Камиль почуял неладное – в груди похолодело, на лбу выступил пот. Но деваться было некуда. Не разоблачать же себя? Он назвал сумму.
Карандонис наклонился над корзиной, перебирая вещи. Золото, казалось, жгло ему руки. Чаша выпала и со стуком покатилась по полу. Воспользовавшись моментом, приказчик размахнулся и ударил «крестьянина» по голове тяжелым подсвечником. Тот рухнул ничком, не издав ни звука…
– Переверни его. Проверь – мертв?
Приказчик опустился на корточки и перевернул тело. Башлык съехал, и Карандонис в ужасе отпрянул:
– Дьявол! Это же Камиль, сын Ислам-Али! – прошипел он. – Что ты наделал, идиот?
– Откуда я знал? Мы встречались всего пару раз… Мне бы и в голову не пришло, что такой человек…
– Замолчи! – разозлился хозяин. – Ты убил его! Как теперь быть?
Приказчик испугался и прижал ухо к груди распростертого на полу мужчины.
– Кончено…
Он перекрестился и накрыл лицо покойного башлыком.
Карандонис схватился за сердце, но в его уме уже зрели мысли, как поступить с золотом. Продавать его кому-либо открыто в силу сложившихся обстоятельств невозможно, оставлять в доме опасно. Камиль наверняка пришел сюда не по собственной воле, его прислал старик. Завтра же тот поднимет на ноги всю городскую полицию. Надо заметать следы преступления…
– Кто-нибудь видел, как ты впускал его?
– Кажется, нет, – пробормотал приказчик. – Темно было. К чему он затеял этот дурацкий маскарад?
– Какая уже разница? Хорошо, что крови нет, замывать не придется.
Потертый войлок «крестьянского» башлыка хоть и не спас Камиля от гибели, но удар все же смягчил. Смертельная травма оказалась внутренней, бескровной.
– Что мне делать? – губы приказчика прыгали.
Убийство уважаемого человека совсем не то, что деревенского мужика.
– Положишь тело в мешок и вынесешь на берег. Бросишь в море со старого пирса. Если волна обратно не выкинет, считай, повезло.
– Как я его дотащу?
– Да ты здоровый бугай! Убил, вон, одним махом. Дотащишь! На плечо взвалишь и бегом! Пока челядь не проснулась. Давай, поторапливайся… И запомни: мы с тобой ничего не видели, не слышали. Никто к нам не приходил, никакого золота не предлагал! Понял?
Приказчик только кивал.
– Хоть бы ни с кем не столкнуться по дороге к морю!
– Молись, Ивашка! Грешная твоя душа…
– Дак ведь вы сами…
– Что-о? – взвился Карандонис. – Ты пасть-то закрой! Я ни сном ни духом. Спал ночью крепко. В случае чего – от всего откажусь. Гляди, не попадись! А то прямиком на каторгу угодишь!
* * *
Матвею нравились эти вечерние часы, проводимые в спортзале. Он с удовольствием обучал мальчишек приемам рукопашного боя и своеобразной философии русского стиля, введенного в обиход великим Кадочниковым.
– Оценивайте ситуацию, – не уставал повторять он своим подопечным. – Учитывайте все факторы и действуйте оптимально. Лучшая защита – это атака. Избегайте драки, но когда она назрела, бейте первыми и во всю силу.
Он наблюдал, как в расхлябанных агрессивных подростках – нигилистах и «ниспровергателях устоев» – проклевывалось мужское начало. Сначала в мыслях, потом – в поступках. Постепенно мужские повадки станут для них естественными. Разве может быть иначе?
Сегодня он никак не мог сосредоточиться. Новички отрабатывали навыки ближнего боя, когда негде развернуться и маневр ограничен. По опыту Матвей знал, что многие хорошие бойцы – каратисты и боксеры – проигрывали противнику из-за неумения сражаться «нос к носу».
– Если на тебя нападут хулиганы во дворе, тебе будет легче отбиться, чем в лифте, к примеру, или в автомобиле, – терпеливо объяснял он раздраженному пареньку.
Матвей то и дело ловил себя на том, что думает об Астре и расследовании, за которое она взялась. Ей придется изощряться из-за ограничений, установленных заказчицей, женой банкира Евланова: в первую очередь – скрытность. Попробуй тут развернись! Это как раз смахивает на поединок в тесной кабинке лифта.
Он закончил тренировку и стоял под душем, размышляя о гримасах судьбы. Кто-то из кожи вон лезет, чтобы выбиться из нужды, обеспечить себе приличный заработок, а кто-то бросает налаженный бизнес, семью, плюет на все в угоду собственной блажи. Стать писателем! Эка невидаль. Зачем сия сомнительная перспектива такому человеку, как Дмитрий Евланов? И при чем тут женщина? Как понять то, что Астра подслушала на Бабушкинском кладбище? Может, мужик действительно попал под чье-то опасное влияние?
Парни стояли у входа в клуб, поджидая наставника. Когда Матвей вышел, они пристали к нему с вопросами:
– В конце октября – Хэллоуин! Мы пойдем на Сретенку, как всегда?
– А правда, что на месте бывшей Сухаревской башни бродит призрак графа Брюса?
– Да, – кивнул он. – Призрак Брюса – это я и есть!
«Им невдомек, что я говорю правду, – подумал он, улыбаясь. – Почти. Иногда мне кажется, что во мне гораздо больше Брюса, чем инженера Карелина. Бывает ли такое с другими?»
– Шутите…
– Ничего подобного! – поддержали Матвея «старички». – Матвей Аркадьевич надевает костюм графа! Ему идет.
– Матвей Аркадьевич, вы обещали поход в подмосковные пещеры.
– Мы уже ходили…
– В другие! Не те, что в прошлый раз…
– Посмотрим, – рассеянно произнес он. – Кому со мной по пути, могу подбросить.
– А вы куда, на Ботаническую?
Он обычно подвозил до дома одного-двух ребят, которые жили в той же стороне. Они уже знали его маршрут.
«Выходит, к Астре я чаще езжу, чем к себе! В сущности, где мой дом? Квартира на Покровке? Домик в Камышине? А может, усадьба Глинки?»
Он завел «Пассат», двое парней шумно устраивались на заднем сиденье, обменивались впечатлениями о тренировке.
– У меня все тело болит, – признался один.
– Это потому, что ты прикладываешь слишком много усилий, – отозвался второй. – Наше кредо – минимум затрат, максимум эффекта…
«Молодец! – отметил Матвей. – Правильно понимает суть дела!»
Его мысли вернулись к Астре. Казалось, ее усилия вообще не дают результата. Слежка за Евлановым, уроки у Кручинина…
Вспомнились ее слова:
– Прямой разговор с Дмитрием ничего не даст. Вряд ли он отдает себе отчет, куда вляпался. Если же он и есть главный злодей, то мы его только спугнем.
– Какое же злодеяние он совершил? Развелся с женой и перестал ходить в офис? Трупов, слава богу, нет.
– Вероятно, мы о них пока не знаем, – усмехнулась она. – Либо они будут.
– Какой цинизм! – поддел ее Матвей.
– Кассета предсказывает смерть… не все эпизоды исчерпаны.
– Что же нас ожидает на этот раз?
– Зеркало молчит…
– Неплохо бы заглядывать в него почаще! – саркастически вымолвил он тогда.
Высадив ребят, Матвей накупил продуктов и свернул на Ботаническую. Спохватился, что едет в гости без звонка. О черт! Он перестал чувствовать себя чужим в ее квартире.
Астра не удивилась его приходу.
– Надеюсь, ты одна?
– Я с тобой…
Она собиралась принять ванну и лечь – этот суматошный бестолковый день вымотал ее, но, увидев Матвея, обрадовалась. Астре необходимо было поделиться с кем-нибудь своими догадками.
– Как урок? Кручинин тебя не выгнал?
– За такие деньги он готов был болтать о чем угодно. Мы смотрели школьные фотографии. Знаешь, из-за кого Евланов развелся с женой? Всему виной – Вера Холодная. Актриса! Она снималась в немом кино.
– Значит, все-таки актриса. Но ведь она давно умерла… кажется.
– Ты не понял… Вера Холодная – та самая женщина, которую мы видели на кладбище.
– Не морочь мне голову! – не выдержал Карелин. – Однофамилица, что ли?
В гостиной царил розоватый полумрак. Подсветка над картиной «Ласки» выхватывала фигуру женщины-Сфинкса, приникшей к юноше-андрогину[8]… Символ выбора – могущество или удовольствие.
– Чудовище в женском облике! – засмеялась Астра, перехватив его взгляд. – Прямо как в нашем случае. Боюсь, Евланов не устоял. Он еще не преодолел свою сексуальность. А ты?
– Что я?
Матвей смутился и… рассвирепел. Она нарочно дразнит его! Но своей злостью он ее только позабавит.
– С голодным мужчиной лучше не говорить о сексе, – буркнул он. – Я пойду на кухню, приготовлю поесть. Ты ужинала?
– Нет.
– Я так и думал.
Она отправилась в ванную, долго лежала в мыльной воде, напевая. Потом появилась в кухне – разомлевшая, сонная.
– Нельзя наедаться на ночь… – С этими словами Матвей положил себе на тарелку изрядную порцию спагетти и парочку котлет. – Ты как?
Астра вяло сжевала листик салата, клюя носом. Карелин, напротив, ел с завидным аппетитом: физические нагрузки требовали восполнения сил.
– Завтра у меня назначена встреча, – зевнула она. – С бывшей женой Евланова. Она любезно согласилась принять меня.
– Кем же ты представилась?
– Психоаналитиком. Мы с Мариной Ивановной придумали чудесный предлог для моего визита. Злата искала специалиста по душевным недугам, который умеет держать язык за зубами, вот свекровь и порекомендовала ей обратиться ко мне… по поводу Дмитрия. Посоветоваться насчет его поведения.
Матвей выдержал паузу, поливая спагетти томатным соусом.
– Без заключения компетентного профессионала она не рискует вмешиваться в его жизнь.
– Хочет оттяпать пакет акций, который принадлежит Дмитрию? – предположил он.
– Дело не в деньгах. Злата жаждет мести. Она горячо любила мужа, если верить свекрови. В случае его смерти она бы страдала, была вне себя от горя. А так, ее жжет стыд. Брошенная женщина – это не то что вдова. Вдову уважают, ей сочувствуют, а над разведенкой смеются. Пусть тайком, но злорадствуют, особенно те, кто раньше завидовал. Это позор.
– Какой еще позор? Все вокруг разводятся.
– Люди по-разному воспринимают одни и те же вещи.
– И какие советы ты будешь ей давать?
– Которые придутся ей по душе…
– Очень «профессионально»! Нельзя ли подойти к вопросу проще – поговорить со Златой начистоту?
Астра тряхнула мокрыми волосами.
– Невозможно! Во-первых, где гарантия, что она согласится? Во-вторых… Злата может выболтать все отцу Дмитрия, а тот взгреет жену за несанкционированные действия. Марина Ивановна требует строжайшей конфиденциальности.
– Выходит, Злата тоже не должна ни о чем догадываться?
– Конечно! Ладно, пойду сушить волосы…
Она отправилась в спальню. Через минуту загудел фен. Матвей представил, как она сидит за туалетным столиком и струя теплого воздуха раздувает ее волосы. Его охватило умиление…
«Сплошная конспирация, – подумал он, дожевывая котлету. – И чертовщина. Вера Холодная, умершая почти век назад… кладбище… пророчество жрицы Тэфаны… Впрочем, пора привыкнуть!»
Раньше Матвей полагал, что люди в своих поступках руководствуются логикой и разумом, но, занявшись сыском, начал убеждаться в обратном.
Глава 9
Лера с трудом проснулась. Где это она? Незнакомая комната, обставленная чужой мебелью, пестрый ковер на полу, что-то надоедливо гудит…
Она привстала и как подкошенная упала обратно на подушки. От слабости кружилась голова и подташнивало.
Отдаленный гул внезапно смолк. Лера со стоном опустила веки: льющийся из окна свет резал глаза. Раздались чьи-то шаги, каждый отзывался болью в висках.
– Привет!
Она вздохнула, окончательно просыпаясь.
На пороге показался ее бывший ухажер Сема Марцевич с подносом, на котором стоял завтрак: омлет, тосты и чай с лимоном. К горлу подкатил ком.
Сема смотрел на нее с жалостью.
– Есть будешь?
– Убери…
– Ты всю ночь горела, – сказал он. – Наверное, промокла вчера под дождем, простыла. Врача вызвать надо.
– Мне на работу… Который час?
– С ума сошла? У тебя температура под сорок. Звонить в поликлинику? Ничего, что адрес другой. У меня там знакомая, больничный даст без проблем.
На тумбочке у кровати стоял стакан с водой, валялась разорванная упаковка таблеток. Видимо, ночью она пила лекарства… но ничегошеньки не помнит.
– Я тебе аспирин давал, – сообщил Марцевич. – И парацетамол. Ну, звонить врачу?
Щеки Леры покраснели, а волосы спутались, но она все равно нравилась Семену даже в таком неприглядном виде, и он с ностальгией вспомнил об их прошлых отношениях. Прежняя страсть, уснувшая в нем, казалось, безвозвратно, вновь заявила о себе.
– Не-а… Отвези меня домой.
– Тебя же уволят, чудачка! За прогул.
– Попрошу денек за свой счет…
– С температурой одной нельзя. Вдруг хуже станет?
Он поставил поднос с едой на тумбочку, приложил ладонь к ее лбу. Как огонь…
– Что это… гудело?
Сознание Леры, расколотое на множество острых граней, цеплялось за хоть какой-нибудь факт.
– Миксер, наверное. Я омлет взбивал. Попробуй…
– Не могу…
Она скривилась. Никакой еды, от одного запаха дурно. Кажется, у нее действительно жар. С детства, стоило ей заболеть, аппетит отбивало напрочь.
– Будешь лежать у меня, пока не поправишься, – решительно заявил Марцевич. – Температура спадет, тогда я поеду в мастерскую. Я сам себе хозяин.
Он присел на краешек кровати, протянул ей чашку с чаем. В густом настое плавали желтые дольки лимона.
– Может, глотнешь?
Лера села, обнаружив на себе просторную белую футболку хозяина. Смутно вспомнились вчерашняя ванна, коньяк… и провал в душную черноту. Она взяла чашку обеими руками и осторожно отхлебнула. Чай был крепкий, сладкий, с привкусом лимона… Ее бросило в пот.
– Между прочим, ты бредила.
«Вот это совсем уж некстати, – подумала Лера. – Угораздило меня под дождь попасть, вымокнуть и простудиться».
– Теперь я все твои тайны знаю, – усмехнулся Марцевич. – Значит, ты с Артуром роман крутила?
Она молчала, лихорадочно соображая, что такого она могла сболтнуть ночью, мечась в жару. Да что угодно. Имя точно называла, раз Сема спрашивает.
– Ты мне допрос устраиваешь?
– Чего ты боишься, Лера? Кто-то хочет тебя убить?
– Нет…
– Отчего твой Артур умер?
– Да не умирал он…
– Гонишь, подруга. Сама всю ночь бормотала: «Ты же умер, Артур… Ты же умер!»
– Не помню.
Семен кивнул, забрал у нее из рук чашку.
– Ладно, не помнишь так не помнишь. Ты ложись, поспи, тебе отдохнуть надо. Прими таблетку и…
Звонок сотового прервал его на полуслове. Телефон пиликал в сумочке Леры, которая висела на спинке стула.
– Это твой. Дать?
– Не хочу ни с кем говорить… Вообще-то, дай, – спохватилась она. – Это напарница из магазина.
Номер на дисплее высветился незнакомый, но Лера все же решила ответить. Мало ли кто ее ищет? Вдруг администратор?
– Алло…
– Где ты прячешься? – прошелестело в трубке. Голос был женский, недобрый. – Мне все известно! Я тебя найду, из-под земли достану…
* * *
Карандонис дрожащими пальцами прикоснулся к золотой гривне – изящному витому обручу с головами фантастических чудовищ на концах. Обкладка меча была покрыта сценами боя – в зыбком свете свечи казалось, будто фигурки всадников и лошадей движутся в стремительном вихре сражения. Диадема явно принадлежала женщине. Сплошь спиралевидный узор, украшенный листьями, цветами, птицами и подвесками в виде бутонов на цепочках – все тончайшей работы. Красота изделий поражала воображение.
Чаша сияла изнутри, словно золото еще не остыло после плавки, – от нее шло ощутимое тепло. Грек отдернул руку, невольно взглянул на покрасневшую кожу. Неужели обжегся? Это нервы. Слишком много впечатлений для одного дня: переговоры с купцами из Стамбула, пара выгодных сделок, обильный ужин и под занавес – предложение купить сокровища, убийство Камиля, полная неопределенность впереди…
Не в меру упитанный Карандонис взмок от тяжких размышлений. Теперь продать эти дивные вещи будет сложно, придется изворачиваться и хитрить, придумывать им фальшивую «биографию». Каждый потенциальный покупатель задаст резонный вопрос: откуда у тебя, уважаемый, сии бесценные произведения древних мастеров? Где гарантия, что они подлинные?
– Если это подделка, то много денег выручить не удастся, – прошептал грек.
Он понимал, что сын Ислам-Али вряд ли принес бы фальшивые вещи. Но почему тогда тот выдавал себя за крестьянина?