К тому же дурному настроению способствовали пустынные улицы. Ни одного праздно гуляющего или торопящегося по своим делам прохожего, ни одного экипажа, все окна домов плотно зашторены и никто не выглядывает на улицу. Вот это-то и выглядело странным. Ни одного зеваки, не смотря на то, что бешенство чёрного дракона должно было перебудить все окружающие дома в радиусе трех кварталов.
Джек поёжился. Неожиданно стало очень холодно. Даже Драгоценность не помогла справиться с этим холодом. Джек хрипло прокашлялся.
Надо будет проверить окружающие дома на предмет свидетелей. Джек мог допустить, что над городом прокатилась эпидемия, убивающая любопытство, но поверить в то, что никто ничего не видел, это было выше его сил.
В конце улицы показался чёрный паромобиль марки «Ньютон» – скоростной четырехместный экипаж. Машины этой марки редко можно было увидеть на улицах Фогштиля. Закругленная четырёхместная пассажирская кабина с багажником на крыше, ныне пустующим, козлы с козырьком, рычагами и рулём на высокой стойке для кэбмена и две трубы за пассажирской кабиной, из которых чадил чёрный дым.
Паромобиль появился с улицы Гвардейцев Лилии и направился к развалинам. Не доезжая несколько метров, остановился, хлопнули дверцы и из него вылезли четверо рослых мужчин в черных костюмах, теплых пальто и надвинутых на глаза фетровых шляпах. Водитель остался на козлах, достал из пальто трубку, раскурил её и задымил во все легкие.
Появление незнакомцев на месте происшествия насторожило Джека. Они направлялись к нему и явно не с дружескими намерениями. Конечно, это могли быть агента Секретного Магистрата, но Джеку эта мысль показалась абсурдной. Даже если Чарли Оливи немедленно сообщил в Магистрат о происшествии, прибыть с такой скоростью тем более, на обычном, пускай и скоростном, паромобиле они бы не успели. Значит, чужаки. И вероятнее всего, они работают на того, кто замутил всю эту кашу.
Что делать? Незнакомцы пришли за Драгоценностью. С одним или двумя из них Джек мог ещё померяться силами, но вот четверо крепких плечистых мужиков ему уже явно не по зубам.
Джек расстегнул кобуру и положил руку на рукоять револьвера, так чтобы в случае опасности он мог его легко выхватить. Но Джек очень сомневался, что ему это поможет. Незнакомцы были настроены очень решительно, и вооружены куда лучше. Не успеет Джек выдернуть свой револьвер из кобуры, как его нашпигуют пулями, как дикую утку дробью.
Победить незнакомцев в честном бою невозможно, а на хитрость и интригу времени не оставалось.
Неужели всё?!!
Незнакомцы были уже совсем близко. Ещё минута и они пересекут черту, за которой он должен остановить их, чтобы не подпустить к охраняемой территории.
Спасло Джека чудо.
За его спиной закрутился чёрный вихрь Портала, и раскрылся, словно бутон цветка. Джеку никогда не доводилось наблюдать переход, хотя он много слышал о нём. Увиденное поразило его, и он замер, ловя себя на мысли: «Не слишком ли много чудес для одного дежурства». Переход выглядел как дырка в ткани реальности, за которой открывалась новая картинка, совершенно другой пейзаж, словно кто-то стёр кусок изображения со старого холста, а под ним оказался новый слой.
Из Портала один за другим появились восемь человек в чёрных костюмах с гербом Альбиона на спине и с вензелем «СМ» на воротниках. От этих людей веяло спокойствием и уверенностью. Пришли не служащие, но хозяева, и Джек сразу же успокоился, понимая, что теперь ему уже ничто не угрожает. И незнакомцы из «Ньютона» могли идти лесом, Джек Мортон им не по зубам.
Вспомнив о незнакомцах, Джек обернулся. Они торопились назад к паромобилю. Значит, приходили за кристаллом, но он им не достался. Получается, Джек оставил их с носом. От этой мысли Мортон развеселился, но тут же подумал, что кристалл вовсе не так уж прост. И не стоит его просто использовать в качестве грелки. В Драгоценности сокрыта магическая сила, с которой ему предстояло подружиться. Джек решил, что Секретному Магистрату он ничего не расскажет даже под страхом пыток. Кристалл выбрал его своим Хозяином. Не стоит разочаровывать магическую игрушку. Кто знает, что может она учудить, разозлившись.
Джек рассмеялся. Смех постепенно перешел в каркающий кашель.
Глава 7. Чёрная Роща
Резиденция князя Драгомысла находилась на Елагином острове. Со всех сторон ее окружали многовековые деревья, помнящие еще тяжелую руку и грозный голос основателя города Александра Невского. Лишь только мощеная желтым булыжником дорога вела к дому второго по силе и влиянию лица в государстве, после самой Императрицы, разумеется. Хотя знающие могли бы с этим и поспорить.
Не каждому человеку выпадала честь увидеть эту дорожку. Сторонний наблюдатель, охотник по грибы по ягоды, или просто шпион (а этого добра всегда и везде хватало) могли разгуливать по мостовой и не подозревать о камнях под ногами. А уж дойти до резиденции Драгомысла непосвященному и вовсе было невозможно. Специальное охранное поле, растянутое над резиденцией князя, отводило всех любопытствующих в сторону.
Даже обратись неугомонный проныра в птицу и вздумай покружить над Черной рощей, ничего, окромя верхушек деревьев и одиноких стаек птиц, не увидел бы. Искусные магические поля, сотканные самим князем Драгомыслом, отводили чужой взгляд. И никто не мог повторить его заклятия, хотя прилежные ученики и пытались скопировать. Сам же князь делиться своим мастерством создания подобных полей даже со своим учеником не торопился. Впрочем, ученика он вообще в ссылку сослал подальше от столицы, в войска.
Странное место для резиденции выбрал князь. Самое сердце Черной рощи, место глухое, необжитое, с дурной славой. Многие так считали, многие говорили об этом князю, но он отмалчивался. Ни слова не говорил, почему он выбрал Черную рощу. Даже людям из самого близкого своего окружения. Когда же князю в очередной раз напоминали о дурной славе Черной рощи, он лишь улыбался в бородку, да приговаривал: «У каждого скелет в погребе найти можно».
Черная роща пользовалась дурной славой еще во времена князя Осияну, Верховного Магистра ложи Поющего Феникса. Князь Осияну любил это место, часто прогуливался тут в одиночестве, раздумывая о своем. Все это было задолго до междоусобной войны, вошедшей в историю как «Грызня Единорога с Фениксом». После этой грызни, финальная схватка которой проходила аккурат на Елагином острове, в Руссийской империи осталась лишь одна ложа. Адепты Феникса были кто казнены, кто в Сибирь по этапу отправились. Сам же князь Осияну бесследно исчез, будто в воздухе растворился, смешался с александрийской хмарью. Поговаривали, что он ушел странствовать между мирами. Даже встречались люди, вернувшиеся с Изнанки, и утверждавшие, что видели Мага Вне Закона возле Китеж-града, славного города Тысячи Дорог.
Резиденцию выстроили по высочайшему повелению князя Драгомысла как раз после разгрома ложи Поющего Феникса. Строили бешенными темпами, и, как водится, без жертв не обошлось. Одного рабочего бревном задавило. Сорвалось со стропил на голову. Вместо головы блин остался. Другого карета сбила. Глава Сыскного Департамента почтил своим вниманием стройку, да как видно, не удачное время выбрал. Когда подъезжал к стройке, под карету человек кинулся. Сам кинулся или неудачно так получилось, уже и не разобрать. Двух каменщиков затоптали тяжеловозы. Они как раз привезли камень и освободились от поклажи. Рванули тележку, да понесли на зазевавшихся рабочих. И какая им клеща под хомут попала? Человек двадцать на стройке надорвались да Богу душу отдали. А уж сколько по пьяному делу перо словили, да и просто в своей блевоте захлебнулись, тут и не счесть. Да и кто их, гуляк, считал. Когда же резиденция была почти достроена, в рабочих бараках пожар случился. Сорок человек в огне сгинуло. Когда потушили, никого в живых не осталось. Кто от дыма едучего задохнулся, а кто и заживо сгорел.
Единороги говорили, что Черная роща проклята. Вспоминали, что первого человека роща забрала из рук самого князя Осияну. Верховный Феникс по легенде здесь долго пытал, а затем и убил своего единокровного сына Мстислава, осмелившегося поднять бунт против отца. Предсмертные муки чародея разбудили лес. Так говорили. Проснувшейся роще требовались все новые и новые жертвы.
Неудачное место для резиденции. Совсем неудачное. Но князь Драгомысл на все эти пересуды внимания не обращал. Он знал, что делает. Когда же князь вместе со всей челядью въехал в выстроенную резиденцию, трагические события сами собой прекратились. Больше никто не умирал в Черной роще.
Единороги заговорили, что Верховный Магистр укоротил кровожадную рощу. Укоротил, посадил на цепь или насытил, какая разница, главное, что больше Черная роща не просыпалась и не требовала новых жертв. А если и пропадал где бездельник-шатун, шпион какой или неосторожный грибник, то разве же в том роща виновата?
Карлу часто доводилось посещать князя в его резиденции. Пожалуй, никто из единорогов не мог похвастаться таким доверием Магистра. Сюда его приводили как дела служебные, так и личные. Князь Драгомысл не скрывал своего особого отеческого отношения к юному магу. После скоропостижной кончины старого барона Драгомысл взял Карла к себе в ученики. У многих юных единорогов это вызвало зависть, многие гнилые языки злословили по этому поводу, но в открытую никто и взгляда косого бросить не смел. Князя Драгомысла, победителя Фениксов, уважали даже его заклятые враги. Уважали и боялись. «Не человек, а глыба. Не сломаешь, не сломишь, сам лишь зубы обтешешь, да оставишь» – поговаривали о нем в кулуарах. Так что скоро и к молодому барону стали присматриваться с интересом, а после и с восхищением.
Юный барон оказался на редкость способным учеником. Он восходил по ступенькам посвящения столь стремительно, что это не могло не вызывать восхищения. Всего за каких-то восемь лет наставничества барон Мюнх продвинулся в иерархии ложи до предпоследней ступени посвящения. Многим для этого потребовалось бы половину жизни положить, барон же достиг этого уровня всего за восемь лет, как тут не восхищаться? Гений и виртуоз. Магистр другого к себе в ученики и не взял бы. Уж не преемника ли он себе готовил?
Не смотря на то, что барону часто доводилось посещать резиденцию Магистра, каждое посещение было как первое. Он всегда удивлялся резкому контрасту между шумным и людным центром Невской Александрии, где жизнь прямо-таки кипела, а люди варились в котле повседневности, и тихой умиротворенности Черной рощи. Буколические пейзажи Елагина острова, достойные пера Вергилия, не вязались с суматохой Невского проспекта и роскошью особняков александрийской знати Васильевского острова. Здесь царила тишь да гладь – божья благодать. Хотя с последним утверждением можно было бы и поспорить. Карла от этой благодати в дрожь кидало. Как можно было благодатью Черную рощу назвать, где каждое дерево сочилось впитанной болью и чужими страданиями, не видимой обычному взгляду, не наделенному магическим зрением. Как можно было назвать благодатью этот желтый булыжник, вопивший о сумасшествии его создателя.
Здесь, в сердце Черной рощи проживал магистр ложи Белого Единорога князь Драгомысл, Великий и Ужасный.
Поначалу Карл часто спрашивал наставника о столь странном выборе, но потом все сам уразумел. И почему резиденцию здесь выстроили, и почему в ней не чувствуется всего того ужаса, что царил в Черной роще, и почему на дороге из желтого булыжника весь ужас и боль живого леса как бы концентрируется, стягивается к единому месту. Понял и поразился легкости и изящности решения, да снял шляпу в знак глубокого уважения.
Стоящий в центре рощи особняк князя одновременно являлся мощным аккумулятором магической энергии, вытягиваемой из кровожадного леса посредством дороги из желтого булыжника. Желтый булыжник высасывал из живого леса всю ее силу, тем самым обезвреживая гиблое место. Полученная энергия накапливалась в специальных хранилищах, расположенных в подвалах особняка (Карлу довелось увидеть эти светящиеся изнутри колбы и склянки из вечного мутно-зеленого стекла), а затем перераспределялась на нужды дома. Здесь же в подвалах изготавливались боевые и охранные амулеты под руководством самого князя. Да много всего интересного творилось здесь и тщательно скрывалось от посторонних глаз, в том числе и от адептов Единорога, не приближенных к вершине ложи. О чем-то Карл знал, о чём-то догадывался, о многом же даже не подозревал.
* * *
Визит к князю Карл откладывать не стал, хотя обида за необъяснимую опалу и год праздности на судах Её Величества никуда не делась. Он эту обиду спрятал поглубже ещё на борту ваншипа, когда летел в Александрию, чтобы нести службу не мешала. Как говорится, «свои люди, сочтемся».
По прибытии в столицу Карл заглянул в свою квартиру на Гороховой, чтобы привести себя в порядок после дороги и сменить тусклый палубный мундир на светский костюм. После чего, не мешкая, выехал на Елагин остров.
Два с половиной года назад был выпущен приказ о запрете пользования паромобилями в пределах городской черты. Запрет не распространялся на членов Императорской фамилии и высших государственных чиновников. Ограничение накладывалось лишь на две столицы. На остальных просторах Руссийской империи граждане могли рассекать на паромобилях беспрепятственно. Правда, позволить себе это могли далеко не все. Паромобиль – удовольствие не дешевое. Не для чиновника средней руки, да и не для купчишки бойкого. Что уж говорить об остальных.
В гараже барона Мюнха стояли два паромобиля. Пассажирская коляска на шесть персон и прогулочный экипаж для двух пассажиров. Запрет на использование паромобилей не касался высокопоставленных Единорогов. Но не смотря на это, барон повелел запрячь лошадей. Князь, человек старомодных взглядов, терпеть не мог все эти тарахтящие экипажи, чадящие дымом. О себе он любил поговаривать: «Я человек другой эпохи». Зная эту причуду старика, в гости к нему ездили исключительно по старинному обычаю, чтобы не нервировать Магистра по пустякам.
Для Карла запрягли легкую прогулочную коляску с поскрипывающими рессорами. На козлы воссел кучер. Место в экипаже подле барона занял Миконя. Он сопровождал Карла повсюду, даже на великосветских приемах и заседаниях Тайного Кабинета. По такому случаю личным распоряжением князя Драгомысла ему даже было присвоено воинское звание, и он, хоть и не имел магической искры, числился Единорогом, первой, самой низшей ступени посвящения.
Когда экипаж выехал с Гороховой, солнце уже взошло в зенит. На небе ни облачка. Идеальная погода для загородной прогулки. Въехав на Елагин остров, путники как будто в предыдущий день провалились. Серые хлопья туч заполнили небо. Из-за налетевшего сильного ветра пришлось поднимать полог коляски. И вовремя. Вслед за этим ливанул дождь.
Карлу и Миконе под пологом с накидкой на ногах еще ничего, а вот кучеру несладко пришлось. Мало того, что вымок, как цуцик, так еще и ветер с дождем в лицо хлещет. Глаз не открыть. Куда править, один Бог знает.
Из серой пелены дождя вынырнула Черная роща. Издалека она выглядела весьма безобидно. Никогда и не скажешь, что тут может твориться такая чертовщина. Да дороги из жёлтого булыжника нигде и в помине нет, даже намёка. Лишь сплошная стена деревьев, да аккуратный строй травы, подстриженной по одной мерке. Вот только никто в Чёрной роще траву не стриг, хотя Чёрная роща формально являлась городским парком. Даже существовал садовник, отвечающий за порядок на этих просторах, да вот только никто никогда его здесь не видел. Он к Елагиному острову даже близко не приближался, хотя жалованье исправно получал. Однако, по необъяснимым причинам трава в Черной роще выше пяти сантиметров просто не росла.