Олег Дивов
Стрельба по тарелкам (сборник)
Рассказы
Мы работаем за деньги
На крыльце полицейского участка сидели двое. Один лохматый, волосы до плеч, другой лысый, а может, бритый. У лохматого под правым глазом светился фиолетовый синяк. У лысого – или бритого – поперек головы было что-то написано то ли губной помадой, то ли просто красным маркером.
Лохматый блаженно щурился на утреннее солнышко. Лысый то и дело морщился, кашлял и иногда осторожно поглаживал горло.
Тяжело ступая, пришел немолодой лейтенант, грузный, усатый, в выцветшей фуражке. Поглядел на утренних гостей так, словно они тут и должны были сидеть. Гости подвинулись на крыльце, давая ему дорогу. Полисмен отпер участок и исчез внутри, не прикрыв за собой дверь. Послышалась деловитая возня – двигались стулья, открывались и закрывались ящики, шумно закипела вода. Потом раздалось глухо:
– Ну заходите.
Двое вошли в полутемную комнатушку и остановились перед большим письменным столом – плечом к плечу, будто в строю.
– Габриель Барро, – представился лохматый. – Свободный художник.
– Эгон Эрвин Кнехт, – произнес лысый хрипло. – Писатель-профессионал.
Подумал секунду и добавил:
– Дорого.
Лохматый недовольно покосился на лысого:
– Это, конечно, было обязательно.
– Себя уважать надо, – отозвался тот.
Полисмен не глядел на визитеров, он смотрел в монитор. Лохматый безошибочно нашел, где в стену вмонтирована камера, и небрежно помахал ей рукой.
– Лейтенант Ортега, – бросил полисмен, не отрываясь от монитора. – Э-э… Сеньоры. Не сочтите за неуважение, а можно пальчики ваши?
Лохматый и лысый коротко переглянулись.
– Время такое, никому верить нельзя, – объяснил лейтенант. – Смотришь на морду, вроде все сходится, а потом – бац! – инфа из округа, что морда-то краденая…
– Зачем тогда пальцы, давайте сканер, – предложил лохматый.
Лейтенант секунду подумал, кивнул и вытащил из-под стола белый пластиковый набалдашник на витом шнуре.
Лохматый запихал сканер глубоко под мышку. Когда то же движение повторил лысый, полисмен только головой покачал.
– Раньше слышал, но никогда не видел. Чип в сердце, мама дорогая… Пожалуй, это снимает все вопросы, – лейтенант снова уставился в монитор. – Угу. Угу. Благодарю вас, сеньоры.
– Думали, врем? – спросил лохматый снисходительно.
– Ну… Уж больно у вас наружность… Небрежная. Опять-таки, вы в зеркало с утра смотрелись?
– Это скоро пройдет, – заверил лохматый. И добавил зачем-то: – Мой друг, видите ли, левша.
– А для чего у вашего друга на голове написано «Пупсик»?
– Это не я, – быстро сказал лохматый.
Лысый потрогал макушку и, заметно смутившись, потянул из кармана платок.
– Туалет вон там, – показал лейтенант.
Лысый четко повернулся на месте и, покинув импровизированный строй, отправился устранять непорядок.
– Отставники, значит… – протянул лейтенант задумчиво.
– Ушли на вольные хлеба. Возраст, здоровье… Да и нервы не казенные.
– На маслице-то хватает? На вольных хлебах?
– А мы не прожорливые, – уклончиво ответил лохматый.
Вернулся лысый, уже без компрометирующей надписи.
– Хорошо, – сказал лейтенант. – Сейчас подтянутся мои парни – утренний брифинг, постановка задач, разбивка по патрулям, все такое… Поэтому буду краток. Вам нужен урод. Мне – наоборот, совсем не нужен. Уроды, сами знаете, ребята ушлые: сегодня он тебе ботинки чистит, завтра ты ему, послезавтра весь город под его дудку пляшет. А я лично всем доволен и ничего не хочу менять. Стабильность и еще раз стабильность. Это залог нашего процветания. Ясно?
– Еще бы! – согласился лохматый.
– Не факт, что у нас вообще завелся урод, но сигналы были. Слухи, подозрения… Я проверил всех пришлых, кто осел тут за последние лет пять, – из списка никого нет. Попробуйте теперь вы. Считаете, что умеете искать уродов лучше нас, – вот и действуйте. В рамках известного вам закона. Выйдете за рамки – вышибу из города к чертовой матери. Ясно?
– Ага, – сказал лохматый.
– Объясняю специфику места. Объясняю один раз. Здесь не просто зона отдыха, а ретрокурорт. Сюда не ездит шумная молодежь – ей у нас скучно. Тут все устроено для солидных взрослых людей. Атмосфера прошлого века, как в старые добрые времена, когда мир еще не окончательно сошел с ума. Тихо здесь, понятно вам? Наши отдыхающие – важные персоны, каждый гость буквально на вес золота. Кое-кто остается надолго, а некоторые вообще селятся в городе. А почему? Да просто наш курорт – маленький, уютный, респектабельный. Значит, действовать вам надо аккуратно и с достоинством. Ясно? Умеете?
– А то! – заверил лохматый.
– А то есть мнение, что стоило бы вас упаковать в холодную еще вчера. Суток на трое. Дабы малость поостыли.
– Мы вчера только приехали, – непонятно объяснил лохматый.
– И?..
– Не освоились еще. Сегодня-то понятно все. Маленький, уютный, респектабельный курорт…
– Именно. Значит, ищите урода. Если найдете – скажете мне, я посмотрю, а там решим. Если вздумаете нейтрализовать его без моей санкции – посажу вас обоих. Надолго. Ухлопаете по ошибке не того – посажу навечно. Ясно? Кстати! Оружие?..
– Там все написано, – лохматый кивнул на монитор.
– По-хорошему надо бы его у вас изъять временно…
– Угу, – буркнул лысый.
– …но ограничусь предупреждением, – сказал лейтенант, делая вид, что ничего не слышал. – Будете размахивать стволами – конфискую. И упеку обоих за нарушение общественного порядка. Вопросы?..
– Нет вопросов, – скучным голосом протянул лохматый, глядя в стену. – А если мутант окажется не из списка?
– Хрен вам, – твердо сказал лейтенант. – Я в эти игры не играю. И другим не советую. Очень не советую.
Лысый неодобрительно фыркнул. Лохматый весь подобрался и так поглядел на лейтенанта, что тот невольно отодвинулся назад вместе с креслом.
– Повторяю вопрос, – сухо процедил лохматый.
– Ну… – лейтенант надулся. – Не слыхал я, чтобы кто-то ловил неучтенного урода. Бродяг всяких оформляют, а деньги пилят, тоже мне, загадка природы…
– Не бродяги, – подал голос лысый. – Дети.
– Неучтенные мутанты – это второе поколение, – произнес лохматый нараспев, слегка покачивая головой. – Дети, сеньор лейтенант. Только дети.
Лейтенант смущенно потупился.
– Ладно, увидите такого – скажите мне. Вызовем экспертов, оформим как положено.
– Вот это правильный ответ, – очень тихо сказал лохматый, почти что прошипел. Он неприятно ссутулился и буравил взглядом макушку лейтенанта. А тот, пряча глаза, все ниже клонил голову к столу.
В комнате заметно потемнело, хотя за окном вовсю разгорался день.
– Не заводись, – сказал лысый. – Сейчас-то зачем? Вечно ты заводишься, когда уже не надо.
Лохматый медленно расправил плечи, откашлялся и сообщил полицейскому:
– Правильный ответ, лейтенант Ортега, хвалю.
Лейтенант, упершись руками в стол, делал глубокие судорожные вдохи, будто вынырнул с приличной глубины. В комнате уже было совсем не душно, и не жарко, и не муторно, и не хотелось застрелиться, чтобы избавиться от бессмысленного мучения, по ошибке названного жизнью. В комнате было опять светло.
– Разрешите приступить к выполнению задачи? – елейно осведомился лохматый.
Лейтенант не без труда оторвал одну руку от стола и слабо махнул ею.
– Мы вернемся и доложим, – пообещал лысый и четко повернулся через левое плечо.
* * *
Выйдя на улицу, лохматый и лысый одинаковым движением положили руки на пояс, сунув большие пальцы за брючные ремни, и уставились в разные стороны.
– Траттория, – сказал Барро. – Паста натурале, пицца мондиале и еще какая-то безграмотная хреновина. Спорю, все слишком острое. Мексика, мать ее.
– Паб, – коротко доложил Кнехт.
– Паб, – согласился Барро.
Они неспешно двинулись по улице направо.
– Зачем ты его?.. – спросил Кнехт.
– Извини, коллега. По глупости. Как-то я после вчерашнего не очень себя контролирую. Но мы это немедленно поправим.
– Он тебя разозлил?
– М-да… Разозлил… Да, пожалуй, сеньор лейтенант сильно разозлил меня.
– Когда именно? – не унимался Кнехт.
Барро почесал в затылке, зачем-то осторожно потрогал синяк под глазом и сказал:
– Я подумаю и отвечу… Стоп! Ух ты! Это что еще такое?
– «Библиотека», – прочел вывеску Кнехт.
– Вот спасибо, а то читать разучился… Там внутри полным-полно книг. Проверь по списку, нам туда имеет смысл?.. Ходят наши клиенты в библиотеки? Я навскидку не помню.
Кнехт остановился, снял с пояса коммуникатор, потыкал в экран пальцем и ответил:
– Ноль.
Барро снова потрогал синяк.
– Да плевать, – сказал он. – Не могу я сразу из полиции – и в пивную! Это пошло. Даешь культуру!
В библиотеке было пусто, сухо, прохладно и сумрачно. Хранитель оказался старичком в тяжелых очках – словно нарочно его подобрали такого.
– Людвиг Фейербах! – отрекомендовался Барро. – Философ с большой дороги.
– Гегель, – произнес Кнехт сдавленно. – Просто Гегель.
И закашлялся.
Хранитель снял очки, протер их, водрузил обратно на нос и сказал:
– Ну, значит, сами разберетесь.
Барро пошел вдоль стеллажей с бумажными книгами, играя кончиками пальцев на корешках замысловатую мелодию. Несколько раз он останавливался и будто принюхивался.
Кнехт уселся за стол с компьютером и затрещал клавишами.
– Ой, какая прелесть! – воскликнул Барро где-то за стеллажами.
Хранитель, старавшийся делать вид, будто ему совсем не интересно, далеко высунулся из-за своей конторки.
– Чего там? – буркнул Кнехт.
– Крамер и Шпренгер с огромными комментариями. Чудо просто. Никогда такого не видел.
– Да-да, «Молот ведьм» у нас в самом полном издании, – обрадовался хранитель. – Цифровая версия продается, берите, не пожалеете. Еще что-нибудь историческое?
– Коллега Фейербах горячий поклонник инквизиции, – хрипло подсказал Кнехт. – Он с нее просто больной делается. Больной и дикий.
Хранитель поспешно спрятался обратно за конторку.
Вернулся Барро, отряхивая руки от пыли, встал над Кнехтом и заглянул через его голову в монитор.
– Между прочим, – сообщил он, – все думают, будто «Молот ведьм» – руководство для инквизиторов. А ничего подобного. Это теоретическая работа. И Торквемада, например, ее осудил. Ага, вижу мою любимую книжку…
– Я уже купил ее для тебя. Отдашь с премиальных.
– Спасибо. Ты был прав, коллега Гегель, нечего тут делать, ни малейшего следа. Я надеялся на удачу. Подумал, вдруг сегодня везучий день.
– Работать надо, коллега Фейербах! Тогда повезет.
– Вот зануда… – протянул Барро.
Они вышли из библиотеки, оставив хранителя в глубоком недоумении, и направились к пабу.
– А клиент где-то здесь, – сказал Барро. – Я сам его не чую, но мой опыт – чует. И особенно моя логика. Знаешь, бывает такое состояние, когда…
– Это тревожное состояние зовется похмельем, – буркнул Кнехт.
– Не считаю нужным оправдываться. Можно я буду выше этого? Спасибо. Глубоко тебе признателен.
Несколько секунд они шли молча, вдруг Барро шепотом выругался.
– Слушай, а ведь ты угадал насчет лейтенанта. Ой, неспроста я в участке завелся. Ну, подумал коп, что мы играем в грязные игры, – эка невидаль. За это я просто хотел плюнуть ему в рожу… Нет, он разозлил меня раньше, раньше… И вот что я тебе скажу. Не видать нам денежек. Сеньор лейтенант Ортега решил взять мутанта на себя.
– Уверен?
– Абсолютно. Он выслужиться хочет перед начальством, крутизну свою показать. Еще один умник. Что-то много развелось их в последние годы, тебе не кажется?
– Еще один покойник, – сказал Кнехт. – И – да, кажется.
– В общем, не вижу смысла тут работать, – заключил Барро.
Подождал ответной реакции и, когда ее не последовало, добавил:
– Но выпить-то надо. Заодно и поговорим.
Кнехт распахнул тяжелую дверь паба. Барро учтиво кивнул и прошел внутрь.
– А лейтенант не покойник, – бросил он через плечо. – Сам не полезет, щенят угробит, двоих-троих. Вон топают, кандидаты на тот свет.
Кнехт в дверях оглянулся. По улице шли полицейские, трое совсем еще молодых ребят, очень гордых своей отутюженной формой, начищенными ботинками, а особенно – тяжелыми пистолетами в ярко блестящих кобурах.
Один из полицейских заметил Кнехта и улыбнулся ему.
– Тебе пива или чего покрепче? – спросил издали Барро.
* * *
– Боюсь, это не те люди, которые тебе нужны.
– Других нет. Я слил инфу, пришли эти двое. Послушайте, сеньор капитан, так или иначе, они наведут меня на урода. А уж возьму я его сам, – сказал лейтенант. – Округ сэкономит на награде.
– Округ будет тебе благодарен, – отозвался в наушнике капитан. – А если удастся все сделать тихо – очень благодарен. Ну, ты меня понимаешь. Только осторожнее с этими двумя.
– Вы их знаете, сеньор капитан?
– Просто слышал кое-что… Они любят фокусы, театральные эффекты – цену набивают, – вот за ними и тянутся слухи. Этот волосатый, Барро, много болтает и выпендривается, на самом деле он так отвлекает внимание на себя. Главный в паре – немец. Командир и основная боевая единица. А Барро просто ищейка, нюхач, как они говорят. Владеет гипнозом, ты на всякий случай не смотри ему в глаза. И если что, ломай его первым, он треснет мигом.
– Когда они закончат свою часть работы, я выставлю обоих из города, и дело с концом.
– Аккуратно, чтобы у них не было повода упереться.
– Как я понял, их вышибли из Истребительной Бригады за разгильдяйство, – сказал лейтенант. – Там это зовется «уволены по медицинским показаниям». На самом деле они лентяи, выпивохи и трусы. Вряд ли им взбредет в голову упираться. Пойдут искать добычу полегче.
– Все-таки не забывай: эти двое разгильдяев бывшие военные, и не простые. Тому, что они знают и умеют, в полицейской академии не научишься. Будь внимателен. Ладно, удачи тебе, и докладывай сразу. Возьми урода. Давно пора доказать, что мы это можем не хуже прочих. А то развелось, понимаешь, охотников за головами… Дикий Запад!
– Никакого Дикого Запада, – пообещал лейтенант. – Только не здесь.
Он повернулся к монитору и бесстрашно посмотрел в глаза оператору Шестой Международной Миротворческой Бригады Г. Барро (двенадцать личных нейтрализаций, двадцать восемь подтвержденных обнаружений, два законченных контракта, уволен по медицинским показаниям до истечения срока третьего).
– Надрать бы тебе уши, фокусник, – буркнул лейтенант. – Циркач дешевый… Ухлопал дюжину уродцев и решил, что крутой? Ничего, ты у меня попляшешь… После.
* * *
В пабе Барро залпом выдул кварту темного и блаженно обмяк на стуле.
Кнехт заказал яичницу с беконом и апельсиновый сок.
– Как пойдем? – спросил он.
Барро удивленно поднял брови. Кнехт с каменным лицом ждал ответа. Барро вздохнул и сдался.
– Тупо, по секторам. Карту только надо. Городишко крошечный.
– Пригород зато большой… – Кнехта снова пробрал сухой кашель.
– Сильно болит?
– На себя посмотри.
– Мы больше так не будем, правда? – Барро потрогал синяк. – Выпендреж перед девочками того не стоил.
– Зато девочки слили нам инфу по мутанту.
– Которую им слил лейтенант… Слушай, а что это было вообще? Ну, между нами? Что-то новенькое, и оно меня беспокоит. Мы ведь раньше не дрались.
– Да мы и вчера не дрались. Ты хотел показать мне свой коронный удар в горло.
– Ничего не помню, – виновато признался Барро. – Показал? А как он бьется, удар этот? А ты?..
– Да оба мы хороши, – Кнехт издал хриплый смешок, от которого вдалеке нервно подпрыгнул бармен.
– Скучно жить, – сообщил Барро. – Вот и валяем дурака. Возраст, не иначе.
– Это алкоголь, – отрезал Кнехт.
– А я тебе говорю, возраст. Мне уже тридцать пять, и вчера было тридцать пять, и завтра будет. Опять тридцать пять. Кругом тридцать пять. И самые яркие дни позади, и самые красивые дела. Тоска – застрелиться впору. Я эту идею лейтенанту транслировал, когда прижал его в участке, – видал, как мужик впечатлился?
– Пить надо меньше, – посоветовал Кнехт и кашлянул.
– Тьфу на тебя. Карту хочу, – сказал Барро. Он встал и направился к стойке. Через минуту вернулся с бумажным путеводителем, раскрыл его и принялся изучать. Кнехт меланхолично жевал яичницу.