– Будем надеяться, что сердце не задето, – сказал, обливаясь потом от нервного напряжения и великой ответственности, которую возложил на него Семен, Шостак. Дрожащими руками он достал из кармана круглые очки в золоченой оправе и надел их. – Я сначала не поверил, что такое может быть, но на всякий случай прихватил с собой необходимые инструменты… Ах, бедняжка… Крови теряет очень много. На-ка, держи ее плащ… И принеси из машины систему, там же, на сиденье, коробка, в ней кровь… Я спасу твою красавицу… Как же я хорошо понимаю тебя, Семен.
Семен все принес и, сказав, что ему нужно срочно принять сердечные капли, вышел из комнаты. Он почему-то был уверен, что Лену спасут. Он откуда-то знал это. Как знал и то, что оранжевый спальный мешок, купленный им накануне, непременно сослужит ему хорошую службу. Спальник должен совершить большое путешествие, и от того, как оно закончится, будет зависеть жизнь и судьба Шехова, мужа Лены. Если справится он с этой задачей, останется жить, да и Семен не будет его трогать. Если же нет – пусть пеняет на себя. Он ослеп, зарвался, потерял контроль над своими мыслями и чувствами. В сущности, он сделал все, чтобы потерять жену. И какую жену…
Он отправился в подвал…
– Лена? Ты зачем встала? – Он подошел, чтобы помочь ей преодолеть последние ступеньки. – Ты настолько окрепла, что можешь ходить?
– Нет, Семен, чувствую себя ужасно, голова кружится, но и лежать больше не могу… У меня в голове такая каша…
– Каша у меня в кастрюле, я приготовил ее специально для тебя.
– Семен… Мне ли сейчас до каши?
– Тебе надо кушать, Лена.
– Семен, ты вчера рассказал мне, что сделал со спальным мешком… Это правда, что вместо меня ты положил туда камни и одеяла? – Она поморщилась от боли. – Возможно ли это? Или мне все это приснилось?
– Да, Лена, правда, тебе это не приснилось.
– И всю эту конструкцию ты одел в мой плащ, а на том месте, где должна быть голова, обмотал камень моей шелковой косынкой?
– Да, Лена…
– Зачем ты это сделал?
– Чтобы тебя забыли.
– Семен… – Она оперлась на его руку и села за стол. Он тотчас поставил перед ней тарелку с кашей.
– Там изюм и орехи. Ешь.
Ему было пятьдесят пять, но выглядел он значительно моложе. Худощавый, крепкий. Черные с проседью волнистые волосы, крупный нос, полные губы, узкие плечи – обаятельный, умный еврей, знающий ответы на все вопросы. С ним и легко, и сложно одновременно. Прекрасный любовник, изучивший ее тело до волоска, до зрачка, до крохотной родинки на груди…
– Твой муж, вместо того чтобы забить тревогу и вызвать милицию, погрузил спальник с твоим трупом в багажник и повез в Питер… Как тебе?..
– Откуда тебе знать, куда он его повез?
– Я сам подсказал…
– Семен… – Лена принялась зачем-то нервно массировать крепко забинтованную грудь. По щекам ее катились слезы. – В это невозможно поверить…
– Ты сама все это придумала. Сама. Ты лишилась рассудка из-за страсти, теперь-то ты хотя бы осознаешь это? И все ради кого? Ни один мужчина не стоит этого…
– Хватит об этом. Свое я уже получила. Ты мне скажи, все то, что ты рассказал мне о спальнике, о том, чем ты заменил… мое тело… Ты смеешься надо мной. Камни, одеяла… Семен, ты хочешь свести меня с ума…
– Я же знал, что спальник будут укладывать в багажник, не на себе же его понесут, потому и сложил все это таким образом, чтобы тело приняло естественное полусогнутое положение, при котором оно могло бы поместиться в багажник. Все, даже твой муж, знают, что тело деревенеет…
– Меня сейчас стошнит…
– От такой каши ты только поправишься. Ешь, Леночка…
– А если бы он раскрыл мешок, потянул за «молнию»?
– Он увидел бы очертания головы, нечто, завернутое в шелковый платок. Посуди сама, разве он мог предположить, что вместо тебя в мешке окажутся камни?..
– Семен, да прекрати же ты, я не могу этого слышать!..
– Твой муж не захотел даже взглянуть на тебя. Ты больше не нужна ему, пойми же это наконец. Ты сделала свою работу, превратила это ничтожество в человека, а он вместо благодарности стал спать с твоей лучшей подругой…
– Мужчину невозможно удержать, если его тянет к другой женщине. Вы все так устроены. А ты, Семен, разве не изменял своей жене, когда она была жива?
– Я любил и Соню, и тебя. Мне трудно это объяснить, но это были разные чувства, хотя и одинаково сильные. С Соней я прожил много лет, она стала мне родным человеком, а ты… ты – совсем другое дело. Тебя я полюбил, когда ты была еще девочкой. Но я не мог жениться на тебе, мне надо было оставаться с Соней, она же тяжело болела, ты знаешь…
– Ладно, Семен, не вспоминай. Я знаю, как тебе больно.
– Я увезу тебя отсюда, у тебя будет другое имя, и никто не узнает о том, что ты жива.
– Ты никогда не уедешь из Москвы, зачем обманываешь и запутываешь меня еще больше? К тому же ты знаешь, что держит меня здесь… Я не смогу без него…
– Блажь! – взвился он. – Это блажь, это не любовь, это даже и не страсть. Ты не животное, Лена, ты не должна больше видеться с ним…
– Я слишком дорого заплатила за право быть с ним, чтобы отказываться… А ты, Семен, не животное? Ты и сейчас смотришь на меня, всю забинтованную, и думаешь о том, как бы…
– Да, ты права, – его рука скользнула ей под рубашку, – я только об этом и думаю. Весь мир крутится вокруг женщины, не я первый и не я последний. Да и еще раз да, ты права, когда тебя нет и я знаю, что ты с другим, меня охватывает такая тоска, что я готов выть… Но ты приезжаешь ко мне сюда, и я знаю, зачем мне жить дальше, зачем манипулировать людьми и играть с ними в большой бизнес. Я знаю, наконец, для кого зарабатываю деньги. Я все это делаю ради тебя.
– Но ведь я никогда не обещала тебе, что буду с тобой и тем более что выйду за тебя замуж. Ты знаешь, с тобой я не из-за денег. Не ты, так кто-то другой даст их мне…
– Я знаю, тебе нравится так говорить мужчинам… В этом твоя сила, но без денег ты уже не сможешь… Что же касается твоего замужества – тебе необязательно становиться моей женой. Но ты должна жить со мной, я хочу видеть тебя каждый день. Ради этого я спасал тебя…
– Ради себя, Семен, ты спасал меня.
Она отодвинула от себя тарелку с остатками каши.
– Я приготовил тебе клубнику со сливками.
– Но я не могу больше есть.
– Ты измучила меня, Лена.
Она закрыла глаза и увидела синее небо – это была последняя картинка, которая отпечаталась в ее сознании перед тем, как она услышала выстрел и что-то огненное разорвало ее грудь…
– Я понимаю, любой бы на их месте попытался представить себе это как несчастный случай… Но зачем ему везти спальник в Питер? Какой в этом смысл?
– Подальше от Москвы… – Он коротко изложил ей план, по которому действовали теперь Шехов и его любовница. – План абсурдный с самого начала и до конца, но они последовали ему. Они оба потеряли способность думать, и это самое страшное. Я уже давно пожалел, что отдал ему банк… Что же касается этой парочки – они могут теперь только подчиняться. Мое слово для них – закон. Шехов должен уйти, пойми. Его мозг атрофировался. К тому же он начал пить.
– Неправда, он не пьет.
– Ты слишком мало бывала дома, чтобы утверждать это. Встряхнись, постарайся взглянуть на своего мужа со стороны… Его любовница звонит ему и говорит, что убила тебя, то есть его жену. Тебе объяснить на пальцах, как должен был поступить муж?
– Вызвать милицию и отдать Женьку в лапы прокуратуры…
– Правильно. Но вместо этого тебя зароют в пригороде Питера, как собаку. Твое тело утонет в болоте…
– Ты жестокий, Семен.
– Нет, я добрый, терпеливый и ласковый.
Он придвинул стул и сел рядом с ней. Положил ей голову на колени.
– Семен любит тебя и прощает.
Лена вспомнила, как еще недавно на ее коленях лежала голова другого мужчины, и кровь прилила к ее щекам. Она вдруг остро почувствовала всю радость жизни, которую подарил ей Семен, и в порыве благодарности склонилась и поцеловала его в лоб.
– Я скоро поправлюсь, Семен, и постараюсь понять и принять все те истины, которые пока еще не доходят до меня… Пойми и ты: это я – маркиза де Нель… Это я все затеяла, это моя вина…
– Я знаю. – Он поднялся, обнял ее и поцеловал.
Глава 6
Маша спустилась за Мишей в какой-то подвал, они оказались в небольшом задымленном зале, где гремела музыка и пахло марихуаной.
– Ты что будешь пить?
– А что есть?
– Мартини, к примеру, или можешь заказать какой-нибудь коктейль! – прокричал ей на ухо Миша. – Можно покрепче, а можно просто сухое вино или пиво!
– Тогда на твое усмотрение.
Они протиснулись в самый угол и заняли крохотный столик возле круглого оконца с ярким витражом. К ним почти сразу подошла девушка во всем черном и, приветливо кивнув Мише, как старому знакомому, приняла заказ.
– Только у нас баксы, – сказал он.
– Не проблема, – улыбнулась девушка и скрылась в толпе.
– Надеюсь, ты не обиделась? Но у меня действительно нет денег. Сегодня мало заработал, а мне завтра квартиру оплачивать.
– Ты же сказал, что живешь здесь, в Питере!.. – Она тоже кричала, чтобы он услышал ее сквозь грохот музыки.
– Я от родителей ушел. Дома были постоянно скандалы, мои родители то разводятся, то снова сходятся… Кричат, орут, пытаются что-то доказать друг другу, а по-моему, они просто устали, и им действительно надо пожить отдельно. Хотя они уже так привыкли друг к другу… Это ничего, что я так гружу тебя своими проблемами?
– Да нет, ничего, я же сама тебя спросила. И где же ты снимаешь комнату? В коммуналке?
– Да. Квартиру я не потяну, хотя хочется, конечно, жить отдельно. Но у меня большая комната, уютная, да и соседи золотые, понимают, что мне заниматься надо…
– И ты играешь целыми днями на саксофоне?
– Представь себе.
– Не думаю, что соседям это нравится. Не понимаю, как они это терпят.
– Привыкли уже за полгода. К тому же я время от времени сижу с их маленьким ребенком. Посажу пацана в манеж и играю часами, а он слушает.
Им принесли коктейли. Маша свой выпила залпом и закусила ломтиком лимона. Уже через несколько минут она почувствовала, как колени ее ослабли, а в голове зашумело, взгляд поплыл поверх голов осатаневшего от музыки, алкоголя и наркотиков молодняка.
– Слушай, ты часто здесь бываешь? По-моему, место гиблое…
– Да нет, кто не хочет курить, не закурит. Тут разные люди попадаются. Раньше я приходил сюда со своей девчонкой, но она теперь лечится… наркоманка…
– А ты?
– Я – нет. У меня планы. Закончу консерваторию и уеду отсюда куда подальше. Музыканты везде нужны. А ты чем занимаешься?
– В отпуске. Приехала из глубинки, так сказать, посмотреть город. Сегодня на Невском встретила одного мужчину, мы с ним прокатились на экскурсионном катере, а потом он пригласил меня к себе…
– И ты пошла? Он кто? Это очень опасно…
– Я не знаю, кто он, наверное, банкир, потому что очень богатый. Снимает номер в «Астории», апартаменты «Стравинский»…
– Ты все это придумываешь на ходу? – с недоверием спросил ее Миша. – Ты хотя бы знаешь, сколько это стоит?
– Я все знаю… – И она в двух словах рассказала ему о предложении, которое сделал ей Шехов.
Миша даже присвистнул.
– Послушай, я не советую тебе возвращаться туда. Подумай сама, зачем ты ему?
– Я же тебе все рассказала…
– Сначала он говорит тебе, что его жена – полная противоположность тебе, внешне похожа на Шер. А потом вдруг просит тебя сыграть роль его жены, с которой вы, оказывается, похожи.
– Да нет, с Шер все понятно. Он так сказал в самом начале, чтобы охмурить меня, чтобы я не думала, что он предпочитает женщин, похожих на его жену. Это психология. А уж потом, когда я переспала с ним, он решил раскрыть все карты и просто предложил мне заработать, а заодно и пожить в таком шикарном номере. Вот, собственно, и все.
– А ты не подумала, почему он это делает?
– Да вроде все и так ясно. Он болен, собирается оставить свой бизнес жене, хочет, чтобы все окружающие… Так, подожди, я что-то и сама не совсем понимаю, какое ему дело до окружающих… Хочет пустить пыль в глаза – мол, у них все замечательно, стабильно, они живут вместе.
– Ну и что? Если он умрет, его дело все равно достанется его жене, если он этого только захочет. О каких окружающих может идти речь, если он поселился в «Астории»? Он что же, думает, что все его друзья повалят в эту гостиницу, чтобы убедиться в том, что он живет там со своей женой? Это же полный бред. Кому какое дело, кто с кем живет и насколько прочен брак? Ему нужно алиби…
– Алиби? Для кого?
– Для жены. Ее нет, понимаешь? А вещи ее ты сама видела в шкафу, так?
– Так, да на мне ее одежда, я же говорила… И эта куртка, и даже джинсы с водолазкой.
– Вот теперь и пораскинь мозгами, где может в это время быть его жена?
– В Африке.
– Да пришил он свою жену, вот что я тебе скажу. А ты ему нужна, чтобы потом, если труп обнаружится, персонал гостиницы подтвердил, что он жил здесь со своей женой, а труп принадлежит совершенно другой женщине. Или что-нибудь в этом духе…
– Ты что, криминальных романов начитался? Алиби… трупы… Ты бы видел его – он сущий ангел. Красивый молодой мужчина, очень обаятельный. Богатый. Зачем ему убивать свою жену?
– Мало ли…
– И что ты предлагаешь?
– Дергать от него.
– Но я же деньги взяла.
– Верни, извинись, скажи, что встретила другого парня… Переночуешь сегодня у меня, а завтра, если захочешь, вернешься в свою гостиницу, придешь в себя, можешь еще немного походить по музеям и – ту-ту! – домой!
– Ты хочешь сказать, что Шехов не болен?
– А ты вспомни, как у вас все было… в постели…
– Отлично, и вспоминать нечего.
– Вот и делай выводы. Разве мужик при смерти будет таким, как ты говоришь, активным? Да он психологически бы не смог… ничего…
– Тебе видней.
Настроение Маши совсем упало. Ей захотелось домой, в свою квартиру, забраться под одеяло и уснуть. Петербург уже не казался ей столь романтичным городом, а Шехов – неизлечимо больным. Саксофонист Миша разбил ее розовые очки, и теперь она должна была принимать решение: оставаться рядом с Шеховым или нет.
– Но раз я ему нужна, то что мне угрожает?
– Ты так хочешь пожить в «Астории»?
– Может, это будет самое приятное воспоминание за всю мою жизнь? Ведь не случайно же я встретила его на Невском. Значит, так было предопределено…
– Поступай как знаешь.
Маша вспомнила, что прихватила из машины Шехова записную книжку. Она достала ее и принялась листать.
– Вот стащила из его машины, – честно призналась она. – Я даже нашла здесь номер мобильного его жены, Шеховой Елены Андреевны. Может, выйдем отсюда, тут так шумно…
– Ты хочешь ей позвонить?
– Ну да. Таким образом я узнаю хотя бы, жива она или нет.
– Ладно, пошли отсюда… Только сначала расплатиться надо…
Они выбрались из подвала на свежий воздух, Маша сразу же чихнула.
– Прохладно, однако.
– Так ведь уже ночь.
– Надо же, а на улице светло, как днем. Странный город… Голубоватые сумерки… красиво…
Она достала свой телефон и набрала номер Шеховой.
– Правда, я до конца не уверена, что делаю правильно, но только так я узнаю, жива она или нет, а то ты запугал меня до смерти.
Послышались длинные гудки, после чего высокий женский голос сказал:
– Да, кто это?
– Елена Андреевна? Шехова?
– Да, а вы кто? – спросил голос.
– Вы меня все равно не знаете… Просто я случайно нашла записную книжку, а там ваш номер телефона. Где вы находитесь? Я хотела бы встретиться с вами…
– Я в Москве, где же еще… – удивился голос.
– Но я в Питере…
Маша испугалась и отключила телефон.
– Я не должна была ничего говорить, правда? Главное, что я услышала ее голос, значит, она жива. Зачем я это сделала? Идиотка…
– Да ничего такого не произошло. Хотя еще вопрос, с ней ли ты говорила. Может, ее телефон находится у другого человека – доверенного лица Шехова.
– Миша, да ну тебя… Нет бы успокоить человека, а ты все про свое… Фантазия у тебя бурная. Лучше бы ты музыку сочинял.
– А я и сочиняю, – обиженным тоном ответил ей Миша. – Ладно, пойдем прогуляемся. У тебя еще целых полтора часа.
Но Маша снова принялась листать записную книжку.
– Кажется, я нашла их московский адрес…
– Ты все равно не успеешь сейчас на московский поезд, да это тебе и ни к чему. А вот та дама, с которой ты говорила, если постарается и подключит все свои связи, то быстро вычислит тебя.