Падшие боги - Грановский Антон 2 стр.

– Пора тебе завязывать с активной ночной жизнью, если не хочешь, чтобы дневная превратилась в дерьмо, – сказал Турук.

Глеб сделал возмущенное лицо:

– Иван Кузьмич, вы же сами послали меня в этот клуб.

– Точно, посылал. Но лишь затем, чтобы ты принес мне репортаж. Где репортаж? Он готов?

– Э-э... Да.

– И где он?

Глеб ткнул себя пальцем в лоб, улыбнулся и добродушно проговорил:

– Пока только здесь. Но через двадцать минут...

– Ох, Орлов, Орлов, – вздохнул Турук. – Ты меня в гроб загонишь. Здоровый парень, а все как мальчишка. Ты помнишь, что обещал взять у Алины Полях интервью? Хоть это-то ты сделал?

– Э-э... – «Сделал или нет?» – пронеслось в голове у Глеба. Точно ответить на этот вопрос он не мог, но, однако же, кивнул и уверенно заявил: – Конечно!

Тут Глеб тихонько тряхнул головой, словно это могло помочь и собрать разбегающиеся мысли воедино, но в голове вместо этого заухал колокол.

– Что ты головой трясешь? – проскрежетал Турук. – Иди умойся и отдай текст интервью верстальщику. С тебя пять тысяч знаков – не больше и не меньше.

– Яволь, майн фюрер, – тихо проговорил Глеб.

– Что?

– Хорошо, Иван Кузьмич. Сейчас же этим займусь.

* * *

В кабинете Глеб первым делом сделал себе крепкий кофе, затем развалился в крутящемся кресле, достал из сумки диктофон и нажал на кнопку «воспроизведение».

– Классное интервью! – раздался за спиной у Глеба насмешливый голос Кати Корольковой.

Глеб поспешно выключил диктофон и нахмурился.

– Кать, я...

– Ладно, Орлуша, не оправдывайся.

Катя, девушка среднего роста, с волосами скорее каштановыми, чем русыми, с правильными, но не слишком выразительными чертами лица, уселась на краешек стола и тонко усмехнулась.

– Эта Полях не пропускает ни одного мужика. Почему ты должен был стать исключением? У тебя сигареты есть? Мои кончились.

– Да, конечно.

Глеб сунул руку в карман и с удивлением вынул из него странный красный лоскуток непонятного происхождения.

– Что это? – ошарашенно спросил он сам себя.

– Трусики, – спокойно ответила Катя.

Глеб поморщился и швырнул трусики в ведро. Катя усмехнулась:

– Видимо, ты ей очень понравился, раз она подарила тебе свои стринги. Так ты дашь мне сигарету или нет?

Глеб достал из кармана пачку «Кэмела» и протянул Кате. Затем потер ладонями виски и жалобно вздохнул:

– Ни фига не помню.

– Это твое нормальное состояние, – заметила Катя.

Глеб скривился и проговорил:

– Ха-ха.

Королькова щелкнула зажигалкой и закурила. Затем взглянула на Глеба сквозь облако дыма. Рубашка его была помята, галстук съехал в сторону, но Орлова это, похоже, нисколько не тревожило.

Лицо Глеба, всегда напоминающее Кате лицо странствующего рыцаря, было надменно приподнято, а взгляд глубоко посаженных карих глаз выражал угрюмую растерянность.

Катя хмыкнула.

– Орлуша, попытайся хоть что-нибудь вспомнить. Даже в такой дырявой голове, как твоя, что-то должно остаться.

– За дырявую голову ответишь, – проворчал Глеб. Он снова потер виски и попытался сосредоточиться.

С полминуты они молчали. Глеб курил, при каждой затяжке слегка откидывая назад темноволосую голову. Желтый свет настольной лампы, которую никто не позаботился отключить со вчерашнего вечера, падал на его худую щеку и нос – тонкий, с небольшой горбинкой, придававшей Глебу сходство с хищной птицей.

– Помню, как пили коктейль... – стал он рассуждать вслух. – Алина сама смешивала. Потом затянул полоску кокса...

– Кокса? – вскинула брови Катя.

Глеб смущенно пояснил:

– Алина предложила. Потом снова что-то пил, а дальше... – Глеб покосился на диктофон. – А дальше все как отрезало.

Катя помахала перед лицом рукой, отгоняя дым, и тоже посмотрела на диктофон.

– Судя по записи, ваша беседа дошла до логического завершения, – констатировала она. – Кстати, Турук ждет интервью. Что будешь делать?

Глеб вздохнул и пожал плечами.

– Понятия не имею. – Он сделал брови домиком и жалобно посмотрел на Катю. – Слушай, Кэт, а давай что-нибудь сами накропаем? В Сети куча ее интервьюшек. Там кусок, тут кусок – с миру по нитке, голому рубашка. И потом, все равно ведь текст нужно посылать на одобрение ее пресс-менеджеру.

Катя приподняла брови и осведомилась:

– Ты хочешь, чтобы я этим занялась?

– Кать, у меня башка просто раскалывается.

Королькова вздохнула и покачала головой.

– Ох, Орлов, и наглая же ты морда. Ладно, сделаю. Но говорить с пресс-менеджером будешь сам.

– Само собой.

Глеб, морщась, поднялся с кресла и попытался обнять Катю:

– Ты моя спасительница!

Катя отстранилась.

– Убери грабли. И, кстати, почисть зубы. От тебя несет дешевым пивбаром.

Когда дверь за Корольковой закрылась, Глеб откинулся на спинку вертящегося кресла и усмехнулся. Как все-таки здорово, что под рукой всегда есть Катька.

Глеб устало прикрыл глаза и подумал о том, как хорошо было бы сейчас выпить бутылочку холодного пива. От приятных мыслей его отвлекла скрипнувшая дверь. Глеб открыл глаза и увидел перед собой длинного чернявого типа с тощей кадыкастой шеей. Тип был угрюм и мрачен. Это был светский хроникер Яша Фендель.

– Здорово, Фендель! – поприветствовал его Глеб.

– Привет, Орлуша.

Яков взял со стола чашку Глеба и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков. Кадык на его жилистой шее ритмично дернулся.

– Ты откуда? – спросил Глеб.

Яша Фендель поставил чашку на стол и взглянул на коллегу хмурым, замученным взглядом.

– С вечерины, посвященной учреждению премии имени Козьмы Пруткова, – ответил он с ироничной усмешкой. – Вручается за вклад в искусство.

– Хорошая была вечеринка?

– Угу. Черная икра, французское шампанское. И все сидят и жрут. Как свиньи у корыта. А рядом я – с диктофоном.

Орлов тихо засмеялся, но смех больно бултыхнул в затылке и висках, как вода в чугунном сосуде, и угас сам собой.

– И что с премией? – спросил Глеб, поморщившись. – Уже определился лидер?

– Угу.

– И кто он?

– Один психолог, написавший глубокое исследование, посвященное транснациональным корпорациям. И охота кому-то писать об этом дерьме.

– Говорят, что за транснациональными корпорациями будущее, – заметил Глеб.

– Точно, – кивнул Яша. – Я всегда говорил, что будущее – за концлагерями, в которых люди сведены до уровня функций, ими выполняемых. Кстати, встретил там Вадика Комарова. Он теперь горбатится в журнале «Эго-номист». Если не врет, у них гонорар раза в два больше нашего.

– Вау! – утрированно отозвался Глеб. – А, собственно, чего ты хочешь? Они позиционируют себя как журнал для истеблишмента общества. Для самых продвинутых его слоев.

Яша Фендель угрюмо поморщился.

– Ой, вот только не надо. Меня сейчас стошнит. Какой, на фиг, «истеблишмент»? Очертили аудиторию, обозвали ее «истеблишментом» и показали рекламодателю, чтобы он знал, за что платит деньги.

Глеб тихо засмеялся.

– Ну тебя и проняло, Яков Михалыч. А я думал, ты придешь возвышенным и просветленным. Все-таки пообщался с художниками.

– Художники! – брезгливо оттопырил губу Фендель. – Художник – это человек, который при слове «масло» вспоминает о холсте, а не о бутерброде. Вот брошу все и уйду в пиар, – мрачно пообещал Яша. – Там люди хоть деньги зарабатывают. Ладно, пойду.

– Ты куда сейчас?

– На презентацию новой коллекции Биккембергса. Опять придется жрать эту чертову икру и запивать шампанью.

– Мне бы твои проблемы.

– А мне бы твои. – Фендель прищурился. – Говорят, минувшей ночью ты оприходовал Алину Полях?

– Это еще вопрос, кто кого «оприходовал».

– И как там она?

Глеб нахмурился и вздохнул:

– Не помню.

Яша Фендель усмехнулся кривоватой усмешечкой бывалого ходока:

– Жаль. Я бы не забыл. Ну, все, я ушел.

И он, ссутулившись, побрел к двери.

Едва за Фенделем закрылась дверь, как зазвонил телефон. Глеб нехотя снял трубку:

– Алле.

– Орлов, зайди ко мне! – прорычал из трубки вечно недовольный голос редактора Турука.

– А что случилось? – невозмутимо осведомился Глеб.

– Случилось то, что тебя вызывает к себе начальник. Я думаю, это достаточно веская причина, чтобы оторвать зад от кресла?

– Иван Кузьмич, ну какой же вы начальник?

– Что-о?

– Вы не начальник, вы – отец родной.

– Был бы я твоим отцом, Орлов, я бы снял ремень...

– Не стоит, Иван Кузьмич. У вас беременная секретарша. Если она увидит вас без штанов, она родит прямо в приемной. Конечно, у этого события может быть и положительная сторона. Например, мальчика могут назвать вашим именем. Хотя я не уверен, что «Иван Кузьмич» – подходящее имя для младенца.

– Все сказал?

– Да.

– Быстро ко мне!

– Яволь, майн фюрер!

Глеб грохнул трубку на рычаг и утомленно откинулся на спинку кресла.

В кабинете главного редактора он появился только через пять минут. Турук сверкнул на него гневным взглядом:

– Почему так долго?

Глеб потупил взгляд и смиренно пролопотал:

– Иван Кузьмич, вы так грозно со мной разговаривали, что я, извините, захотел в туалет. А там – очередь из беременных секретарш.

– Все остришь? Когда-нибудь переостришь сам себя.

Глеб добродушно улыбнулся.

– Звучит как угроза. А вы сами учили нас, что настоящий журналист не должен бояться угроз.

Турук повернулся к седовласому человеку, который сидел в красном кожаном кресле, предназначенном для важных гостей, и сказал:

– Вот, Костя: сам видишь, с кем приходится работать.

Седовласый мужчина сдержанно и вежливо улыбнулся.

– Глеб, познакомься – это Константин Евгеньевич Земцов, – представил гостя Турук. – Он профессор-археолог. Когда-то мы с ним сидели за одной партой и мечтали, что когда-нибудь потрясем мир!

– Лично меня вы потрясаете каждый день, – заметил Глеб.

Пожав седовласому мужчине руку, Глеб рухнул в кресло и закинул ногу на ногу. Профессор Земцов был невысок, полноват, седовлас и опрятен. Одет он был в темно-серый костюм и белую шелковую рубашку с расстегнутой верхней пуговкой. Верхнюю губу и узкий подбородок профессора украшали темные усики и черная бородка клинышком.

– Итак? – развязно поинтересовался Глеб. – О чем будем беседовать?

Турук побагровел и сжал кулаки, но сказать ничего не успел, поскольку «друг детства» опередил его.

– Глеб, – вежливо обратился он к Орлову, – вы что-нибудь слышали про аномальную зону под названьем Лес мертвецов?

Глеб отрицательно качнул головой.

– Нет. А такая есть?

– Есть. Причем относительно недалеко, всего несколько часов на поезде от Москвы. В этом месте законы природы дают сбои. Несколько раз в Лесу мертвецов пропадали туристы. В Долине смерти, неподалеку от озера, – целое кладбище скелетов животных. Счетчик Гейгера щебечет, как соловей. Кроме того, часы начинают вести себя странно – то у всех геологов отстают на пятнадцать минут, то, наоборот, убегают вперед. Но и это еще не все. Местные жители утверждают, что через каждые полвека здесь происходят непонятные явления. Говорят, в частности, что вблизи Пепельного озера появляются волки с женскими головами. Там же, на берегу, якобы живут страшные колдуньи, которые заманивают запоздалых путников в зазеркальный мир.

– Повезло аборигенам, – сказал Глеб и достал из кармана сигареты.

– Орлов! – предостерегающе окликнул Турук.

– Простите. – Глеб вздохнул и убрал сигареты в карман. – И что дальше?

– Две недели назад, – продолжил профессор Земцов, – мои студенты ездили в окрестности Леса мертвецов.

– Не самое лучшее место для пикника, – заметил Глеб.

– Мы занимались раскопками, – пояснил Константин Евгеньевич. – И в органогенном культурном слое обнаружили нечто удивительное. Сейчас я вам покажу.

Профессор Земцов наклонился к портфелю, стоявшему у стола, расстегнул его, вынул какой-то сверток и положил его на стол.

– Вот, – сказал он, слегка побагровев от усилий и волнения. – Сейчас вы увидите!

Он бережно, словно обращался со спеленутым ребенком, развернул тряпицу и пододвинул предмет к Глебу. Глеб протянул руку, чтобы взять, но Земцов предостерегающе поднял ладони и торопливо проговорил:

– Нет-нет, не стоит трогать руками! Вещь очень хрупкая.

Глеб пожал плечами и убрал руку. На столе перед ним лежала разрисованная глиняная дощечка. Взглянув внимательнее, он увидел, что это портрет девушки – симпатичной юной блондинки с тонкими чертами лица и огромными ярко-синими глазищами. Карие глаза Глеба мягко замерцали, словно у голодного кота, который увидел кусок масла.

– Это что, картина? – поинтересовался он.

Профессор кивнул:

– Да.

– Симпатичная девушка. А что в ней необычного?

Профессор и Турук переглянулись, как два преподавателя, вынужденных принимать экзамен у студента-двоечника.

– Это старинная парсуна, написанная на терракотовой черепице, – объяснил профессор Земцов с такой гордостью, словно сам ее и написал. Затем добавил с придыханием: – Она пролежала в земле много столетий! Возможно, ей больше тысячи лет!

Глеб покосился на портрет девушки и изрек:

– Для старушки выглядит неплохо.

– Да, она замечательно сохранилась, – улыбнулся Константин Евгеньевич. – Глеб, вы не замечаете в парсуне ничего странного?

Глеб снова посмотрел на глиняную дощечку и пожал плечами.

– Да нет, – сказал он. – А что я должен заметить?

– Обратите внимание на брошь, приколотую к платью девушки.

Глеб обратил. Брови его стремительно взлетели вверх. Он поднял взгляд на профессора и недоверчиво спросил:

– Это то, о чем я подумал?

– Именно, – кивнул Земцов. – Брошь сильно напоминает циферблат часов, не правда ли?

Глеб тряхнул головой, словно прогонял наваждение, и поморщился от гулкой похмельной волны, ударившейся в затылок.

– Ну, это чепуха, – сказал он. – Просто немного похоже.

Профессор Земцов просиял.

– Это еще не все! Она так хорошо сохранилась, потому что была завернута в полиэтиленовый пакет!

– Ах, вот оно что! – Глеб с облегчением улыбнулся. – Профессор, вы меня, конечно, извините, но думаю, что кто-то из ваших студентов решил вас разыграть.

– Орлов! – сурово осадил его Турук.

Глеб посмотрел на редактора невинным взглядом.

– Иван Кузьмич, я просто называю вещи своими именами. Не будете же вы утверждать, что тысячу лет назад люди носили на руке «Ролекс», а в лавку ходили с полиэтиленовыми пакетами?

– В мире есть множество подобных случаев, – взволнованно затараторил седовласый профессор. – В польском местечке Грабове во время добычи известняка рабочие обнаружили прекрасно сохранившийся железный меч, изготовленный примерно в четырехсотом году до нашей эры. Спектрографический анализ металлической инкрустации дал совершенно необычные показатели – она на восемьдесят процентов состояла из алюминия! А ведь принято считать, что алюминий впервые был изготовлен человечеством лишь в начале девятнадцатого века!

Глебу было глубоко плевать на алюминий, поэтому он не выразил бурного восхищения или удивления, а просто пожал плечами. Профессора это, похоже, расстроило.

– Вижу, вы не удивлены, – констатировал он, немного сникнув. – Хорошо. А как вам такой пример: на острове Пасхи в одном из торфяных болот был найден средневековый рыцарь в полной амуниции и на коне!

– И что?

– А то, что монеты, обнаруженные у него в кошеле, были отчеканены за несколько веков до открытия острова! Что скажете?

– Чудеса в решете, – ответил Глеб.

– Вы не верите в чудеса? Но время от времени они происходят!

– Только не со мной, – возразил Глеб. – Правда, один раз я видел чудо. Это когда ваш бывший однокашник Иван Кузьмич Турук выписал мне премию.