Дыхание с хрипами вырывается из поврежденных легких. Грошев властно отстранил мысли о расплате за этот рывок, отстранил и мысли о сопящем и ревущем носороге, несущемся следом. Тот отстал на сотню метров, но, похоже, разъярился только сильнее, мчался неуклюжим галопом, роняя клочья пены, а красные глазки горели с интенсивностью рубинового лазера, еще чуть – и прожгут насквозь.
«Забор. Бетонные столбы. Сетка под напряжением. Не вцепиться. Не перелезть».
Решение вспыхнуло, словно озарение после многочасовой работы:
«Не двигаться. Замереть. Пусть носорог проложит путь».
Тело, накачанное химикатами, противилось остановке, но железная воля человека сильнее химии. Реакции ускорились, футуролог видел, словно в покадровой съемке, стремительно надвигающееся животное. Три, две, одна.
– Тор-ро! – молниеносный прыжок метнул человека в сторону. Огромная туша влетела в проволоку. Страшный рев сотряс окрестности, колючка задымилась на коже, нити проволоки лопались, как перетянутые струны гитары, вывернулись два бетонных столба. Носорог пробежал на подгибающихся лапах еще метров десять, рухнул, и столбы упали рядом, накрыв проволокой тушу, словно сеть крупную рыбу. В воздухе повис чад горелой плоти, порванные концы с треском искрились. Грошев аккуратно перепрыгнул через впившуюся в лапы зверя колючую спираль и помчался к зданиям. Таймер показывал – в запасе еще 35 минут.
В жилах плещется мощь, ветер засвистел в ушах, дома рванулись навстречу. Грошев чувствовал, что способен с разбегу сбить любое здание впереди, словно картонную коробку. И только холодный рассудок твердил, что эйфория не совсем соответствует действительности. Тот же рассудок выборочно выхватывал нужное, заставляя глаза бегло сканировать окрестности, отмечая отсутствие охраны, пустые собачьи будки, зашторенные окна, опущенный шлагбаум. Вот выхватили узкую дверь черного хода. Скорее всего, эксперимент идет в подвальных этажах, значит, пожарную лестницу оставим без внимания.
Грошев заставил себя остановиться и дернул ручку двери. И был вознагражден – та свободно открылась, оставалось быстро и бесшумно скользнуть внутрь. Замер, мышцы распирает мощь, заставляет крушить и ломать. Но как укротитель льва щелкает бичом, разум останавливает, говоря, что ломать перила и крушить шкафы бессмысленно. Разум гнал льва вправо и вниз, где на грани слышимости доносились шорохи и постукивания.
Сокрушить аппаратуру! Обесточить! Тише.
Он крадучись скользил вниз, едва касаясь носками кроссовок ступенек. Быстро считывал стандартные условные обозначения и надписи на дверях. Благословенная аккуратность ученых во всем, что касается рациональности, вела его, как верховое чутье волка. Он мчался, почти интуитивно понимая логику расположения помещений.
Звуки приближались. Удивительное безлюдье, словно все уже вымерли, или… Дверь с источником звуков закрыта, Грошев мощным ударом плеча внес ее в помещение и на мгновение замер. Внутри царила жара, вдоль стен огромные вентиляторы вовсю лопочут лопастями, подавая прохладу на массивные металлические коробки, к каждой из которых тянутся толстенные провода. Серверы, тысячи серверов… Он ошарашенно огляделся. У стены изогнулся овальный столик с тонким монитором, вращающееся кресло, настольная лампа… И над столиком висит карта юга Австралии. Взгляд выхватил Мельбурн, залив, островок с лабораториями ASI-09 Electronic Devices. И… рядом еще! ASI-10 «Electronic Devices».
Но почему о втором нет информации в инете?!
Боль в боку нарастала, но мысли еще быстры и четки. Секретный остров. Фирма занимается цифровыми технологиями – специалисты сумели стереть данные.
3D-очки скопировали карту, и последующие мысли проносились уже на бегу:
«Осталось 28 минут. До ASI-10 четыре километра. Направление… скорость ветра… автовозврат скутера срабатывает через час… вперед!» Точка, где он пристанет к берегу… Успеть! Успеть! Боль в боку нарастала, пронеслась запоздалая досада, что не взял других стимуляторов и обезболивающих. И тут же согласился, что сделал правильно: возник бы соблазн использовать раньше, и на последнем рывке просто сдало бы сердце.
За поворотом большая раздевалка, дальше на улицу… и вдруг увидел людей. Целая толпа преградила выход, где и прятались-то! Мощный рывок – стимулятор хоть и прекращает действие, но еще работает, и ладонь оторвала кусок дверного косяка. Длинный острый кусок дерева нацелился вперед, как копье последнего спартанца перед войском персов.
Однако люди улыбались, раздались редкие хлопки и вдруг переросли в бурную овацию. Вперед, раздвигая всех плечом, выступил голографический знакомец – Джон Скрынски, характерным жестом стряхнул невидимую пушинку с рукава.
– Уважаемый, повремените пожалуйста уничтожать нас этим примитивным орудием.
– Нет лучшего – сокрушу чем есть! – процедил футуролог, сжав острую палку так, что побелели суставы.
Люди побледнели, отшатнулись, Джон выставил ладони перед собой, поспешно воскликнул:
– Вы бежали, чтобы остановить нас? Но останавливать некого! Нет никаких НЭМСов, понимаете?
– Вы лжете. Второй остров…
– Был нанесен на карту только для проверки вашей реакции! И нужно сказать, вы прошли тест с огромными бонусными баллами! Они могли бы быть еще выше, но, опасаясь за ваше здоровье, мы прекратили проверку.
– Что за проверка?
– Мы работаем над созданием искусственного интеллекта, и у нас достаточно специалистов, способных немного изменить в Интернете сведения о нашей корпорации. Масса косвенных намеков, что мы взялись за разработку нанитов, но намеки понятны лишь получившим прямую информацию.
– Вы не ответили на вопрос!
– Мы создали искусственный интеллект.
– Создали ИИ?! Так это же опасно не меньше! – воскликнул Грошев, схватил Джона за плечи, но закашлялся, пошатнулся, едва не упав. Действие стимулятора почти закончилось – он выпил все силы до донышка.
– Успокойтесь, – отстранился Скрынски, – никто не тешится надеждой, что ИИ, созданный человеком, будет добрым и послушным помощником. Мы разработали интерфейс, который позволяет перенести человеческую личность в машину. Футурологи – предсказатели будущего, оракулы, способные видеть то, что миллионы увидят лишь завтра. Это люди, что стараются предупредить о кочках и ямах на пути нашей несовершенной, кособокой, но родной человеческой цивилизации. Именно поэтому мы сообщили о фиктивных нанитах десяти лучшим футурологам планеты. Но добрались только вы.
Будучи в машине, вы сможете не только предвидеть, но и обретете небывалые возможности решать проблемы человечества. А порукой этому и стал сжигающий себя порыв спасти!
– Мне… Я должен подумать…
– Конечно, – сказал Джон, поднимаясь. – Сейчас вам окажут медицинскую помощь. Ох уж эти устаревшие инъекции метастабильности… сделали… теперь расхлебывать…
Грошев прикрыл глаза и улыбнулся, слова доносились глухо, взведенная пружина раскрутилась. Не важна стала боль, ясно, что теперь подлатают и вылечат. Главное – все существо наполнило благодатное знание:
«Успел!»
Александр Сигида, Михаил Уткин. Серая топь
Лаборант Лавров ворвался в кабинет, как порыв ветра. Грудь судорожно вздымается – хрипит, лицо красное, всклокоченные волосы дыбом. Взгляд, полный безумного страха, впился в седовласую фигуру за столиком, заставленным аппаратурой.
Профессор Коваль удивленно шевельнул посеребренными кустистыми бровями – влетевший молодой человек тяжело привалился к косяку и, с трудом переводя дыхание, выдавил:
– Профессор… там… серая топь.
На Коваля пахнуло могильным холодом, сердце застыло.
– Как серая топь? – вымолвил он, медленно вставая. – Это невозможно.
– В третьем блоке… Быстрее.
Не раздумывая, профессор сорвался с места, в немолодом теле откуда-то взялась резвость двадцатилетнего.
– Рассказывай! – рявкнул он, не оборачиваясь.
Едва поспевая, лаборант лепетал:
– Мы с профессором Звягой… дверь в блок открыли… и видим… Уже полшкафа сожрала… растет на глазах. Профессор сразу к вам послал… Сам остался.
У Коваля будто лед по жилам пустили: если там Звяга, то это действительно серая топь – не бредни аспиранта, раздосадованного низкой должностью в «Роснанотех». Уж Звяга зря шум не поднимет.
Коридоры и лестницы пронеслись в мгновение ока, белая дверь с грохотом распахнулась, открывая мрачный темный коридор, – бронзовая табличка с надписью «Блок № 3» отлетела, зазвенев на кафельном полу, как крышка кастрюли.
– В пятнадцатом? – бросил Коваль.
– Да, Игорь Михайлович.
Громкий топот распугал тишину, автоматика, спохватившись, включала светодиодные панели, но постоянно запаздывала, и две фигуры в развевающихся белых халатах неслись в темноту. Вдруг страшный вопль разорвал воздух. Полный боли и ужаса, он заставил бегущих сделать рывок. Дверь слетела с петель вместе с хлипкой защелкой. Коваль ввалился в кабинет, глаза расширились, кровь отхлынула от лица. Звяга извивался на полу, жутко вопя, тряс и бил правой рукой по полу. Белый комок облепил кисть, прямо на глазах вползал выше, комочки разлетались в стороны. Обезумевший от боли человек пытался судорожно вытереть массу о черные пластиковые плиты, но тщетно. Въевшиеся репликаторы равнодушно вгрызались в плоть, перерабатывая в новые объемы себя.
В отсеке уже весь угол залит шевелящейся белой массой, похожей на жидкое тесто.
– Какого черта ты полез? – ахнул Коваль и, чуть не снеся с ног лаборанта, бросился из кабинета.
– Осторожно… капли… брызги!.. – выкрикнул Звяга, лицо покрыла мертвенная бледность, глаза закатились, голова глухо стукнула о пол. Белая субстанция подтекла под край шкафа – он начал медленно крениться, пластик пола запузырился, словно поднесли пылающую паяльную лампу.
– П… п… профессор, – выдавил Лавров в отчаянии, следя, как субстанция неторопливо переползает на предплечье Звяги.
Коваль вбежал, сжимая красную рукоять пожарного топора. Короткий свист оборвался чавкающим звуком, брызнуло алым, обрубок кисти, пузырящийся, как сахарная вата, нырнул в общую массу. Коваль обхватил пострадавшего, поволок из комнаты. Тут же, скрипнув, согнулся шкаф, словно ладонь великана попыталась ухватить шустрых профессоров. С верхних полок посыпались блоки микросхем.
– Не стой столбом! – гаркнул профессор. Рванул пояс халата и туго перетянул культю Звяги. – Вызывай тревожную группу! Работай по инструкции! Включайся!
Лавров нервно закивал, в остекленевшие глаза вернулась мысль, и пулей унесся по коридору.
Коваль тщательно осмотрел ботинки и пол в лаборатории. Кивнул, отметив несколько пузырящихся очагов на полу, мебели и «поплывшее» лезвие топора. Звяга прислонился к стене, тихо постанывал сквозь стиснутые зубы, прижав к груди, баюкал кровоточащий обрубок. Профессор подхватил увесистое тело на плечо и, слегка пошатываясь, зашагал к выходу.
На восьмом этаже пятого корпуса НИИ нанотехнологии в большой светлой комнате несколько человек сгрудились вокруг длинного стола. В углу на низком диванчике мечется и скрипит зубами несчастный Звяга. Воздух пропитан напряжением и отчаянием, того и гляди заискрится вспышками молний. Огромное, во всю стену, окно открывает пугливым взглядам зрелище катастрофы. На фоне серого бетона, аккуратно расчерченного разделительными линиями, медленно оплывает с одного края широкое приземистое здание. Оно выглядит словно торт, на который вылили кружку азотной кислоты. Сквозь прорехи в циклопических стенах белеет тестообразная масса, облепившая все поверхности. Вот она, словно вязкий белый клей, перевалила через край самого большого провала. Поползла по стене огромной каплей, обманчиво неспешно, оставляя глубокую борозду. Растеклась блином внизу, окутавшись сиреневыми дымками.
– Рассказывай, что произошло, – потребовал Коваль. Аспирант-лаборант втянул голову в плечи. – Рассказывай все, что знаешь. Любые мелочи, догадки!
Академик Кизильцев ахнул, отвернулся от окна:
– Игорь Михайлович, мы впустую тратим время! Нужно срочно уходить и срочно активировать периметр нейтрализации, а не обсуждать, как возникла топь! Дорога каждая секунда, мы даем этому объекту разрастаться, захватывать все больше пространства. Через пару часов от первого корпуса ничего не останется, к вечеру вся территория НИИ станет сплошной белой массой, а к утру она дотянется до города, если мы не отреагируем сейчас же! Наноботы размножаются в геометрической прогрессии, с каждой единицей времени перерабатывают все большие объемы материи!
– Полное уничтожение – крайний метод! – почти выкрикнул Коваль. – У нас есть время попробовать лечение! К тому же прогрессия топи не может быть геометрической, наниты могут размножаться лишь на поверхности, где соприкасаются с исходным материалом!
– К тому же часть сырья они вынуждены расщеплять на энергию, – пробормотал Лавров.
Кизильцев недобро покосился на лаборанта, тот умолк, залился краской и потупил взгляд.
– Мы должны быть уверены, что это серая топь, а не черная, – продолжил Коваль, – уверены, что наноботы размножаются неконтролируемо, а не по чьей-то команде. Не стоит сбрасывать со счетов диверсию. Многие желали бы нам неудачи, ведь нанотехнологии способны обрушить многих монстров старого бизнеса. А у них более чем достаточно возможностей попробовать осуществить такой теракт. В этом случае мы упремся в чужую волю, и бороться надо будет иначе.
Коваль взглянул на сидящего за Лавровым человека лет сорока, гладко выбритого, в дорогом строгом костюме при галстуке:
– Виктор Иванович, вы связались с президентом и силовыми ведомствами?
Представитель государственных структур кивнул.
– Да, президент в курсе, – произнес ровный тихий голос. – ФСБ проверяет возможность диверсии. Периметр нейтрализации активируем по инструкции.
– Но диверсия невозможна, – возразил Кизильцев, – наше НИИ контролируется, как никакое другое! Каждый квадратный метр и каждый человек под наблюдением! Вся информация обрабатывается мощнейшей «Сторожевой» системой ИИ. Замкнутой системой, не включенной в Интернет!
За окном загрохотало. Крыша поврежденного корпуса обрушилась, словно по картонной коробке ударили кувалдой. Коваль нахмурился, тяжело обронил:
– В современном мире ничего нельзя считать невозможным. Как руководитель проекта «Роснанотех», я настаиваю, что причину возникновения топи нужно понять в первую очередь! Спустить и применить мезонные генераторы мы всегда успеем, благо глубокие ограничительные скважины пробурены еще до закладки фундамента первого корпуса. Мы должны отследить причину, чтобы впредь не допускать подобных казусов.
Все опустили глаза под тяжелым взглядом главы «Роснанотеха» – спорить с Ковалем никто не решился. Вдруг застонал, страшно забился, скатываясь с кушетки, Звяга.
– Доктор Цветаев, сделайте двойное обезболивающее. Ну и что там положено. Вы биолог – лучше нас, технарей, знаете, что делать.
– Его нужно срочно в больницу…
– Никаких больниц до выяснения степени нашей опасности для человечества! – отрезал Коваль.
Безопасник понимающе кивнул, ухватил брыкающегося в горячечном бреду калеку, осторожно уложил на кушетку. Под его строгим взглядом Цветаев быстро сделал укол, бормоча и кривясь, начал накладывать дополнительные витки бинта.