Норрек, не желая нарываться на конфликт, повиновался. Заставляя себя делать вид, будто он только что прибыл сюда, усталый боец вскинул повыше голову и энергично пересек комнату. Тело кричало от боли при каждом движении, но об этом никто не должен был узнать. Дай этим головорезам хоть малейший намек на свою слабость, и они наверняка не постыдятся воспользоваться ею.
Он подошел к человеку, про которого решил, что тот – хозяин гостиницы. Это был весьма упитанный великан, стоящий за потертой исцарапанной стойкой, пугающий больше, чем его клиенты. Из-под старой дорожной шапки торчали патлы сально-каштановых волос. С круглой собачьей морды смотрели крохотные бусинки глаз. Едва войдя в комнату, Норрек почувствовал специфический запах, и теперь понял, от кого, собственно, он исходит.
Если бы он был уверен, что доспехи позволят ему уйти, Норрек прошел бы мимо, несмотря на все свои нужды.
– Чего тебе? – буркнул, наконец, трактирщик, почесывая свое непомерное брюхо.
Рубаху его украшали узоры, сложенные из разнообразных пятен, а прореха под мышкой добавляла элегантности.
– Мне нужна еда. – Ее Норрек должен был получить немедленно.
– А мне нужны деньги.
Деньги. Отчаявшийся солдат едва сдерживал нарастающее разочарование. Они тоже остались там, рядом с окровавленными телами его товарищей.
Внезапно левая рука сама собой метнулась вперед и латная перчатка с такой силой хлопнула по стойке, что трактирщик подпрыгнул. Сидящие за столами люди вскочили на ноги, кое-кто потянулся к оружию.
Перчатка дернулась в сторону… оставляя на деревянной столешнице старую, но, несомненно, золотую монету.
Придя в себя, Норрек заявил:
– И комнату.
Он чувствовал, что каждая пара глаз посетителей сверлит монету. И вновь ветеран безмолвно выругал проклятые доспехи. Если они могут извлекать богатство из воздуха, то могли бы сотворить по крайней мере что-нибудь менее обращающее на себя внимание, чем золото. Он опять пожалел, что при нем нет меча или хотя бы доброго ножа.
– Мясная похлебка в горшке. – Медведеподобный гигант мотнул головой в сторону кухни. – Занимай комнату на втором этаже. Первая направо.
– Я поем там.
– Как хочешь.
Хозяин исчез на пару секунд и вернулся с миской, в которой плескалось какое-то месиво, воняющее еще хуже, чем он сам. Тем не менее, Норрек принял варево с благодарностью – муки голода стали уже невыносимыми, и, если бы ему снова предложили, солдат бы не отказался сейчас и от изувеченной бесами козы.
С миской в руке Норрек проследовал в указанную трактирщиком комнату. Поднимаясь по скрипучей лестнице, он уловил звуки начавшейся в общем зале негромкой беседы. Свободная рука сжалась в кулак. Золотая монета прочно засела в умах собравшихся внизу.
Комната оказалась в точности такой, как ветеран и ожидал, – гнетущая, мрачная, пыльная коробка с окошком до того грязным, что увидеть через стекло, что творится снаружи, совершенно не представлялось возможным. На вид кровать вот-вот развалится, а когда-то белые простыни давно и навечно превратились в серые. Единственная масляная лампа освещала небольшое пространство вокруг себя, а остальная комната была погружена во мрак.
Ни стола, ни стула не наблюдалось, и Норрек угрюмо сел на кровать, принявшись черпать ложкой из миски и отправлять содержимое в рот. Во всяком случае, на вкус похлебка оказалась менее мерзкой, чем можно было ожидать, да и выглядела достаточно свежей, чтобы по крайней мере не отравить человека насмерть.
По мере того как желудок наполнялся едой, сон все сильнее и сильнее давал о себе знать. Норрек боролся с собой ровно столько, чтобы расправиться с похлебкой, и в ту секунду, когда миска опустела, он уронил ее на пол и откинулся на спину. В глубине сознания продолжало теплиться беспокойство о людях внизу, но усталость вскоре одолела тревогу.
Едва Норрек погрузился в сон, у него начались видения.
Он видел себя, выкрикивающего приказы адовой армии разнообразных монстров, какие для его воображения были просто непостижимы. Чешуйчатые, огнедышащие, отвратительные кошмары, жаждущие крови, – крови, которую Норрек, казалось, готов им предоставить. То были демоны, но находились они полностью в его власти. Во имя него они разрушали города, уничтожая всех жителей. Даже Преисподняя уважала силу Кровавого полководца, недаром ведь он… Бартук.
При этой мысли солдат дернулся и очнулся. Он никогда не станет Бартуком! Никогда море крови не станет удовлетворением его амбиций! Никогда!
И все же любая абсолютная власть имеет свою привлекательную сторону.
К счастью, внутреннюю борьбу Норрека с самим собой резко прекратил внезапный шум, разбудивший его окончательно. Моргнув, он открыл глаза и вслушался. Что это было, боец не мог точно сказать. Негромкий, едва различимый звук, отчего-то затронувший подсознание.
Вот он донесся снова, чуть слышный из-за закрытой двери. Скрип – кто-то медленно и, кажется, очень осторожно поднимается по лестнице.
Здесь, конечно, есть и другие комнаты, но вряд ли кто-нибудь из людей внизу пошел бы на такие предосторожности из вежливости и нежелания побеспокоить спящего. Если бы они топали по ступеням безо всяких раздумий, он бы ничего и не подумал. Однако опаска идущих говорила о том, что у них что-то на уме, и это «что-то» – отнюдь не забота о ближнем.
Если у усталого путешественника есть один золотой, наверняка у него найдется и больше…
Рука Норрека скользнула к тому месту, где положено висеть мечу. Естественно, его там не было. Это делало ветерана всецело зависимым от доспехов, а такому способу защиты он не склонен был доверять. Возможно, латы сочтут кого-нибудь из воров более подходящим для себя и позволят неприятелю легко зарезать солдата…
Скрип прекратился.
Норрек встал с кровати так тихо, как только сумел.
Одним махом выломав дверь, в комнату ворвались двое мужчин с ножами наголо и немедленно рванулись к фигуре перед ними. За парочкой влетел третий мерзавец с кривым коротким мечом в руках. Каждый из нападающих превосходил солдата ростом и весом, к тому же они обладали преимуществом, застав свою добычу в комнатушке с оконцем слишком маленьким, чтобы через него можно было бы выбраться наружу.
Боец поднял кулак, готовый заставить негодяев расплатиться…
…и вдруг оказалось, что пальцы его сжимают длинный черный меч с зубцом-крючком на конце. Рука Норрека резко опустила клинок, да так ловко, что он и его первый противник только рты раскрыли.
Лезвие вонзилось в нападающего, без труда рассекая плоть и сухожилия. На груди грабителя мгновенно, будто по волшебству, открылась зияющая рана, из которой потоком хлынула кровь, и через миг жертва осознала, что зарублена.
Наконец первый напавший рухнул на пол, и его компаньоны сообразили, что события приняли совершенно неприятный оборот. Обладатель кинжала, кажется, задумал отступить, но его товарищ рванулся вперед, вознамерившись потягаться силами. Норрек мог бы предупредить бандита о глупости подобной попытки, но они уже схлестнулись в драке.
Мечи скрестились раз, другой – и это все, что доспехи позволили противнику. Когда вторгшийся в комнату грабитель занес оружие в третий раз, рука в латной перчатке резко изогнулась. Черный клинок прочертил безумный зигзаг.
Второй разбойник пошатнулся – жизнь ускользала от него через жуткую рану от горла до груди. Он уронил меч, отчаянно пытаясь предотвратить неизбежное.
Рука Норрека, будто потеряв терпение в ожидании конца, взлетела снова. Голова врага ударилась об пол, покатилась в угол и замерла – меж тем как туловище еще стояло на ногах и только начало заваливаться.
– Боги! – с трудом выдохнул солдат.
Его обучали бою, а не бойне.
Явственно осознав, что его ждет, третий бандит устремился к двери. Норрек хотел отпустить его, решив, что крови уже довольно, но доспехи сделали другой выбор, перепрыгнули через два тела и бросились в погоню.
У подножия лестницы последний из троицы попытался спрятаться за спиной хозяина гостиницы, явившегося, видимо, поинтересоваться, отчего его друзья провалили задание. Оба мужчины подняли глаза и увидели над собой темно-красную фигуру и летящее черное лезвие. Трактирщик вырвал из-за пояса непомерно длинный меч, оружие столь грозное и массивное, что Норрек на миг испугался, как бы латы не переоценили свою неуязвимость. Второй разбойник пытался продолжить бегство, но еще один бандит, внезапно выступивший из-за хозяина, толчком вернул его в драку.
Если они ожидали встретить спускающегося на лестнице, то жестоко ошиблись. Норрек обнаружил, что прыгает ногами вперед прямо на троицу – обескураженное выражение на их лицах наверняка повторяло его собственное. Двое противников ухитрились отпрянуть вовремя, но единственный выживший в стычке наверху был объят таким ужасом, что не мог пошевелиться.
Злой клинок быстро разобрался с ним, продырявив человека насквозь, выйдя из спины и немедленно вернувшись обратно.
– Справа! – прорычал великан-трактирщик. – Справа!
Второй повиновался. Норрек точно знал, что задумал вожак. Напасть с разных сторон, отвлечь внимание солдата. Тогда один из них наверняка нанесет точный удар – например, трактирщик, чье оружие вдвое длиннее своего черного собрата.
– Сейчас! – Оба человека ударили разом, один – целясь в горло Норрека, другой – в ноги, туда, где их не прикрывали доспехи.
Эти двое, очевидно, уже сражались прежде бок о бок, как Норрек когда-то с Сэданом и Фаузтином. Если бы все зависело сейчас от него одного, солдат знал, что погиб бы не сходя с места. Однако доспехи Бартука сражались с быстротой и точностью, с какими не сравниться никому из людей. Они не только отразили нападение гигантского клинка, но ухитрились приготовиться как раз вовремя, чтобы парировать удар второго разбойника. Более того, черный меч глубоко погрузился в горло бандита.
Запас решимости трактирщика внезапно иссяк, когда его товарищ упал. Все еще держа меч перед собой, он начал пятиться к двери. Латы толкнули Норрека вперед, но не торопились догнать последнего противника.
Рывком распахнув дверь, трактирщик повернулся и растворился в ночи. Теперь Норрек ожидал, что латы кинутся в погоню, но вместо этого доспехи заставили его промаршировать назад, к одному из лежащих тел. Когда Норрек опустился на колени перед трупом, черный клинок исчез и руки солдата опустели.
К его ужасу, один из пальцев перчатки погрузился в смертельную рану и вышел наружу, полностью покрывшись кровью. Двигаясь по деревянному полу, палец стал чертить красные узоры.
– Хейят токарис! – внезапно рявкнул рот. – Хейят грендель!
Затем доспехи с человеком отступили и от запекшегося узора повалил смрадный зеленоватый дым, быстро вылепляя руки, ноги – или лапы? – а также хвост и крылья. Вот показалась морда рептилии с несчетным количеством глаз, моргающих с презрением, – с презрением, мигом испарившимся, когда демон увидел, кто стоит перед ним.
– Кр-р-ровавы-ы-ый… – проскрежетал он. Выпученные глаза увеличились еще больше. – Кр-р-рова-вы-ы-ый?
– Хескар, грендель! Хескар!
Демон кивнул. Не сказав больше ни слова, монстр проследовал к открытой двери. Вдалеке Норрек услышал яростный галоп нескольких лошадей.
– Хескар! – снова потребовал рот.
Пресмыкающийся ускорил рысцу, покидая трактир.
Оказавшись снаружи, тварь распростерла крылья, оторвалась от земли и скрылась в ночи.
Норрек не стал размышлять о его намерениях. По команде Бартука демон отправился на охоту.
– Не делай этого, – прошептал солдат, не уверенный, слышит ли его дух, заключенный в доспехах. – Пусть он уйдет!
Латы развернули его к первому трупу.
– Проклятие! Пусть живет! Он того не стоит!
Очевидно, не внявшие его мольбам, доспехи вновь заставили его склониться над телом. Рука, прежде погружавшая в рану один палец, теперь вонзилась туда полностью, купая в крови всю ладонь.
Снаружи неистово закричал человек и, захрипев, умолк.
А в другой руке Норрека появилось новое оружие, на этот раз – алый кинжал, раздвоенный на конце.
Хлопанье крыльев известило о возвращении демона, но Норрек не мог повернуть шею, чтобы увидеть его. Он слышал лишь тяжелое дыхание существа и шуршание сворачивающихся кожистых перепонок.
– Несту вераки… – Кинжал потянулся к горлу трупа. – Несту веракуу…
Ветеран зажмурился, молясь про себя. Он помнил достаточно о смерти своих друзей, и это давало возможность представить, что произойдет дальше. Норрек не желал видеть этого и, если 6 только мог, убежал бы со всех ног.
– Несту ханши…
Но сейчас он не был способен ни на что, кроме как попытаться сохранить собственные рассудок и душу.
– Несту хантири…
Клинок погрузился в горло бандита.
* * *
Командующий Август Злорадный вынырнул из моря подушек, оставив Галеону почивать во власти снов. Не издав ни звука, он натянул одежду и вышел из палатки.
Двое часовых во всеоружии щелкнули каблуками, не поведя даже глазом. Злорадный небрежно кивнул им.
Палаточный городок, единственный дом приверженцев командующего, простирался на запад. Несмотря на то что он был безземельным дворянином, Злорадному удалось собрать воинские силы, равных которым не сыщешь в Западных Королевствах. Он служил за деньги любому правителю, зарабатывая на свои честолюбивые стремления. Однако настал час, когда он поклялся, что никогда больше не подчинится никому другому и что он, Август Злорадный, станет хозяином не только какого-то жалкого клочка земли.
Глаза командующего обратились на юг, на безбрежную пустыню Аранох. Иногда он чувствовал, что его влечет туда, влечет к чему-то большему, чем к потрясающей добыче в виде богатого деньгами, спиртным и женщинами города Лут Голейн, лежащего неподалеку. Лут Голейн, несмотря на свою близость к пустыне, граничил с Морями-Близнецами. Поэтому-то, а также благодаря плодородным землям, на которых оно стояло, государство процветало. Несколько раз мечтатели-завоеватели пытались пополнить свои сундуки богатствами города, но каждый раз набег оборачивался полным разгромом. Лут Голейн был не только хорошо укреплен, его, по-видимому, защищала магия. В сущности, Злорадный полагал, что магия эта не что иное, как прямое колдовство. Нечто присматривало за городом.
И это «нечто» сейчас как никогда мучило командира. Каким-то образом оно связано с его стремлением завладеть и полностью присвоить себе наследство Бартука. Мысли Злорадного сами собой то и дело возвращались к этому.
– Скоро, – прошептал он самому себе. – Скоро…
И что ты станешь делать с этим наследством? – внезапно зазвенело в голове. – Подражать Бартуку, копировать его? Повторять не только его победы, но и ошибки?
– Нет…
Он так не поступит. Несмотря на силу и власть Полководца, несмотря на его войско демонов, у Бартука был один недостаток, простить который командующий не может. Бартук не был профессиональным воином. Мифический Кровавый полководец, притча во языцех, в первую очередь был магом. Чародеев, конечно, можно использовать, особенно Галеону, но они слишком непостоянны и слишком многое пытаются решить с помощью своего искусства. Истинный командир всегда будет внимателен к происходящему на поле боя, ко всем предсказуемым и внезапным поворотам сражения. Именно это частично и было причиной того, почему Август Злорадный не мог достичь настоящего умения и развить собственные колдовские способности; его истинной страстью оставалась военная карьера.