– А почему агентурные раньше молчали? Мы, как дураки, штурмуем отдельно стоящие замки, а здесь… Город почти две недели наш, и никто ни сном ни духом… да за это время все, кто там был, давно разбежались!
Серега задумчиво почесал бровь и признался:
– Я этот же вопрос Ивану Петровичу задавал. В общем, выяснилось, что школа «Старой Магды» была создана чуть ли не в прошлом веке. А может быть, и раньше, но первые упоминания идут с девятнадцатого века. С одной стороны, это клуб эзотериков по интересам, и все. По всей Германии их немерено, и проверяют подобные сборища другие спецкоманды.
– Во, видишь! А наш залет тогда в чем заключается?
Полковник на эту реплику никак не отреагировал, продолжив:
– Но аналитики из твоего «любимого» УСИ обратили внимание, что Кенигсберг английская авиация бомбила несколько раз. При этом постоянно била исключительно по Кнайпхофу и рядом, хотя военных объектов там нет совершенно.
– А этим мудакам англосаксонским только дай волю – они все, что отойдет в зону нашей ответственности, в пыль превратить готовы!
– Да не перебивай ты! Короче, там уже были особые команды НКВД, но ничего не нашли. Совершенно. Ни людей, ни каких-либо документов. Поэтому принято решение отправить туда твою группу.
– Зачем? По руинам погулять? И что значит – «нет людей»? Вон домов сколько на карте обозначено, что – все жители исчезли? Или эти охотники за мистиками забыли о такой вещи, как опрос свидетелей? Так пусть вспомнят и поспрашивают местных, что там было и куда все делись. Может, «Кенигсберг 13» – это просто адрес?
– Не тебе одному подобная мысль приходила. В первую очередь проверили этот адрес. Там только разбитый дом, в котором располагалось общество «Пруссы». Тоже что-то мутное, но к «Старой Магде» отношения не имеющее. И у людей, конечно, спрашивали. Все об этой школе знают, все о ней слышали. Причем каждый из опрашиваемых болтал много, в основном пересказывая разные городские легенды, только вот местонахождение «Кукол» никто указать не смог. Строили предположения, и не более того…
– Может, боятся?
– Хм… – Гусев неопределенно хмыкнул, пояснив: – Нас на сегодняшний день они боятся гораздо больше. Исходя из этого, немцы из кожи вон лезли, чтобы помочь оккупационным властям, но все в пустой след… никакой конкретики – одни домыслы. Тут и появляется другая сторона. Зачем так сильно шифроваться обычному эзотерическому обществу? Ведь они все на самоокупаемости, а прячась, денег не заработаешь…
– В таком случае надо искать местных богатеев, которые могли выступать спонсорами. – Тут Серега, по мере сил боровшийся с моими неологизмами, недовольно изогнул бровь, и я поправился: – Меценатами. Не афишируя, втайне, и при этом гордясь принадлежностью к тайному обществу. Тогда «Куклам» гоняться за массовым клиентом действительно смысла не было. Несколько хорошо башляющих фигур – и школа в шоколаде.
– Про это тоже подумали. Но наиболее жирные денежные тузы успели эвакуироваться, а та мелочь, что осталась, – разные лавочники да управляющие магазинами, – ничего сказать не может.
– М-да, загвоздка… А тогда с чего решили, что их штаб-квартира именно на Кнайпхофе или в его окрестностях находится?
– Это ты у аналитиков спросишь. Хотя мне информация прошла – восемь дней назад, в Кенигсберге, нашим патрулем были задержаны трое бандитов. Двоих застрелили, одного удалось взять живым. При них был найден мешочек с драгоценностями. В основном это были перстни с символикой, которую люди из НКВД опознали как знак принадлежности к «Старой Магде». Оставшийся в живых немец рассказывал, что их главарь хвастался, будто нашел вход в подземелье, где и украл это золото. Точного места своим сообщникам он, разумеется, не указал, лишь намекнул про Кнайпхоф. А это значит, что архивы и ценности тайного общества, вероятнее всего, эвакуировать не успели. Вот в УСИ связали все факты и доложили Колычеву.
Гусев снова закурил и, разогнав дым рукой, продолжил:
– Есть еще одна информация. На этот раз от немецких коммунистов. Похожа на байку, но ты ее на всякий случай тоже имей в виду.
Командир замолк, видимо, собираясь с мыслями, а я, глядя, как он пытается подобрать слова, решил подначить:
– Что, «кукольники» помимо заколачивания денег на оккультных аферах еще и «Рот Фронт»[12] втихаря поддерживали?
Но Серега, неожиданно серьезно взглянув на меня, на шутку не ответил, а просто озвучил то, что собирался сказать:
– В двадцать девятом году в Кенигсберг приезжал Гитлер. В Штадтхалле зал снял для проведения грандиозного митинга. Но перед этим с товарищами по партии, как это у них принято, нахлебался пива. А Восточная Пруссия вовсе не южная Германия, поэтому будущий фюрер простыл и охрип, словно сифилитик. Здешняя же журналистка данный факт подметила и написала весьма язвительную статью по этому поводу.
Я представил себе Алоизыча, толкающего многочасовую речь голосом Джигурды, и рассмеялся:
– Жалко, для потомков записи не сохранилось. Туда только добавить музыку – и получится новый джазовый исполнитель, похлеще Армстронга!
– А ты не очень веселись… На следующий день к той журналистке пришел молодой человек, принес цветы и наговорил кучу комплиментов. Хвалил за смелость и бескомпромиссность. А на прощание подарил плитку шоколада. Причем были свидетели, что он ей кроме комплиментов ничего не сказал. Но! Когда она после ухода посетителя развернула плитку и начала есть, то этот шоколад оказался нашпигован стеклом. Хруст по всему кабинету стоял! Люди, которые были в кабинете, пытались отобрать плитку, но та журналистка ее сожрала всю. Ногами отбивалась и ела…
Гусев замолк, а я, помотав головой, предположил:
– Блин… К ней что, гипнотизера сильного подослали? Хотя… остальные слышали, что он ничего особенного не говорил. Тогда как?
Командир тоже пожал плечами, ответив:
– Я не знаю как. Но ты имей это в виду и особенно ушами не хлопай. Конечно, возможно, все просто слухи, тем более что свидетелей не осталось, только лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Понял… Одного не пойму, с чего взяли, что к этому случаю «Школа старой Магды» отношение имеет? Может, Гитлер, того ухаря с собой привез?
– Может и так, только потом визитку на столе погибшей журналистки нашли. А на ней слова: «Уступи ему город». Это у школы после первой империалистической войны лозунг такой появился. Что он значит – непонятно, но звучит угрожающе.
М-да… вот и оставайся после такого махровым материалистом. Нет, и у нас подобные люди встречаются (один Мессинг чего стоил), но настолько сильных спецов по пальцам пересчитать можно. И что-то не хочется нарываться на подобный экземпляр с вражеской стороны. Такого поймаешь, а он мозги незаметно всем запудрит и в лучшем случае просто уйдет. А в худшем… в худшем принудит нас перестрелять друг друга. Ведь заставить нажать на курок, наверное, гораздо проще, чем заставить слопать напичканный стеклом шоколад…
Правда, прикинув исчезающе-малую вероятность данной встречи, я несколько взбодрился и ответил:
– Хороший лозунг. Несколько туманный, но зато дает простор воображению. Еще что-нибудь особо страшное есть?
– Нет. На этом вся мистика заканчивается. Остается боевая проза. Поэтому завтра берешь людей, машину и едешь в Кенигсберг. Там, в комендатуре, найдешь старшего лейтенанта Одинцова из особого отдела. Он будет вас сопровождать. Идете по-боевому. Ночами в городе еще перестрелки бывают.
– Я-то пойду. Только непонятны дальнейшие действия по прибытию. Созерцание руин королевского дворца? Что мы там делать должны? Или ты думаешь, что мы этих «школьников» отловить сумеем? Вместе со всеми директорами и завучами?
– Нет, но генерал-полковник сказал, что очень сильно рассчитывает на твою везучесть и умение находить выход из самых непростых ситуаций. Ведь именно из-за этого тебя вообще на фронт и отпустили. Поэтому сейчас предполагается, что ты хоть что-нибудь нароешь. Вон как в случае с покушением на Черняховского получилось…
М-да… Я уже давно заметил, что Лисова используют как «заячью лапку». Только зря Серега про Черняховского вспомнил. Там я рыл совершенно в другом направлении, и если бы не МУРовцы, то в конце концов начал бы катить бочку на самого Жукова. А упорный Третьяков, прицепившийся к совершенной мелочи, на которую я и внимания не обратил, размотал это дело почти до конца. Через Розу Фильдман, сделавшую снимок, он вышел на ее любовника из НКИДа[13]. Дальше был один «внешторговский» жучок, который оказался связан с МИ 6[14]. Так в полный рост и всплыл план английской разведки по уничтожению и дискредитации советских военачальников. Этот козел Черчилль еще с прошлого года, когда русские войска недвусмысленно показали, за кем останется победа в войне, сильно озаботился «угрозой с востока» и отдал распоряжение, позволяющее эту угрозу пресечь. То, что при этом на фронтах дополнительно могут погибнуть сотни тысяч советских людей, жирного борова совершенно не интересовало, и англы приступили к убиранию с арены наиболее выдающихся командиров Красной армии.
Зато сейчас «СМЕРШ» и ГУГБ НКВД[15], которые, отодвинув МУРовцев, плотно взялись за это дело, начали вскрывать целую сеть английской агентуры, как в войсках, так и в тылу. Ведь Горбуненко в ночь своей гибели, оказывается, ехал на встречу с шифровальщицей из штаба фронта. Скорее всего, именно она убила майора и водителя.
Говорю «скорее всего» потому, что эту сволочь взять так и не получилось. Видно, почуяв слежку, шпионка просто исчезла. Жалко, что подробностей всей этой раскрутки мне никто не рассказывал, только Гусев после поездки в Москву поделился известными ему сведениями.
После этих известий личный счет к союзничкам приобрел глобальные размеры. Серега, который наслушался от меня о поведении англичан и американцев в будущем, тоже особой любви к ним не испытывал. Но смотрел на вещи более трезво, постоянно повторяя успокаивающую меня фразу: «Сейчас все будет зависеть от нас». И я это тоже понимал. Когда высшее руководство знает все расклады и подводные камни, ожидающие страну в ближайшее и не очень время, то всегда можно выстроить политику так, чтобы ни у кого даже не возникало мысли разговаривать с СССР «через губу». Причем как внешнюю, так и внутреннюю политику. По поводу внешней я немногое могу сказать – итоги переговоров в Ялте полковнику Лисову не докладывали, но вот насчет внутренней…
В последней речи Сталина, помимо всего прочего, оглашались очень интересные вещи. Мол, пролетариат, это, конечно, передовой отряд партии, но селяне несут не менее важную функцию сохранения традиций, обычаев и вообще являются «кормильцами и душой народа». А исходя из этого, к ним и отношение должно быть особое. Еще говорил про улучшение работы МТС, образование крупных агропромышленных объединений с новаторским подходом к работе и нормальной оплатой труда. Мимоходом упомянул о частных крестьянских хозяйствах, развивающихся трудом одной семьи. Сказал, что прежняя сверхэксплуатация деревни была вынужденной мерой для достижения достаточной индустриализации, и теперь ее можно рассматривать как некий займ труда колхозников, а поэтому отныне будет меняться сам принцип отношения к сельским жителям.
То есть минут сорок излагал планы по реконструкции деревни и изменению отношения к этому вопросу со стороны правительства. Потом, переключившись на другое, рассказал про индивидуальные предприятия, занимающиеся мелким и средним ширпотребом. Не кооперативы, которые при советской власти и так существовали, а именно про индивидуальные. Виссарионыч даже двинул мудреную фразу насчет трудового богатства, которое, как единственная морально оправданная форма богатства, совместимо с идеями социализма.
Офигеть! Это значит, что в СССР появится хоть и небольшая, но частная собственность. М‑да… видно, Верховный после всех раздумий, решил склониться в сторону «китайского социализма». Только вот не рано ли он начал?
Хотя там, наверху, постоянно шла какая-то подковерная борьба. Последние три месяца я только и слышал о перемещении, а то и отстранении одного и о переводе на новое место работы другого видного партийца. Вроде все чинно-благородно, но вот переводились и отстранялись в основном те, кто так или иначе в будущем поддерживал линию ныне покойного Хрущева.
А на их места ставились другие. О ком-то я слышал в том времени, о ком-то не знал. Вот, например, тот же Машеров, который руководил группировкой партизанских отрядов в Белоруссии, неожиданно оказался в секретариате ЦК. Нет, после освобождения республики он своим районом рулил очень хорошо, только подобный скачок для двадцатишестилетнего парня мне был непонятен. А если учесть, что в партию он вступил менее двух лет назад, то ваще…
Хотя, скорее всего, Верховный подбирал себе людей по одному ему понятным признакам и назначал на нужные посты, невзирая на стаж и возраст, преследуя определенные цели. А теперь, видно, все необходимые фигуры расставлены, и Сталин начал выполнение своего плана. Сначала в виде речей и обозначения общего направления движения. Но само начало мне уже нравится.
Да и не только мне. Армия у нас хоть и рабоче-крестьянская, но в основном все-таки крестьянская, и многие бойцы доставали политруков вопросами, касающимися именно той части речи Виссарионыча, где говорилось о крестьянских хозяйствах. Те бекали, мекали, но вынуждены были вникать в вопрос и заниматься разъяснениями внезапно вильнувшей новой линии партии.
* * *
– Понял?
– Что?
– Твою дивизию! – Серега раздраженно ткнул папиросой в пепельницу. – Опять в облаках витаешь?
– С чего ты взял? – Сделав обиженные глаза, я повторил приказ: – Завтра в пять утра выдвигаемся двумя машинами в сторону Кенигсберга. Прибыв на место, забираем Одинцова, который ведет нас на объект. Там будем искать то – не пойми что, а в частности – местонахождение лаборатории «Кенигсберг‑13», о которой никто из местных жителей даже не слышал, но боятся ее до непроизвольной дефекации. Потом ужинаем и ночуем в казарме при комендатуре. С утра опять на поиски. Кстати, ищем до ишачьей пасхи, или сроки ограничены?
– Кх-м… Ты, Илья, пессимист. А на поиски дается три дня, после чего вы возвращаетесь и мы выдвигаемся в Рудель. Фронт-то вон как далеко на запад ушел…
– Пессимист – это хорошо информированный оптимист! И радует, что мы туда на три дня, а не до конца войны катим. И еще – продаттестаты брать, или ты разрулишь?
– Берите сухой паек. А ужином вас там кормить будут, я договорюсь.
– Понятно.
– Тогда у меня все. Иди ребятам скажи, чтобы готовились.
И я пошел готовить мужиков к завтрашним поискам.
Сначала планировал оставить прихрамывающего Пучкова на базе, но Гек разобиделся, и я, прикинув, что бегать нам не придется, разрешил собираться и ему. Так что едем всей группой. Я, Шарафутдинов, Гек, Змей (он же Женька Козырев) и наш новенький – Даурен Искалиев, спокойный как трамвай парень родом из Петропавловска, боевую кличку пока еще не заработавший.
Еще возьму с собой радиста, из хозяйства Северова. Марш-броски делать в этот раз не придется, поэтому толстопуз будет сидеть в «УльЗИСе», пока мы подвалы зачищать станем.
Вообще, конечно, это просто смешно. Такое впечатление, что Мишка себе подчиненных по своей комплекции подбирает. А если вдруг в его «команде бегемотов» появится худой, то через пару-тройку месяцев новенького уже не отличить от остальных упитанных и вальяжных связистов. Но невзирая на объемы, парни у него один к одному – знатоки своего дела.
Так что решено: возьму Силантьева, тем более он давно вокруг ребят вертится, раскрыв рот слушая их байки. Вот пусть и посмотрит моих «сказочников» в деле. А Искалиев – наш новый штатный радист, в этом случае может как обычный боец разведгруппы со всеми работать, потому что толку от его «шарманки» под землей все равно не будет. Заодно и притрется получше. Тренировки тренировками, но перед заброской к немцам обкатать парня в почти боевых условиях – дело очень хорошее…