– Громов, вперед! – скомандовал командир батальона. – Дави гадов гусеницами! Согласно устава, – добавил он тише, ибо в боевом уставе действительно наличествовало указание смело использовать для борьбы с врагами и гусеницы тоже. Сам он уже дырявил растерянно мечущийся, облаченный в каски расчет из стыкованного с орудием «калаша».
Он честно упростил задачу покуда еще щепетильного Громова, уничтожил всю пятерку солдат противника еще до наезда танка. Тем не менее Т-64 лихо влетел – вернее, вдавил в аэродромные сорняки – всю позицию ракетчиков.
– Стоп! Тормози! – крикнул Шмалько, когда где-то понизу перестало противно скрести по железу, и еще по чему-то, о чем не хотелось думать в подробностях. – Может, выползти поглядеть с кем же это мы воюем? – посоветовался он вслух с подчиненными, хотя командиру, тем более в боевой обстановке, не пристало демонстрировать неуверенность в чем-то.
Ему не ответили – варились в своем соку.
* * *
6. Командная цепь
– Что Интернет тоже? – переспросил майор Шмалько.
– Ну да, – кивнул старший лейтенант Трубка. – Ни черта, товари… пан майор, не выходит соединиться. Звонил вчера провайдерам. Говорят, мы, мол, ни причем – у всех тоже самое.
Для майора Шмалько сообщение не было даже последним гвоздем. Он и так уже решился. Да и сделал довольно много. Во-первых, он поднял обе роты батальона «в ружье». Конечно, до этого он делал попытки разобраться в ситуации. Причем разными способами. Например, он задействовал спец-связь с командованием высших инстанций. Удивительное дело, но это абсолютно ни к чему не привело. Спец-связь просто-напросто не работала, что само по себе являлось чрезвычайным происшествием. Но похоже, в данный момент никому до того и дела не было. Естественно, ещё ранее командир танкового батальона Шмалько попытался прояснить дело с командиром собственной дивизии.
– Не порите чушь, Андрей Валентинович! – непривычно грубо рявкнул на него из телефона временно исполняющий обязанности командира полковник Салов. – Что вы как барышня? Вам доверили должность, возложили обязанности. Чего у вас там не так? Что не спится?… Командир дивизии генерал Хлестков? Он на выезде, пан майор. На срочном выезде. Если точнее, то в Киеве! Вы удовлетворены?… Нет?! Ну вот когда прибудет, вот и будете выяснять, что к чему… Почему я сам на рабочем месте? Ну, вы наглец, майор Шмалько. Вам погоны не жмут? А то… Все, Андрей Валентинович, давайте успокоимся, уймемся. Время, понимаю, позднее. Завтра снова Родине служить. И кстати, вам доводили о крупных учениях через полтора месяца? Так вот, надо бы, чтобы максимальное число офицеров отгуляло до этого свой положенный отпуск. Списки готовы? Завтра же, завтра же, пан майор! Не опаздывайте… Ну и что, что оголятся должности? У вас мало сверхсрочников?… Да знаю, что мало. Ну, не идут люди пока, не прочувствовали… Да понятно! Казармы не приспособлены, квартир, общежитий тоже не… Америку мне открыли, Шмалько, да? Ладно, списки завтра. Да успеют, они к ученьям возвра… Что значит, не подготовленные? Как это офицер может быть не подготовлен?… А, личный состав. Ну так…
Короче, на это «мочало начинай сначала» потратилась уйма времени. Лучше бы…
* * *
7. Экспертиза
Тот, физически мало пострадавший водитель с женой, оказался не прав. Это были не чеченцы.
Экспертиза, конечно, состоялась поверхностная. Все-таки Шмалько являлся не патологоанатомом, а простым никогда не воевавшим майором. Так что подробно осматривать трупы ему было до крайности мерзко. С другой стороны, он надеялся, что следящий за процессом с вершины Т-64 Ладыженский все же тоже не хирург, так что в основном занят отводом глаз в сторону от раздавленных костей, и наблюдать за мимикой начальника ему не столь интересно. К тому же у него задача – перезарядить НСВТ и следить за окрестностями, а не испытывать сладость лицезрения ужастиков вблизи. С Громовым же было вообще проще, его передний перископ никак не давал возможности глянуть назад; хотя конечно наличествовали зеркала. Но получится ли в них разглядеть такую тонкость как мимика?
Тем не менее, Шмалько старался следить за лицом. Он даже перестал давать комментарии происходящему вслух – странной, только вот-вот начавшей вырабатываться привычке. Он с вполне каменным выражением и на деревянных ногах подошел к остаткам огневой точки, ибо танк все же успел удалиться от места на десяток метров. По двум пехотинцам, и правда, прошлась гусеница, но все же несколько вскользь, а одного вдавило и состыковало с такой же плоской, но изломанной ракетной трубой. Но и это было не самое страшное – самым худшим была кровь. Ее было просто-таки по колено. Но должные наличествовать мухи еще не явились, что оказалось благом, ибо Шмалько и так держал контроль над дыханием дабы не вырвать. Он благоразумно отвернулся от изуродованных механикой к тем двоим, кого однозначно угробил собственным указательным пальцем. Они конечно, тоже не были сахаром, ибо пули в «7,62», с близкой дистанции, делают из человека кишмиш, или скорее хлопья. Однако сравнительно с теми, кто попал под удельное давление в 0,92 килограмма на квадратный сантиметр поверхности, эти оказались просто везунчиками. Тем офицерам, кому поручат сопроводить их в родные пенаты, будет полегче, чем первым.
Так что Шмалько вполне так молодцевато осмотрел оба трупа. Погоны были неизвестной марки, эмблемы что-то всколыхнули, но переполненный впечатлениями мозг не ухватил зацепку. Шмалько расстегнул чужеродную пуговицу, резво, как при осмотре подозрительного воина задержанного патрулем в нетрезвом виде, сунулся в нагрудный карман. Вот здесь он чуть не заорал в голос, чудом сдержался, хотя в эту секунду забыл о Ладыженском напрочь. Там, под кителёчком, он вляпался в лужу вязкой горячей крови. Пули угодили в спину, но видимо не продырявили насквозь, и тем не менее выдавили кровь сюда, на грудь. Китель не промок из-за толстой пачки документов. Шмалько выдернул оттуда руку словно из морозильной камеры. Вся она была красная.
Потом, попозже, майор Шмалько решил, что это все-таки были не документы и фотографии в пачке. Скорее, «Коран». И тем не менее, то были не чечены – турки. Это прояснилось по бумагам извлеченным у второго воина. Правда, Шмалько не решился обыскивать еще и этого. Солдат лежал на боку, сложившись клубком: видимо какая-то из пуль майора угодила в живот. Не стоило снова пачкаться. Да и как потом читать бумаги окунувшиеся в кровь? Но зато у этого отвоевавшегося солдатика наличествовала полевая сумка. В смысле, что-то в этом роде. Странно, что Шмалько не заметил ее сразу, зато теперь она оказалась просто спасением от дальнейших самоистязаний. Не мог же он, в самом деле, вернуться в боевую машину налегке?
Там, в аккуратно застегнутой на молнии сумке наличествовали вожделенные документы. Правда, прочесть их у Шмалько все едино не получилось бы, не только из-за никуда негодного училищного английского. Там, внутри, все было даже не на английском. Но зато турецкий флаг было почти невозможно спутать ни с чем.
* * *
8. Лом
Все пошло прям таки по В.Суворову – «Аквариум» глава «один». Разве что забор в части снесся напрочь фигурально, не взаправду. Хотя теперь можно было, ибо ворота Шмалько уже собрался выворотить по-настоящему. Но хотелось вместе с КПП и с прапором Бередой, который, как и предвиделось, оказался гнидой, и орал, перебивая шум танкового дизеля, что «без разрешения комдива никак нельзя, тов… пан майор!» Но видимо Шмалько в шлеме и с кулаками на НСВТ выглядел донельзя ирреаллистично. Потому сразу верилось, когда он, вовсе не напрягая нужных в будущем голосовых связок, жестом показал что будет с воротами, а может и с самим Бередой, жаждущим когда-нибудь вознестись до старшего прапорщика.
Береда явно начисто срезал эту возможность, когда дал отмашку дневальному по парку. Превосходящие силы – есть превосходящие силы, и против лома…
Танк есть большой лом, гипотетически должный остаться последним козырем королей после обмена ядерными подарками. Да, танк есть пришелец из тех самых времен, когда в штабах еще планировались такие штуки. Ныне это страшное животное, должное по тем же планам раскатать то, что сохранится после ракетного молота, вышло на охоту. И теперь можно было все! Сильный задним умом дежурный по КПП Береда это явно ощутил. А командир батальона Шмалько, для закрепления урока и в некой легкости окончательного сжигания мостов, внезапно остановил свою гору железа прямо на перпендикуляре убравшихся прочь ворот, спрыгнул вниз, и, войдя в будку, выдернул прочь телефонный провод, а затем, во внезапном приступе веселья, вообще сграбастал древний дисковый аппарат.
– А как же я сдам дежурство, пан майор? – бессильно-ошарашено поинтересовался Береда.
В реве десятков танковых моторов, готовящихся самостоятельно покинуть вовсе не многолетнее, а сравнительно недавнее, в связи с разворотом геополитического вектора, место дислокации насовсем, детский лепет осколков гражданской жизни развеселил. Именно так, со сброса плесени позолоты и гломура с календарного маятника, начинаются войны.
* * *
Четвертая власть:
«…да, крупная авария сразу на нескольких узлах связи это очень серьезно. Понимаете, тут все очень сильно взаимосвязано. Там „полетело“ что-то, тут же идет нарастание потока в другом месте, тамошний перебор, увеличивает нагрузку на соседей. Очень большое взаимное перекрытие. Но лучшие специалисты уже занимаются устранением поломок. Очень скоро „междугородка“, да и электронная почта в Донецкой, Луганской, и некоторых районах других областей страны восстановятся…»
9. Ритуал
К несчастью бодрое шествие колонны наличествовало только вначале. Потом вся красивость начала рассыпаться. Сказка действительно не живет долго. Или по нашей русской, либо пусть уж украинской невезучести только другие умеют начинать войны таким Макаром. Обычно против нас… понятное дело.
Вначале дернул куда-то и растаял вдали передовой «УАЗ-ик» с милицейской мигалкой, выставленный Шмалько вперед, так сказать, в головной дозор, для расчистки трассы. Несколько минут, и даже десятков минут, еще верилось, что руководящий им старший машины майор Маслов просто проявил инициативу и умчал в передовой разведывательный рейд. Окликнуть не получалось, ибо Шмалько, в качестве первого хода начала войны, объявил радио-войну, запретив выходить в эфир до специального разрешения. По идеалистическим планам, этот выход приурочивался к прибытию на позицию боя, а до того требовалось обходиться обычным матом и сигнальными флажками, для тех, кто выучился ими размахивать, в затянувшемся довоенном прошлом. Пропажа легкого авангарда батальонного воспитателя поначалу не ощущалась. Как не странно, Шмалько все же умудрился вывести батальон за территорию части и даже миновать поселок Александровск до нарастания утреннего авто-потока. Более того, батальон удосужился добраться до трассы «Луганск-Донецк». Здесь, после пятикилометрового с мелочью броска, командир батальона наконец-то тормознул колонну. То было нарушением всех канонов уходящей в советское прошлое привычки. Не торможение, конечно, а как раз столь длинный первичный бросок без остановки. В счастливой беззаботности давних времен, где за отставание не грозило ничего кроме трехэтажного слово-построения с использованием не наличествующих в словаре силлогизмов, любая воинская колонна тормозила около каждого столба, ибо равнялась она на самых медлительных и на вечную трясучку командиров перед призраком ЧП, который, в отличии от коммунизма, бродил не только по Европе, но и по азиатским просторам бывшего СССР. Шмалько одним махом уничтожил эту древнюю традицию, ибо боялся, что его порыв навсегда увязнет и рассосется в этом ритуале.
Оказалось, старый советский опыт подстилания соломки везде и всюду имел право на жизнь. Двух танков не хватало. Оба были замыкающими. Вряд ли, по теории вероятности, поломались сразу оба. Так что имелись ничего теперь не значащие вариации. Или сломался крайний, мигнул затемненными светофильтрами впереди идущему, и тот тоже застопорился, мигнув следующему. Очередной сигнал игнорировали из-за расхлябанности или уж неизвестно отчего. Мог сломаться и предпоследний Т-64БВ. Тогда следующий остановился помочь. Ругать сейчас сержанта командующего бросивших товарищей машиной не стоило. Это могло привести к срыву намеченной боевой задачи. Впереди было еще более ста километров пути, причем не по пустыне, что было бы даже удобнее, а по до крайности урбанизированной местности. Разумеется, колонна могла оборваться и в середине, и тогда это привело бы к потере двадцати пяти танков одновременно. Но и терять на каждые пять километров по две машины, и это только вначале пути, было тоже немыслимо. Конечно, дабы сейчас у Шмалько наличествовал «УАЗ», то получилось бы отправить его разобраться в ситуации. Но нельзя же посылать в сторону покинутого поселка танк? К тому же, здесь, все еще так близко к месту дислокации, майор очень опасался прибытия вышестоящего начальства. Пока акция не выглядела как открытый бунт. Но если дорогу колонне перекроет командир дивизии на своей «Волге», то, что делать Шмалько? Война, кою он затеял самостоятельно, для прочих все еще выглядела только лишь как умственная конструкция, и не более того. Даже для Шмалько лично она покуда представляла только далеко зашедшую игру, кою хочется довести до конца. Так что если на пути окажется комдив, почти все офицеры тут же переподчинятся вышестоящей инстанции.
Значит сейчас, если он все же собирался дойти до донецкого аэродрома, лучше было все-таки терять отдельные танки, чем обесценивать всю задумку на корню. Это уже начинало походить на всамделешнюю войну.
* * *
Четвертая власть:
«…концентрация российский вооруженных сил на границе независимой Украины, конечно же волнует людей. „К чему бы это?“ – спрашивают простые люди, да и мы, пресса, вместе с ними. Может быть пора…»
10. Равновесие
На фоне прочих несчастий, радоваться покуда можно было только одному. Командир дивизии, точнее, его зам – Салов – колонну не преследовал, хотя вообще-то генеральская «Волга» была куда проворнее Т-64БВ, по крайней мере, не на пересеченной местности. А сейчас было именно так. Майор Шмалько, нарушая все писаные и неписанные инструкции мирного времени, пёр своими сорокадвухтонными прямиком по трассе «Луганск-Донецк». На очередной остановке он прошелся в конец колонны и посмотрел, что стало с асфальтом после прохода танков. Мягко говоря, их следы было сложно не заметить. Если бы он был уверен в своей технике и выучке личного состава хоть в такой же мере как полтора часа назад, то сейчас решился бы на сход с дороги и срезание какого-нибудь «угла» по бездорожью, дабы хоть чуть-чуть запутать вероятных преследователей. Естественно, после нанесения такого ущерба транспортным артериям ныне не слишком богатой страны, Шмалько грозило не слабое по времени тюремное заключение. В дисбате столько не дают, да и нет теперь в украинских вооруженных силах дистиплинарных батальонов, в отличии от возрождающей тоталитаризм России. Но сейчас было не время рассуждать о политике и многообразии культур. Стоило радоваться отсутствию погони.