Колонна принцессы в данном случае являлась едва ли не самым лакомым объектом нападения. Во-первых, вследствие своей относительной малочисленности она должна представляться герцогу наиболее уязвимой, и, во-вторых, вполне возможный вследствие ожидаемого разгрома захват или даже гибель принцессы переводили всю ситуацию с мятежом в совершенно другую плоскость. Гибель последней представительницы правящей династии Агбера выдвигала на первый план задачу избрания новой династии, а это порождало такие расклады, в которых герцоги Аржени значились бы уже не мятежниками, но как минимум влиятельными союзниками, а то и претендентами на престол. Так что Грон ожидал непременной атаки на колонну принцессы. И потому, воспользовавшись предложением барона Шамсмели, сразу же после разрыва регулярной связи активно включился в текущее командование колонной.
Они с Мельсиль в походе ночевали в разных палатках, которые, правда, упорно ставили рядом друг с другом. Результатом этого стало то, что на шестой день похода, когда они уже двигались по землям баронства Эштигаль, Мельсиль улучила момент и заявилась к нему в палатку. А утром пришлось просить постельничего, занимающегося снабжением и тыловым обеспечением, заменить изгрызенную принцессой подушку, что, впрочем, с ее стороны было вполне разумным поступком. Не хватало им еще перебудить половину лагеря ее криками и стонами… Но сегодня он, слава Владетелю, спал один. Так что едва только Грон понял, что происходит что-то опасное, его руки уже на автомате подхватили сапоги и перевязь с ангилотом. Времени на то, чтобы надеть доспехи, судя по всему, уже не оставалось.
Натянув сапоги, Грон выскользнул из палатки и жестом подозвал встрепенувшегося часового:
– Быстро дежурного офицера ко мне!
Тот было суетливо дернулся, приторможенный выработанной долгими годами гарнизонной и дворцовой службы привычкой к непременному пребыванию на посту до прибытия смены с разводящим. Но дежурный офицер находился тут же, в пяти шагах, уютно задремав у почти погасшего костра, а тот, кого часовому надлежало охранять, вообще стоял полностью одетым, да еще и отдавал ему приказ. Поэтому часовой метнулся к костру и легким прикосновением к плечу разбудил дежурного офицера.
– Передайте приказ стрелкам без шума подняться и сосредоточиться у кольца охраны принцессы, – приказал Грон дежурному офицеру, натягивая перчатки. – А затем поднимайте офицеров и прикажите дежурным по полкам поднимать своих людей.
Дежурный офицер несколько недоуменно воззрился на Грона. Насколько он помнил, никто не вменял ему в обязанность подчиняться графу Загулема, не занимавшему в армии никаких официальных постов, кроме весьма расплывчатого «при принцессе». Но за прошедшее время он не раз успел убедиться в том, что не только принцесса, но и реальный командующий колонной барон Шамсмели всегда был исключительно предупредителен с графом Загулема. Да и сам граф в среде военных пользовался достаточно широкой известностью. И даже взял на себя труд активно обучать часть войск колонны, а именно – стрелков, хотя его выбор и вызывал у офицера некоторое недоумение. Поэтому офицер счел за лучшее не углубляться в хитросплетения порядка подчиненности, а сколь возможно быстро и расторопно исполнить приказ. Что лишь прибавило ему очков в ведущемся Гроном негласном рейтинге офицеров королевских полков.
Так что когда очередной крик часового: «Посматри-и-ихх…» – завершился коротким всхрипом, большая часть лагеря уже была на ногах.
Поэтому когда со стороны берега расположенной в сотне шагов реки раздался громкий слитный рев:
– Насия и Аржени! – ответом ему стали не испуганные и панические крики ошеломленных внезапным ночным нападением людей, а свистки и команды сержантов:
– Пикинеры – в линию! Рейтары – в седла!..
Грон успел построить разбуженных первыми стрелков в три шеренги, развернув их как раз в направлении реки и брода через нее. Он уже успел понять, что же воздействовало на его подсознание. Это оказались совершенно неурочные в эту глухую ночную пору крики уток, заполнявших прибрежные камыши. Так что и с наиболее вероятным направлением возможного нападения он уже успел определиться. Единственное, что слегка напрягало, так это то, что стрелять предстояло почти вслепую, да еще поверх голов собственных бойцов. Впрочем, сразу после окончательного разделения колонн Грон ввел в практику ежевечерние двухчасовые занятия, призванные даже не столько внедрить в частях, составлявших эту колонну, его собственные тактические наработки, сколько закрепить и отточить уже имеющиеся у солдат коронных полков навыки и умения. Столь большую массу войск переучивать в одиночку было бессмысленно, но вот понять и дополнительно отработать то, что войска могли показать при внезапном нападении врага, стоило по-любому. Единственным новшеством, которое Грон себе позволил, было сведение крайне немногочисленных стрелковых команд всех полков в одно подразделение и переподчинение его себе лично. Тем более что никто из командиров на это особенных возражений не высказал. Стрелки в этом мире отчего-то считались второстепенным видом войск, к тому же более-менее эффективным только при защите крепостей, а на поле боя не слишком полезным. Так что к данной инициативе Грона все командиры отнеслись довольно равнодушно, мол, баба с возу – кобыле легче. А Грон получил в свое распоряжение почти две сотни арбалетчиков, каковым назначил еще по полтора дополнительных часа ежевечерних занятий, которые проводил лично. И вот сейчас предстояло выяснить, чего он успел добиться за время этих занятий.
Нападающие ударили дружно. От реки послышался накатывающий и различимый даже за воинственным кличем дробный грохот копыт. Грон вскинул руку, вглядываясь в мелькающие на фоне поблескивающей воды тени, а затем коротко бросил:
– На два пальца выше шлемов, целься! – И сразу же: – Залп!
Две сотни арбалетных тетив гулко вспороли воздух слитной нотой, сразу же продолжившейся криками людей, ржанием лошадей и грохотом падающих на землю всадников. А Грона по наитию озарил еще один ход, способный усилить смятение накатывающей волны атакующих.
– У костров, – заорал он, – головнями по наступающим!
Спустя пару мгновений первые головни полетели в слегка смешавшиеся ряды нападающих.
– Заряжа-а-ай! – протяжно выкрикнул Грон, довольно хмыкнув про себя.
Первая, самая опасная волна нападающих потеряла темп, замедлилась и ударила в уже успевшие выровняться шеренги пикинеров, а не в суматошно мечущуюся толпу испуганных людей. Все, внезапную ночную схватку уже можно было считать практически выигранной. Теперь вопрос шел только о том, с каким счетом…
Счет оказался неплохим. Утром, обходя вместе с бароном Шамсмели заваленные трупами арженцев границы лагеря, Грон навскидку подсчитал, что здесь враг потерял едва ли не половину всех своих наличных сил. Причем, к его удивлению, насинцев среди погибших практически не было. Ему доложили о шестерых погибших, одетых в насинскую форму, и все они оказались офицерами. А вот людей, близких герцогу Аржени, среди погибших и захваченных пленных было довольно много. Среди погибших опознали даже коннетабля герцога, возглавившего ту самую первую конную атаку, во время которой арженцы положили практически всю свою конницу. Поэтому когда, уже на рассвете, арженцы начали откатываться назад, остановить рейтаров, ударивших им в спину, им оказалось нечем. Именно этим и объяснялись и столь большие потери, и сотни пленных, которых удалось захватить. И хотя при Гроне сейчас не было таких мастеров допроса, какими в короткое время сумели стать Брован или Шуршан, он рассчитывал и со своими скромными умениями получить от пленных немало ценной информации.
Впрочем, кое-что ему стало ясно уже теперь. Похоже, Аржени не успел получить достаточной помощи от насинцев, но, рассчитывая на нее, рискнул сделать ход ва-банк, отправив большинство своих самых боеспособных и наиболее мобильных войск для решительного и все решающего удара. Видимо, он разделял заблуждение большинства членов королевского совета, считавших колонну принцессы наиболее слабой частью всего объединенного войска, с чем Грон был совершенно не согласен. Да, числом они сильно уступали двум другим колоннам, но зато их колонна была составлена из закаленных в боях регулярных коронных полков, привыкших к взаимодействию друг с другом и знавших, на что способны соседи и насколько подготовлены и умелы их командиры. Так что скорее стоило бы считать колонну принцессы наиболее подготовленной частью соединенных сил. Что и доказала ночная схватка. Впрочем, у нее был и еще один полезный для Грона результат. К утру всем в лагере стало известно, по чьему приказу войска были подняты столь вовремя. Поэтому, когда Грон шел через лагерь, все встретившиеся ему по пути солдаты и сержанты и даже большая часть офицеров охотно и прямо-таки молодцевато наперебой приветствовали его. Что ж, это лишь в очередной раз подтвердило давно известную истину, что войска любят умелых и удачливых командиров. А Грону эта схватка принесла то, что он окончательно утвердился не только в солдатском перечне умелых и удачливых полководцев, но теперь признавался таковым и в королевской армии. Что сулило немалые дивиденды в будущем.
Следующая неделя прошла относительно спокойно. Оба баронства действительно лишь номинально числились в стане герцога Аржени, поэтому едва только к столичным городам баронств приблизилась королевская армия, как оба барона с немалым облегчением и даже воодушевлением снова подтвердили свою вассальную зависимость от короны Агбера и выплатили всю положенную по такому случаю контрибуцию. Контрибуция, впрочем, оказалась довольно скудной и по большей части состояла из фуража и провизии. Но принцесса и не собиралась разорять собственные земли, так что полки двинулись дальше в том же порядке, лишь заметно усилив походные и сторожевые заставы. Поскольку войска принцессы уже вступили на землю враждебного герцогства Аржени.
Первые неприятные известия принес гонец, нагнавший их на первом бивуаке в землях Аржени. Как выяснилось, предположения Грона полностью оправдались. Насинцы высадили войска в порту Гамеля и сумели с гораздо большей степенью неожиданности повторить ночное нападение, но уже на колонну графа Эгерита. Посему их нападение было куда успешнее. Колонна графа была совершенно расстроена. Существенная часть ее, состоявшая из сводных полков, набранных аристократами, была рассеяна, а та часть, которую составляли полки регулярной армии, изрядно потрепана. К тому же колонна не выполнила свою задачу, состоявшую в том, чтобы привести к покорности графство Гамель, поэтому сосредоточившиеся там насинцы составили серьезную угрозу правому флангу группировки герцога Тосколла, который вследствие этого вынужден был серьезно сбавить темпы продвижения и выделить заметное количество войск для обеспечения безопасности своего фланга. Если бы арженцам удалось разгромить и колонну принцессы, на этом весь план по установлению порядка в герцогстве Аржени можно было бы считать похороненным. Но и так стройный план коннетабля, столь впечатляюще выглядевший во время его доклада королевскому совету, накрылся медным тазом, потому что из трех колонн к назначенной точке рандеву – столице герцогства – успевала лишь колонна принцессы. Но вот что ей там было делать одной-то, да еще и самой малочисленной?
Вечером в палатке принцессы собрался военный совет.
– Итак, господа, – начала Мельсиль, – как вы уже знаете, обстановка полностью изменилась, и я собрала вас для того, чтобы решить, что мы можем предпринять в этих изменившихся условиях. – Когда принцесса произносила вторую половину фразы, ее глаза были устремлены на Грона.
Однако он молчал. Некоторое время в палатке висела настороженная тишина, но затем барон Шамсмели, вспомнив о том, что является вроде как настоящим командующим этой группировки, взял обсуждение в свои руки:
– Итак, я прошу высказаться господ командиров полков…
Спустя полтора часа выяснилось, что наиболее разумным большинство присутствующих считает немедленно выдвигаться на соединение с главными силами, каковыми в настоящий момент, после разгрома колонны графа Эгерита, являлась группировка, возглавляемая коннетаблем. И бурное поначалу обсуждение мало-помалу начало затихать. Оно бы уже совсем прекратилось, но после ночного боя никто из присутствующих не мог себе позволить завершить его, не узнав мнения одного из главных виновников победы не только столь славной, но той, которая на данный момент оказалась единственной на все войска, наступавшие на герцогство Аржени. Поэтому взгляды всех постепенно скрестились на молчавшем Гроне. И когда это произошло, он заговорил:
– Прошу простить меня, господа, но я хотел бы попросить всех вспомнить, что является целью нынешней военной кампании.
Сидевшие за столом офицеры обменялись недоуменными взглядами.
– Но это же понятно, – спустя некоторое время не выдержал один из присутствующих. – Приведение к покорности короне герцогства Аржени.
– А что здесь все это время обсуждалось? – слегка сыграв недоумение, спросил Грон.
Офицеры смущенно переглянулись.
– Но… – вновь вступил все тот же офицер, – мы же являемся лишь частью армии, собранной для решения этой задачи, и общее руководство всеми силами осуществляет его высокопревосходительство герцог…
– Да, частью, – перебив его, согласился с ним Грон, а затем продолжил уже в другом ключе: – Но – единственной победоносной частью, но – единственной частью, за фланги которой нет никакой необходимости опасаться, но – той частью, между которой и логовом мятежников, скорее всего, нет сейчас совершенно никаких войск. Именно потому, что, несмотря на сотворенный именно нами разгром, они продолжают считать нас наиболее слабой частью объединенной армии, неспособной действовать самостоятельно. Разве это не дает нам оснований хотя бы подумать о том, что в сложившихся обстоятельствах мы сможем предпринять, чтобы выполнить главную цель всей этой кампании? А не сидеть и обсуждать, как выпутаться из неприятностей, которые устроил не нам оказавшийся столь умелым и инициативным противник.
Следующим утром войска, составлявшие колонну принцессы, скорым маршем двинулись в сторону столицы мятежного герцогства.
Насиг, стражник городской стражи славного и богатого города Аржени, стоял на своем посту, опираясь на длинную алебарду. Время было военное, поэтому поверх обычного двуцветного камзола он надел слегка ржавую кирасу, а на поясе у него болтались ножны с широким ножом-тесаком. В принципе и кираса, и тесак, с точки зрения Насига, были совершеннейшим излишеством. Ну где та война и где Аржени? Конному гонцу скакать и скакать. Да и даже если бы враг был где-то недалеко… Эвон сколько народу на стены нагнали. И хоть у большей части шлем на ушах висит либо едва-едва на макушке удерживается, а выданное копье они держат будто оглоблю, все одно именно им становиться под королевские мечи и стрелы. А страже предстоит, как и ранее, наводить и охранять порядок на улицах города. Да и регулярной солдатни нагнали тоже немало. А от наемничьих колетов так вообще в глазах пестрит. Ну и зачем, спрашивается, достойному господину стражнику эту тяжесть на себе таскать? Но он служил уже не первый год и прекрасно знал, что отцы-командиры устроены таким образом, что их хлебом не корми, а только дай возможность хоть как-то усложнить жизнь рядовому брату стражнику. Поэтому всю эту дурь воспринимал со стоическим терпением старого служаки. Вот только появление в составе формы этой железяки предоставило этой гнуси капралу лишний повод для придирок. Уже который день нудит, заставляя очистить эту бесполезную вещь от ржавчины. А зачем? Ведь понятно же, что скоро все закончится, к славе их хозяина и господина герцога Аржени. Вон насинцы, коих господин, да продлит Владетель его дни, сумел так ловко привлечь на свою сторону, уже наголову разбили одну из колонн этой шлюхи-потаскушки, вздумавшей обмануть священное право герцогов Аржени и затеявшей любовную интрижку с каким-то наемничком-онотьером. Так что, даст Владетель, через пару дней и совсем снимем эту никчемную вещь, каковая будет сдана обратно в арсенал его высокопревосходительства господина герцога. Ну и к чему ее чистить? Чтобы она там продолжала ржаветь так же, как ржавела до того, как ее навьючили на Насига? Так она и так будет отлично это делать без всяких дополнительных усилий с его стороны.