говорить не стоит, но уже ничего не изменишь и не повернешь время вспять. Нужно принять все как неизбежность и научиться жить с этим дальше.
– А вы думаете, это возможно?
– Конечно. Милочка, ты еще слишком молода. Когда ты станешь постарше и наберешься жизненного опыта, обязательно поймешь, что в этой жизни можно жить с чем угодно и примириться со всем, что на первый взгляд кажется абсолютно неприемлемым. То, что тебя ограбили, – это, конечно, ужасно. То, что тебя изнасиловали, – тоже не подарок, но даже в плохом нужно попытаться найти хоть что-нибудь позитивное.
– И что же хорошее можно найти в моей ситуации?
– Дурочка, да тебе повезло, что ты осталась жива, – спокойно ответила проводница и стала складывать стопкой полотенца.
– А что, могло быть по-другому?
– Конечно! Очевидно, что тот молодой и интересный мужчина подсыпал тебе какую-то муру типа клофелина. Следовательно, у тебя могло не выдержать сердце, а оно, слава господу богу, в полном порядке.
– А во-вторых?
– А во-вторых, этот интересный молодой мужчина мог бы оказаться настоящим маньяком и не только изнасиловал бы тебя, но и пырнул ножом. Или задушил. Деточка, все могло оказаться гораздо страшнее, считай, что тебе очень, очень повезло. Можно сказать, что ты отделалась легким испугом.
– Вы так думаете? Считаете, что мне повезло? – не поверила я своим ушам.
– Конечно. Самое главное, жива осталась, а все остальное мелочи.
Но я не могла согласиться с проводницей. Губы у меня снова предательски задрожали.
– Ничего себе мелочи! Кстати, а откуда вы знаете, что он мне что-то подсыпал?
– Милочка, я двадцать пять лет на железной дороге работаю и таких, как ты, несчастных, знаешь, сколько повидала?! Ты даже не можешь себе представить. Красавчиков-ворюг в каждом поезде – что грязи. Больше, конечно, с клофелином работают, если не сказать, что некоторые имеют препараты и покруче. У каждого имеется с собой бутылка спиртного с уже подсыпанной гадостью. Не хочешь спиртного – так он может предложить тебе воды, а может сходить к проводнику за чаем или кофе, не забыв предварительно сдобрить их клофелином. Думаешь, ты одна на такую удочку попалась? Даже если ты соблюдаешь все мыслимые и немыслимые правила предосторожности, то все равно можешь попасть в лапы к клофелинщику. У меня одна пассажирка была, ты даже не представляешь какая привередливая! К ней в купе парень подсел, она пить с ним спиртное категорически отказалась и даже за чаем и кофе сама ко мне ходила. Так что ты думаешь? Когда эта дама в туалет отлучилась, парень клофелин в ее бутылку с водой подсыпал. И такое бывает. В таких случаях как убережешься? Если только прятать питьевую воду как можно дальше или даже в туалет с ней ходить.
– Лучше в СВ билеты не брать. Я сама виновата: шикануть захотелось. Я никогда в СВ не ездила, и мне захотелось именно в таком вагоне прокатиться… Ведь если в купе едут четыре человека, клофелинщику труднее работать: много лишних глаз.
– Не скажи! Совсем недавно один такой мастер троих попутчиков обобрал. Предложил с ним выпить за приятное знакомство. Вот и выпили: все трое очнулись без денег и без золота, а их веселый попутчик сошел с поезда еще до того, как они проснулись.
– Значит, с мужчиной в СВ ездить нельзя, – подытожила я.
– А ты думаешь, с клофелином работают только одни мужчины?
– А что, и женщины тоже?
– Конечно, иногда даже пожилые, даже старенькие. Никогда не подумаешь, что перед тобой грабительница. Отравителя вообще очень трудно по внешнему виду определить: им может быть и представительный мужчина в костюме и галстуке, и милая дама, про которую ты никогда не подумаешь ничего плохого. Просыпаешься – нет ни женщины, ни твоих вещей, а ее котомка стоит. Открываешь, а она набита газетами и всяким барахлом.
– Получается, что по железной дороге ездить опасно? Что ж, с попутчиками лучше не разговаривать и даже в глаза им не смотреть? Мы же тогда все разучимся друг с другом общаться и самих себя ненавидеть начнем.
– Нужно просто быть всегда начеку и не терять бдительности. Как на границе. Расскажи мне все поподробнее.
– Да вы уже за меня все рассказали: мошенники работают по одной и той же схеме. Зашел в купе молодой интересный мужчина, очень даже обаятельный…
– Негодяи все обаятельные и к себе располагают, – заметила проводница. – Работа у них такая.
– Сказал, что его Колей зовут. Я ответила, что учусь в одном из столичных институтов, еду в Крым на отдых. А зовут меня Настей…
– Значит, ты Настя? – перебила меня проводница. – А то сидим, разговариваем, а не познакомились.
– Да, – кивнула я.
– А я Надежда Петровна, но ты зови меня просто Надей. Не привыкла я по отчеству. Ну и что дальше-то было?
– Дальше слово за слово, и мой попутчик предложил выпить за знакомство и за удачный отдых.
– И ты согласилась?
– Согласилась, – почти шепотом ответила я. – Откуда я могла знать, что этот Коля – клофелинщик? У него же на лбу не написано. Занятный такой, общительный парень. Плохого не подумаешь. Я еще обрадовалась, как мне с попутчиком повезло: веселый, симпатичный, анекдотов массу знает. Не скучно будет. Он достал бутылку шампанского, предложил выпить за знакомство и открыл он ее при мне. Я еще боялась, что пробка от шампанского попадет мне прямо в глаз. А он все шутил, хохмил. В глаза заглядывал. Надежда, вы понимаете, о чем я говорю?
– Понимаю, – утвердительно кивнула проводница. – Ты согласилась выпить с этим Колей шампанское.
– В том-то и дело, что согласилась. Когда же он мне этот чертов клофелин успел подсыпать, если он бутылку шампанского при мне открывал? Я сидела напротив, никуда не выходила и не заметила ничего подозрительного.
– А ты и не могла заметить.
– Почему?
– Потому, что если клофелинщик предлагает тебе выпить и ты соглашаешься, то тут уже понятно, что он заранее подсыпал клофелин в бутылку со спиртным.
Зажав рот ладонью, я с трудом сдержала стон:
– Откуда вы все это знаете?
– Я же тебе сказала, что двадцать пять лет на железной дороге работаю. Я таких случаев знаешь сколько повидала! Не ты первая и не ты последняя. Если ты видела, что этот Коля бутылку шампанского при тебе открывал, то это еще не значит, что в бутылке не было клофелина.
– А как же он туда попал?
– Элементарно. Можно шприцем пробку проколоть и влить в бутылку все, что угодно. Обычно преступники так и делают.
– Бог мой, какая же я дура! – Я в сердцах закусила нижнюю губу. – Такую идиотку нужно еще поискать. Разве я могла подумать, что все так получится? Я стала шампанское дуть, а он сделал пару глотков и сразу вышел в туалет.
– Конечно, а в туалете выплюнул, – пояснила мне проводница. – Он же не дурак. Он только делал вид, что с тобой пьет, а сам следил, чтобы ты свое шампанское выпила как можно быстрее. Явсе это сто раз видела, подобные случаи происходят с пассажирами почти каждую неделю.
– Когда Коля вернулся, мой бокал был уже пуст.
– А дальше?
– Дальше я плохо помню. Коля мне еще шампанского подлил, сказал, что равнодушен к этому напитку, потому что шампанское – это для женщин, а он лучше нальет себе водочки. Мол, в ней он знает толк. А дальше черная бездна…
– Какая еще бездна?
– Пустота. Провал в памяти. Ничего не помню.
– Вообще ничего?
– Да, – замотала я головой. – Проснулась – ни вещей, ни денег, ни золота.
– Тогда с чего ты взяла, что этот Николай тебя изнасиловал?
– Я очнулась совершенно голая, – прошептала я, словно боясь, что, кроме проводницы, меня может еще кто-то услышать. – Спортивный костюм валялся на полу, там же трусики и лифчик. На теле синяки, а между ног было липко. А запах… Его ни с чем не спутаешь. Специфический запах мужского семени.
– Значит, ты вся в сперме проснулась, – задумчиво произнесла проводница. – Вот козел! Что за удовольствие трахать спящую девушку?
– Зато она не сопротивляется.
– Да уж, приятного мало. Ладно, вычеркни это из памяти и живи дальше.
– Но ведь этот гад может быть больным, я же ничего про него не знаю.
– Приедешь – сдашь анализы.
– А если у него СПИД?
– Не кличь на себя беду. Вот увидишь, все обойдется. А этому коню педальному еще срок хороший вкатят, по полной программе. Упечешь его в тюрьму за изнасилование и получишь хоть какое-то моральное удовлетворение. Обидчик должен быть наказан. Только тебе нужно сегодня же пройти экспертизу. Доказать факт изнасилования можно только по горячим следам, потом будет поздно. Ничего не докажешь!
– Я в милиции про изнасилование говорить не буду, – заявила я.
– Почему?
– Потому что мне стыдно.
– А чего стыдиться-то? Тебе просто не повезло, что ты попала в подобную ситуацию. Ведь это могло произойти с любой девушкой, оказавшейся на твоем месте. Вот из-за таких, как ты, насильники так вольготно себя чувствуют. Тебе стыдно, видите ли, другой тоже. Насильнику все с рук сходит, и он будет насиловать дальше, потому что никто не хочет его наказать. Да их кастрировать надо! В камере знаешь, что с насильниками делают?! Вот там их действительно наказывают!
– Я про изнасилование говорить не буду, – покачала я головой. – Я скорее от позора повешусь.
– Как знаешь. Но вешаться не надо, ты и так пострадала.
– А если я забеременею? У меня как раз опасные дни.
– Аборт сделаешь. Не будешь же ты ребенка от насильника рожать.
– Многие женщины после первого аборта детей не могут иметь…
– Рано паникуешь. Успокойся. В жизни все бывает. Я, между прочим, тоже после первой беременности аборт сделала и после троих детей родила. Вот так! Так что ты на всех не равняйся. Главное, чтобы у этого молодого и интересного СПИДА не оказалось, а все остальное элементарно лечится: и гонорея, и сифилис, и все что угодно. Сейчас медицина вон как далеко шагнула, только вот СПИД еще лечить не научились. Знаешь, сколько случаев, когда больные СПИДом умышленно здоровых заражают? Ведь СПИД еще и психику нарушает. Больные СПИДом хотят отомстить всему миру.
Увидев, что меня залихорадило, проводница поняла, что перегнула палку, и попыталась исправить положение.
– Ну что ты затряслась, как осиновый листок? Я уверена, что все обойдется. Вот увидишь.
В этот момент в купе проводников заглянула напарница Надежды и с беспокойством сказала:
– Надя, а ты чего сидишь-то? Скоро Симферополь. Дел полно.
– Да тут девушку ограбили.
– Пусть в милицию обращается. Внимательнее нужно быть. Это же поезд как-никак, нельзя терять бдительность.
Я тихо всхлипнула и, пробормотав: «Извините», направилась в свое купе.
Глава 2
Поезд остановился. Симферополь. Я с тоской наблюдала за выходящими на перрон пассажирами. Люди толкались, суетились, вытаскивая громоздкие вещи и подгоняя детей. Как только вагон опустел, ко мне в купе заглянула проводница Надежда.
– Приехали, дорогая. Выходи.
– Одну минуточку, Надя. У меня к вам просьба. Вы, пожалуйста, не говорите никому, что меня изнасиловали. Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь знал. Вы меня понимаете?
– А кому я скажу? У нас же с тобой общих знакомых нет, – удивилась моей просьбе проводница. – Я же не собираюсь выйти на улицу и кричать, что над тобой надругались.
– Да мало ли, хотя бы милиции. Ведь, возможно, вас тоже допрашивать будут.
– Ты все-таки решила написать заявление?
– А куда мне деваться? Хотя я прекрасно понимаю, что никто никого не найдет, но все-таки, чем черт не шутит… Ведь у меня ни копейки нет. Сволочь грабитель ничего не оставил.
Проводница полезла в карман и протянула мне сто рублей.
– На, возьми. Я, конечно, понимаю, что это не деньги, но, извини, больше дать не могу. Поменяешь на гривны, хоть попить себе купишь. Здесь такая жара стоит, караул.
– Спасибо.
Я вышла из вагона, оглянулась и, увидев неподалеку милиционера, подошла к нему.
– Здравствуйте, я только что приехала на московском поезде. Меня ограбили…
В отделении я провела целую вечность. Написала заявление, пыталась вспомнить, как выглядел грабитель, и подробно рассказывала, как произошло наше с ним знакомство. Я перебрала все предложенные мне фотографии подозреваемых и почувствовала полнейшее разочарование – ни на одном из снимков не было человека, хотя бы отдаленно похожего на Николая. Один молоденький милиционер кидал на меня самые недвусмысленные взгляды, словно давал понять, что он совершенно не против продолжить наш разговор где-нибудь за территорией отделения милиции. Я старалась не обращать внимания на его хамское поведение и ощущала напряжение: видимо, так на меня влияла окружающая обстановка. Мне хотелось как можно быстрее покинуть стены этого мрачного заведения, выйти на улицу и вдохнуть воздух полной грудью. Как только малоприятная беседа подошла к концу, я с облегчением встала, вздохнула и вышла на улицу.